Теперь толпа вскочила на ноги, на ринг летели
стаканчики и мороженое, а местный полицейский, согласившийся на дежурство
на борцовской арене, нервно переминался около ринга.
- Хотите увидеть кровь канзасского сельского парня? - гремел голос
Черного Франкенштейна, когда он занес ботинок, чтобы сокрушить череп
своего соперника.
Но Джонни цеплялся за жизнь, он ухватился за лодыжку чудовища и лишил
его равновесия, потом выбил из-под него другую ногу. Болтая толстыми
руками, Черный Франкенштейн рухнул на мат с такой силой, что задрожал пол
зала, и от дружного рева толпы чуть не снесло крышу.
Черный Франкенштейн съежился на коленях, заломив руки и взывая к
жалости, а молодой парень взял над ним верх. Потом Джонни повернулся
помочь судье, а пока толпа орала от восторга, Черный Франкенштейн
подпрыгнул и сзади кинулся на Джонни, его громадные ручищи сцепились
вместе, чтобы нанести оглушающий удар.
Испуганные крики болельщиков заставили Джонни Ли Ричвайна в последнее
мгновение увернуться, и он ударил чудовище в клубок жира на животе.
Воздух, вырвавшийся из легких Черного Франкенштейна, прозвучал как свисток
парохода; шатаясь на нетвердых, спотыкающихся ногах возле середины ринга,
он пытался избежать своей судьбы.
Джонни Ли Ричвайн поймал его, пригнул и поднял тело Черного
Франкенштейна на "мельницу". Болельщики на мгновение замерли, пока весь
этот вес отрывался от мата, потом стали закричали, когда Джонни стал
крутить чудовище в воздухе. Черный Франкенштейн орал как ребенок, которого
нашлепали.
Раздался звук, похожий на ружейный выстрел. Джонни Ли Ричвайн
вскрикнул и стал валиться на мат. Ноги его подкосились, и человек по имени
Черный Франкенштейн уловил момент, чтобы оторваться от плеч молодого
парня. Он слишком хорошо знал звук ломающейся кости; он был против того,
чтобы парень крутил его, как лопасти мельницы, но Джонни хотел потрясти
своих болельщиков. Черный Франкенштейн упал на бок, а когда уселся, то
увидел, что молодой местный борец лежит в нескольких футах от него, со
стоном сжимая колено, на этот раз от неподдельной боли.
Судья стоял, не зная, что делать. Распростертым полагалось лежать
Черному Франкенштейну, а Джонни Ли Ричвайну полагалось выиграть эту
главную схватку, именно так было по сценарию, и все шло прекрасно.
Черный Франкенштейн поднялся. Он знал, что парень испытывал сильную
боль, но должен был выдержать образ. Подняв руки над головой, он прошел
через ринг под градом стаканчиков и мешочков из-под попкорна и, когда
приблизился к ошеломленному судье, сказал тихим голосом, совсем не похожим
на его злодейское пустозвонство:
- Дисквалифицируйте меня и отправьте этого парня к врачу.
- А?
- Сделайте это немедленно.
Судья, местный житель, у которого в соседнем Бельвилле был магазинчик
металлоизделий, наконец показал руками крест-накрест, что означало
дисквалификацию Черного Франкенштейна.
Громадный борец с минуту прыжками показной ярости демонстрировал свое
недовольство, а публика освистывала и обругивала его, потом он быстро
соскочил с ринга, чтобы пройти в раздевалку, эскортируемый фалангой
полицейских. На этом длинном пути ему пришлось выдержать летящие в его
лицо "попкорн", шматки мороженого, а также плевки и непристойные жесты от
детей и взрослых граждан. Особенно он боялся старых благообразных леди,
потому что одна из таких год назад в Уэйкроссе, штат Джорджия, напала на
него со шляпной булавкой и попыталась ткнуть ею в его половые органы.
В своей "раздевалке", которой служили скамейка и шкафчик в комнате
футбольной команды, он постарался насколько возможно расслабить мышцы.
Некоторые боли и ушибы уже стали хроническими, плечи казались стянутыми и
были как куски окаменевшего дерева. Он расшнуровал кожаную маску и стал
разглядывать себя в маленькое треснувшее зеркальце, висевшее в шкафчике.
