- Космический, - очень сухо сказала она.
Алек насупился, но зато усмехнулся Альд. Стоял и глядел, качаясь с
носка на пятку, и к его усмешке очень бы пошел лучемет.
- Ну? - ответила Инта его враждебному взгляду. - Как там зовут твою
планетку?
- Латорн.
- Первый раз слышу. Успокойся, с вами мы не воюем.
- В твое время, - спокойно отозвался он.
- Боюсь, что нам не до захватов. Тут бы самим отбиться!
- Ты зря волнуешься, Инта. Я понимаю: тебе никто не приказывал
нападать на Латорн.
- Мне никто не приказывал и защищать Ордален, - сказала она надменно.
- И никто не приказывал встречать с тремя крейсерами эскадру. Я погибла у
Ордалена в 204-м году, и откуда мне знать, что было потом!
Повернулась и куда-то пошла, и они привычно затопали вслед.

Они шли по как будто живой, неспокойной траве, и с белесого неба как
как будто бы чуть пригревало. Было очень приятно идти: не в строю, не в
цепи, не в бой, не в Казарму - куда-нибудь.
Они шли и молчали, и молчанье нарушил Альд, потому что тут нечего и
не с кем делить:
- Чего-то слишком легко мы прорвались.
- Мы не прорвались, - сказала Инта. - Это просто другая игра.
И они увидели Город. Они подходили к Городу, а он приближался к ним.
Сначала плотная кучка башен. Потом башни раздвинулись, расползлись,
выпустили поросль домов. Потом раздвинулись и дома, открывая прорехи улиц.
Мы шли по истоптанной мостовой, по стертым усталым камням, и к нам
подползали дома...
- Это ловушка, - сказал Альд.
- Просто Город, - сказала Инта, - только тут никто не живет.
Алек не сказал ничего. Просто город или просто ловушка, но я тут уже
бывал. Взаправду или во сне, но мы сейчас повернем, а там будет дом-утюг и
полосатый навес...
И они повернули; там был дом-утюг и полосатый навес, и у входа кто-то
стоял.
Сейчас он окликнет меня...
- Алек! - крикнул тот, у дверей. - Ночь творения! Алек!
Почти человек, в Легионе сошел бы за земляка...
- Ты что, не узнаешь?
- Нет!
- Только выскочил?
Алек опять промолчал. Глядел на него сверху вниз и поигрывал
желваками. Хряснуть, что ли, его по башке, чтобы не веселился? Если ты
ушел, так чего ты здесь? Или это и вся свобода?
- А вы что, вместе? Так и рванули?
- Ага, - ответил Алек. - Так и рванули.
Знать бы, откуда я это помню, когда я ходил по этим улицам и заходил
в этот дом...
- Что? - спросил незнакомый, - не понимаешь? Пошли к нашим, поймешь.
И они спустились в подвал.
Там были простые столы и простые скамейки, и горел настоящий огонь.
Там были люди - так много людей, что разбегались глаза, одни только люди
без щупалец и чешуи, и взгляд терялся в однообразии лиц, хоть лица эти
были не на один лад, и люди эти наверняка были с разных планет, но после
Простора...
Они вошли, и шум голосов притих, и лица поднялись к ним.
- Ребята, - сказал провожатый, - наших прибыло! Этот из моей
шестерки. Алек...
- Инта, - сказала она.
- Альд, - представился Альд.
Лица качнулись, что-то бодрое рявкнули глотки, мы спустились еще на
ступеньку, поближе к огню, нам улыбались, к нам тянулись руки, и когда мы
уселись на могучей скамье, перед нами уже стояли плошки с едою, и пузатый
кувшин разливал по стаканам густую струю.
Вот оно что, подумал Алек. Теперь я помню, когда это было, и помню,
что было потом. Инта...
Он поглядел на нее и отвел глаза. Тихая женщина со спокойным лицом, а
в глазах - только отблеск огня.
А Альду уже хорошо. Рот до ушей, стакан в кулаке, и его уже хлопают
по плечу, и он подмигивает в ответ.
- Ты что, совсем меня не помнишь? - спросил поводырь. - Меня зовут
Алдар. Двенадцать боев...
- Приятель! - угрюмо ответил он. - Я, может, двести кругов по
двадцать боев... а ты двенадцать!
- Ты зря не веришь, - сказал Алдар, - тут все свои.
На свету у него были голубые глаза, а тут стали черные с кошачьим
зрачком, и видно было, что он - нормальный мужик, и, наверное, нам хорошо
сиделось в Просторе. Не до тебя, подумал Алек, если это будет сейчас... Я
только пригубил стакан, подумал он. Совсем дрянное винцо, но как я о нем
вспоминал...
- А из третьего сектора тут есть? - спросила Инта, и кто-то заржал.
