Когда-то в
этой квартире жила ее большая семья: мать, отец, трое младших и она са-
ма. Теперь Ира осталась одна и с прошлого года, преодолев сомнения и
страхи, стала сдавать две комнаты, оставив себе третью, самую маленькую.
Пока все, слава Богу, обходилось, хотя эксцессы, конечно, бывали. Но
постоять за себя Ира Терехина умела, два года в интернате многому ее на-
учили.
На кухне царила грязь - опять Шамиль приводил гостей и опять не убрал
за собой. Конечно, Ира никакой работы не боялась и, сдавая квартиру,
предупредила Шамиля: если будете сами за собой мыть и убирать, цена та-
кая-то, а если мне за вами убирать придется - то выше. Жилец согласился
платить больше, но ведь нельзя же такой свинарник разводить! Совесть ка-
кая-то должна быть у человека или нет? Впрочем, кавардак на кухне Ира
видела почти каждый день и готова была честно отрабатывать повышенную
плату за комнату. Только вот перед вторым жильцом неудобно - тихий
скромный дядечка, приятный такой, не шумит, гостей почти никогда не при-
водит, а если и приводит, то они сидят тихонько у него в комнате, разго-
варивают. Он даже посуду у Иры не берет, привез свою и сам ее моет и
убирает. Вообще он аккуратный, за ним и уборки-то никакой не нужно, хотя
платит, как и Шамиль.
Хорошо, что Шамиль сегодня живет у нее последний день. Вечером уедет,
говорит, что на родину, вроде в Москве все дела уже переделал. А следую-
щий кандидат в жильцы уже тут как тут, его неделю назад Шамиль же и при-
вел. Парень Ире не понравился, но это ничего не означало. Ей и Шамиль не
нравился, и Муса, который жил до Шамиля. Однако ничего, жива осталась, и
имущество цело, и квартиру не спалили. А деньги они платят хорошие и без
обмана. Надо только к дяде Владику сбегать, на всякий случай, для общей
безопасности.
Быстренько умывшись, Ира выпила чай с куском черного хлеба, намазан-
ного дешевым бутербродным маргарином, натянула старые тренировочные шта-
ны и майку с длинными рукавами и отправилась убирать улицу. Открыв дверь
дворницкой кладовки, где хранились метлы, лопаты и скребки, она увидела,
что ее метлы нет. Именно ее метлы, которую она любовно подбирала себе по
росту и долго шлифовала черенок, придавая ему форму, удобную для ее ма-
леньких рук.
- Вот суки, - злобно прошипела Ира. - Суки паршивые. Даже метлу спер-
ли. Узнаю, кто это сделал, глаза выколю. Конечно, это были происки
Таньки-паразитки. В этом Ира нисколько не сомневалась. Ну ничего, она с
ней еще разберется. Горючими слезами Танька умоется. И хахаль ее вместе
с ней. Хотят дармовую квартиру получить, нанялись дворниками, а сами не
убирают ни черта. Приходят раз в три дня, полтора раза метлой махнут - и
бегом домой. А участок так и стоит неубранный. Ира попросила, чтобы
участок закрепили за ней и дали ей вторую ставку, она может и в четыре
утра на работу выходить и успеет убраться на обоих участках. Все лучше,
чем насильно посылать других дворников доделывать Танькину работу. Но
если бы сделали так, как предлагала Ира, то Таньку - паразитку пришлось
бы увольнять и с квартиры гнать. Все были с таким решением согласны,
кроме, разумеется, самой Таньки. Ее хахаль подослал своих дружков - бу-
гаев с наглыми мордами и резиновыми дубинками, и они быстро объяснили
дворницкому начальству, что к чему и почему Таньку нельзя с квартиры
гнать. Начальники Таньку оставили в покое, закрыв на все глаза, а Ире до
ихних политесов дела нет, она каждый раз как встретит эту оторву, так
обязательно ей в глаза говорит все, что думает о ней. Танька, тридцати-
летняя деваха с испитой рожей, вся золотыми цепями обвешанная, тоже в
долгу не остается. Воюют они, короче говоря. Вот метлу теперь сперла,
сука... Убрав улицу и вымыв лестницу в шестнадцатиэтажке, Ира прибежала
домой принять душ и переодеться. Заодно и позвонить решила.
- Дядя Владик, это Ира, здравствуйте, - выпалила она на одном дыха-
нии, словно взятый на рассвете темп работы распространялся и на разгово-
ры.
