- Она говорила для нас, и
все-таки больше для них. Для тех, что как будто не слушали нас. - Эти
с-стратеги из Главного штаба рассовали весь флот по форпостам. Направление
на главные планеты открыто. Ничего, - сказала она, - нам ведь только их
задержать. Был приказ всем кораблям немедленно вылететь к месту сбора.
Наши враги не умнее нас, - сказала она, - они не оставляют форпосты в
тылу. Я не верю в планетную защиту, но Ордален их отвлечет, а мы немного
пощиплем. Надо только не промахнуться... Марден!
- Двадцать пять кораблей, - сказал один из тех, кто сидел к нам
спиной. - Семь - класс ноль, одиннадцать - класс - три, остальные -
крейсера.
- Крейсера идут к Ордалену, - сказал другой. - Ничего. Марден, вы
определили флагман?
- Да, коммодор.
- Успеваем?
- Один залп.
- Ничего, - опять сказала она. - Огневые! Всю мощность. Без резерва.
Носовые - на поражение. Рубка! Полный!

И опять разомкнулось Ничто, выпуская нас. Слишком много смертей, -
вяло подумал Альд. Он был один в своей темноте, надо открыть глаза, и за
веками будет новая ложь, не хочу, подумал он, и открыл глаза.
И новая ложь приняла его. Свинцовое небо и грифельная вода, и волны,
шипя, ползут на песок...
- Ну что, наигрался? - спросил его Алек. Он первый пришел в себя,
сидит возле Инты и смотрит на бледное лицо, где сейчас лишь покой...
- А ты не хочешь попробовать?
- Нет, - сказал Алек. - Мне ни к чему.
- А Инта?
А Инта уже открыла глаза.
- Что я? - спросила она, села и стала вытряхивать песок из волос.
- Хочешь еще поиграть?
- Нет, - сказала она. - Надоело.
Спокойный лоб и спокойный взгляд, и улыбка, где только покой.
- Какая ты действительно ты? - угрюмо спросил ее Альд. - Ты, что там,
или ты, что здесь?
- А знаешь, мне и самой интересно. Наверное, обе. А ты все молчишь,
Алек?
Молчит. Сидит и смотрит на волны.
- И все-таки я не вру, сказала она. - Все правда, даже когда я думаю,
что соврала.
- Я понял, - угрюмо ответил Алек. Опять они были вдвоем, далеко от
меня, как будто бы отгороженные стеною.
- Но, может быть...
- Нет, - сказал Алек, - теперь уже все. Не успеем.
- Почему? - спросил Альд, и Алек взглянул на него и ответил так,
словно это все объясняло:
- Это Последняя Коса.
- Почему последняя?
- А за ней нет ничего.
- Это не честно! - сердито сказал ему Альд. - Если ты знаешь...
- Нет. Вспоминаю помаленьку.
- Значит это не в первый раз?
- Да, - сказал он угрюмо. - Я через Город раз пять проходил. А иногда
не проходил. А после Города всегда по-разному.
- А дальше? - спросила Инта. - Что будет потом?
- Легион, - ответил он хмуро. - Не знаю, что дальше, но в конце
всегда Легион.
А серые волны шипя ползут на песок...
Вот и конец прогулке, подумал Альд. Я не вернусь в Легион, подумал
он, эта дурацкая игра не для меня. Может быть, я на миг и поддался войне,
но отдать ей себя целиком...
- Должен быть выход, - сказал он вслух. - Система не может быть
герметичной. Если есть выход - должен быть выход.
- В реальной Вселенной, - заметила Инта.
Это тоже реальность, подумал он, и дрянная реальность.
- Я не вернусь в Легион, - сказал он им. - Вы - как хотите, а я не
вернусь. Это не для меня. Человек должен драться, защищая свой мир, своих
близких и свою свободу. Но драка как способ существования...
- Ну и что? - спросила с усмешкой Инта. - Если существования...
- Существования, но не жизни, - мягко ответил он. - Не знаю, как вам,
но мне это не подходит. Если не жизнь...
- Так смерть?