- Не понимаю, - холодновато сказала она, тоненький холодок, как
льдинка за пазуху, и он остудил смех. - Я была в третьем секторе, -
сказала она, - и мои были все без имен.
Вот тут они отвели глаза. Вот тут они нас зауважали, потому что ни в
жизни, ни в бою нет страшнее тех, что без имен.
- А вы что, тут живете? - спросил Альд. Сам твердил про ловушку, а
тут размяк, даже сдернул свой дурацкий платок и тихонько пихнул в карман,
только концы наружу.
- Тут и живем, - сказал ему хмурый верзила. - А как живем, сам
увидишь.
- И все из Легиона?
- А то откуда?
- А почему вы здесь? - спросил их Альд. - Неужели вам некуда уйти?
- Сам увидишь, - сказал Алдар. - Тут нормально, - сказал он. -
Правда, теперь похуже. Совсем обнаглели, сволочи, - сказал он.
Алек отхлебнул из стакана. Дрянное были винцо, терпкое, как тогда, но
теперь я его допью, подумал он, пусть хоть это не как тогда, и вино
тягучей струей ушло в него, обернулось теплом, а огонь шевелится,
высвечивая то носы, то глаза, то пузатый бок кувшина, и все мы за этим
столом свои, и за тем столом - тоже свои...
- ...Из нашего сектора, - говорил Алдар. - Эх, жаль, рокирнулся,
когда теперь объявится...
- А по-моему, не успел, - сказал другой, - их с Бидом накрыло.
- Бида точно накрыло, а он рокирнулся. Я сам видел.
А за углом стоит джип, подумал Алек. Сейчас я допью вино, и надо
будет бежать. Тимсон задел меня автоматом, подумал он, и я его обложил, а
через полчаса мы лежали вдвоем, и Тимсон был уже мертв, а я еще нет. Не
хочу, подумал он. Если это будет сейчас, то пусть по-другому, чтобы только
не было грифов...
Бахнуло вдалеке. Хорошо бахнуло, с оттяжкой, и стаканы заплакали на
столе. Мы замолчали. Просто подняли головы и стали слушать: все или еще?
- Уже! - сказал Алдар. - Посидели, называется!
Они уже бежали наверх с лучеметами под рукой. Вот и все, подумал
Алек, лишь бы не как тогда...
Раз-два - и мы наверху, и низкий вкрадчивый транспортер порыкивает у
дверей. Раз-два, каблуками по металлу, местечко для Инты; он смутно видел
ее лицо и вдруг понял: стемнело. Когда же успело стемнеть, если только что
было светло? Хоть солнца не будет, подумал он, проклятое солнце...
А транспортер уже задрожал, зашлепал гусеницами о камень, и дома в
испуге шарахнулись прочь, мы мчались, не зажигая фар, и было совсем темно,
но что-то, шипя, полыхнуло над ними, и белый огонь обозначил нас. И мы
посыпались через поручень и побежали прочь, и тут в машину влепило.
Багровый столб стоял за спиной, и черные клочья летели вверх, а потом
вниз, и это было не только железо.
- Инта! - окликнул он. - Инта!
- Порядок, Алек, - спокойно сказала она.
- Альд?
- Вот это дело, - сказал Альд. - Куда теперь?
Никуда, подумал Алек, теперь никуда, потому что на нас стеной идет
огонь, нет, это просто движется цепь и подметает все из лучеметов, и
кое-кто из наших открыл ответный огонь, не успеем, подумал он, а Инта уже
ползла на фланг, зачем? подумал он и пополз за ней, но цепь охватила нас,
и мы тоже стали палить, и даже прожгли просвет, но он сомкнулся, и
огненная струя прошла перед самым лицом, спекая землю.
Не хочу! подумал он, не отдам! и что-то шевельнулось внутри, какая-то
смутная память, как будто бы он не раз... И он уже вспомнил как; тяжелая
темная сила толчком поднялась изнутри, готовая унести, но он выгонял ее из
себя, вытаскивал наружу, чтобы оно накрыло Инту и Альда, и красный язык
огня лизнул невидимую броню, и тогда он рванулся назад - в не сейчас, в не
так.

Они подходили к Городу, и Город тянулся к ним. Сначала плотная кучка
башен. Потом башни раздвинулись, расползлись, выпустили бурую поросль
домов...
- Стойте! - крикнул Альд. Огонь, темнота и теплый ствол лучемета в
руках...
Под белым небом лежала лазурная степь, и только Город темнел впереди.
И теплый ствол лучемета в руках...
- Алек, - спросил он, - это было?
Алек кивнул. Стоял и молчал, огромный и надежный, а под глазами
круги, а в глазах тоска, и лучемет уже заброшен на спину.
