После ужаса, испытанного во время нападения, ей не хотелось оставлять его. Возможно, горец чувствовал, что ей необходимо его присутствие, ощущение его силы, поэтому предложил, чтобы Флора ехала в замок вместе с ним. Сидя в седле, она нежилась в его объятиях, и постепенно ужас происшедшего тускнел и отступал под целительным воздействием любви.Даже оказавшись в своей комнате и готовясь ко сну, Флора с трудом верила в свою удачу. Если бы не Лахлан, она бы кисла в обществе Мюррея, одна мысль о котором наводила на нее уныние. Подумать только, чего она могла бы никогда не узнать!Брак без любви – разве может быть что-нибудь ужаснее?Бросив взгляд в зеркало, Флора поправила пояс шелковой ночной рубашки и задула свечу.Стоя в спальне перед камином, Лахлан ощущал странное беспокойство. Он сделал большой глоток эля в надежде на то, что это облегчит жжение в плече и заодно его тревогу.Тревога снедала его с того самого момента, как они вернулись в замок, все его тело было напряжено, как бывает во время затишья перед бурей. Обычно он испытывал подобное после битвы или когда желал женщину; теперь все, о чем он мог думать, – это о возможности держать Флору в объятиях и заниматься с ней любовью. Единственное, что не позволяло ему пойти к ней, – это сознание, что она нуждается в отдыхе после потрясения, вызванного ужасной картиной боя. Лахлану оставалось только постоянно напоминать себе, что через несколько дней она станет его навсегда.Понимание того, что их взаимная любовь скоро подвергнется испытанию, усугубляло его волнение. Что произойдет, когда Флоре станет известно о сделке, заключенной им с ее кузеном Аргайлом? Выдержит ли она предстоящую бурю?В обмен на брак с Флорой Аргайл обещал Лахлану помочь получить назад замок и освободить брата из замка Блекнесс. С помощью Рори и его людей Лахлан мог бы самостоятельно отбить замок, но выручить Джона было бы гораздо труднее.Вернувшись в замок, Лахлан немедленно созвал самых близких и преданных своих людей, но не для того, чтобы обсудить последствия нападения людей Гектора; он хотел поговорить о возможности освобождения Джона из королевской тюрьмы. Прежде это казалось невозможным, но с тех пор он получил любопытные вести.Брата держали в Морской башне, названной так потому, что она помещалась на краю залива Ферт-оф-Форт. Хотя Джон содержался в специальных башенных апартаментах – привилегия, полагавшаяся только персонам благородной крови, – они охранялись ничуть не хуже остального замка.Но если бы удалось переправить Джону веревку, возможно, он смог бы спуститься по ней из башни в ожидающую его лодку. Теперь Лахлану казалось, что этот план не столь уж безумен. Задача заключалась в том, каким образом передать ему эту веревку. В замке у него имелся свой человек, конюх, но он не мог пройти в башню мимо часовых незамеченным.До последнего времени план Лахлана выглядел неосуществимым, но…Но недавно Лахлан узнал, что время от времени узников навещает местный священник. Это было как раз то, что ему требовалось. Теперь его план сложился окончательно: в нем появилось недостающее звено. Его люди могли захватить священника и «одолжить на время» облачение святого отца. Потом один из них мог пройти в башню под видом священнослужителя и передать Джону веревку, пронесенную под одеждой, а с наступлением ночи Джон смог бы бежать.Момент неожиданности мог сработать им на руку. Сэр Джеймс Сэндиленд, комендант замка, вряд ли ожидал дерзкой попытки освобождения узника: по вполне веским причинам немногие отважились бы на подобную рискованную акцию.Оставалось решить, кто пойдет. Сначала Лахлан собирался сделать это сам, но его люди стали решительно возражать, и, как ни ненавистно ему было поручать это кому-то другому, он вынужден был признать, что они правы. Вождь не мог рисковать своей свободой: в случае неудачи клан остался бы незащищенным от набегов Гектора. Вместо него могли отправиться Аллан или Хью, один из старейших соратников Лахлана, которого легко можно было выдать за священника.Лахлан рассчитал, что весть о попытке освобождения Джона не сразу достигнет ушей Аргайла и короля, но и в этом случае вся ответственность падала на него, так что Лахлан не пошел бы на этот риск, если бы не надеялся после договориться с Аргайлом.