- Найдем, - пообещал Малахов. - Пойдемте со мной.
Через пятнадцать минут они нашли такое помещение. Татьяна уселась в
кресло и вытянула ноги, Настя примостилась у стола и пододвинула к себе
пепельницу. Пальцы, державшие сигарету, подрагивали, и, глядя на них,
Татьяна снова вспомнила свой страх.
- Никогда не думала, что меня так легко вывести из равновесия, -
задумчиво сказала она. - Раньше я такой не была. Старею, наверное.
- Да нет, - мягко возразила Настя, - просто ты стала более уязвимой.
Раньше у тебя не было ребенка, и ты могла позволить себе роскошь не бояться
никого и ничего. А теперь ты должна бояться и за него, и за себя, потому что
ребенок не должен расти без матери.
- Если ты права, то мне надо уходить с работы. Не предполагала я, что
материнство сделает меня профессионально непригодной, - с горькой усмешкой
проговорила Татьяна.
- Не говори глупости, Таня. Ты прекрасный следователь, ты только вспомни,
каких акул ты в угол загоняла, у тебя голова светлая, мозги четко работают,
ты упорная, дотошная, ты...
- Я слабая. Я больше не гожусь для этой работы. Хорошо, что я поняла это
сегодня, пока еще ничего страшного не случилось. Всегда лучше уйти вовремя.
- Ну и что?! - почти закричала Настя. - Ну и что такого случилось
сегодня? Тебя напугали, ты испугалась. Точно так же напугали меня, и я тоже
испугалась. Страх - это нормальная человеческая реакция, люди с нормальной
психикой обязательно должны испытывать страх в определенных случаях. Что ты
себе напридумывала?
Татьяна помолчала. Она вдруг вспомнила, что после эфира не включила
лежавший в сумке мобильный телефон, который сегодня в виде исключения дал ей
муж. Ирка, наверное, смотрела передачу и теперь трясется от страха, за нее
переживает. Да и Стасов, вероятно, тоже. Она о них даже не вспомнила, до
такой степени страх все мозги отшиб. Вот о чем она пытается сказать Насте.
Вот что главное. Она достала телефон, включила его, старательно всматриваясь
в маленькие кнопки, чтобы правильно набрать код.
- Страх - это нормально, тут ты права, - тихо сказала она Насте. - Но ты
с ним справилась практически мгновенно. А я - нет. Вот в этом все дело. Если
страх мобилизует человека, то все в порядке. Если от страха нарушается
мышление, если от него наступает паралич мозгов - такому человеку нечего
делать на следственной работе.
Настя погасила сигарету, подошла к подруге, присела перед ней на корточки
и погладила пальцами мягкие пухлые ручки Татьяны с безупречным маникюром.
- Таня, а ты не преувеличиваешь? Прошло всего полчаса, а ты уже
рассуждаешь вполне здраво. Ты же справилась с этим. Разве нет?
Татьяна крепко сжала Настины пальцы в знак благодарности за участие.
- Полчаса - это много, Настюша, это катастрофически много. Следователь не
имеет права на полчаса страха. Полминуты - этот тот максимум, который я
могла бы себе позволить. И то много. Секунд пять-десять, не больше. Да что я
тебе объясняю, ты сама прекрасно понимаешь. Не будем больше об этом. Сейчас
мальчишку привезут, давай подумаем, что с ним делать.
- По морде бить, - рассмеялась Настя. - Большего он пока не заслужил,
а...
Она не успела договорить, как дверь распахнулась. Первым вошел Дмитрий
Корзун, следом за ним появился оперативник из Центрального округа Сергей
Зарубин. Всего три месяца назад они с Настей вместе работали по убийству
крутой бизнеследи.
- Здрасьте, - радостно заявил Зарубин. - Не прошло и года, Настя Пална.
- Привет, Сережик, - Настя чмокнула его в щеку, для чего ей пришлось
немного нагнуть голову, так как оперативник был ниже ее ростом на добрых
полголовы. - Никак ты мне мальчика привез?
- А то. Вообще-то зря я его пер к тебе через пол-Москвы, и толку с него
как с козла молока.
- Что так?
- Да ревел он всю дорогу, сопли на кулак наматывал и слезами подвязывал.
Слабенький и глупенький. Думал сто баксов влет слупить, обрадовался, а как в
"клоповник" его засунули, наручником ко мне пристегнули, чтоб не сбег
ненароком, да повезли незнамо куда, так он и поплыл. От страха имени своего
вспомнить не может, не то что бабу, которая ему якобы плакат дала и деньги.
