Светильники очень помогли бы в каждом домашнем хозяйстве, а вентиляторы, перегоняющие воздух, сделали бы жизнь в течение жаркого сезона более терпимой. Другим применением генераторов могло бы стать производство льда для длительного хранения пойманной рыбы. Алеми очень хотел это сделать.
Джейд находил некоторые понятия слишком сложными для понимания и был очень рад, что у Райдиса будет иметь возможность изучать все эти новые чудеса в самый лучший «обучаемый» возраст.
Такое обучение сделало бы мальчика более приемлемым для совета Владетелей, когда для него придет время, чтобы быть утвержденным в качестве Владетеля. Тем временем Джейд желал улучшить холд и его возможности. Основ счета, чтения и письма, преподаваемых арфистами наряду с обязательными балладами и песнями было достаточно, чтобы приступить к обучению какому-нибудь ремеслу, но владетель нуждается в более широком, полном представлении. Джейд прекрасно научился управлению хозяйством, когда он и Арамина потерпели кораблекрушение на этом побережье, но для своих детей он хотел большего.
На следующее утро Райдис уже полностью собрался для посещения школы: упаковал свой рюкзак и уже готовил летную куртку и шлем для полета через Промежуток, когда возникла огненная ящерица и, крича, приземлилась на веранде. Он услышал ее отчаянный крик одновременно со своим семейством и поспел к веранде, когда его отец уже снимал с огненной ящерицы трубку с сообщением.
Как только он ее отпустил, маленькое существо, все еще отчаянно крича, мелькнуло в воздухе и исчезло, а местные ящерки подхватили его плач.
— Нет, нет, нет, — повторял Джейд, мотая головой в опровержение, после того, как прочитал послание. — Нет. Не может этого быть!
— В чем дело, папа? — спросил Райдис. Он никогда не видел выражения такой тоски на лице отца.
Джейд склонил голову на грудь и резко присел, прикрыв глаза одной рукой, а другой, держа послание — маленькую узкую полоску бумаги.
— Папа? — Райдис почувствовал первый приступ паники. Случилось что-то ужасное. — Папа? — Райдису нужно было удостовериться.
— Райдис, иди и попроси Боскони прийти. Возьми Делки, — он махнул в сторону маленького скакуна, понуро стоящего в тени возле угла дома.
Взобравшись к нему на спину, Райдис оглянулся через плечо и увидел отца, расслабленного и неподвижного. Он стукнул пятками Делки под ребра, и она быстро двинулась вперед.
Райдису очень нравилось ездить на Делки по земле, но это не сравнится с плаванием вместе с Кибом или Афо. Делки была спокойна и терпелива, но она не могла разговаривать с ним, в отличие от дельфинов и драконов и поэтому он считал это очень большим ее недостатком. Даже от огненных ящериц можно получить хоть какую-нибудь реакцию. Только Делки лишь делала то, о чем ее просили. Однако она была полезна. Он присел на огузок скакуна и, поскольку она была так обучена, она полностью остановилась, брызнув песком в открытую дверь арфиста.
— Что за спешка, приятель? — спросил Боскони, появившись в двери.
— Папа зовет тебя. Срочно. Огненная ящерица принесла сообщение и это его расстроило.
— Что именно?
Райдис подвинулся, приглашая Боскони садиться за ним, и подумал, что ноги арфиста зацепят каждый куст по пути назад.
Послушная и безропотная Делки аккуратно двинулась обратно легким галопом так, как будто двойная ноша была ей совсем не в тягость.
— Что за сообщение? — спросил Боскони, ухватившись за гриву.
— Он не сказал. Только сказал мне позвать тебя.
— Он не двинул и мускулом с тех пор как я уехал, — Райдис прошептал Боскони, когда арфист слез со скакуна и зашагал к веранде. Теперь Райдис действительно заволновался. Плохие новости не часто беспокоили Райскую реку. Когда что-нибудь шло не так, как надо, его отец обычно все проклинал и махал руками, но он никогда не был таким тихим и ушедшим в себя.
Услышав шаги арфиста, Джейд протянул тому полоску сообщения. Арфист остановился на полушаге, его ступня повисла в воздухе, и простоял некоторое время таким образом. Потом он завершил шаг и опустился на первую ступеньку, обхватив голову руками; его плечи вздрагивали. Для Райдиса это было уже слишком. Он направил Делки вокруг дома к двери кухни, где мама в это время готовила их ужин.