Стоя спиной к двери и глядя в окно на темнеющее море, Лахлан услышал стук в дверь и решил, что это пришла Мораг.– Принеси мне еще эля и можешь быть свободна, – не оборачиваясь, произнес он.– Еще не женат, а уже отдаешь мне распоряжения? Надеюсь, это не предвестье неприятностей, грозящих впредь послушной жене?При звуке знакомого голоса горец напрягся. Что, черт возьми, она задумала? Неужели пришла терзать его?– Что ты здесь делаешь? – Его голос прозвучал резче, чем он хотел. – Сейчас тебе следует быть в постели.Флора сделала шаг к нему, и огонь камина осветил ее роскошную фигуру так, что он мог видеть…Сердце Лахлана остановилось, все вокруг будто замерло и умолкло.Боже помоги! Он видел ее всю, обнаженную под покровом из легкого шелка!– Я не смогла уснуть, – просто сказала Флора. – Похоже, – она указана на полупустой кубок, – ты тоже не смог.– И что же?Флора продолжала приближаться к нему, соблазнительно покачивая бедрами, пока не оказалась прямо перед горцем. Она была так близко, что ее сладостный женственный аромат затопил все его чувства и вызвал в нем безумное желание.– Полагаю, что это очевидно.Лахлан попытался взять себя в руки, но все было бесполезно. Это случилось, черт возьми! Случилось!Руки Флоры обвили его шею, и она прижалась к обнаженной груди Лахлана. Теперь все, о чем он мог думать, сосредоточилось в ней одной. Его чувства были настолько обострены, что он с трудом удержался, чтобы не застонать. Ну почему он не надел рубашку? У него болела рука, но не боль терзала его сейчас, а вынужденное воздержание.– Мы поженимся уже через несколько дней, так не лучше ли пока немного подождать? – Лахлан старался говорить спокойно.Между бровями Флоры обозначилась тонкая морщинка.– Для оглашения потребуются две недели…– Я написал твоему кузену о том, что мы обойдемся без оглашения.Флора улыбнулась и крепче прижалась к нему, так что он ощутил ее соски.– Не сомневаюсь, что брат и кузен очень хотят увидеть меня замужем и потому сделают все возможное, чтобы ускорить дело. Правда, боюсь, в последнее время я могла вызвать недовольство кузена.– Думаю, для этого есть основания.На губах Флоры заиграла шаловливая улыбка.– Тут ты прав. – Она сморщила носик, что сделало ее лицо еще более прелестным. – Думаешь, возникнут проблемы, когда ты станешь добиваться их согласия?Лахлан мгновенно уловил иронию ситуации – ведь все уже и так было решено.– Я не ожидаю возражений ни с чьей стороны, – спокойно произнес он.Флора кивнула, и ее руки заскользили по телу горца, как легчайшее перышко. Но где бы это перышко ни прикасалось к нему, оно оставляло на коже огненный след.– Наверное, нам потребуется много времени, чтобы подготовиться к торжеству…– Вовсе нет. Если бы это было возможно, мы поженились бы сегодня же, но придется сделать это в воскресенье.Четыре дня. Четыре чертовых дня он еще мог вынести. Рука Флоры заскользила по животу Лахлана, и теперь он с трудом мог дышать.– Скажи, ты любишь меня?– Всем сердцем.Глаза Флоры сверкнули.– Тогда покажи как.Будь все проклято, он это сделает. Такому вызову он не мог противиться.Когда Лахлан смотрел на Флору, у него возникало чувство, будто он выиграл самый большой приз в королевстве – ее любовь. Она дала ему ощущение неуязвимости. Теперь он хотел сказать ей о своих чувствах, но не знал, с чего начать. Слова не были его стихией, а значит, оставался лишь один способ показать свою любовь.Рука Лахлана скользнула за спину Флоры и легла на ее затылок. Ощутив тепло и тяжесть ее шелковистых волос, он жадно впился в ее губы поцелуем, в котором так долго себе отказывал. В этом поцелуе не было ни горечи, ни попытки подразнить, и на этот раз он овладевал ею с яростью и дикостью, ясно дававшими понять, какие страсти бушуют в нем. В этом были признаки воздержания, страха, бессилия что-либо изменить, и все это сливалось в одно – желание. Не прерывая поцелуя, Лахлан впитывал восхитительную нежность ее губ и кожи, изысканный аромат и сладостный вкус… Его поцелуй становился все требовательнее, а когда язык проник в ее медвяный рот, он почувствовал ответный нажим ее языка, и ответ был столь же откровенно плотским, как его поцелуй.