- Привет, - отозвался Владислав Николаевич. - Как дела?
- Хорошо. Дядя Владик, мне нового жильца сватают.
- Русский?
- Нет. Дружок Шамиля.
- Понял. Сможешь сегодня подъехать? Я договорюсь с ребятами, они пос-
мотрят.
- Ага, после пяти. Годится?
- Годится. Позвони между пятью и половиной шестого.
- Позвоню. Спасибо, дядя Владик.
- Пока не на чем, - усмехнулся в трубку Владислав Николаевич.
Ира Терехина когда-то была соседкой Стасова. В те еще времена, когда
Стасов был женат на Маргарите и жил с ней и дочкой Лилей в Сокольниках.
После развода он вернулся в свою однокомнатную квартиру в Черемушки.
Несчастье в семье Терехиных произошло, когда они жили в одном доме, поэ-
тому когда год назад ему вдруг позвонила Ира, Стасову не нужны были дол-
гие объяснения. Он и без того все понимал. В первый раз Ира позвонила,
просто чтобы посоветоваться. Дескать, решила пускать жильцов, деньги
очень нужны, но боязно. Стасов, милиционер, оперативник с двадцатилетним
стажем, не советовал, отговаривал, пугал возможными неприятностями. Мо-
лоденькая девочка, девятнадцать лет, никого из родных рядом нет и защи-
тить некому, если что не так. Но Ирка уперлась. Ей не нужен был совет
"сдавать комнаты или не сдавать". Ей нужен был совет, как уберечься от
этих самых неприятностей.
Уберечься от этих неприятностей, по мнению Стасова, было в принципе
невозможно, но все же он дал ей несколько практических рекомендаций, вы-
полнение которых могло бы снизить риск. Тогда же он предложил ей предва-
рительно навести справки о будущих жильцах. На это Ира с готовностью
согласилась и, как выяснилось, совершенно правильно сделала. Первый же
из кандидатов в съемщики оказался преступником, находящимся в розыске.
Стасов привез Иру на Петровку, показал ей кучу альбомов, фотографий и
ориентировок, а через два дня разыскиваемого задержали, разумеется, пос-
таравшись, чтобы этот факт ни в чьем сознании не соединялся с моло-
денькой дворничихой. На следующего кандидата Стасов после всех проверок
дал "добро", на всякий случай еще раз предупредив, что вообще-то затея
эта опасная, и взяв с Иры твердое обещание не пускать к себе жильцов, не
поставив в известность Стасова.
Теперь Владислав в милиции уже не работал, получил лицензию частного
детектива и возглавлял службу безопасности киноконцерна "Сириус", но
друзья на Петровке и в Министерстве внутренних дел у него остались, и
друзья эти охотно помогали проверять жильцов Иры Терехиной. Лучше
подстраховаться заранее, чем потом получить труп квартирной хозяйки.
Знакомых и приятельниц у Екатерины Бенедиктовны Анисковец было нема-
ло, но, что хуже всего, у всех них были дети и внуки, которые вполне
могли услышать о ценностях, хранящихся в квартире одинокой пожилой дамы
без особых предосторожностей. Юрий Коротков вместе со следователем
Ольшанским взял на себя организацию экспертизы картин и ювелирных изде-
лий на предмет выявления подделок, а Насте Каменской, как самой малопод-
вижной, достались опросы людей, знавших потерпевшую.
Из этих опросов вырисовывался портрет семидесятичетырехлетней женщи-
ны, прожившей яркую жизнь. Нельзя сказать, чтобы жизнь эта была уж очень
веселой. Жених девятнадцатилетней Кати ушел на войну в сорок первом и в
сорок третьем погиб. Первый ее муж, врач-ортопед по фамилии Швайштейн,
был арестован по делу врачей-вредителей и умер в камере, не выдержав
зверского обращения вертухаев. Второй муж погиб в автокатастрофе. С
третьим, как известно, ей пришлось развестись по причине страстной любви
оного к юной прелестнице. Детей у Екатерины Бенедиктовны действительно
не было, тут соседка-беженка не ошиблась. Что-то там заковыристое было
со здоровьем по женской линии.
Иная женщина, трагически потерявшая жениха и двух мужей и неизвестно
за какие грехи наказанная бездетностью, могла бы считать свою судьбу
несчастной, а жизнь - неудавшейся. Но только не Екатерина Бенедиктовна.
