А жиром смазал облупившуюся от солнца кожу, справедливо рассудив, что раз уж Менолли испробовала его на своих файрах, значит, и для него вполне сгодится.Тщательно осмотрев драгоценное яйцо, он убедился, что скорлупа затвердела, как камень, – того и гляди наступит рождение. Он уложил его в кожуру с теплым песком и снова двинулся на запад, пробираясь вдоль тенистой каймы леса.Ближе к полудню Пьемур ступил на широкий простор белого песчаного пляжа, который так сверкал на солнце, что глазам стало больно. Держа ладонь козырьком, он оглядел окрестности. Перед ним расстилалась живописная лагуна, частично отгороженная от моря зубчатым барьером скал, которые, должно быть, когда-то тоже были частью берега. Осторожно пробравшись на скалистый мыс, он увидел, что прозрачная вода так и кишит рыбой и морскими раками – их оставил на мелководье отступивший прилив. Как раз то, что нужно – собственный пруд для рыбалки! Вернувшись на берег, он двинулся дальше вдоль пляжа и на другом конце лагуны обнаружил вытекающий из леса ручеек. Вот и источник пресной воды!Сердце его наполнилось ликованием: наконец-то среди бескрайних песков и скал нашлось местечко, где есть все, о чем только можно мечтать. И оно принадлежит ему одному! Здесь можно остаться до самого рождения. А к нему еще нужно приготовиться… Нельзя же допустить, чтобы запечатление не удалось только потому, что у него не будет пищи, чтобы накормить малыша!За последние два дня Пьемур не видел в небе ни файров, ни драконов. Наверное, именно поэтому он и думать забыл про Нити. Потом, задним числом, он понял, что на самом деле ему было отлично известно: в южном полушарии Падения случаются так же регулярно, как и в северном. Просто заботы о яйце и запасах пищи оттеснили эти мысли и воспоминания о жизни в стенах холда на задний план.В то утро он удил рыбу на мысу, растянувшись на травяной подстилке, которую сплел, чтобы предохранить тело от острых камней. Внезапно его охватило острое предчувствие опасности. Оглянувшись через плечо, Пьемур увидел, что на расстоянии, не превышающем длину дракона, в море с шипением падает серый ливень.Позже он вспоминал, что по привычке поднял взгляд к небу, ожидая увидеть огнедышащих драконов, прежде чем с ужасом понял: есть над ним драконы или нет, он совершенно не защищен от смертоносных Нитей! Тот же инстинкт заставил его вскочить и броситься в воду. Он сразу оказался в гуще скользких тел – казалось, вся рыба собралась вокруг, спеша поживиться падающими в воду Нитями. Через несколько мгновений Пьемур был вынужден выскочить на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Он судорожно бил руками, стараясь облить тело водой, которая, как он надеялся, защитит его от обжигающих укусов. И все же, не успел он снова нырнуть в воду, как плечо ужалила Нить. Он поспешно погрузился поглубже. Так ему и приходилось то выскакивать на поверхность, набирая в разрывающиеся легкие воздух, то уходить в глубину, подальше от опасности. Проделав это раз шесть или семь, мальчик понял, что не сможет протянуть до конца Падения. От недостатка кислорода кружилась голова, соленая вода разъедала ожог. У Менолли хоть была пещера, где она могла укрыться…Тут Пьемур вспомнил, что на краю лагуны есть нависающая скала. Только бы найти ее, только бы под ней оказалось свободное местечко… Вынырнув на поверхность в очередной раз, он попытался ее обнаружить, но воспаленные глаза почти ничего не видели. Мальчуган так и не понял, как, задыхаясь от страха и недостатка воздуха, он все же умудрился отыскать это жалкое укрытие. И, тем не менее, ему повезло. Отчаянно барахтаясь, Пьемур ободрал плечо, правую руку и лицо, но когда глаза его вновь обрели способность видеть, он с облегчением убедился, что стоит по горло в воде под узким каменным карнизом, а буквально под самым его носом в воду вонзаются Нити. Вокруг шныряли скользкие рыбы, то и дело натыкаясь на него, а иногда и покусывая, так что приходилось все время от них отбиваться.Краешком сознания он уловил, когда угроза Падения миновала, и все равно оставался на месте до тех пор, пока серая туча Нитей не скрылась за горизонтом и солнце снова не залило ярким светом мирный пейзаж. Но и тогда притаившийся в сердце страх не выпустил его из укрытия – он дождался, пока прилив отступил, оставив его на скале, как захваченную врасплох рыбу.