Александра Маринина
Когда боги смеются

Мы никогда не выигрываем. Иногда нам
это кажется, но такова маленькая
любезность, которой порой удостаивают
нас боги.
Джек Лондон. "Когда боги смеются"

Глава 1
Войдя с уличной духоты в сумрачную прохладу подъезда, Ольга невольно
улыбнулась. Впрочем, она всегда улыбалась именно здесь, на ступеньках, ведущих
к лифту. Потому что именно на этом месте ей в голову приходила одна и та же
мысль: как хорошо, что есть место, куда она идет с удовольствием. Как хорошо,
что на свете существует человек, с которым ей невозможно поссориться ни при
каких обстоятельствах. Человек, который не обманет ее и не предаст. Человек, с
которым, как выяснилось, она не может расстаться.
Едва распахнув дверь, Ольга крикнула:
- Ты дома?
- Всенепременно! - донесся голос Павла. - А ты почему так рано?
Скинув босоножки на высокой шпильке, она босиком прошла в комнату, на
ходу снимая черную трикотажную блузку и узкую длинную юбку.
- Пашка, ты знаешь, что такое женское счастье?
Павел заглянул в комнату и остановился на пороге, чуть насмешливо глядя
на нее.
- Догадываюсь.
- Не догадываешься. Женское счастье - это удачно купленное белье. А что
такое женское несчастье?
- Вероятно, белье, купленное неудачно. Угадал?
- Умница.
Она швырнула одежду на кресло и взяла легкий шелковый халатик. Павел
привычно отвернулся, но из комнаты не вышел. Они не особенно стеснялись друг
друга, но определенные приличия оба все-таки соблюдали.
- Такой идиотизм! - весело продолжала Ольга, раздеваясь догола. - Помнишь
белье, которое мы с тобой вместе покупали в Барселоне? Оно было изумительно
красивым на вид, я его сегодня надела, а оказалось, что кружево такое кусачее
- ужас! Вместо того чтобы принимать эротические позы и соблазнять своего
ненаглядного, я ерзала и выбирала удобный момент, чтобы почесаться. В
результате сегодняшняя лав стори оказалась скомканной, пришлось сказать, что у
меня разболелась голова, и постыдно ретироваться с поля сексуальной битвы. Вот
черт, - она быстро оглядела себя в зеркале, - теперь на бедре раздражение, и
на груди тоже. Надо же, как не повезло. Не смогу носить такую красоту. Вот это
и есть женское несчастье.
Она запахнула халат и завязала на талии поясок.
- Все, можешь повернуться. Кстати, ты же собирался сегодня на какую-то
гулянку. Отменилось?
Павел подошел к дивану и с размаху упал на него, высоко задрав ноги.
- А я сегодня обломался. Моя красоточка получила сигнал о несвоевременном
возвращении драгоценного супруга и сочла за благо не рисковать понапрасну.
Жизнь длинная, еще нагуляемся. Слушай, пойдем куда-нибудь поужинаем, а? Меня
гнетет нерастраченный донжуанский запал. Хоть за тобой поухаживаю.
Ольга осторожно прикоснулась пальцами к тем местам на бедрах и груди, где
все еще чувствовала зуд, и покачала головой.
- Мне, наверное, до завтра лучше не одеваться, - с сомнением произнесла
она. - В холодильнике полно еды, зачем идти куда-то?
- Да ну тебя, - огорченно протянул Павел, - у меня романтический порыв, а
ты весь праздник испортила.
- Не канючь, это не я праздник испортила, а белье, которое мы покупали
вместе, стало быть, ответственность пополам. Насколько я помню, в том
магазинчике именно ты обратил внимание на этот гарнитур, так что пожинай
плоды. Подвинься, я прилягу.
Павел подвинулся на широком диване, освобождая ей место.
- Ладно, уговорила, остаемся дома. Лёлька, ты не забыла о дне рождения
моей маменьки? Катастрофа приближается, осталось всего пять дней. Что
дарить-то?
Да, это проблема. Мать Павла относилась к подаркам трепетно, сама дарила
их с удовольствием, долго и тщательно продумывая и выбирая, но и требовала
такого же отношения к себе самой. Каждый год эта проблема вставала в полный
рост. каждый год как-то решалась, но и точно так же с каждым годом делалась
все труднее. Повторяться было нельзя. И разумеется, ни в коем случае нельзя
было согласовывать подарок с самой именинницей. Подарок должен быть сюрпризом,
это даже не обсуждалось. Так было заведено в семье Павла испокон века.