Более жизнерадостного, веселого и дружелюбного человека трудно было себе
даже представить. В кругу ее общения постоянно на протяжении всей жизни
находились писатели и поэты, художники и артисты, она бывала на всех те-
атральных премьерах, вернисажах и поэтических вечерах, а в последние го-
ды не пропускала ни одного мероприятия, которое устраивал Клуб ветеранов
сцены. Хотя она никогда не была сценическим работником, многие старые
актеры, режиссеры и театральные художники считали ее "своей", потому что
именно ее когда-то приглашали на генеральные репетиции и именно она
всегда сидела на премьерах в первом ряду, ободряюще улыбаясь и сжимая в
руках огромные букеты цветов, которые щедро дарила им, когда опускался
занавес. В промежутках между законными браками у Екатерины Бенедиктовны
случилось несколько громких романов с людьми, чье имя было в то время на
слуху. Заканчивались эти романы по-разному, в одних случаях бросали ее,
в других - она сама уходила первой, в третьих - любовники расставались
по обоюдному согласию под давлением обстоятельств, но ничто не могло
стереть улыбку с ее лица и приглушить ее заливистый смех. И даже когда у
нее на улице вырвали сумочку с только что полученными в сберкассе
деньгами, снятыми с книжки на покупку нового телевизора, она, прибежав
домой, кинулась звонить своей подруге и от хохота долго не могла вымол-
вить ни слова.
- Ты представляешь, - наконец выговорила она, давясь смехом, - меня
ограбили. Ну анекдот!
Подруга решила, что Екатерина плачет и у нее форменная истерика. Ни-
как иначе раздававшиеся в трубке звуки она расценить не могла и тут же
кинулась утешать несчастную. И только через несколько минут сообразила,
что та не плачет, а смеется.
- Неужели тебе весело? - изумилась подруга.
- А что мне теперь, рыдать, что ли? - ответила ей Екатерина Бенедик-
товна. - Ты же знаешь мой принцип: если можно что-то сделать - надо де-
лать, если сделать ничего нельзя - надо принять все как есть. Но уж, во
всяком случае, не плакать. И потом, я тебе много раз говорила, меня ан-
гел хранит. Если у меня украли деньги на новый телевизор, значит, мне
вообще нельзя его покупать. Наверное, мне суждено было купить такой те-
левизор, который взорвался бы и загорелся. Так лучше пусть у меня не бу-
дет этих денег, чем сгорит вся квартира и я вместе с ней.
И точно так же она веселилась, когда третий муж, Петр Васильевич
Анисковец, заявил ей о своем желании развестись. И точно так же хохота-
ла, когда спустя несколько месяцев после развода он снова возник на по-
роге ее квартиры.
- Ну что, котяра престарелый, нагулялся? - ласково спрашивала она,
потчуя его своим фирменным супом с грибами и изумительным пловом с изю-
мом и курагой. - Стоила игра свеч?
Нельзя сказать, что Екатерина Бенедиктовна исступленно следила за со-
бой и не вылезала из косметических и оздоровительных салонов. Но выгля-
деть она всегда старалась так, чтобы смотреть на нее было приятно. Иде-
ально уложенные седые волосы, легкий макияж - тушь на ресницах, благо-
родного цвета помада на губах, немного темно-телесных румян на скулах.
Ухоженные руки и обязательный маникюр. Ей удалось не растолстеть с воз-
растом, и она с удовольствием носила брючные костюмы с блузками своего
любимого кремового цвета. Часто ходила в гости к приятельницам и никогда
не отказывалась от приглашений на юбилейные банкеты, а их в последнее
время поступало много: кому семьдесят исполнялось, кому семьдесят пять,
а у иных и золотые свадьбы случались. Не говоря уж о чествованиях по
случаю пятидесятилетия творческой деятельности.
- У меня наступил самый лучший возраст, - часто повторяла Анисковец.
- Все мои друзья вступают в такую благодатную пору, когда кругом сплош-
ные праздники. Только успевай цветы и подарки покупать!
Да, друзей и знакомых у Екатерины Бенедиктовны было много, но трудно
было даже представить себе, могли ли у нее быть враги. Потому что если
убили ее не из-за картин и бриллиантов, то для этого должна быть ка-
кая-то личная причина. Какой-то конфликт, вполне вероятно, очень давний.