Только тревога за яйцо заставила Пьемура покинуть убежище: нужно было проверить гнездо. Верхний слой песка, который он судорожно отбросил, кишел серыми извивающимися червяками. Они так страшно напомнили ему Нити, что мальчик поспешно отер руки о штаны. А вдруг Нити проникли сквозь скорлупу яйца? Он стал бережно рыть песок, спеша вновь обрести свою драгоценность. Какое счастье – яйцо совершенно невредимо! Пьемур с облегчением гладил теплую скорлупу. Теперь оно может проклюнуться в любую минуту!Только бы это не произошло прямо сейчас! Ведь у него не осталось никакой еды, а рыба, до отвала наевшись Нитей, вряд ли станет клевать до заката. И то неизвестно. Как же выяснить поточнее, когда наступит рождение? Драконы всегда знают, когда яйца готовы, и предупреждают своих всадников. Менолли рассказывала, что ее файры начинали гудеть, а глаза их становились багрово-красными и быстро вращались. А кто же предупредит его?Подгоняемый тревогой, Пьемур поспешил в лес – срезать новую лиану и наломать шипов для удочки. На всякий случай он набрал фруктов и спелых орехов. Мальчик знал, что новорожденным нужно мясо, но лучше иметь хоть что-то съедобное, чем оказаться с пустыми руками.Именно тогда, прилаживая шип к концу лианы, он до конца осознал все, что с ним приключилось. Пальцы так задрожали, что пришлось отложить работу. Он, Пьемур… ведь он уже не пастушонок и не ученик арфиста… Кто же он теперь? Просто Пьемур? Нет – Пьемур… Пернский. «Он, Пьемур Пернский, – уже более уверенно думал мальчик, – пережил Падение под открытым небом!» Расправив плечи, он широко улыбнулся и горделиво оглядел лагуну. Итак, Пьемур Пернский пережил нашествие Нитей. И, преодолев все трудности, сохранил королевское яйцо. Скоро наступит рождение, и у него наконец-то будет свой файр! – паренек с нежностью глянул на песчаный холмик, скрывающий его долгожданную королеву. Только вот… точно ли это будет королева? – на мгновение засомневался он. Ну, не королева, так бронзовый, что тоже здорово. И все же, скорее всего яйцо королевское – не зря Мерон держал его отдельно.Вспомнив о своей глупости, Пьемур ухмыльнулся. Как же он тогда не подумал, что под занавес пира лорд Мерон станет награждать своих гостей яйцами? Счастливцы, конечно, поспешили рассмотреть полученные подарки. А, может, решили проверить, не особо доверяя щедрости лорда. Нужно было поскорее удирать из холда, пока пир был в самом разгаре. Правда, не совсем ясно, как, но он мог хотя бы попытаться – а вдруг повезет! Тогда он не сидел бы здесь один-одинешенек. Пьемур затянул узел, надежно закрепив шип.Взгляд его обратился на север, в том направлении, где далеко-далеко за морем, подернутым знойным маревом, остались Форт холд и Цех арфистов. Вот уже восьмой день, как он здесь. Интересно, искали его друзья в холде Набол? Пьемура легка удивляло, что Сибел не отправил на поиски Кими или Крепыша. Как же теперь узнают, где он – на севере или на юге? Ведь файрам, как и драконам, нужно задать направление. А Сибел мог и не заподозрить, что лорд Мерон торгует с южанами и что как раз в ту ночь они прилетели за товаром.Его внимание привлек всплеск в лагуне. Рыба возвращалась вместе с приливом. Он встал и начал пробираться по обнажившимся скалам. Дойдя до карниза, который дал ему приют, мальчик благодарно погладил его рукой.В тот вечер, чтобы наловить рыбы, ему понадобилось больше времени, чем обычно. Да и попалась всего одна желтохвостка, слишком маленькая, чтобы наесться самому и тем более накормить прожорливого новорожденного файра. Скоро подъем воды отрежет его от берега, так что, если в ближайшее время рыба не клюнет, придется перебираться на другое место, а там ловится еще хуже.Изо всех сил сдерживая нетерпение, – Пьемур был уверен, что рыба слышит звук, иначе почему она не попадается ему на крючок? – он затаил дыхание и стал подергивать леску, подражая движению живой наживки. Как раз тогда ему и послышался странный звук. Он поднял голову и огляделся, пытаясь понять, откуда раздается непонятный шум, еле различимый среди плеска воды. Он поднял голову: может, это дикие птицы или файры? Или, того хуже, всадники, которым он, плашмя растянувшийся на скале, был отлично виден?