- Давай думать, - вздохнула Ольга, вытягиваясь на диване, - и вспоминать.
Вечернее платье?
- Мы ей привозили из Бельгии.
- Ах, да, я забыла. Напольная ваза?
- Из Англии, на пятьдесят пять лет.
- Верно, теперь вспомнила. Брошь?
- Оттуда же.
- Может, сумочку и перчатки из хорошей кожи?
- Лёлька, возьми себя в руки! У тебя совсем память отшибло? Мы же ей это
дарили на прошлый день рождения.
- Извини, - пробормотала она, устраиваясь поуютнее рядом с ним, - я так
устала, меня в сон клонит, я совсем ничего не соображаю.
Павел привстал и принялся тормошить ее за плечи.
- Не спи! Сейчас только девять часов, если ты уснешь, то опять
поднимешься в пять утра и будешь колобродить по квартире. Открывай глаза, а то
холодной водой оболью. Ну Лёлька же!
Внезапно Ольга вскочила, глаза ее радостно сверкнули.
- Есть! Помнишь, когда мы были в Греции, мы видели в книжном магазине
потрясающее подарочное издание об Иерусалиме? Огромный фолиант, текст на
английском и греческом и куча иллюстраций, даже лупа прилагается, чтобы детали
рассматривать. И цена пристойная, если перевести из драхм на понятную валюту,
то получается около тридцати долларов. Такое не стыдно подарить.
- Ты предлагаешь смотаться за подарком в Афины? - скептически усмехнулся
Павел. - Одни билеты встанут как двадцать таких подарков, хотя, конечно, ради
родной матушки...
- Балда, - засмеялась Ольга, - Лариса сейчас в Афинах, возвращается через
два дня. Если нам удастся ее отловить по телефону, то проблему мы, считай,
решили. И мы, таким образом, плавно подведем семейную общественность к
следующему дню рождения. Ну скажи, что я не гений, вот только попробуй скажи,
я тебе ухо откушу.
- Ты гений, - очень серьезно ответил Павел, целуя ей руку. - И что бы я
без тебя делал?
В этом году матери Павла исполнялось пятьдесят девять лет, а на
шестидесятилетие он задумал подарить ей поездку в Израиль, где у Елены
Федоровны было множество друзей, с которыми ей давно хотелось повидаться.
Финансовые возможности для такой поездки у матери были, но она, как часто
бывает, все время откладывала вояж, находя, что есть дела поважнее, чем
посещение друзей. Работа, муж, дети, внучка, дача, две собаки - все это
требовало ее неусыпного внимания и никак не могло обойтись без ее участия.
Насколько помнила Ольга, разговоры о поездке в Израиль велись на протяжении
последних как минимум десяти лет, Елена Федоровна регулярно созванивалась со
своими друзьями в Иерусалиме и Тель-Авиве, но поехать так и не собралась. А
вот если положить перед ней билеты и паспорт с уже оформленной визой, тогда
совсем другое дело. Елена Федоровна с уважением относилась к усилиям.
затрачиваемым ради нее другими людьми. В такой ситуации она поехала бы, даже
если бы ей там совершенно нечего было делать.
Ольга легко соскочила с дивана, на котором еще две минуты назад едва не
заснула, и кинулась искать записную книжку с номером телефона приятельницы. Ей
повезло, Лариса не расставалась с мобильным телефоном даже в ванной, где,
собственно, и застал ее звонок Ольги.
- Ты не помнишь, в каком магазине ты видела книгу? - спросила она
деловито.
- На центральной улице, магазин Патакиса.
- Найду, - пообещала Лариса.
- Когда ты прилетаешь?
- В субботу.
- Мы с Пашей тебя встретим.
Повесив трубку, Ольга облегченно вздохнула.
- Ну вот, проблема решена. А ты боялся!
Она снова подошла к зеркалу и, горестно покачивая головой, приподняла
полу халата, чтобы еще раз полюбоваться следами неудавшегося любовного
свидания.
- Ну почему мне так не везет! - простонала она, проводя пальцами по
раздраженной коже.
Павел тоже встал и сладко потянулся.
- Да брось, Лёлька, к утру будешь как новенькая. Что у тебя на службе
хорошего?
Ольга скорчила страшную мину и вытянула вперед руки со скрюченными
пальцами.