С губ Флоры сорвался звук, свидетельствовавший о наслаждении, и это побудило Лахлана к дальнейшим действиям. Ему казалось, что ее тело плавится, сливаясь с его телом, приникая к нему каждым изгибом, каждой выемкой, растворяясь в нем.Лахлан целовал ее губы, подбородок, шею, наслаждался восхитительным вкусом ее кожи, но этого оказалось недостаточно – он желал, чтобы она обнаженная лежала в его постели и он мог покрыть поцелуями каждый дюйм этого соблазнительного тела.Схватив Флору в объятия, Лахлан сделал несколько шагов и осторожно положил ее на простыни. Потом он медленно стянул с нее рубашку, Флора оказалась на постели совершенно нагой.– Наконец-то я могу полюбоваться тобой!Лахлану хотелось растянуть эту минуту надолго, навсегда, запомнить ее такой, как теперь, – лежащей на его постели, готовой к тому, что он войдет в нее. Она была прекрасна, и это вызывало в нем ощущение боли; взгляд Лахлана впитывал ее тело до тех пор, пока внезапный всплеск желания не толкнул его к ней. Не в силах противостоять искушению, Лахлан наклонился и, втянув в рот сосок, осторожно и нежно сжал его зубами.Флора издала стон наслаждения. Ее живот был плоским, а бедра нежно округлыми, так что, пожалуй, Лахлан мог бы обхватить ее одной рукой. А ягодицы… Лахлан прикрыл их ладонью. На прошлой неделе он уже несколько раз прижимался к этим нежным округлостям, и ему было знакомо ощущение их близости. Позже он сумеет удовлетворить ее любопытство и покажет, как можно заполнить ее всю, войдя в ее тело сзади.Ноги Флоры казались Лахлану бесконечно длинными: стройные, с красиво и четко очерченными икрами. Ступни ее оказались маленькими, с высоким и красивым подъемом и с прелестными розовыми пальчиками.Лахлан перевидал за свою жизнь множество обнаженных женщин, но ни одна из них не была так прекрасна, как эта. Флора обладала чем-то, о существовании чего он прежде и не подозревал. Потерять ее означало бы потерю собственной половинки.– Лахлан… – Смущение залило щеки Флоры очаровательным румянцем.– Ты так прекрасна… Смотреть на тебя – одно наслаждение.Томно вздохнув, Флора протянула к нему руку, и при виде счастья, которое Лахлан прочел в ее взгляде, у него защемило сердце.– Я так счастлива и так сильно тебя люблю! Скажи, ты чувствуешь то же?– Никогда не сомневайся в этом, – ответил Лахлан убежденно. – Что бы ни случилось, не смей сомневаться в моих чувствах к тебе.Ее ошеломили страстность и сила, прозвучавшие в его голосе, но тут он прочел в ее взгляде неуверенность.– А что может случиться?Лахлан мысленно выбранил себя за то, что сказал гораздо больше, чем следует.– Ничего, разумеется, ничего. – Он принялся развязывать пояс своих штанов. – После сегодняшнего вечера ты никогда больше не усомнишься в моей любви.Флора трепетала от нетерпения. Чувственность и ожидание наслаждения воспламенили ее еще сильнее. Она уже не сомневалась в искренности горца и верила каждому его слову.И еще она не хотела ждать, точнее, не могла больше ждать ни минуты. Его почтительные прикосновения и жадный взгляд вызывали в ней трепет; сокрушительные ощущения, которые он разбудил, дразнили воспоминаниями, и Флора все больше ощущала странное беспокойство, нараставшее с каждым мгновением. Она до боли жаждала его поцелуев, прикосновений, желала, чтобы он заполнил ее всю. Она желала, чтобы он выполнил свое обещание.Флора схватила его за запястье. Возможно, его нежелание заниматься с ней любовью имело серьезную причину?– Рука! Она тебя беспокоит?– С ней все в порядке.– Рану зашили?Лахлан кивнул:– После вечерней трапезы. Целительница позаботилась о ней.– О!Опять эта целительница, Шинейд. Флора прикусила губу. Она понимала, что ревновать к ней нелепо, но не могла примириться с тем, что любовница дотрагивалась до его тела и любовалась той же самой обнаженной грудью, что и она. Лахлан признался ей в любви, но ни слова не сказал о верности, да и трудно было ожидать от него подобных обещаний. Поэтому Флора молча пообещала себе, что сделает все возможное, чтобы он никогда не пожелал другую женщину.– Ты хмуришься, радость моя? Но почему? Неужели ревнуешь? Поверь, для этого нет никаких оснований.Глаза Флоры сузились, потому что ей не понравилось выражение его лица.