Его еще часа два надо в чувство я приводить.
- Приведем. Знакомься, Сережа, это Татьяна Григорьевна Образцова, старший
следователь.
Татьяна слушала их разговор, не вставая с кресла. И не оттого, что была
невежливой или высокомерной. Она честно хотела встать. И не смогла. Ноги
отчего-то не слушались, и голова кружилась. Да, она права, надо уходить,
пока не поздно. Она больше не годится для этой работы...
- Таня, это Сергей Зарубин, хороший опер, если тебя интересуют мои
рекомендации.
Она сделала над собой почти нечеловеческое усилие, одним рывком подняла
себя с кресла, постаралась не пошатнуться от сильного головокружения и
протянула руку Зарубину.
- Очень рада. Давайте начнем. Заводите этого мерзавца.
Что бы она ни решила, но все дела всегда нужно доводить до конца. Она
сама велела привезти парня сюда. Она не должна терять лицо. И в конце
концов, она пока еще следователь. Пока еще...


Глава 2
КАМЕНСКАЯ

- Итак, прорыв в телезвезды успехом не увенчался, - мрачно констатировал
Чистяков, открывая ей дверь. - Вы выяснили, что это за фокусы?
- И да, и нет, - вздохнула Настя. - Если дашь поесть, расскажу.
Но рассказывать она начала, не дожидаясь ужина. Ей необходим был трезвый
взгляд на ситуацию, взгляд, не замутненный внезапным испугом и последовавшей
за ним яростью и ненавистью к сопляку, захотевшему за три минуты заработать
сто долларов.
Сопляк с литературным именем Ваня Жуков поведал историю, в которую
верилось с трудом, но никаких других правдоподобных объяснений в голову не
приходило. Он гулял по Новому Арбату, а проще говоря - шлялся от нечего
делать, убивал время. Суббота, в школе занятий нет, а уроки можно и завтра
сделать. Как ни странно, уроки Ваня Жуков старался делать исправно и в школе
числился отнюдь не отстающим, так, во всяким случае, утверждали его
родители. Так вот, гулял он, гулял, мороженое съел, потом позволил себе
бутылочку пивка с гамбургером на свежем воздухе под октябрьским холодным
солнышком, а тут к нему тетка подходит неопределенного вида и возраста. И
предлагает заработать сто баксов за нечего делать. Во-о-он там толпа,
видишь? Это телевидение. Нужно взять вот эту вот картоночку, протиснуться в
толпу поближе к камерам и поднять ее над головой, чтобы всем по телевизору
было видно. Больше ничего не требуется.
Представляете, что такое для пятнадцатилетнего пацаненка сто долларов? По
нынешнему курсу это месячная Настина зарплата. Полторы тысячи, ежели в
рублях считать. Она, подполковник милиции с высшим образованием и стажем
работы шестнадцать лет, старший опер, столько получает за месяц службы,
связанной, между прочим, с риском для жизни. А тут за пять минут - и
никакого риска. Конечно, Ваня согласился, а вы найдите в Москве, да и во
всей России, мальчишку, который не согласится. Слова страшные на картонке
написаны? Так это ж только слова, это ж не взрывчатку на вокзале
подкладывать. Мало ли кто кому что скажет или напишет. А сто долларов - вот
они, в теткиных пальцах, на ветру шевелятся, их можно потрогать, их можно
сделать своими и положить в свой собственный карман.
- А почему ты сказала, что тетка была неопределенного вида и возраста? -
спросил внимательно слушавший ее Алексей.
Потому, что Ванятка наш маленький еще, чтобы правильно определять
возраст, женщины. Судя по тому, как он описывал ее одежду, дама не из
благополучных, грязненькая и рваненькая. С зубами, опять же, не все в
порядке, многие отсутствуют. А коль так, то она скорее всего бродяжка или
пьянчужка. Такая и в двадцать восемь может выглядеть на пятьдесят, -
объяснила Настя.
- Откуда же у нее сто долларов? - изумился Леша.
- От верблюда. Либо Ванька, паразит, все наврал, либо это не ее деньги,
она только передаточное звено. За этим плакатиком стоит кто-то третий. И вот
это меня больше всего пугает. Лучше бы оказалось, что Жуков врет. Понимаешь,
Леша, у него в кармане действительно лежало сто долларов. Где он их взял?