- Праздник идет в наш кишлак, - протянула она загробным голосом. - К нам
едет ревизор. По-нынешнему - аудитор. Народ подпрыгивает от страха.
- А ты?
- А я нет.
- Ты же зам главного бухгалтера, неужели не боишься?
- В том-то и дело, Павлуша, что я зам главного бухгалтера. Только главбух
и я знаем, что у нас все в порядке, поэтому бояться нечего. А все остальные -
они же в бухгалтерии ничего не понимают, им всем кажется, что у нас
обязательно что-то нароют. Даже генеральный с лица сбледнул, по десять раз на
день дергает нас и спрашивает, готовы ли мы к проверке. Всё, я проснулась
окончательно. Пошли ужинать.
Ольга быстро приготовила еду и накрыла на стол, она двигалась легко и
ловко, и Павел невольно залюбовался ее гибкой изящной фигурой.
- Что будем с отпуском делать? - спросил он, закончив есть и заваривая
чай. - У меня сентябрь и кусочек августа.
- А у меня, наоборот, весь август и кусочек сентября, - откликнулась
Ольга. - Две недельки выкроим, чтобы съездить куда-нибудь вместе, а остальное
- по личному плану. У тебя есть конкретные предложения?
- Конкретных нет, но поплавать хочется и на песочке поваляться, кости
погреть.
- Тогда Испания отпадает, эта страна - для активного отдыха, там не
поваляешься, пляжи хуже, чем в Сочи, - сказала она, наморщив нос. - В Испанию
хорошо ехать с любовником, когда романтизм еще в крови играет. Взять машину
напрокат и ездить по разным городам. Для нас такое не подходит. Мы с тобой уже
старенькие, нам надо что-то поспокойнее. Может, на юг Франции махнем?
- А что, - оживился Павел, - хорошая мысль. Помнишь, как там славно было?
Вели тихое растительное существование, отель - пляж, пляж - отель. Ты, правда,
все на дискотеки какие-то рвалась, а я тебя удерживал изо всех сил.
- Ну Павлуша, - рассмеялась Ольга, - в те времена я была существенно
моложе. Теперь я постарела и не буду никуда рваться, обещаю.
- С твоей стороны весьма бестактно напоминать мне о возрасте. Мы все-таки
в один день родились, не забывай. А я себя считаю еще вполне моложавым типом.
Лёлька, у нас сегодня кто по графику посуду моет?
- А сегодня какой день, четный или нечетный? - спросила Ольга,
сосредоточенно наморщив лоб.
- Сегодня среда.
- Тогда ты.
Она составила грязные тарелки в раковину и вдруг возмущенно всплеснула
руками.
- Ах ты хитрюга! Так вот почему ты предлагал пойти в ресторан! А еще
наивным прикидывался, про романтический порыв что-то плел, притворялся, что не
помнишь, кому посуду сегодня мыть! Пашка, я тебя знаю столько, сколько на
свете живу, не пытайся меня провести.
Павел покорно повязал передник и взял в руки губку.
- Ладно, - со вздохом пообещал он, - не буду пытаться.
После ужина они посмотрели по телевизору французский фильм и разошлись по
своим комнатам спать.
- Лёлька, - сказал на прощание Павел, целуя Ольгу в щеку, - ты самая
лучшая женщина на свете. Все мои бабы мизинца твоего не стоят. Когда-нибудь я
напишу трактат на тему о том, что такое настоящая любовь.
"Что такое настоящая любовь? - мысленно спрашивала себя Ольга, постепенно
проваливаясь в мягкий уютный сон. - Пашка счастливый, он уже знает это. А я,
дурочка, все ищу чтото, все перебираю, выбираю..."
* * *
Середина июля неотвратимо надвигалась, до крайнего срока уплаты налогов
оставалось всего полтора месяца, а Чистякову так и не удалось собрать нужную
сумму. В январе он честно пришел в налоговую инспекцию и подал декларацию о
доходах в размере сорока шести тысяч долларов. Ему насчитали такую сумму
налога, что впору было идти и вешаться: все эти сорок шесть тысяч за небольшим
исключением поступили от зарубежных университетов и издательств на валютный
счет Чистякова в "Инкомбанке", который благополучно лишился лицензии и не
выдал доверчивым вкладчикам ни копейки. Всю осень, зиму и весну Настя и
Алексей жили в режиме жесточайшей экономии, отказывая себе порой даже в
необходимом. Чистяков хватался за любые предложения прочитать платные лекции,
Настя же, не имея никакой возможности подрабатывать. вносила посильный вклад в
общее дело тем, что перешла на более дешевые сигареты и отвратительный кофе,
который стоил существенно меньше, нежели ее любимый "Капитан Колумб". Они
очень, очень старались, но все равно...
