Окрыленный победой, он захотел отвлечь внимание разъяренной толпы от хозяина. Он уже поднял руку, указывая на пламя пожара, но, прежде чем он заговорил, кто-то в толпе крикнул:
– Чего смотрите! Вяжите его, чтобы не мешал!
Из кузницы вышел Гефест. Видя, что рабы накинулись на вилика, он бросился в гущу свалки и поднял над головой тяжелые щипцы и ключ от цепей:
– Стой! Клянусь Геркулесом, я размозжу голову первому, кто сунется! Забыли уговор – никого не трогать?!
Ослепленные бешенством и жаждой мести, рабы попытались оттеснить кузнеца. Но кузнец тряхнул плечами, и нападающие разлетелись, как пушинки. Клеон с восхищением глядел на силача. «Но их слишком много против одного!» – подумал он и стал пробираться к Гефесту. За спиной он вдруг услышал голос Александра:
Держись, отец!.. Я здесь!
Из дома выбежали Билитис и девушки. Вилика и Калос вцепились в чьи-то туники, стараясь оттянуть на себя хоть часть нападающих. Береника, заметившая с террасы отряд всадников, метнулась звать их на помощь. Но, прежде чем она добежала до ворот, снаружи застучали кулаками и молотком, привешенным у входа. Девушка отодвинула засов и едва успела отскочить в сторону: не спрашивая дороги, руководимые шумом драки и пламенем пожара, конники вихрем промчались мимо нее на черную половину виллы. Появление их отрезвило дерущихся. Некоторые бросились бежать, другие отступили в тень сараев. Билитис, рыдая, повисла на шее мужа.
– Пусти! – старался вырваться вилик. – Хлебный амбар горит!
С криком: «Что же ты опоздал!» – Александр бросился к одному из всадников – юноше в солдатском шлеме, из-под которого выбилось несколько локонов.
– Именем Спартака клянусь, тут уж без нас обошлись, Спурий! – громко сказал юноша своему спутнику.
Все взгляды устремились на юного конника. Стало так тихо, что все услышали, как трещат горящие доски.
Внезапно среди этой тишины раздался вопль, словно кричал раненый заяц, и Станиен, делая огромные прыжки помчался к дому.
– Куда?! – крикнул юноша, бросаясь в погоню за ним. – Стой! Нам надо еще поторговаться…
Они исчезли в темной аллее, Клеон удивленно глядел им вслед.
– Спасайте зерно, друзья, – обратился Спурий к рабам Станиена и своим воинам. – Не дадим дару Сатурна сгореть.
Всадники соскочили с коней и, оставив несколько человек стеречь их, рассыпались по двору в поисках кувшинов и ведер. Видя, что рабы Станиена медлят, Спурий воскликнул:
– Мы воины Спартака! Кто хочет уйти к нему, присоединяйтесь!
Рабы ответили криками радости. Вмиг притащили они бочки и ведра и стали заливать огонь. Вилик решительно оттолкнул жену и бросился к амбару. Он один знал, что и как надо делать. Вода полилась на деревья и крыши соседних с амбаром строений. В руках людей появились лопаты и ломы. Под их ударами с треском рушились стены пылающего амбара. Одни засыпали землей горящее зерно, другие покрывали мокрыми холстами пшеницу, еще не тронутую огнем. Оборванные, закоптелые, обожженные люди с такой же яростью боролись с огнем, с какой только что нападали на вилика. Со скотного двора доносились птичьи крики, мычание волов и ржание лошадей. Запертые в своих каморках женщины били кулаками в двери и визжали. По приказу вилика часть людей побежала открывать каморки рабынь и сбивать замки с хлевов и птичников. Клеон, все еще в цепях, беспомощно стоял посреди двора. Кузнец забыл о нем и вместе с другими тушил пожар.
Глава 6. Торг возобновлен
Из сада донесся отчаянный крик:
– Спурий! Спурий! Сюда!
Спурий поскакал на зов. Александр бросился за ним. Клеону мешали бежать цепи. Он только успел сделать несколько шагов, как из тьмы аллеи на свет пожара вышли Станиен и Спурий. Ведя коня в поводу, воин подталкивал перед собой сенатора. Александр бежал сбоку, прячась от хозяина за высокой фигурой Спурия и все время оборачиваясь к юноше, который шагал за ним, неся короткий меч Станиена. Лошадь его шла сзади, словно собака. По тому, как молодой человек размахивал руками, Клеон понял, что он что-то с жаром рассказывает. Из-за шума он не мог разобрать слов и постарался подойти поближе. Александр первый заметил его.
– Вот он, Клеон! Смотрите: с него еще не сняли цепи.
Юноша прервал свой рассказ и подошел к Клеону:
– Узнаёшь меня, пастух?