- Да, - сказал он просто, - наверное так. И это будет правильно,
Инта. Когда-то мы выбрали смерть. Нас ведь никто не принуждал. Мы выбрали
ее потому, что это было единственное решение. Мы умерли - и это было
честно, раз этот выбор мы сделали сами. А эта мнимая жизнь - нечестно. Нам
ее навязали вместе с ее несвободой...
- Опять несвобода! - сердито сказала она. - Ты просто зациклился на
этом дурацком слове! Человек, живущий в обществе, не может быть свободен!
- Да - если понимать свободу как право творить что угодно. Нет - если
свобода только право самому определять свои поступки и самому за них
отвечать. Хотя нет. Это все-таки гораздо шире. Как я могу объяснить? -
спросил он грустно. - Это как здоровье или жизнь. Только, когда ты болен,
ты сумеешь ответить, отчего и как нездоров. Хочешь, я объясню, почему и
как несвободен?
- Нет!
- Но ты хочешь вырваться или нет?
- Не знаю, - тихо сказала Инта. - А ты, Алек?
- Я не хочу в Легион, - ответил Алек. - Я забуду тебя, - сказал он
Инте и с тоской поглядел ей в лицо. - Мне казалось: вот чуть-чуть - и я
опять человек. И я смогу тебя оживить. А мы уже пришли, - угрюмо сказал он
ей, - и я опять тебя потеряю. А если найду - так это будем не мы. Не хочу,
- сказал он с тоской, - не надо!
- А если мы просто умрем?
- Не знаю, - сказал он ей. - Я не хочу, чтоб ты умерла. Если ты
пойдешь в Легион, так и я пойду... чтоб тебя искать.
- Значит дело только за мной? - она невесело засмеялась. - Вот
видишь, Альд, а ты говоришь о свободе! Я не очень хочу исчезать, -
задумчиво сказала она, - но я тоже не хочу в Легион. В конце-концов, что
такое смерть по сравнению... с этим? Если бы я могла отыскать того, кто
изобрел этот мир! Я просто не верю, - сказала она. - Если есть выход...
Альд, - сказала она, - кажется, я понимаю! Выход есть, но он... Хорошо, -
сказала она и вскочила с песка. - Пусть так и будет. Идем на прорыв!

Опять мы идем неизвестно куда, и серое небо смешалось с тяжелой
водой. По серому сквозь серое и кругом ничего. Вот тебе твоя правда,
подумал Алек, вот она тебе, твоя проклятая правда. В который раз? угрюмо
подумал он, и сколько раз здесь опять проходить, если опять не вырвусь?
По серому сквозь серое и серо внутри, и все просвечено до конца
безрадостным светом. И где-то там, вдалеке, лежит его жизнь, нелепая и
жестокая жизнь - от скудного детства до смерти. Дурацкая выдалась жизнь,
подумал он, сперва убивал, потом убили меня, и все началось сначала. Зачем
это было надо? подумал он. Зачем я родился, за что я убит, и для чего я
мотаюсь в проклятом кругу?
...Я стояла возле окна, и дождь лупил по обвисшему саду, и на
дорожках лопались пузыри. Дождь и домик в саду. О боже! подумала она, так
вот что это такое! Я даже не помню, как его звали, я помню только, как я
его любила. Он глядел на меня и молчал - что можно сказать, когда тебя
предают? Я любила его и я его предала. Я всегда предавала, подумала она,
чаще себя, но достаточно часто и других. И не стыжусь, сказала она себе.
Если бы не предавала, я бы не стала тем, что я есть, тем единственным, чем
мне стоило стать.
Там, внизу, лежала вся ее жизнь, короткая и безмерно большая. Все
уместилось в ней: сражения и любовь, холодное честолюбие и ночная тоска,
задушенная нежность и вечная жажда боя.
- Я стала тем, что я есть, - сказала она себе, - а смерть зачеркнула
меня и оставила мне Легион. Но чем эта ложная жизнь отличается от
настоящей, от той, которую мне пришлось дожить?