Родители уверяли, что у него никогда не было таких денег, они сыну давали,
конечно, на карманные расходы, но не столько. Если не было никакой тетки, то
нужно узнать, откуда у парня деньги. Леш, я, наверное, абсолютно аморальное
существо, но пусть окажется, что он их украл, или выиграл в какую-нибудь
лотерею, или получил за криминальную услугу.
- Тогда я буду точно знать, что никакой женщины не было, и усну спокойно.
Потому что, если женщина была и дала Ваньке сто долларов, это означает, что
тот, третий, - человек серьезный. Сто баксов мальчику, еще сколько-то -
тетке за посредничество, и все ради чего? Ради того, чтобы напугать двух
женщин, работающих в милиции. Просто напугать. Пошутить, так сказать.
Стоимость выделки в данном случае многократно превышает стоимость самой
овчинки. И выводы, которые из этого следуют, меня отнюдь не радуют.
- Хорошо, давай рассмотрим выводы, - с готовностью кивнул Алексей. -
Первое: этот шутник - сумасшедший миллионер. Он любит пошутить, впрочем,
юмор у него черноватый, но без последствий. А денег у него много, и он их не
считает. Такой вывод тебя устраивает?
- Такой устраивает, - согласилась Настя. - Можно мне добавки?
- Валяй.
Она положила себе еще цветной капусты, немного подумала, глядя задумчиво
на одиноко лежащую на сковороде котлету, потом аккуратно отломила вилкой
ровно половинку и тут же засунула себе в рот.
- По-братски, - отчиталась она, усаживаясь на место. - Я не какая-нибудь
там, я честная, а могла бы, между прочим, всю котлету съесть, пока ты не
видишь.
Чистяков усмехнулся, протянул руку к плите, снял сковороду и положил жене
на тарелку оставшиеся полкотлеты.
- Ешь, честная ты моя, в холодильнике полная миска фарша, можно еще
пожарить. Второй вывод мне и так ясен. Стоимость овчинки, по-видимому,
значительно выше, чем вы с Татьяной себе представляете. У тебя есть третий
вывод?
- Третьего нет. Дальше второй вывод раздваивается на вопросы: кто из нас
двоих эта овчинка, Таня или я?
- А тебе как хотелось бы?
Настя вздохнула. Как ей хотелось бы? Хотелось бы, чтобы все это оказалось
шуткой психованного идиота-миллионера. Но если нет... Кого именно он хотел
испугать?
Она молча вымыла посуду, пододвинула стул к окну и села, опершись локтями
о подоконник. Уже совсем темно, и на улице словно глухая ночь, а не
субботний вечер, даже машин отчего-то мало. Такое ощущение, что Москва
замерла, затаилась и чего-то испуганно ждет. Впрочем, что ж удивляться, при
нынешней ситуации неизвестно что будет не только завтра, но и через час.
Включая телевизор, никто не может быть сегодня уверен, что не услышит
какую-нибудь оглушительную новость вроде запрещения хождения твердой валюты
или поднятия курса доллара на новую невиданную высоту. Или беда какая с
Президентом - Говорят, в последнее время он сильно болеет. Если сегодня
будут объявлены выборы нового Президента, то такое начнется, что про
несчастную экономику все вообще забудут. При чем тут какой-то кризис, когда
надо власть хватать? А людям жить надо, надо свой скудный бюджет как-то
рассчитывать, чтобы до зарплаты протянуть, надо какие-то решения, жизненно
важные, принимать, а как их принимать, когда неизвестно, что будет через
час? Все затаились, в норки свои попрятались и ждут.
И она, Настя Каменская, тоже ждет. Потому что угадать, где же она
встретит смерть, ей пока не удается.

ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Ну чума! Чистая чума, а не мужик. И чего ему надо от меня? Ладно, спасибо
ему, денег дал. Я хоть и выпиваю, но не алкоголичка законченная, мозги еще
не совсем проспиртовала, потому и понимаю, что он мне не заработать дал, а
просто подарил эти деньги. Деньжищи! Да разве ж это работа? Найти пацана и
всунуть ему сто "зеленых" вместе с картонкой. Я б такую работу по тыщу раз в
день делала просто за стакан, а он мне столько отвалил - аж страшно! Я ж
говорю - чума.
И ладно бы, если б только долларами одарил. Мало ли какие у людей причуды
бывают. Когда я на железной дороге работала, так был у нас там один, тоже
чумовой. Припадочный, в смысле. Как найдет на него припадок, так он на все
деньги водку покупал и за просто так раздаривал. На, говорил, Михална, выпей
за мое здоровье. И бутылку мне целую совал. Да и не только мне. Сколько
бутылок купит, стольким и подарит, себе ничего не оставлял. Непьющий он был,
представляете? Вообще в рот не брал, ну ни граммулечки, а нам покупал. Во
какие бывают...