Мальчик несколько секунд радостно глядел на него и вдруг, к удивлению Александра, сказал:
– Да, госпожа.
– У тебя память лучше, чем у твоего хозяина, хотя он видел меня тысячу раз. Если бы не подоспел Спурий, он пронзил бы мечом бедную Фабию. А я приехала, – вкрадчиво обратилась она к сенатору, только затем, чтобы купить у тебя этого сицилийца… Я случайно узнала, что ты им недоволен. Но ты меня так встретил, что теперь, чтобы искупить свою грубость, должен подарить мне, в придачу к пастуху, всех остальных рабов. Это будет выкуп за твою жизнь…
– Какой там выкуп! – перебил ее Спурий. – Просто все, кто хочет, пойдут с нами; а жизнь этого толстяка никому не нужна.
Услышав, что его не собираются убивать, Станиен надменно вскинул голову:
– Сила на вашей стороне. Грабьте! Можете забрать все до последней нитки!
– О, Гней Станиен, как ты невежлив! – укорила его Фабия. – К счастью, вон идет твой сын. Надеюсь, он будет любезнее… Привет философу Луцию!
– Привет! – торопливо ответил Луций, подбегая к Станиену и становясь с ним рядом. – Мне сказали, что жизнь моего отца в опасности…
– Была, – подтвердила Фабия. – Но мы с твоим отцом люди деловые и всё уладили торговой сделкой. В обмен на свою жизнь он отдал нам всех этих рабов. Надеюсь, ты не будешь протестовать против этой сделки и спрячешь свой меч. Оружием философа должно быть слово, а не меч.
– Иногда и философ вынужден превратиться в воина. Но раз нам ничто не угрожает… – Луций вложил меч в ножны. – Что касается сделки, то я ее принимаю: жизнь отца – самое драгоценное наше достояние.
Фабия в знак одобрения наклонила голову:
– Приятно внимать разумной речи…
Спурию надоели эти любезности, и он, повернув коня, отъехал к воротам, где стояли кони его отряда.
– Между прочим, твой отец предложил нам ограбить виллу, – продолжала Фабия. – Грабежи не наше ремесло. Но, если тут у вас есть оружие, мы с удовольствием его возьмем. Наши войска все время пополняются, и оружия нам всегда не хватает.
Луций замялся. Ложь казалась ему унизительной. Но отдать мечи взбунтовавшимся рабам было бы бесчестием. Прежде чем он успел придумать ответ, Станиен сказал, кивая на меч сына:
– Вот единственное оружие, какое у нас осталось.
Александр, вертевшийся вокруг Фабии, тронул ее стремя и, когда молодая женщина обернулась, поманил ее.
– Посмотрим! – Фабия холодно кивнула Станиену и повернула коня, чтобы сын вилика успел за ним спрятаться.
– У матери в кладовой целая куча мечей, – сообщил Александр, как только они отдалились от Станиенов. – Я покажу где.
– Я знаю об этом оружии. Благодарю тебя, мальчик, но это опасно для тебя. Мы сами заберем мечи.
– А чего мне бояться?… Я уйду с тобой к Спартаку.
– Нет! – покачала головой Фабия.
– Почему? Мне уже двенадцать лет, и я очень силен, А как я стреляю из лука!..
– Двенадцать? Фабия улыбнулась. – Спартак тебя не возьмет.
– Но ты можешь взять меня в свой отряд.
– Увы, мальчуган, у меня нет отряда. Я всего-навсего войсковой писец. Я веду списки воинов Спартака, чтобы знать, сколько им надо продовольствия и оружия. А если сегодня я здесь, то только потому, что у меня давний долг твоему другу и старые счеты с твоим хозяином. Ну, иди. Мне надо поговорить со Спурием.
Александр сердито топнул ногой:
– Клеон всего на два года старше меня, а его ты берешь!
Фабия уже не слушала мальчика. Сказав что-то Спурию, она осталась сторожить у ворот, а он, взяв несколько человек из отряда, приказал им обыскать господский дом, но ничего, кроме оружия, не брать; господ же, если они будут мешать обыску, связать и так и оставить связанными.
Едва Фабия отъехала, Гней Станиен и Луций, пошептавшись, разошлись. Сенатор, задыхаясь, поспешил к дому. Луций в обход, через сад, проскользнул на скотный двор.
Друзья Клеона, занятые своими делами, позабыли о мальчике. Но Сильвина должность вилика приучила все видеть и обо всем думать. Он заметил исчезновение Станиенов, но никому об этом не сказал: пусть спасаются, все меньше ответственности. И о Клеоне он вспомнил первый. Люди еще боролись с последними вспышками пламени, а он уж спросил Гефеста, где сицилиец. Кузнец ахнул:
– Ах, бедняга! Я же его до сих пор не расковал!