Его едва ли можно было назвать симпатичным. Волосы на голове сбриты
наголо, чтобы маска лучше надевалась, лицо отмечено шрамами от многих
схваток на ринге. Он точно помнил, откуда у него появился каждый шрам -
нерассчитанный удар в Бирмингеме, слишком убедительный бросок стула в
Уинстон-Сэлеме, столкновение с углом ринга в Сьюс-Фоллс, встреча с
цементным полом в Сан-Антонио. Ошибки в согласованности действий в
профессиональной борьбе приводят к реальным повреждениям. Джонни Ли
Ричвайн не смог сохранить равновесие, нужное, чтобы выдержать большой вес,
и расплатился за это ногой. Он сожалел об этом, но ему ничего не
оставалось делать. Представление должно продолжаться.
Ему было тридцать пять лет, и последние десять лет своей жизни он
провел на борцовском ринге, колеся по шоссе и сельским дорогам между
городскими спорткомплексами, гимнастическими залами университетов и
сельскими ярмарками. В Кентукки его знали как Молнию Джонса, в Иллинойсе
как Кирпича Перкинса, и в дюжине других штатов под подобными же
устрашающими вымышленными кличками. Настоящее его имя было Джошуа Хатчинс,
и в этот вечер он был далеко от своего дома в Мобиле, штат Алабама.
Его широкий нос ломали трижды, и он так и выглядел; последний раз ему
даже не хотелось исправлять его. Под густыми черными бровями сидели
глубоко запрятанные глаза светло-серого цвета древесного пепла. Другой
маленький шрам круглился вокруг ямочки на подбородке, как перевернутый
вопросительный знак, а резкие черты и морщины лица делали его похожим на
африканского короля, перенесшего многие сражения. Он был настолько
огромен, что казался чуть ли не чудом, люди с любопытством глазели на
него, когда он проходил по улице. Бугры мышц округляли его руки, плечи и
ноги, но живот его был распущен, слегка свисал - результат слишком
большого количества пакетов с глазированными пончиками, съеденными в
одиночных номерах мотелей. Но даже неся лишний жир, похожий на
автомобильный баллон Джош Хатчинс двигался с силой и изяществом,
создавалось впечатление туго скрученной пружины, готовой мгновенно
распрямиться. Это все, что осталось от той взрывной энергии, которой он
обладал, когда играл защитником у Нью-Орлеанских "Светлых" так много лет
назад.
Джош принял душ и смыл пот. Завтра вечером ему предстояло бороться в
Гарден-Сити, штат Канзас, куда нужно будет добираться через весь штат
долгой пыльной дорогой. И жаркой дорогой, потому что кондиционер в его
автомобиле сломался несколько дней назад, а он не мог себе позволить
отремонтировать его. Ближайший платеж ему поступит лишь в конце недели в
Канзас-Сити, где он должен участвовать в борьбе против произвольных семи
соперников. Он вышел из душа, обтерся и оделся. Когда он собирался уже
уходить, пришел организатор матча и сказал ему, что Джонни Ли Ричвайна
увезли в больницу, он будет в порядке, но Джошу нужно быть поосторожнее на
выходе из гимнастического зала, потому что местные могут устроить
небольшую потасовку. Джош поблагодарил его спокойным голосом, затянул
молнию на своей сумке и попрощался.
Его разбитый, купленный шесть лет назад "Понтиак" был припаркован на
стоянке круглосуточного супермаркета "Продуктовый Гигант". По опыту,
который обошелся ему в множество проколотых шин, он знал, что нельзя
парковаться близко к борцовским залам. Дойдя до универсама, он вошел в
него и через несколько минут вышел с пакетом глазированных пончиков,
несколькими пирожными и пакетом молока. Он выехал, направляясь на юг по
шоссе номер 81 к мотелю "Хороший Отдых".
Его комната выходила окнами на шоссе, и грохот проезжающих грузовиков
напоминал рычание зверей в темноте. Он включил по телевизору "Вечернее
шоу" и намазал плечи спортивной растиркой "Бен Гэй". Он давно уже не
тренировался в гимнастических залах, хотя не переставал твердить себе, что
собирается начать снова ежеутренний бег трусцой.
Пресс у него был слабоват: он знал, что его могут здорово избить,
если бить по животу и не затягивать удары. Но он решил, что займется этим
завтра - всегда есть в запасе завтра, - надел свои ярко-красные рейтузы и
лег на кровать, чтобы съесть свой ужин и поглядеть телик.