— Мам, — сказал Райдис, войдя в дом и коснувшись ее руки, — я думаю, что тебе лучше пойти и посмотреть. С папой что-то не так.
— Что может быть не так с твоим папой, дорогой? — спросила она голосом, который показался Райдису слишком громким.
— Он получил какие-то плохие новости и послал меня за Боскони. Теперь он сидит на веранде и... мам, что могло заставить арфиста плакать?
Арамина бросила на сына удивленный взгляд прежде, чем сняла с огня тяжелую кастрюлю и почти что бегом бросилась к переду дома. Он вприпрыжку последовал за ней и поспел почти так же быстро, как кто-либо другой с двумя здоровыми ступнями.
Прежде чем он добрался до веранды, он услышал плач матери, не такой громкий, как было, когда она узнала о смерти дедушки, а мягкий, как будто внутренняя боль была невыносимой. Она обняла Джейда и гладила его, успокаивая, хотя и сама при этом плакала.
Эта сцена вконец доконала Райдиса, и он, попрыгав обратно, забрался на спину Делки и погнал ее к группе хижин возле реки.
— Мне кажется, что вам лучше пойти в холд, тетя Темма и дядя Назер. И тебе тоже, дядя Сваки, — добавил он, когда большая серая фигура старого солдата появилась в дверном проеме. — Я не знаю что случилось, но это заставило папу, маму и Боскони плакать. Он не стал ждать и смотреть, последуют ли они его просьбе, а развернул Делки и снова погнал ее галопом мимо веранды к холду Алеми. Он привез обратно Алеми на спине Делки, оставив Китрин и другого рыбака идти пешком.
Когда Алеми подошел, Темма, Назер, Паррен, его жена и старшая дочка уже стояли там. Полоску бумаги передали Алеми, который начал глубоко дышать и по его щекам покатились слезы.
Увидев свой шанс, Райдис повернул руку Алеми к себе, чтобы он смог прочитать это ужасное сообщение.
«Мастер Робинтон и Заир мертвы. Айвас тоже», — обычные слова не сразу обрели для него смысл. Мастер Робинтон не мог умереть. Он был нужен всем. Райдис знал это. И как может машина умереть? Он знал, что Айвас был машиной, очень умной машиной, он очень много знал, но все же оставался машиной.
Машины не умирают, они только... только останавливаются? Изнашиваются?
Внезапно воздух наполнился огненными ящерицами, каждая производила такой невероятный режущий уши звук: звук, которого он ни разу в своей жизни еще не слышал. Они взлетали в воздух, пытались опуститься на крышу и затем снова, не способные сесть, взлетали вверх, все время издавая этот ужасный звук.
— Что случилось? Мой файр в ужасном смятении, — кричал Лур, один из жителей, прибежавших к главному холду.
Позади него, на дорожке, Райдис увидел других холдеров и ремесленников, шагающих к ним, привлеченных необычным поведением огненных
ящериц. Алеми соскользнул с Делки и направился к веранде, так что Райдис смог развернуть своего скакуна, чтобы показать сообщение Луру. Лицо Лура стало очень бледным под его темным загаром, и он оперся о ближайшее дерево. Райдис направил Делки вниз по дорожке, показывая каждому сообщение. Вскоре каждый из собравшихся возле веранды был погружен в такую печаль. Их дети, не совсем понимающие ужасную потерю, собрались невдалеке от взрослых, смущенные царящей атмосферой и видом их убитых горем родителей.
Это был самый странный вечер, когда-либо проведенный Райдисом. Он наблюдал, как его отец очень долго приманивал Торка, свою огненную ящерицу, чтобы можно было отослать сообщение. Некоторые женщины последовали за его матерью в дом и вернулись оттуда с вином. Другие вернулись домой, и принесли еду, к которой практически никто кроме проголодавшихся детей не притронулся.
Когда солнце село, казалось, что никто не собирается возвращаться домой. Арфист все еще был на ступеньках, вертя в руках свой полупустой бокал... Джейд или Арамина продолжали наполнять его. Райдис заметил, что слезы продолжали скатываться по его подбородку и Боскони совсем не пытался их вытереть. Ладно, он арфист, его обучал мастер Робинтон и его скорбь о смерти своего учителя можно понять. Райдис думал, что грусть еще добавляло то, что огненная ящерица арфиста умерла вместе с ним. Это вызвало комок у него в горле — подумать только, что Делки, Киб или Афо могут умереть вместе с ним, если ему вскоре придется умереть.