В свалке и пожаре щипцы и ключ от цепей безнадежно затерялись. Но в кузнице были запасные, и кузнец принес их.
– Ты уж прости, мальчуган! Голова пошла кругом. Ну, не всегда я так запаздываю: вовремя подоспел, чтобы отнять нож у мерзавца… Хоть и не следует, говорят, бранить мертвых, но как вспомню, такая злоба… Ну его! Не будем о нем думать. Успел ли Александр тебе ска…
– Это правда, Гефест, что почти все рабы уходят с тобой к Спартаку? – спросил вилик, подходя к ним.
– Да.
– Посмотри, что кругом делается: трупы, доски, бревна. Придется убирать все это женщинам. Подумай, по силам ли им эта работа? Хоть немного помогите… Сколько успеете до выступления. Эх, будь я один, как ты, разве я здесь остался бы?
Глава 7. Рабы покидают виллу
Пожар прекратился. Рабы убирали двор. Одни – и Клеон вместе с ними – складывали клеткой для погребального костра обгоревшие доски и бревна. Другие укладывали на них трупы; вилик собирался предать их сожжению на следующее утро.
Сицилиец машинально делал все, что ему приказывали. Мысли его были заняты непонятным появлением Фабии. Неужели госпожа приехала ради него?… Она так сказала хозяину! Нет. Конечно, она приехала не за ним. Вон рабы и конники выносят мечи из дома у ворот. За этим оружием, а не за каким-то мальчишкой послал Спартак целый отряд.
– Что ты зеваешь! – подскочил к нему Александр. – Иди, бери меч. Все вооружаются. Или ты собираешься остаться у толстяка Станиена? – Александр произнес эти слова шепотом, наслаждаясь их дерзостью, но опасаясь, как бы отец не услышал его.
– А что я буду делать с мечом? – сказал Клеон. – Я и держать его в руках не умею.
– Ничего. Там научат. Ведь тебя берут в войско Спартака! – Александр подтолкнул пастуха: – Иди скорее, а то тебе не достанется.
Гордясь, что не с пустыми руками придут в стан к Спартаку, рабы Станиена спешили вооружиться. Когда подошли Александр с Клеоном, оставалось всего несколько мечей. Клеон взял первый попавшийся и надел перевязь через плечо, как делали другие. Как бы он радовался еще вчера, если бы в его руки попал меч! Но теперь, когда убит Лев, когда погиб Долговязый… Клеон вздохнул: скоро ли научится он владеть мечом, чтобы отомстить за их смерть?
Александру не терпелось всюду поспеть и все увидеть, и он притворился, будто не слышит, что отец зовет его. Разве интересно убирать двор, когда вокруг происходит столько необычайного? К тому же, как только отец оказался в безопасности, Александр вспомнил его речь против сицилийца. Нет, он никогда не простит ему этой предательской речи и никогда больше не будет ему повиноваться!
– Смотри, – толкнул он Клеона, – кузнец пошел на скотный двор. Наверное, хочет взять верховую лошадь Луция. Возьми ты себе коня.
– Но ты же слышал: велено брать только оружие.
– На войне конь тоже оружие, – возразил Александр. – Ты обязательно просись в конный отряд. Верхом гораздо лучше сражаться, – убеждал он приятеля, увлекая его за собой.
Он был так поглощен происходящим, что совсем забыл рассказать Клеону, что Лев жив. Но если бы даже он и вспомнил, то не успел бы это сделать, потому что на пороге конюшни показался кузнец. Он был без лошади и прошел мимо мальчиков, не заметив их. Брови его были сдвинуты, нижняя губа закушена, видно, случилась какая-то беда. Мальчики переглянулись. Клеон схватил Александра за руку и потащил к конюшне.
Дверь ее была широко распахнута, стойла – пусты.
Клеон, знавший теперь, что такое отчаяние и ненависть, понял, кто увел коней. Он резко повернулся к Александру:
– Знаешь, что случилось?
– Кто-то угнал коней…
– Не кто-то, а Луций. Ты слыхал, как конники говорили, что у них было сражение с легионерами?
– Я это знал еще с утра.
– Луций увел коней к легионерам. Я уверен. Они могут каждую минуту прискакать сюда, чтобы врасплох напасть на наших. Ты знаешь все дороги кругом?
– Конечно!
– Идем скажем госпоже, чтобы они скорее уезжали отсюда. А мы с тобой побежим к вилле этого… как его?
– Помпония?
– Да. Самой короткой дорогой. Выследим легионеров, догоним наших и скажем им, как надо идти, чтобы не попасть в лапы римлян. Я знаю римлян! Они всегда хитрят. Я уверен, что они устроили нашим засаду.