Но этот-то, чумовой-то нынешний, вообще без крыши, похоже. Я пацаненка
нашла, на "задание" его наладила, вернулась и говорю, так, мол, и так,
поручение твое, мил человек, выполнила. А он меня хвать под ручку, навроде
как дамочку, и переулками в сторону Старого Арбата потащил. Разговор,
говорит, у меня к тебе есть, Михална. Доставь мне, несчастному и горем
убитому, радость нечаянную... Поужинай со мной сегодня. Только я человек
приличный, по подъездам, подворотням и вокзалам отираться не приучен, кушать
я изволю исключительно хорошую еду и в хороших условиях. Так что ты,
Михална, давай-ка ноги в руки и беги мыться. Или ты бездомная? Я прямо даже
обиделась. Как это такое - я бездомная? Я не какая-нибудь там бомжиха, у
меня квартира есть, однокомнатная. В ней и живу, И ванная с горячей водой
имеется. С мылом, правда, напряженка...
Он будто мысли мой прочитал, усмехнулся так и говорит:
"Не сердись, Михална, это я так спросил, ради красного словца. Вот тебе
деньги, купи мыла нормального и помойся как следует, чтоб кожа скрипела. Как
помоешься - приходи снова сюда, я пока тебе одежду прикуплю, а то в твоих
нарядах за стол садиться нельзя - кусок в горло не полезет, стошнить может".
Я было опять обидеться собралась. Чего это ему моя одежа не нравится? Я
лично в ней уж пятый год хожу не снимая - и ничего. Но потом сообразила, что
гордость проявлять сейчас не ко времени, а то насчет ужина передумает. Пусть
одежду новую покупает, я ее надену сегодня разочек, а завтра толкну, опять
же на выпивку будет. Ой, что это я? У меня же денег теперь целая куча, мне
столько за год не пропить, тем более что я ж не пьющая какая-нибудь, не
алкоголичка конченая, а так, выпиваю для души и поднятия бодрости духа.
Ну, может, меня кто и дурой считает, а только соображаловку-то я не
потеряла. Ты, говорю, мил человек, одежку-то мне сразу прикупи, я ее домой
снесу, там помоюсь и сразу в новое наряжусь. А то что ж мне на чистое тело
это старье напяливать. Опять же переодеваться здесь Негде, разве что в
платном сортире, но там грязно. Говорю, а про себя думаю: как ты есть
чумовой, то веры тебе никакой нет. Я, как послушная овца, попрусь Домой
мыться, вернусь, а тебя и след простыл. Чего ради тогда я, спрашивается,
надрывалась, воду переводила, ноги терла, пока туда-сюда моталась? Нет уж,
ты давай денежки выкладывай на мою новую одежу, ежели тебе приспичило, а я с
ней уйду. И если ты смоешься, то у меня хоть тряпки останутся. Нет, как
говорится, дура-дура - а умная. Меня не проведешь, на кривой козе не
объедешь.
Он, видать, тоже не дурак, чумовой-то этот. И не жадный. Ладно, говорит,
Михална, пойду в магазин, куплю тебе что поприличней, в новом и вернешься.
Только ты в магазин со мной не ходи, а то продавцы все от страха под
прилавки попрячутся. Я уж сам как-нибудь справлюсь, на глазок. Я снова
обидеться надумала, но быстро отошла. Чумовой - чего с него взять.
Сказано - сделано. Пошел он в магазин, вернулся минут через тридцать с
большими пакетами. Я, пока его ждала, в округе пошастала, несколько бутылок
нашла и в сумку спрятала. Пригодятся. Венька Бритый там же сшивался, насчет
вечера спрашивал, говорил, у Тамарки день рождения, она сегодня наливает. Я
на всякий случай сказала, что забреду. А то получится, что нахвастаюсь ему
про ужин с чумовым, а тот меня продинамит. С голоду, конечно, не помру, но
лучше у Тамарки на халяву кусок сцапать. Хотя какой там кусок, у Тамарки
этой, сама еле-еле концы с концами сводит, только на выпивку и хватает, так
что на именинах ейных если на что и можно рассчитывать, так на полстакана.
Но и то хлеб.
Короче, схватила я пакет, буквально из рук у чумового выдернула, и бегом
домой. Благо живу рядом совсем, в Малом Власьевском переулке.
1 2 3 4 5 6 7 8