– Это ничуть не забавно. Скажи, тебе понравилось бы, если бы я оказалась в спальне наедине с мужчиной, с которым прежде имела близкие отношения?Ей доставило некоторое удовлетворение видеть, как потемнели глаза горца.– Понравилось? Да я бы его тут же убил! Отныне я единственный мужчина в твоей жизни, и давай не будем больше говорить об этом.– Но и я – твоя единственная жена, к тому же не очень покладистая.Лахлан мгновенно понял намек и рассмеялся:– Твои опасения безосновательны. Дав клятву, я всегда держу ее.Флора замерла.– Так ты не возьмешь любовницу?– Нет. Я никогда не предам и не опозорю тебя, поверь.Флора со стоном прижалась к Лахлану и потерлась о его теплую кожу. Ощущение это показалось ей восхитительным.Его рот снова пленил ее губы – жарко, требовательно.Флора встретила его поцелуй с готовностью, позволяя его языку проникнуть в ее рот глубже. Необъяснимая жажда нарастала в ней.Руки Лахлана легли на ее груди и прикрыли их, а язык, вторгшийся в ее рот, совершал там круговые движения до тех пор, пока Флора не почувствовала, как лоно ее становится влажным.Она чувствовала, что не может сопротивляться властному зову тела. Этот зов становился все более громким и требовательным по мере того, как губы Лахлана скользили все ниже до тех пор, пока его голова не оказалась между ее ног.Когда его язык скользнул в нее, отчаянное наслаждение сотрясло все ее тело. Флора вскрикнула, бедра ее поднялись навстречу ему.Едва Лахлан поднял голову, как, возбуждая и дразня его, она принялась развязывать его пояс, и наконец штаны, соскользнув ниже талии, обнаружили всю непомерность его желания.Если бы Флора уже не имела некоторого опыта близости с ним, она бы не поверила, что столь гигантский орган мог уместиться внутри ее.Она провела пальцами по всей его длине, удивляясь нежности кожи, покрывавшей стальной стержень, и ее ласки исторгли у Лахлана стон желания. Он напрягся, когда она принялась гладить, ласкать и сжимать его, все ускоряя движения и чувствуя, как страсть горца нарастает. Лицо его сделалось напряженным, а глаза сумрачными от застилавшей их страсти; он выглядел возбужденным, но ничуть не опасным. Флора сознавала, что он испытывает отчаянную страсть, обуздать которую невозможно, и когда ее рот оказался на одном уровне с его органом, она вдруг поняла, что следует делать.Лахлан наблюдал за тем, как она плотоядно облизывает губы.– Не могла бы я…– О Господи, да! – Его голос охрип от напряжения. Медленно вытянув губы, Флора с опаской взяла огромный орган в рот.Реакция Лахлана оказалась мгновенной. Никогда он не испытывал такого наслаждения. Его колени задрожали, а напряжение стало почти непереносимым.И тут Флора снова удивила его. Она стала со всех сторон облизывать пульсирующий орган, и этим вызвала в нем новый прилив страсти. Наслаждение было слишком острым, чтобы отказываться от него. Потом она слизнула каплю выделившейся влаги, и Лахлан снова застонал.Чувствуя, как Флора засасывает головку глубже и глубже, он изо всех сил старался сдерживаться, давая ей время освоиться в столь непривычной ситуации.Наконец Флора осторожно выпустила орган изо рта, туман начал рассеиваться, но только на одно мгновение.– Скажи, что мне делать дальше?Лахлан с трудом разжал губы.– Ласкай меня языком, как рукой.Ее губы снова сомкнулись, и Лахлан целиком отдался эротическим ощущениям, которые она ему дарила. Ощущение нежного нажима ее рта возносило его в райские кущи. Лахлану с трудом удалось не извергнуться в нее.Не в силах долее сдерживаться, он резким движением отстранился от нее, и Флора удивленно подняла на него глаза.– Я должен войти в тебя немедленно.Осознав, что его штаны все еще болтаются возле колен, Лахлан рывком стянул их и бросил на пол у кровати, после чего тотчас же оказался лежащим на ней.Лахлан целовал ее рот, шею, грудь, в то время как его руки скользили ниже, между ее бедрами. Он понимал, какое наслаждение доставляет Флоре то, что она дарит радость любимому. Она была влажной и горячей, готовой его принять. Руки Лахлана уперлись в кровать по обе стороны от нее; он старался держать свое тело на весу, чтобы видеть, как войдет в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26