Тут его внимание привлекло какое-то движение на берегу. Сначала он даже не связал его с непонятным звуком. И как раз в этот миг леска дернулась. Охваченный тревожным предчувствием, Пьемур чуть не упустил добычу, но, уже вставая но ноги и оглядывая берег, все же успел резко рвануть лесу.На песке что-то двигалось… Совсем рядом с яйцом! Змея? Он подобрал первую желтохвостку, схватил за жабры вторую и бросился к берегу. Неужели…Наконец, он понял, что же там шевелится, и на какой-то миг остолбенел от ужаса: по песку, жалобно пища, неуклюже переваливалось крошечное мокрое золотистое существо. Откуда ни возьмись в небе появились хищные птицы – их, как невидимым магнитом, тянуло к новорожденному файру.«Первым делом накорми малыша», – прозвучал у него в ушах спокойный голос Менолли. Пьемур запутался в собственных ногах и чуть не упал на крошечную королеву. Дрожащими руками он нашарил на поясе нож, спеша разделать рыбу. «Отрезай кусочки величиной в палец, иначе малютка может подавиться».Пока мальчик боролся с жесткой чешуей, крошечный файр бросился к нему, пронзительно вереща от голода.– Нет, постой! Так ты подавишься! – крикнул Пьемур, отбирая у малышки рыбий хвост и отрезая кусочки понежнее.Сердито крича, крошечная королева принялась жадно терзать рыбу. Коготки у нее были слишком мягкие, и Пьемур успел нарезать еще несколько кусочков. – Видишь, я стараюсь изо всех сил!Они вступили в соревнование – кто окажется проворнее, голодная малютка или Пьемур со своим ножом. Ему удавалось опередить ее не больше, чем на один кусочек. Когда из-под ножа выскользнули мягкие рыбьи потроха, королева кинулась вперед, спеша схватить их. Пьемур засомневался: подходят ли новорожденной внутренности, набитые непереваренными Нитями, но зато, пока она расправлялась с ними, он успел отрезать еще несколько порций и не медля принялся за вторую рыбину. Мальчик помнил, что файра лучше кормить, держа на руках, – это закрепляет запечатление, но сначала нужно было запасти побольше еды. Покончив с потрохами, малютка обернулась к нему, ее радужные глаза жадно вращались, поблескивая красными искрами. Она пронзительно вскрикнула и, расправив непросохшие крылышки, ринулась к горке нарезанных кусочков. Пьемур поймал ее на полпути и, крепко прижав к груди, принялся по одному скармливать приготовленные ломтики, пока она не перестала вырываться. Наконец, утолив первый голод, новорожденная королева стала жевать помедленнее, и ее нетерпеливые вопли сменились тихим курлыканьем. Тогда Пьемур ослабил хватку и стал ласково поглаживать крошечное существо, дивясь упругой силе, таящейся в таком маленьком тельце, мягкости золотистой шкурки, энергии и подвижности этой малютки – его долгожданной королевы.На них упала тень, и королева, подняв голову, предупреждающе вскрикнула. Пьемур посмотрел в небо и увидел, что осмелевшие хищники, выпустив когти, кружатся прямо над ними. Он взмахнул ножом, и его лезвие, угрожающе сверкнув на солнце, заставило птиц на время отступить.Эти хищники довольно опасны, а он со своей новорожденной королевой совершенно беззащитен на голом берегу… Осторожно прижав малютку к себе, Пьемур подхватил леску, на которой все еще болталась рыбья голова, и припустил в сторону леса.Королева протестующе пискнула, когда он метнулся в сторону, увидев, как вожак хищников собирается напасть на них сверху. Мальчик снова замахнулся ножом, но хитрая птица, пронзительно каркнув, увернулась.Прижимая вырывающуюся королеву к груди, Пьемур со всех ног мчался к спасительному лесу. Он всегда полагался на свои быстрые ноги – теперь от его проворства зависели две жизни.Краем глаза заметив снижающуюся тень птицы, он снова рванулся в сторону и злорадно усмехнулся, когда та, промазав, злобно заверещала. Хоть коготки малютки еще не окрепли, она больно оцарапала ему плечо, когда попыталась поймать свисающую с лески рыбью голову. Нырнув вправо, Пьемур избежал атаки третьей птицы, а королева упустила вожделенную добычу.