На 1 июня до необходимой суммы им не хватало 90 тысяч рублей, что в
переводе на общепонятный валютный язык означало 4000 долларов. И где ж взять
такую сумму обычному старшему оперу с Петровки, 38, и профессору, служащему в
госучреждении? Вопрос, ответа не имеющий.
Настя с мужем готовились к последнему отчаянному рывку. Сегодня полковник
Гордеев пообещал отпустить Настю в отпуск с 10 июня, и она уже успела
позвонить в издательство. где обычно подрабатывала переводчиком во время
отпусков. Чистяков тоже взял отпуск и собирался заняться репетиторством,
готовя абитуриентов к вступительным экзаменам по физике и математике.
- Лешик, ура! - закричала Настя, врываясь в квартиру. - Колобок меня
отпустил!
- Ну слава богу, - облегченно вздохнул Алексей. - А в издательство ты
звонила?
- Конечно. Они обещали сегодня-завтра перезвонить мне и сказать, какая
есть работа. Лучше бы нашлось что-нибудь французское, все-таки я этот язык
лучше знаю, но в крайнем случае возьмусь за английскую книжку или за
итальянскую. А как твои успехи?
- Пока никак, но информацию я запустил, будем ждать, когда она принесет
свои плоды.
Алексей забрал у нее сумку и невольно охнул.
- Господи, Ася, что у тебя там? Ты стащила со стройки вагон кирпичей?
- Словари купила. Когда Колобок милостиво соизволил удовлетворить мою
нижайшую просьбу об отпуске в нарушение графика, я на радостях помчалась в
книжный магазин посмотреть новые издания всяких полезных словарей. Ну и
купила, разумеется, не смогла удержаться.
- Дорогие? - подозрительно спросил Чистяков, с грохотом ставя сумку на
пол.
- Ну Леш... - заныла Настя, - ну это же для работы.
- Мотовка, - с улыбкой сказал он, - пользуешься тем, что я не могу на
тебя сердиться. Будем ужинать, или сначала в душ полезешь?
- В душ, - проворчала она, раздеваясь. - Глаза б мои этот душ не видели.
В этом Настя Каменская была права, ванная комната действительно глаз не
радовала. Затеянный год назад ремонт был приостановлен, едва начавшись, в
связи с приснопамятным 17 августа. Еще полгода после этого посреди квартиры
громоздились залежи строительных и отделочных материалов, купленных заранее,
но так и не использованных в связи с отсутствием денег на продолжение ремонта,
а также с необходимостью откладывать каждую копейку на уплату налогов. От
финансовой помощи Настиного брата Александра они категорически отказались, и
после нескольких безуспешных попыток всучить им деньги на ремонт Саша явочным
порядком пригнал грузовичок с рабочими и вывез весь этот строительный Монблан
за город, к себе на дачу. Теперь в квартире можно было свободно
поворачиваться, не рискуя что-нибудь развалить или упасть и разбить лоб.
Однако сама по себе квартира, подготовленная для несостоявшегося ремонта,
производила удручающее впечатление. Ободранные обои и снятая со стен в ванной
плитка наводили смутные ассоциации с ветхими домами "под снос", с нищетой,
неряшливостью и беспросветностью. Впрочем, надо заметить, что и Настя, и ее
муж к такому положению вещей в конце концов привыкли и уже не так остро
реагировали на все эти безобразия, тем более что кухню отремонтировать и
обставить новой мебелью они все-таки успели. Конечно, гостей в такое
разоренное гнездо приглашать нельзя, но с этим вполне можно смириться.
Родственники и друзья отнесутся с пониманием, их можно не стесняться, деньги
во время кризиса пропали у всех, а людей не столь близких в этой квартире и
так почти не бывает. Правда, Алексей собрался давать частные уроки, и сюда
придется приглашать учеников...
- Лешик, как же мы сюда людей приглашать будем, а? - грустно спросила
Настя, выходя из ванной. - Стыдно же. Профессор, почетный академик, а живешь в
таком кошмаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9