– Госпожа не хочет взять меня с собой, – пожаловался Александр, едва поспевая за Клеоном. – Скажи ей…
К огорчению Александра, Клеон от него отмахнулся:
– Некогда!.. Скорее!
Выбежав на черный двор, они увидели, что все готовы к походу: всадники на конях; рабы Станиена, по четыре в ряд, выстроились у ворот. Кузнец, Фабия, Спурий и Сильвин о чем-то совещались, стоя в стороне.
– Александр, и ты, сицилиец, подойдите, – позвал мальчиков вилик.
На этот раз Александр сразу услышал зов отца.
– Вот, – вилик выдвинул сына вперед, – пожалуй, никто на вилле не знает так хорошо все переходы и тайные лазы, как он. Можешь взять его в проводники. Он поведет вас самым близким и безопасным путем… Но только вернись, Александр, – сказал вилик, откидывая голову сына и заглядывая ему в глаза. – Помни, что, если ты уйдешь к Спартаку, пострадают твои сестры и мать. Всё, чем я пожертвовал сегодня, – а боги видят, как тяжело мне было говорить ложь, – всё окажется ненужным: господин прикажет распять нас.
– Я вернусь, – прошептал Александр.
– Зажги костры, чтобы легионеры думали, будто мы еще на вилле, – посоветовал Спурий.
Вилик кивнул:
– Я прикажу женщинам разжечь погребальные костры и плакать над мертвыми. Если легионеры нагрянут на эти огни, я скажу, что мы спешим с похоронами, потому что работников на вилле осталось мало, а работы – очень много.
– Идемте же скорее! – торопил Александр, гордый оказанным ему доверием. – Идемте, иначе мы можем столкнуться с легионерами. Коням не пробраться тайными тропами и перелазами. Я поведу вас через господский сад и весеннее пастбище.
– Никак не могу поверить, что Луций способен на такую подлость, – проговорила Фабия, направляясь к лошади.
– Пусть люди идут пешими, а коней поведут за собой, – распоряжался Александр. – Я буду указывать путь криком ночной совы.
Воины спешились и, ведя коней в поводу, направились к саду Станиенов. Билитис и Береника махали шарфами уходящим. Калос, опустив руки, молча смотрела им вслед.
– Прощай, сицилиец! – крикнула Береника, увидев Клеона. – Не забывай нас!
– Даже сойдя в царство теней, не забуду! – откликнулся Клеон.
Гефест, который шел за Клеоном, поднял руку:
– Привет, Береника!.. Друзья будут вечно помнить тебя!..
– Привет Беренике!.. Привет!.. Привет!.. – подхватили, радуясь свободе, рабы Станиена.
Вилик удивленно взглянул на дочь. Береника стыдливо потупилась.
– Я не поведу вас, если вы будете так орать! – рассердился Александр.
– Тише! – приказал Спурий.
– Тшшш… – словно шелест листвы, пронеслось по рядам.
Глава 8. В лесном тайнике
Почти весь день Лев пролежал в лесу, ожидая, что Клеон придет за ним. Лев знал слова: «лежи», «здесь», «жди», «Клеон», и понял, что Долговязый приказал ему на этом месте ждать хозяина. Лев был сыт. Положив голову на лапы, он дремал, изредка щелкая зубами, когда какая-нибудь дерзкая муха садилась ему на нос или на ухо. Порой птицы, обманутые его неподвижностью, спускались на землю и прыгали перед ним в траве, разыскивая вкусных букашек и червячков. Тогда просыпался в нем инстинкт охотника, и Лев пытался подняться. Но стоило ему пошевелиться, как птицы улетали, а боль в израненном теле делалась острее, и он снова ложился.
Вначале он пробовал зализывать раны, но они были вымазаны отвратительной на вкус мазью… Оставалось одно – лежать и дремать, чтобы скоротать часы до прихода Клеона.
Но вот наступили сумерки. Повеяло сыростью. В лесу стало темно. В лесу стемнело гораздо раньше, чем, бывало, темнело на пастбище. Лев знал это. У него было чувство времени, и он всегда знал час, когда надо выгонять овец на луг. Если пастухи засыпали, он будил их.
Голоса птиц мало-помалу смолкли. Где-то послышался лай шакала, и Лев насторожился. Прислушиваясь к шорохам ночи, он лежал еще неподвижнее, чем днем, но уже не дремал. Он весь был в напряжении. Вокруг была затаенная жизнь ночи, когда хищники выходят на охоту и неслышно крадутся, не задевая ни одного сучка, ни одной сухой ветки. Насыщенная опасностями, ночная жизнь надвигалась на него, и Лев тоже затаился.
Далеко-далеко завыл волк. Льву захотелось ответить ему воем. Но он сдержался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28