Она просто игнорировала его и все делала сама.
Трудно разбивать лагерь в темноте, но возможно. В юности она делала это во многих неудобных местах. Среди мусора на полу часовни нашлись камни для дубинки и хорошая палка, которая была очень ей нужна.
За часовней росли колючие джунгли, в свое время тут находился сад монахов. По сохранившимся тропинкам Анник могла ходить между обугленными бревнами и рухнувшими стенами. В углах обнаружился папоротник, достаточно сухой, чтобы на нем спать, а также полусгоревшее дерево, из которого можно было развести дюжину костров. Анник нашла даже яблоню. Правда, не было ежевики, видимо, ее склевали птицы.
Она не услышала вдали ни малейших намеков на бой. Что бы ни случилось с Греем, это произошло тихо или очень далеко. Анник дала себе волю поплакать, работая под дождем в пустом саду.
Грязная, промокшая, она вернулась с папоротником и дровами, но, по крайней мере, в часовне хоть не было дождя. Она присела на корточки рядом с алтарем, который на ощупь показался ей мраморным, отложила маленькую дубинку и сделала еще одну. Теперь надо разжечь костер. Еще до слепоты Анник научилась делать это в темноте.
– Здесь печально. Мне чужда любовь английских шпионов к подобным местам. – Она подбрасывала в огонь кусочки того, что прежде было резной деревянной скульптурой ангела, чувствуя их сухую легкость, следы краски и позолоты. – Думаешь, у них есть хоть один шанс?
Эйдриан сидел на куче папоротника, прислонившись к стене.
– Они слишком хитры, слишком опытны. Вряд ли найдется человек, способный разыскать их при такой погоде в необитаемой местности. А в лесу Грей вообще наполовину олень.
– Да, с погодой нам повезло. – Анник спокойно подкладывала кусочки дерева в огонь, не опаляя себя. Хитрость, давно ей известная. – Если тщательно прислушаться, я могу услышать отсюда море. Ну, вот и разгорелось.
– Я бы мог сделать это сам.
– Разумеется. Но моим рукам нужно занятие. Потом расставлю силки для кроликов.
– Мы пока не голодаем, а ты уже насквозь промокла. В сумке есть плащ, который я прихватил для тебя. Не замерзнешь ночью.
– Мы оба не замерзнем. А при таком костре я быстро высохну. Где твоя сумка? Хотелось бы взглянуть.
– Наверху заряженный пистолет.
– Даже не почувствовав запаха, я бы не сомневалась, что в любой твоей сумке наверху будет заряженный пистолет. – Зашуршал папоротник, и она сказала: – Не шпионаж делает тебя глупым, а то, что ты мужчина. Я, например, участвую в том, что вы, англичане, называете Игрой, лет… десять. Ага! Вижу, замок работает. И за все эти годы я держала в руках заряженный пистолет три раза. Считая этот. Я дам тебе этот глупый пистолет, чтобы ты спрятал его под подушку.
– Можешь очень аккуратно положить его сюда.
– Ты не доверяешь мне потому, что мои глаза не видят, хоть я невыразимо ловкая. – Анник покачала головой. – Увы! Обычная человеческая глупость, ты не думаешь? Вот плащ, о котором ты говорил. Замечательно. Он прикроет нас сверху, а под себя мы подстелем твою куртку.
– Ты удивительная женщина, Лисенок.
– Да. Но ты этого не знаешь, потому что никогда еще не пробовал один из моих омлетов. Боже, ты носишь с собой много полезных вещей! И ножи. Вот этот хорош…
– Я люблю его.
На дне сумки Анник нащупала моток шелковой веревки, тонкой, но достаточно прочной, чтобы выдержать человеческий вес.
– Эйдриан, хочу тебе сказать… мы очень похожи, ты и я. Хотя ты носишь шумный пистолет с порохом, который наверняка отсырел. Эта веревка… Я сделаю из нее отличные силки. Ты мне поможешь.
– Для кроликов, Анник? – Она засмеялась:
– Нет. Для хищных ласок.
Глава 15
Костер догорел, остались только угли. Стена часовни защищала ее спину, и она крепко прижала Эйдриана к себе, чтобы сохранить тепло. Плащ накрывал обоих.