Он уже наполовину съел свои булочки, когда праздную болтовню прервал
выпуск новостей "Эн-Би-Си". Появился мрачный диктор, сзади которого была
надпись "Белый Дом", и начал говорить что-то насчет "встречи
первостепенной важности", которую имел Президент с Министром Обороны,
Председателем КНШ, Вице-президентом и всякими советниками, и о том, что из
близких к правительственным кругам источников поступило подтверждение, что
встреча эта касалась САК и НОРАД. Американские базы ВВС, с серьезностью в
голосе сказал диктор, могут перейти в состояние повышенной боевой
готовности. По мере поступления новостей будут сделаны дополнительные
сообщения.
- Не взрывайте мир хотя бы до воскресенья, - пробурчал Джош,
прожевывая булочку. - Сначала дайте мне получить чек.
Каждый вечер выпуски новостей были полны фактами или слухами про
войну. Джош смотрел новости и читал газеты, где бы они ему ни попадались,
и понимал, что нации стали страшно самолюбивыми, до паранойи и безумства,
но не мог вникнуть, почему трезвые лидеры не поднимут телефонные трубки и
не поговорят друг с другом. Что трудного в таких разговорах?
Джош начинал верить, что все это подобно профессиональной борьбе:
сверхдержавы натянули на себя маски и грузно ступают, извергая угрозы и
дико замахиваясь друг на друга, но все это лишь игра мужчин,
надувательство с серьезным видом. Он не мог вообразить, во что превратится
мир после того как упадут ядерные бомбы, но знал достаточно хорошо, что в
пепле ему не найти глазированных булочек, тогда ему уж точно не видать их.
Он начал есть пирожные, когда взглянул на телефон возле кровати и
подумал о Рози и мальчиках. Жена его развелась с ним, когда он покинул
профессиональный футбол и стал борцом, и под ее опекой остались их двое
сыновей. Она все еще жила в Мобиле, Джош навещал их, когда бы его бег по
кругу ни приводил его туда. У Рози была хорошая работа секретаря юриста, а
в последнюю встречу с ним она сказала, что помолвлена с поверенным, и
свадьба их в конце августа. Джош редко видел сыновей, и иногда в толпе
вокруг арены он мельком видел лица парней, напоминавших их, но лица эти
всегда орали и глумились над ним. Не стоит слишком много думать о тех,
кого любишь, нет смысла слишком углублять свои обиды. Он желал Рози добра
и иногда испытывал желание позвонить ей, но боялся, что ответит мужчина.
Ну, что ж, подумал он, начиная еще одно пирожное и стараясь сперва
добраться до крема, мне не судьба быть семейным человеком, как ни крути.
Нет, сэр! Я слишком люблю свободу и, клянусь Богом, имею то, чего хочу!
Он устал. Тело его болело, а завтра будет долгий день. Может, стоит
зайти в больницу, прежде чем уехать, и узнать насчет Джонни Ли Ричвайна?
Парень показался ему симпатичнее после сегодняшнего.
Джош оставил телевизор включенным, ему нравились звуки человеческих
голосов, и медленно уснул с пакетом пирожных, мерно вздымавшемся на его
животе. Завтра большой день, думал он сквозь дремоту. Нужно быть снова
здоровым и сильным. Потом он уснул, слегка похрапывая, сны его были полны
шума толпы, орущей против него.
Затем наступило благочестие. Министр выступал за то, чтобы перековать
мечи на орала. Потом звездно-полосатый флаг трепетал над видами
величественных, покрытых снегом гор, необъятных волнующихся полей пшеницы
и кукурузы, бегущих речек, зеленых лесов и огромных городов; окончилось
все это изображением американского флага, развернутого и неподвижного, на
штоке, погруженном в поверхность Луны.
Картинка замерла, несколько секунд продержалась, а потом экран забил
серый "снег", местная телестанция закончила передачу.
4. ДИТЯ-ПРИВИДЕНИЕ
11 часов 48 минут (центральное дневное время).
Близ Вичиты, штат Канзас
Они опять ругались.
Маленькая девочка зажмурила глаза и закрыла голову подушкой, но
голоса все-таки проникали, приглушенные и искаженные, почти
нечеловеческие.
- Меня тошнит и мне надоело это дерьмо, женщина! Отвяжись от меня!
- А что я должна делать? Улыбаться, когда ты напиваешься и
проигрываешь деньги, которые заработала я? Деньги, которые должны
покрывать стоимость проката этого паршивого трейлера и на которые можно
купить какой-то еды, и, клянусь Богом, ты идешь и выбрасываешь их, просто
выбрасываешь...