- Было, - сказала Инта и поглядела в глаза. Ненавистная форма и
золото на рукаве, но все это так далеко, словно и не было никогда. Никогда
- Латорн. Никогда - жизнь. Только Город и степь, и лучемет в руках.
- Это не Легион, - сказала она. - Но и только.
А Алек угрюмо молчал. Что он об этом знает? подумал Альд. Что и на
что мы сменяем?
- А если не в Город? Что скажешь, Алек?
- Все равно. Ребята - не дураки. Если б так просто...
А Инта вдруг засмеялась. Короткий недобрый смех и темный огонь в
глазах.
- Каждому свое, так? Ну что же, это второй вариант. Если хочешь...
- Хочу, - ответил Альд.
И Город остался сбоку, сбился в тяжелый ком, спрятался за горизонт, и
только голубизна и белесое небо...
Что-то должно случиться, подумал он.
И ничего не случилось.
Они просто шли, и было, как в жизни: голод, жажда и тяжесть в ногах;
мы живы, подумал он, вот чепуха, я знаю, что это обман, но так хочется
верить...
Он вскинул голову - тревога? нет, радость. Воздух ожил и запахло
дымом - не мертвою гарью пожарищ, а сладким дымком костра.
И они добрели до костра. Совсем небольшой, игрушечный костерок, и
люди сидели вокруг него, а нелюди в стороне.
- Свои! - негромко ответил он, и лучеметы отправились по местам, а
люди раздвинулись, пропуская пришельцев к огню.
Их никто ни о чем не спросил. Им просто налили из фляги воды и сунули
Алеку полупустой котелок.
И удивление до немоты, потому что вода вливается в рот, и ты глотаешь
ее, и чувствуешь, что ты жив. И даже испуг, когда ощущаешь вкус - почти
забытое чувство: вкус еды, и голод, который подстегивает тебя, и скрежет
ложки о дно котелка.
Совсем как в жизни, подумал он, жалко, что не в горах...
Он встрепенулся, откинув сон. Игрушечный костерок умирал, и люди
молчали возле огня, а непохожие на людей в стороне. А Алек спит. Уткнулся
в колени лбом и заснул, а Инта сидит с оружием под рукой, готовая ко
всему...
- Меня зовут Альд, - сказал он соседу, и сосед поглядел на него. У
соседа было чудное лицо: зеленые глазки в багровой шерсти и челюсть,
скошенная назад.
- А я - Эфлал, - ответил он.
- Чего мы ждем?
- Тем, чего еще?
- Зачем?
- А вы что, не на прорыв?
- Не знаю, - ответил Альд. - Мы еще ничего не знаем, - сказал он. -
Только из Легиона.
- А в Городе были?
- Да. Успели подраться. А потом прижало и...
- Рокирнулись? Лихо с первого раза.
- А что это значит?
- Через время, - сказал Эфлал. - Это когда назад. А можно форсануться
- это вперед. Только трудней.
- А зачем? - спросил его Альд. - С кем вы воюете? За что?
- Ни с кем, - ответил Эфлал. - Тут без времени. Надоело, - сказал он.
- А прорыв?
- Не знаю, - сказал Эфлал. - Куда-нибудь. Надоело.
Умер костер, только угли еще живут, но из них уходит багровый свет, и
смерть подползает к нам. Темнота без звезд, без ветра, без голосов. Я не
жалею, подумал он, ни дня, ни часу не выкинул бы из жизни. Только война...
война - не моя работа, подумал он. Ненавижу войну, подумал он, просто это
есть у меня в крови, я не верил в такое наследство, но, оказывается, это
есть, предки мои - далхарские пираты - передали мне этот дар. Я умел
воевать, хоть ненавижу войну, и последний упал на том перевале, расстреляв
свой последний патрон. Неужели за это? подумал он. Неужели я недостоин
просто смерти? Простого и честного Ничто?
А небо темнело. Сгорело, спускалось, сгущалось в беззвездную ночь, и
надо идти. Он глянул на Алека, но тот уже был на ногах, и Инта была рядом
с ним. Могучие нечеловеки подняли тяжелые трубы, и черная степь приняла
нас в себя.
Мы шли. Было очень темно, и не сразу привыкли глаза; темнота наверху
и темнота впереди, и красные искры уже зароились в степи.
Мы шли, слившись в цепь, молчаливою одномыслящей массой, и только
шуршала трава, и гремели шаги больших.
А из красных искр уже выросли красные вспышки.
Остановились. Те, что несли орудия, спокойно и четко приладили их на
опоры, и трубы плюнули красным огнем; засвистело над головами, но мы уже
шли вперед, и их снаряды легли у нас за спиной, а наши накрыли кого-то;
столб пламени встал впереди, и клочья летели в огне, но мы уже вскинули
лучеметы и шли, прожигая дорогу, а степь отвечала огнем, и кто-то упал, но
мы шли вперед, прожигая дорогу, ответный огонь ослабел и, кажется, мы
прорвемся...