...Мгновенная жизнь выступала из пустоты щемящим и красочным облаком
воспоминаний. Друзья, лица девушек, трепетный луч маяка, зыбкие детские
улочки Тайразо и лестница, уходящая прямо в море. Он оттолкнулся от
скользкой ступеньки и нырнул, ушел в зеленую сочную глубину и плыл под
водой, пока хватило дыхания. А когда он вынырнул, берег был далеко, и
тяжелое красное солнце садилось в воду, а от солнца прямо к нему тянулась
сияющая полоса, дробящаяся, текущая желтым и алым.
Он был один - маленький мальчик в огромном море, и это море
принадлежало ему. И весь этот мир принадлежал ему, и вся его жизнь - от
первого до последнего вздоха - принадлежала только ему.
И даже, когда все угасло, робость еще трепетала в нем, потому что его
смерть принадлежала только ему...
- Альд! - закричал Алек, когда их швырнуло назад и покатило по
серому, как опавшие листья.
- Альд! - закричал он, кидаясь навстречу второму удару, и опять его
сшибло назад, как букашку с руки. Но он зарычал и снова пошел вперед,
опять и опять, пока не очнулась Инта.
- Оставь, - сказала она. - Некого звать. Он уже свободен.
Маленькая фигурка, черная на сером, спокойная, как всегда.
- Иди сюда, - сказала она. - Я так и думала, что мы не пройдем.
Просто не хотела ему говорить. Он бы нас не оставил.
- Почему? - спросил Алек. - Почему? - У него были бешеные глаза, и
она погладила его по руке.
- Потому, что мы - это мы, и нам не нужна свобода. Мы - это мы, -
опять сказала она, - что бы мы делали со своею свободой? Я не хочу ничего
стыдиться...
- А я не стыжусь, - ответил Алек, - я давно за все заплатил.
- А я нет, - задумчиво сказала она. - Я ведь привыкла думать, что вся
моя жизнь чем-то определена - войной, воспитанием, традициями семьи,
воинским долгом, присягой - и в этой заданности я казалась себе свободной.
А если бы мне в каждом случае был дан выбор - чем тогда окажется вся моя
жизнь? Цепью предательств - больших и малых, ненужных жертв и бесцельных
убийств. Значит, я должна презирать себя? Зачем мне такая свобода, Алек?
Они стояли, держась за руки, и что-то уже мерцало внизу. Сквозь
серое, словно река сквозь тучи, изменчивый, будто рябь на воде, текучий
узор из серебряных точек. Вот так мы смотримся со стороны: цепочки из
белых искр и красные вспышки.
- Это... он?
- Да.
- А если вернуться назад?
- Назад не вернешься, - угрюмо ответил Алек. - Я пробовал.
- А вперед?
- Нет, Инта. Только вниз.
Она поглядела вниз, на яркие огоньки ненастоящего боя. Когда-то я
часто играла в такие игры. Мне нравилось в них играть. Наземные операции,
деблокада планеты, высадка десанта с нестабильных орбит...
Бездарные игроки, подумала вдруг она, четвертая цепь под ударом,
сейчас ее просто выжгут. Она уложила цепь, и смутное сопротивление... нет,
воспоминание. Вот так бывает, когда неясен Сигнал, и ты не знаешь, как
быть в середине боя.
Она уложила цепь, и залп пронесся над ней, а цепь полыхнула огнем, и
встречная цепочка искр распалась на редкие блестки.
И тогда она подняла цепь и повела на прорыв, а пятая черт знает где,
и надо ее подтолкнуть...
Что-то случилось. Лопнуло, оборвалось, рассыпалось на осколки, и
пустота до крика...
Она подняла глаза. Все тот же изменчивый мир никакой, тускло-серый -
и пустота. До крика.
- Алек! - сказала она. "Алек", - сказали ее губы, но Алека нет, хоть
он и стоит рядом с ней. Что-то лопнуло, разорвалось, разбилось, и между
ними стена из каменеющей пустоты.
- Алек! - кричала она, но он уже уходил. Медленно и устало по
невидимому склону. Уходил, уменьшался, исчез.
И еще одна искорка загорелась внизу...

1 2 3 4 5 6