- Отвяжись от меня, я сказал! Посмотри на себя! Выглядишь хуже старой
потаскушки! Мне до смерти надоело, что ты вечно торчишь здесь и кормишь
меня все время только каким-то дерьмом!
- А что мне делать? Может, просто сложить вещички и убрать свою
задницу подальше отсюда?
- Давай! Убирайся, и прихвати с собой свою девчонку, которая как
привидение!
- И уберусь! Думаешь, нет?!
Ругань продолжалась, голоса становились все громче и пакостнее.
Девочке нужно бы выйти на воздух, но она продолжала держать глаза плотно
закрытыми и воображала свой садик снаружи, прямо перед ее крошечной
спальней. Люди отовсюду приходили к стоянке трейлера, чтобы посмотреть ее
садик и похвалить, как хорошо растут цветы. Миссис Игер, соседка по
стоянке, говорила, что фиалки прекрасны, но она никогда не знала, что они
цветут так поздно и в такую жару. Нарциссы, львиный зев, колокольчики тоже
выросли крепкими, но в какой-то момент девочка решила, что они гибнут. Она
поливала их и рыхлила землю пальчиком, сидела посреди своего садика на
утреннем солнце и глазами, голубыми, как яички малиновки, любовалась
цветами, и наконец всякие признаки их гибели исчезали из ее головы. Сейчас
садик представлял собой картину веселых расцветок, и даже трава вокруг
трейлера была роскошного темно-зеленого цвета. Трава у миссис Игер была
побуревшей, хотя та и поливала ее из шланга ежедневно; девочка давно
слышала, что трава увядает, но не хотела говорить ей об этом, чтобы не
огорчать ее. Может быть, трава еще позеленеет, когда пойдет дождь.
Горшки с растениями в изобилии заполняли спальню, размещаясь на
полках и вокруг кровати. В спальне держался здоровый аромат жизни, и даже
маленький кактус в красном керамическом горшочке выбросил белый цветок.
Маленькой девочке нравилось думать про свой садик и растения, когда Томми
и ее мать ругались; она могла видеть свой садик в уме, могла вообразить
каждый цветок и лепесточек и запах земли между пальчиками, и это помогало
ей уйти от голосов.
- Не прикасайся ко мне! - кричала ее мать. - Скотина, попробуй только
еще раз ударить меня!
- Да я выдерну тебе ноги из задницы, если захочу!
Последовали звуки борьбы, еще ругань, и, наконец, звук пощечины.
Девочка вздрогнула, слезы потекли по ее сомкнутым белым ресницам.
"Перестаньте драться!" - истерично думала она. - "Пожалуйста,
пожалуйста, пожалуйста, прекратите драться!"
- Уйди от меня!
Что-то ударилось о стену и разбилось. Девочка закрыла уши ладонями и,
сжавшись, лежала в кровати, готовая закричать.
Показался свет. Мягкий свет, мерцающий через веки. Она открыла глаза
и села.
На оконной занавеске напротив бился пульсирующий свет, слабое желтое
мерцание, похожее на тысячу маленьких свечек на именинном пироге. Свет
двигался как вихрь по раскаленной пустыне, и ребенок уставился на него
зачарованный, звуки ссоры затихали и совсем пропали. Свет отражался в ее
широко раскрытых глазах, двигался по ее личику в форме сердца и танцевал
на ее белокурых волосах до плеч. Вся комната была празднично освещена
мерцанием светящихся существ, приникших к оконной занавеске.
Светлячки, догадалась она. Сотни светлячков, осевших на оконной
занавеске. Она и раньше видела их на окне, но никогда их не было так много
и никогда они не светились одновременно. Они мерцали как звездочки,
стараясь прожечь себе путь через занавеску, и пока она смотрела на них,
она не слышала ужасных голосов своей матери и "дяди" Томми. Мерцающие
светлячки захватили все ее внимание, их вспышки зачаровали ее.
Форма света изменилась, мерцание приняло другой, ускоренный ритм.
Девочка вспомнила зеркальный зал на ярмарке, как огни ослепительно
отражались на стеклах, сейчас же она чувствовала себя словно бы стоящей в
свете тысячи ламп, а когда ритм еще ускорился, они, казалось, закружили
вокруг нее с головокружительной быстротой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
стаканчики и мороженое, а местный полицейский, согласившийся на дежурство
на борцовской арене, нервно переминался около ринга.