Четвертое нападение последовало так быстро, что Пьемур не успел вовремя увернуться, и острые когти задели его по плечу. Изогнувшись, он снова замахнулся ножом, но споткнулся и упал, сразу же откатившись на бок, чтобы защитить телом драгоценную ношу. Хищники круто разворачивались, спеша добраться до него на земле, – они радостно закаркали, увидев, что жертва упала и находится в их власти.Поняв, что им не повезло, крошечная королева выскользнула из рук Пьемура и, вскочив ему на плечо, расправила крылья, словно бросая вызов врагам. По сравнению с огромными птицами малютка выглядела такой хрупкой и беззащитной, что ее бесстрашие придало Пьемуру недостающие силы. Мальчик вскочил на ноги, а она, уцепившись за его волосы и крепко обвив хвостом шею, продолжала вызывающе кричать, как будто ее дерзкая отвага могла отпугнуть противников. Тогда Пьемур побежал, как никогда до того не бегал. Он мчался что было сил, каждый миг ожидая ощутить когти хищников у себя на плечах. И вдруг торжество в их воплях сменилось страхом. Тем временем Пьемур, покрепче обняв маленькую королеву, успел нырнуть в густой подлесок. Укрывшись среди развесистых листьев и толстых стеблей, он обернулся, стараясь углядеть, что же вспугнуло их преследователей. Птицы торопливо удирали и, вытянув шею как можно дальше, мальчик увидел стаю файров, которые стремительно гнались за хищниками. Поспешно спрятавшись за куст, он успел заметить парящую над морем пятерку драконов. Королева снова вскрикнула, уже потише, негодуя, что никак не может достать рыбью голову. Опасаясь, как бы драконы не услышали, Пьемур отдал ей этот трофей, который она с довольным видом терзала, пока он наблюдал, как драконы кружат над тем самым местом, где еще недавно лежало яйцо. Не дожидаясь, пока они приземлятся, мальчик поспешил укрыться в глубине леса, лихорадочно вспоминая, не говорила ли Менолли: могут файры обнаружить своих новорожденных королев или нет. Но файры знают только то, что видят, а к тому времени, когда крылатые спасители появились над лагуной, он уже укрылся под пологом леса. А вопли птиц должны были надежно заглушить голос маленькой королевы. Теперь, когда Пьемур забрался в лесную чашу, крики ее стали утихать. Усталость взяла верх над голодом.И, хотя сам мальчуган выбился из сил, больше всего его заботила безопасность новорожденной королевы. Задыхаясь, он бежал все дальше от лагуны и угрозы быть обнаруженным, пока остатки света позволяли разбирать дорогу в густом сумраке тропического леса.В тот же час, когда Кими вернулась с ответом от Торика, которого Главный арфист спрашивал, не объявлялся ли в их краях юный пришелец, по барабанной связи пришла весть о смерти лорда Мерона.– Он умирал восемь дней, – глубоко вздохнув, промолвил мастер Робинтон, – а мастер Олдайв был уверен, что не протянет и дня.– А все для того, чтобы лишний раз нам досадить, – беззаботно ответил Сибел, сосредоточенно изучая послание Торика. – Южанин сообщает, что никто не просил у него крова. И из Вейра никаких слухов не доходило, а уж они бы непременно подняли шум, обнаружив незванного гостя. Но это не значит, – поспешно добавил подмастерье, подняв руку, чтобы остановить возражения Менолли, – что Пьемур не добрался до Южного. Торик пишет, что всю последнюю неделю Вейр был закрыт для холдеров, но его файры показывали изображение какой-то груды непонятных предметов рядом с главным зданием Вейра; и он заподозрил, что с севера прибыла партия товаров. Так что, если Пьемур выбрался из Набола в одном из предназначенных для Древних мешков, он, оказавшись в Южном, освободился и был таков. – Что было бы весьма разумно с его стороны, – заметил Главный арфист, рассеянно покручивая ножку бокала. Лицо его казалось бесстрастным, но движение глаз выдавало безостановочную работу мысли. – Пьемур наверняка проявил бы осторожность и не стал попадаться на глаза Древним.– По крайней мере до той поры, пока его файр не вылупится из яйца, – добавила Менолли. Она так надеялась, что Пьемур отправился прямиком к Торику. Девушка не сомневалась: он знает, что Торик поддерживает дружеские отношения с арфистами. – Кандлер нас известит, когда начнут рождаться остальные яйца из кладки, ведь он обещал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25