Он почти дошел до этого с ядовитым шипом в своей ноге. Он знал, что драконы умирают, когда гибнут их всадники, но никто в Райской реке, имеющий файра, не умирал, так что он не был уверен в их реакции на это. Тогда он понял, о чем взрослые на лужайке мягко переговаривались между собой.
Ками решила, что они должны принести несколько светильников. Райдис повел ее и Пардура, предложившего свою помощь, в хранилище и они вместе установили их достаточное количество, так что все было освещено.
Много Оборотов позже Райдис помнил ту ночь и тени на лицах знакомых людей, опечаленных такой потерей. Он помнил, что хоть и было выпито много бурдюков вина, от выпитого никто не развеселился. Не было пения, которым обычно сопровождалось любое собрание народа с арфистом в центре. Райдис задался вопросом: ночь давно наступила, почему никто не отправил его и других детей по кроватям. Самые маленькие засыпали там, где они были, на коленях у родителей или рядом прямо на земле. В конце концов, он поднялся и набрал одеял для Араньи, Ками и ее сестер, для себя, Пардура и для Ансконо: его маленький братик спал в гамаке на веранде вместе с мамой.
Он пытался не спать, чтобы увидеть то, что будет происходить всю ночь, но мягкий говор грустных голосов убаюкал его и он заснул.
Следующим утром он проснулся уже в своей кровати.
Выйдя на улицу, он увидел, что большинство людей всю ночь проспали на траве. Боскони занял гамак, укрывшись любимым пледом Арамины. В этот день Райдис, как предполагалось, должен был начать свое обучение в школе, но он знал, что сегодня этого не будет. Школа была идеей мастера Робинтона. Возможно, это случилось бы, если он был жив. В любом случае Райдису не понравилось лишение этой возможности, особенно когда это подразумевало путешествие в школу на спине дракона.
Его живот гулко заурчал, потому что вчера из уважения к ситуации он практически ничего не ел. Райдис пошел в кладовую, чтобы посмотреть, что можно найти съестного. Очевидно услышав тихий шум, Аранья вошла в кухню. Алми следом за ней.
— Есть хочу, — надувшись, ясно сказала Алми. Хотя Аранья была в чистой одежде, Алми все еще была в приведенных в беспорядок вещах, которые она носила вчера. — У меня в середине все пусто.
— Я вас покормлю, но ведите себя тихо, — шепотом сказал Райдис. Он не хотел, что бы родители проснулись. Его маленький брат всегда спал, пока кто-то или какой-нибудь громкий шум не будил его. Райдис не хотел, чтобы этим шумом была Алми.
Он расставил тарелки, насыпал в них фруктов, которые всегда хранились в холодильнике уже нарезанными, и поджарил хлеба своим сестрам, чтобы они сидели тихо. Потом дал Алми хлеб с сахаром, который она так любила, зная, что не сделай он этого, она громко его потребует. Иметь дело с Араньей было намного проще.
Затем он дал зерна домашней птице и Делки, которая терпеливо ожидала у черного хода свою утреннюю горстку зерна. Собаки только начинали беспокоиться, когда он поставил им миски с едой. Они могли выть достаточно громко, что разбудить даже мертвых, как часто говорила его мама. Вернувшись на кухню, он нагрел воды и заварил большое количество коры кла, потому что заварник был пуст. Он точно знал, что потребуется много кла.
Он заставил Аранью взять Алми в их комнату и привести ее в порядок. Аранью любила играть «в маму» со своей сестрой.
Он только уселся, чтобы заняться своим завтраком, когда Ками прокралась через черный ход. Ее голубые глаза были широко распахнуты, и ее прямо распирало от новостей.
— Это ужасно, правда? — прошептала она ему.
— Они все еще спят, — тихо, но не шепотом, сказал Райдис. Он махнул хлебом, наколотым на вилку, но она покачала головой. Однако она задумчиво посмотрела на кувшин с соком, стоящий на столе, и он наполнил стакан и передал ей.
— Этим утром отец получил сообщение. Мы все должны приплыть в Монако, чтобы проводить Арфиста в море.
Райдис почувствовал комок в горле. Боскони пел очень трогательную песню о почестях морских похорон для другого старого арфиста, учителя тети Менолли. Это, должно быть, похоже.
— Все мы? — спросил Райдис, справившись с комком. — Все мы из Рая? — он подразумевал как детей, так и взрослых.