- Хотите увидеть кровь канзасского сельского парня? - гремел голос
Черного Франкенштейна, когда он занес ботинок, чтобы сокрушить череп
своего соперника.
Но Джонни цеплялся за жизнь, он ухватился за лодыжку чудовища и лишил
его равновесия, потом выбил из-под него другую ногу. Болтая толстыми
руками, Черный Франкенштейн рухнул на мат с такой силой, что задрожал пол
зала, и от дружного рева толпы чуть не снесло крышу.
Черный Франкенштейн съежился на коленях, заломив руки и взывая к
жалости, а молодой парень взял над ним верх. Потом Джонни повернулся
помочь судье, а пока толпа орала от восторга, Черный Франкенштейн
подпрыгнул и сзади кинулся на Джонни, его громадные ручищи сцепились
вместе, чтобы нанести оглушающий удар.
Испуганные крики болельщиков заставили Джонни Ли Ричвайна в последнее
мгновение увернуться, и он ударил чудовище в клубок жира на животе.
Воздух, вырвавшийся из легких Черного Франкенштейна, прозвучал как свисток
парохода; шатаясь на нетвердых, спотыкающихся ногах возле середины ринга,
он пытался избежать своей судьбы.
Джонни Ли Ричвайн поймал его, пригнул и поднял тело Черного
Франкенштейна на "мельницу". Болельщики на мгновение замерли, пока весь
этот вес отрывался от мата, потом стали закричали, когда Джонни стал
крутить чудовище в воздухе. Черный Франкенштейн орал как ребенок, которого
нашлепали.
Раздался звук, похожий на ружейный выстрел. Джонни Ли Ричвайн
вскрикнул и стал валиться на мат. Ноги его подкосились, и человек по имени
Черный Франкенштейн уловил момент, чтобы оторваться от плеч молодого
парня. Он слишком хорошо знал звук ломающейся кости; он был против того,
чтобы парень крутил его, как лопасти мельницы, но Джонни хотел потрясти
своих болельщиков. Черный Франкенштейн упал на бок, а когда уселся, то
увидел, что молодой местный борец лежит в нескольких футах от него, со
стоном сжимая колено, на этот раз от неподдельной боли.
Судья стоял, не зная, что делать. Распростертым полагалось лежать
Черному Франкенштейну, а Джонни Ли Ричвайну полагалось выиграть эту
главную схватку, именно так было по сценарию, и все шло прекрасно.
Черный Франкенштейн поднялся. Он знал, что парень испытывал сильную
боль, но должен был выдержать образ. Подняв руки над головой, он прошел
через ринг под градом стаканчиков и мешочков из-под попкорна и, когда
приблизился к ошеломленному судье, сказал тихим голосом, совсем не похожим
на его злодейское пустозвонство:
- Дисквалифицируйте меня и отправьте этого парня к врачу.
- А?
- Сделайте это немедленно.
Судья, местный житель, у которого в соседнем Бельвилле был магазинчик
металлоизделий, наконец показал руками крест-накрест, что означало
дисквалификацию Черного Франкенштейна.
Громадный борец с минуту прыжками показной ярости демонстрировал свое
недовольство, а публика освистывала и обругивала его, потом он быстро
соскочил с ринга, чтобы пройти в раздевалку, эскортируемый фалангой
полицейских. На этом длинном пути ему пришлось выдержать летящие в его
лицо "попкорн", шматки мороженого, а также плевки и непристойные жесты от
детей и взрослых граждан. Особенно он боялся старых благообразных леди,
потому что одна из таких год назад в Уэйкроссе, штат Джорджия, напала на
него со шляпной булавкой и попыталась ткнуть ею в его половые органы.
В своей "раздевалке", которой служили скамейка и шкафчик в комнате
футбольной команды, он постарался насколько возможно расслабить мышцы.
Некоторые боли и ушибы уже стали хроническими, плечи казались стянутыми и
были как куски окаменевшего дерева. Он расшнуровал кожаную маску и стал
разглядывать себя в маленькое треснувшее зеркальце, висевшее в шкафчике.