Они рубанули нас справа. Подпустили и дали огня, и Альд увидел, как
наши вспыхивают на ходу, и факелами рушатся на траву, и кружатся, и
гаснут, но Инта уже побежала на фланг, и мы несемся за ней, а цепь все
идет вперед, и мы прорвемся, прорвемся! но это уже пришло: рев моторов и
рев разрывов. Снаряд разорвался над цепью и Альд увидел все: несущиеся
транспортеры и дальний набросок башен; злость и тоска, но об этом некогда
думать, только одно осталось, и он ухватился за время, за это проклятое
неподатливое время, сжимая его в комок, и оно поддалось, и стало
сжиматься, свиваясь в упругий кокон, и он охватил им себя, а потом Алека и
Инту, и рванулся отсюда прочь - в не сейчас, в не так...
И они подходили к Городу, а Город тянулся к ним...

- Ну что, - сказала Инта, - круг замкнулся? Альд промолчал, и Алек
хлопнул его по плечу.
- А здорово мы в себя палили! Во дают, а? Похлеще, чем Легион!
- Смешно, - отозвалась Инта. В самом деле, смешно. Интересно, могу ли
я себя победить?
- К черту! - сказала она. - Объявляю перемирие. Не хочу воевать с
собой, - сказала она. - Боюсь, что я себя пристрелю. Не терплю самоубийц,
- сказала она.
- А вторая ты? - спросил ее Альд.
- Попробуем объясниться. Раз мы смогли в себя стрелять, сможем и
говорить.
- А договориться? - спросил Алек. - Черта два я с собой сговорюсь!
- Вы спятили, ребята! - сказал Альд. - Рыбы небесные - и только!
- Ну и что? - сказала она. - Надо идти до конца.
А время уже сжималось вокруг. Они сжимали его все вместе, стягивали в
упругий ком, в тяжелую душную скорлупу, и стало уже невозможно дышать, как
тогда, в норе, подумал Альд, вот что это было, но время уже вырывалось из
рук, распрямилось огромной пружиной и вышибло их далеко вперед. И они к
костру...
- Свои! - негромко ответил Альд, и лучеметы отправились по местам, а
люди раздвинулись, пропуская пришельцев к огню...
- Стойте! - воскликнул Альд. Не тот, что еще подходил, а тот, что
сидел у огня. Он уже не сидел, а вскочил. И Алек, что спал у огня. Он уже
не сидел, а вскочил. И Алек, что спал у огня, уже не спал, а держал в
руках лучемет, но Инта, что была у костра, положила руку ему на плечо.
- Тише, - сказала Инта - та, что пришла.
Они обе глядели друг на друга, не отрывая глаз.
А я еще ничего, подумала вдруг она. Оказывается, меня еще можно
любить.
- Мы уже были там, - сказала она - себе. - Мы пошли на прорыв, а
вышли к Городу. Мы шли из степи, а они вышли из Города, и начался бой -
тот самый. И мы палили в себя с обеих сторон - пока не поняли...
- Ты врешь! - зарычал Эфлал и выпрыгнул из-за костра. Он, и
вытянувшись, был ей по грудь - сутуленький гуманоид в багровой шерсти, и
глазки его горели зеленым огнем.
- Посмотри на нас, - спокойно сказала она. - На меня и на нее.
- Это. Может. Быть. - рокотнул другой - огромный и черный. - Во
времени. Я. Встречал. Себя.
- Врешь! - прорычал Эфлал. - Можно вырваться! Можно!
Они уже все окружили нас - и те, что сидели рядом с огнем, и те, что
поодаль - они сдавили нас плотной стеной, душной, как кокон из времени,
источающей ярость и страх, и мы - все шестеро - встали плечом к плечу, и
уже не понять, кто из нас кто.
- Стойте! - воскликнул Альд (мой или ее) - Не будьте дураками,
ребята! Давайте разбираться. Чего вы хотите? - спросил он нас - меня и
меня - и я поняла, что это другой Альд. И я не стала отвечать - пусть он
ответит себе.
- Вырваться, - ответил ему мой Альд. - Надоело ходить по кругу.
А Алеки хмуро глянули друг на друга и уставились на нас - меня и
меня.
- Ты говоришь: мы были с обеих сторон?
- Да, - ответил он - себе. - Наверное, в Городе не так уж много...
нас. Наверное, все мы деремся с обеих сторон. Прыгаем по времени, пока не
сойдемся в одном мгновеньи.
Здорово говорит! подумали мы - я и я - и улыбнулись ему. Я только
лишь становлюсь собой и начинаю думать, как я, а он свободен. Если мы
вырвемся, подумали мы - я и я - он крепко припомнит мне свой Латорн.
1 2 3 4 5 6