Ками кивнула. — Отец говорит, что мы используем все три корабля, так что каждый сможет быть там, чтобы почтить нашего Главного арфиста. Отец сказал, что мы никогда не должны забыть то, чем мы обязаны мастеру Робинтону.
— А когда мы сможем ходить в школу? — спросил Райдис.
— Как ты можешь думать о школе, когда весь мир ходит в трауре? — Ками повысила голос от отвращения из-за его такого невинного вопроса.
— Хороший вопрос, — сказал Джейд, появившись в дверях. — Ага, кла! — Он повернул голову к Райдису. — Молодец. Твои сестры накормлены и заняты? Спасибо. — Он наполнил три чашки, добавил сахар в две из них и поставил их на поднос. — Я сейчас вернусь, так что поджарь мне немного хлеба, Райдис. Не думаю, что кто-нибудь из нас прошлой ночью что-нибудь съел.
— Подожди, пожалуйста, владетель Джейд, — формальным тоном начала Ками и глубоко вдохнула. — Мой отец говорит, что пришло сообщение, требующее прибытия холда в залив Монако завтра утром. Мой отец говорит, что корабли должны отчалить ночью, чтобы достигнуть Монако к назначенному времени.
— Все три корабля? Хмм, а там хватит места на всех?
Ками торжественно кивнула. — Да, господин. Каждый, кто может, должен прийти, сказал он. Сообщение тоже это говорило.
— Очень хорошо. Ты сможешь сообщить это всему холду? Хорошо, спасибо тебе, Ками.
Ками выскочила через черный ход и Райдис через окно смог видеть, как она по дорожке понеслась в сторону хижин.
— Райдис, будь добр, хлеб и чтобы хватило твоей матери и Боскони.
Это был странный день. Люди делали то, чем они обычно занимались, но на их лицах застыло какое-то торжественное выражение. У некоторых людей были красные глаза.
Особенно, когда Райдис работал в качестве посыльного и раздавал назначения на корабли, которые дал ему дядя Алеми. Он задумался, а сказал ли Алеми об этом дельфинам. Он, скорее всего, сделал это, потому что когда они вывели «Попутный Ветер» в середине ночи, он увидел их спинные плавники, разрезающие воду и гладкие тела, серебрящиеся в свете звезд, и услышал песню дельфинов.
Он не мог бодрствовать столько, сколько хотел: последняя ночь была очень утомительной, да и день был не лучше, очень странный день.
Дельфины тоже пели скорбную песнь. Он свернулся под своим одеялом на носу «Попутного Ветра» и заснул под шипение воды и мягкое движение корабля в спокойном море.
Когда они приплыли в залив Монако, там уже было множество больших и маленьких кораблей и сотни дельфинов в воде. В прозрачном воздухе носились взад и вперед, иногда закрывая солнце, тучи огненных ящериц и их было больше, чем вчера над холдом. Райдиса так захватило это зрелище, что он не заметил, как корабль стал на якорь возле пирса. «Попутный Ветер» стоял довольно далеко в заливе, так что отцу пришлось привлечь его внимание к процессии, маленькой колонне, направляющейся к доку. Райдису выпал шанс воспользоваться подзорной трубой Алеми.
— Я хочу, чтобы ты запомнил это, Райдис, — сказал отец, передавая ему трубу. — Умер великий человек!
Так они наблюдали как судно, развернув черные паруса, которые медленно наполнились легким ветерком, двинулось от пирса. Дядя Алеми тоже развернул паруса и последовал за кораблем. Райдис заволновался, как бы они не повредили дельфинов, прыгавших в эскорте за главным кораблем.
В тот день, кроме ужасной торжественности того судна и накрытого тела на его носу, были драконы, крыло к крылу в плотном построении висящие в небе на протяжении всей церемонии.
Он помнил ужасный стон драконов, когда тело Главного арфиста скользнуло в воду. Волосы у Райдиса на затылке стали дыбом, и этот звук пробрал его до самых пяток.
Это было гораздо хуже, чем кричали файры: стрекот и щелканье дельфинов прибавилось к этому сверхъестественному звуку.
Дельфины тоже знали Главного арфиста? Тогда все стаи проделали один заключительный прыжок, и, казалось, вовсе исчезли. Теперь Райдис умел очень долго задерживать дыхание и неосознанно задержал его сейчас, когда они погрузились под воду. Но они долго не возвращались и ему пришлось выдохнуть, когда перед глазами начали мелькать красные круги. Прикрыв рукой глаза, он посмотрел далеко в море, но не увидел не единого спинного плавника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33