Его едва ли можно было назвать симпатичным. Волосы на голове сбриты
наголо, чтобы маска лучше надевалась, лицо отмечено шрамами от многих
схваток на ринге. Он точно помнил, откуда у него появился каждый шрам -
нерассчитанный удар в Бирмингеме, слишком убедительный бросок стула в
Уинстон-Сэлеме, столкновение с углом ринга в Сьюс-Фоллс, встреча с
цементным полом в Сан-Антонио. Ошибки в согласованности действий в
профессиональной борьбе приводят к реальным повреждениям. Джонни Ли
Ричвайн не смог сохранить равновесие, нужное, чтобы выдержать большой вес,
и расплатился за это ногой. Он сожалел об этом, но ему ничего не
оставалось делать. Представление должно продолжаться.
Ему было тридцать пять лет, и последние десять лет своей жизни он
провел на борцовском ринге, колеся по шоссе и сельским дорогам между
городскими спорткомплексами, гимнастическими залами университетов и
сельскими ярмарками. В Кентукки его знали как Молнию Джонса, в Иллинойсе
как Кирпича Перкинса, и в дюжине других штатов под подобными же
устрашающими вымышленными кличками. Настоящее его имя было Джошуа Хатчинс,
и в этот вечер он был далеко от своего дома в Мобиле, штат Алабама.
Его широкий нос ломали трижды, и он так и выглядел; последний раз ему
даже не хотелось исправлять его. Под густыми черными бровями сидели
глубоко запрятанные глаза светло-серого цвета древесного пепла. Другой
маленький шрам круглился вокруг ямочки на подбородке, как перевернутый
вопросительный знак, а резкие черты и морщины лица делали его похожим на
африканского короля, перенесшего многие сражения. Он был настолько
огромен, что казался чуть ли не чудом, люди с любопытством глазели на
него, когда он проходил по улице. Бугры мышц округляли его руки, плечи и
ноги, но живот его был распущен, слегка свисал - результат слишком
большого количества пакетов с глазированными пончиками, съеденными в
одиночных номерах мотелей. Но даже неся лишний жир, похожий на
автомобильный баллон Джош Хатчинс двигался с силой и изяществом,
создавалось впечатление туго скрученной пружины, готовой мгновенно
распрямиться. Это все, что осталось от той взрывной энергии, которой он
обладал, когда играл защитником у Нью-Орлеанских "Светлых" так много лет
назад.
Джош принял душ и смыл пот. Завтра вечером ему предстояло бороться в
Гарден-Сити, штат Канзас, куда нужно будет добираться через весь штат
долгой пыльной дорогой. И жаркой дорогой, потому что кондиционер в его
автомобиле сломался несколько дней назад, а он не мог себе позволить
отремонтировать его. Ближайший платеж ему поступит лишь в конце недели в
Канзас-Сити, где он должен участвовать в борьбе против произвольных семи
соперников. Он вышел из душа, обтерся и оделся. Когда он собирался уже
уходить, пришел организатор матча и сказал ему, что Джонни Ли Ричвайна
увезли в больницу, он будет в порядке, но Джошу нужно быть поосторожнее на
выходе из гимнастического зала, потому что местные могут устроить
небольшую потасовку. Джош поблагодарил его спокойным голосом, затянул
молнию на своей сумке и попрощался.
Его разбитый, купленный шесть лет назад "Понтиак" был припаркован на
стоянке круглосуточного супермаркета "Продуктовый Гигант". По опыту,
который обошелся ему в множество проколотых шин, он знал, что нельзя
парковаться близко к борцовским залам. Дойдя до универсама, он вошел в
него и через несколько минут вышел с пакетом глазированных пончиков,
несколькими пирожными и пакетом молока. Он выехал, направляясь на юг по
шоссе номер 81 к мотелю "Хороший Отдых".
Его комната выходила окнами на шоссе, и грохот проезжающих грузовиков
напоминал рычание зверей в темноте. Он включил по телевизору "Вечернее
шоу" и намазал плечи спортивной растиркой "Бен Гэй". Он давно уже не
тренировался в гимнастических залах, хотя не переставал твердить себе, что
собирается начать снова ежеутренний бег трусцой.
Пресс у него был слабоват: он знал, что его могут здорово избить,
если бить по животу и не затягивать удары. Но он решил, что займется этим
завтра - всегда есть в запасе завтра, - надел свои ярко-красные рейтузы и
лег на кровать, чтобы съесть свой ужин и поглядеть телик.