Сегодня перед Настей Каменской сидела одна из самых близких подруг по-
койной Анисковец и подробно отвечала на все вопросы. Сама Настя во время
таких бесед отдыхала душой: пожилые люди частенько страдают от недостат-
ка внимания и общения и рассказывают обычно весьма охотно, даже если сам
повод для таких бесед достаточно трагичен - смерть близкого человека. Из
них ничего не надо тянуть клещами, наоборот, их порой бывает трудно ос-
тановить. Но останавливать их Насте и в голову не приходило. В голове у
собеседника возникают ассоциативные связи, следуя которым они вспоминают
и начинают рассказывать о событиях, не имеющих на первый взгляд никакого
отношения к убийству, и внезапно может всплыть такая деталь, о которой и
в голову не придет специально спрашивать: "Самое главное - вывести чело-
века на неконтролируемые просторы свободного рассказа, - учил когда-то
Настю отчим, всю жизнь проработавший в уголовном розыске, - и спокойно
ждать, когда он сам проговорится и расскажет то, что важно для дела. Ты
слушаешь его не перебивая, сочувственно и заинтересованно киваешь и тем
самым создаешь у него иллюзию свободного полета, и эта иллюзорная свобо-
да его опьяняет настолько, что он перестает следить за речью". Марта
Генриховна Шульц и была той самой подругой, звонить которой кинулась
после ограбления Екатерина Бенедиктовна, заходясь от хохота.
- Марта Генриховна, скажите, какие отношения были у вашей подруги с
Иваном Елизаровичем Бышовым?
- Самые хорошие. Они знают друг друга с детства. Ванечка даже ка-
кое-то время ухаживал за мной, правда, это было очень давно, мне тогда
еще пятидесяти не было. Он, знаете ли, рано овдовел и подыскивал себе
новую подругу жизни.
- А вы? Не ответили на его ухаживания?
- Ну почему же, - кокетливо улыбнулась Шульц. - Ванечка был очарова-
телен. Но дело в том, что я не была свободна. Даже если бы я в тот мо-
мент увлеклась, на развод я бы все равно не пошла.
- Почему? У вас были маленькие дети?
- Да Господь с вами, какие же маленькие дети могут быть в сорок семь
лет! Нет, дети были уже большими. Но Ванечка - русский. А мы - немцы.
Родители с самого детства приучили меня к мысли, что мы не должны асси-
милироваться, вступая в браки не с немцами. Мой покойный муж тоже немец.
- А что же Екатерина Бенедиктовна? За ней Бышов не пытался ухаживать?
- О, что вы, голубушка, они этот этап прошли лет в пятнадцать-шест-
надцать. Эдакая детская влюбленность. Потом у Катеньки появился жених,
она встречалась с ним года полтора или два, пока война не началась.
- И как потом складывались отношения Екатерины Венедиктовны и Бышова?
- Очень ровно. Они дружили домами. Ивану нравилась коллекция картин,
которую собрал Катин отец, и он постоянно говорил, что купит их все, ес-
ли только Катенька соберется продавать.
- Марта Генриховна, насколько мне известно, ваша подруга завещала
почти все свои картины музеям, за исключением нескольких, которые она и
продала Бышову. Это так?
- Да, это правильно. Она так и сделала.
- А почему она не продала Ивану Елизаровичу все картины, если он так
этого хотел? Ведь они дружили всю жизнь. Почему же она не пошла ему
навстречу?
- Катя хотела дожить свой век в окружении этих картин. Она видела их
рядом с собой всю жизнь и не хотела расставаться с ними до срока. И сна-
чала она действительно предложила Ивану завещать картины в его пользу.
Но он проявил в этой ситуации редкостное благородство. Не хочу, говорит,
чтобы ты думала, будто я с нетерпением жду твоей смерти. Не хочу быть
твоим наследником. И тем более не хочу получить эти картины даром. Тогда
они и договорились, что Катя продаст ему несколько картин, чтобы на
жизнь хватило, а остальное завещает музеям.
- Почему все-таки завещание было составлено только в пользу музеев?
Неужели у Екатерины Бенедиктовны не было никаких родственников?
- Да есть у нее родственники, но им картины не нужны. Родня такая
дальняя, что они и связей не поддерживают. Это было похоже на правду.
Екатерина Бенедиктовна бережно хранила получаемые ею письма, поздрави-
тельные открытки и телеграммы за много лет, и среди них не было ни слова
от родственников. И Бышов, и Петр Васильевич Анисковец в один голос ут-
верждали, что где-то какие-то родственники есть по линии отца, но очень
дальние, не то в Мурманске, не то в Магадане, но у Екатерины они не по-
являлись.
1 2 3 4 5 6 7 8