Он уже наполовину съел свои булочки, когда праздную болтовню прервал
выпуск новостей "Эн-Би-Си". Появился мрачный диктор, сзади которого была
надпись "Белый Дом", и начал говорить что-то насчет "встречи
первостепенной важности", которую имел Президент с Министром Обороны,
Председателем КНШ, Вице-президентом и всякими советниками, и о том, что из
близких к правительственным кругам источников поступило подтверждение, что
встреча эта касалась САК и НОРАД. Американские базы ВВС, с серьезностью в
голосе сказал диктор, могут перейти в состояние повышенной боевой
готовности. По мере поступления новостей будут сделаны дополнительные
сообщения.
- Не взрывайте мир хотя бы до воскресенья, - пробурчал Джош,
прожевывая булочку. - Сначала дайте мне получить чек.
Каждый вечер выпуски новостей были полны фактами или слухами про
войну. Джош смотрел новости и читал газеты, где бы они ему ни попадались,
и понимал, что нации стали страшно самолюбивыми, до паранойи и безумства,
но не мог вникнуть, почему трезвые лидеры не поднимут телефонные трубки и
не поговорят друг с другом. Что трудного в таких разговорах?
Джош начинал верить, что все это подобно профессиональной борьбе:
сверхдержавы натянули на себя маски и грузно ступают, извергая угрозы и
дико замахиваясь друг на друга, но все это лишь игра мужчин,
надувательство с серьезным видом. Он не мог вообразить, во что превратится
мир после того как упадут ядерные бомбы, но знал достаточно хорошо, что в
пепле ему не найти глазированных булочек, тогда ему уж точно не видать их.
Он начал есть пирожные, когда взглянул на телефон возле кровати и
подумал о Рози и мальчиках. Жена его развелась с ним, когда он покинул
профессиональный футбол и стал борцом, и под ее опекой остались их двое
сыновей. Она все еще жила в Мобиле, Джош навещал их, когда бы его бег по
кругу ни приводил его туда. У Рози была хорошая работа секретаря юриста, а
в последнюю встречу с ним она сказала, что помолвлена с поверенным, и
свадьба их в конце августа. Джош редко видел сыновей, и иногда в толпе
вокруг арены он мельком видел лица парней, напоминавших их, но лица эти
всегда орали и глумились над ним. Не стоит слишком много думать о тех,
кого любишь, нет смысла слишком углублять свои обиды. Он желал Рози добра
и иногда испытывал желание позвонить ей, но боялся, что ответит мужчина.
Ну, что ж, подумал он, начиная еще одно пирожное и стараясь сперва
добраться до крема, мне не судьба быть семейным человеком, как ни крути.
Нет, сэр! Я слишком люблю свободу и, клянусь Богом, имею то, чего хочу!
Он устал. Тело его болело, а завтра будет долгий день. Может, стоит
зайти в больницу, прежде чем уехать, и узнать насчет Джонни Ли Ричвайна?
Парень показался ему симпатичнее после сегодняшнего.
Джош оставил телевизор включенным, ему нравились звуки человеческих
голосов, и медленно уснул с пакетом пирожных, мерно вздымавшемся на его
животе. Завтра большой день, думал он сквозь дремоту. Нужно быть снова
здоровым и сильным. Потом он уснул, слегка похрапывая, сны его были полны
шума толпы, орущей против него.
Затем наступило благочестие. Министр выступал за то, чтобы перековать
мечи на орала. Потом звездно-полосатый флаг трепетал над видами
величественных, покрытых снегом гор, необъятных волнующихся полей пшеницы
и кукурузы, бегущих речек, зеленых лесов и огромных городов; окончилось
все это изображением американского флага, развернутого и неподвижного, на
штоке, погруженном в поверхность Луны.
Картинка замерла, несколько секунд продержалась, а потом экран забил
серый "снег", местная телестанция закончила передачу.
4. ДИТЯ-ПРИВИДЕНИЕ
11 часов 48 минут (центральное дневное время).
Близ Вичиты, штат Канзас
Они опять ругались.
Маленькая девочка зажмурила глаза и закрыла голову подушкой, но
голоса все-таки проникали, приглушенные и искаженные, почти
нечеловеческие.
- Меня тошнит и мне надоело это дерьмо, женщина! Отвяжись от меня!
- А что я должна делать? Улыбаться, когда ты напиваешься и
проигрываешь деньги, которые заработала я? Деньги, которые должны
покрывать стоимость проката этого паршивого трейлера и на которые можно
купить какой-то еды, и, клянусь Богом, ты идешь и выбрасываешь их, просто
выбрасываешь...
- Отвяжись от меня, я сказал! Посмотри на себя! Выглядишь хуже старой
потаскушки! Мне до смерти надоело, что ты вечно торчишь здесь и кормишь
меня все время только каким-то дерьмом!
- А что мне делать? Может, просто сложить вещички и убрать свою
задницу подальше отсюда?
- Давай! Убирайся, и прихвати с собой свою девчонку, которая как
привидение!
- И уберусь! Думаешь, нет?!
Ругань продолжалась, голоса становились все громче и пакостнее.
Девочке нужно бы выйти на воздух, но она продолжала держать глаза плотно
закрытыми и воображала свой садик снаружи, прямо перед ее крошечной
спальней. Люди отовсюду приходили к стоянке трейлера, чтобы посмотреть ее
садик и похвалить, как хорошо растут цветы. Миссис Игер, соседка по
стоянке, говорила, что фиалки прекрасны, но она никогда не знала, что они
цветут так поздно и в такую жару. Нарциссы, львиный зев, колокольчики тоже
выросли крепкими, но в какой-то момент девочка решила, что они гибнут. Она
поливала их и рыхлила землю пальчиком, сидела посреди своего садика на
утреннем солнце и глазами, голубыми, как яички малиновки, любовалась
цветами, и наконец всякие признаки их гибели исчезали из ее головы. Сейчас
садик представлял собой картину веселых расцветок, и даже трава вокруг
трейлера была роскошного темно-зеленого цвета. Трава у миссис Игер была
побуревшей, хотя та и поливала ее из шланга ежедневно; девочка давно
слышала, что трава увядает, но не хотела говорить ей об этом, чтобы не
огорчать ее. Может быть, трава еще позеленеет, когда пойдет дождь.
Горшки с растениями в изобилии заполняли спальню, размещаясь на
полках и вокруг кровати. В спальне держался здоровый аромат жизни, и даже
маленький кактус в красном керамическом горшочке выбросил белый цветок.
Маленькой девочке нравилось думать про свой садик и растения, когда Томми
и ее мать ругались; она могла видеть свой садик в уме, могла вообразить
каждый цветок и лепесточек и запах земли между пальчиками, и это помогало
ей уйти от голосов.
- Не прикасайся ко мне! - кричала ее мать. - Скотина, попробуй только
еще раз ударить меня!
- Да я выдерну тебе ноги из задницы, если захочу!
Последовали звуки борьбы, еще ругань, и, наконец, звук пощечины.
Девочка вздрогнула, слезы потекли по ее сомкнутым белым ресницам.
"Перестаньте драться!" - истерично думала она. - "Пожалуйста,
пожалуйста, пожалуйста, прекратите драться!"
- Уйди от меня!
Что-то ударилось о стену и разбилось. Девочка закрыла уши ладонями и,
сжавшись, лежала в кровати, готовая закричать.
Показался свет. Мягкий свет, мерцающий через веки. Она открыла глаза
и села.
На оконной занавеске напротив бился пульсирующий свет, слабое желтое
мерцание, похожее на тысячу маленьких свечек на именинном пироге. Свет
двигался как вихрь по раскаленной пустыне, и ребенок уставился на него
зачарованный, звуки ссоры затихали и совсем пропали. Свет отражался в ее
широко раскрытых глазах, двигался по ее личику в форме сердца и танцевал
на ее белокурых волосах до плеч. Вся комната была празднично освещена
мерцанием светящихся существ, приникших к оконной занавеске.
Светлячки, догадалась она. Сотни светлячков, осевших на оконной
занавеске. Она и раньше видела их на окне, но никогда их не было так много
и никогда они не светились одновременно. Они мерцали как звездочки,
стараясь прожечь себе путь через занавеску, и пока она смотрела на них,
она не слышала ужасных голосов своей матери и "дяди" Томми. Мерцающие
светлячки захватили все ее внимание, их вспышки зачаровали ее.
Форма света изменилась, мерцание приняло другой, ускоренный ритм.
Девочка вспомнила зеркальный зал на ярмарке, как огни ослепительно
отражались на стеклах, сейчас же она чувствовала себя словно бы стоящей в
свете тысячи ламп, а когда ритм еще ускорился, они, казалось, закружили
вокруг нее с головокружительной быстротой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16