– Тут на стенах картины, – сказал Эйдриан. – Я лежу и смотрю на них. Там, где отлетела штукатурка, нарисованы… Полагаю, вы называете это лугом. Везде цветы. Тридцать или сорок разновидностей. Колонны украшены гирляндами из голубых цветов.
– Красиво.
– Да. Прямо над нами потолок, где нарисована белая птица с солнцем за ней. Как раз туда поднимается дым от костра.
– Думаю, мы безбожники. Я не помнила, что это дом Господа, когда пекла здесь яблоки.
– Боги давным-давно переехали отсюда. Ты не видишь, что здесь случилось. Поверь мне, печение яблок не идет ни в какое сравнение с тем, что сделали с этим местом.
– Тогда не говори мне. Я повидала достаточно, чтобы это представить.
– Мы оба повидали достаточно. – Эйдриан передвинулся. – Я хочу, чтобы ты поспала. Если, конечно, ты не решила снять влажную одежду и страстно заняться любовью.
– Нет, Эйдриан.
– Так я и думал. Тогда будь хорошей девочкой и попытайся уснуть. Не твоя очередь караулить, пока еще рано ждать их возвращения. Слишком рано.
– А долго мы будем их ждать?
– Остаток дня. Ночь. Завтра до полудня. Если Грей не появится к тому времени, мы уйдем.
Дождь беспрерывно капал в дальнем конце часовни около двери. Там, вероятно, натекла большая лужа.
– Он не придет, верно?
– Он бывал и в худшем положении. Вы, французы, не знаете и половины того, что он совершил.
Эйдриан прав. Она должна помнить, что Грей – не обычный человек. Он побывал во многих опасных ситуациях, но всегда оставался в живых. Возможно, сейчас они с Дойлом выполняли чертовски умный план, и он снова придет за ней, как обещал.
– Я почти ничего не знаю о Грее, поскольку британцы меня не интересовали. Серьезный пробел в моем образовании. О тебе, маленький брат, я кое-что знаю со времен твоей работы в Милане.
– Когда это я стал маленьким братом? Я думал, мы близнецы.
– Да, но ты моложе на семнадцать минут. Поэтому я безжалостно тебя задирала. Понимаешь, играя роль, я всегда придумываю детали. Мы росли в Графинге, я вымогала у тебя все конфеты, рассказывала тебе сказки, вовлекала в разные неприятности. Даже теперь я рассказываю друзьям о твоих любовницах, и молодые леди возмущены тобой. Я ужасная особа, когда я твой близнец.
Эйдриан усмехнулся:
– Ты ужасная особа, даже когда не мой близнец.
– Во мне несколько ужасных людей, которых я могу менять в зависимости от того, что мне требуется. А как он выглядит? Я же не видела его.
– Кожа у него как сапожная. Широкие плечи. Грудь как бочка…
– Не Дойл. Я несколько раз видела месье Дойла в Вене, когда мы очень старались не замечать друг друга. Как выглядит Грей?
– Он глава подразделения британской разведки, он не для тебя, моя девочка.
– Ну конечно! Я, понятно, тоже не для него. Тем не менее, я хочу знать, как он выглядит.
– Очень высокий, немного битый. Некрасивый. – Это все, что он мог ей сказать.
– Надеюсь, в своих рапортах начальству ты более красноречив, ибо я не стала более осведомленной, чем три минуты назад. – Анник состроила гримасу невидимому потолку. – Чего ты, без сомнения, и добивался. Впрочем, ты прав. Это не имеет значения.
Она могла бы добавить, что у него сильные руки, чтобы дать ей убежище, и широкие мозолистые ладони, которые гладили ее в разных местах. Он тверд и очень уверен в том, что надо сделать. Он самый искусный мастер шпионажа, страшен как враг. От него пахло мылом, а на подбородке вырастала щетина, если он не брился несколько часов. Странно так много знать о нем и совсем не иметь представления о том, как он выглядит.
– Ты влюбилась в Грея? Неразумно с твоей стороны. Ты ведь не собираешься отрицать это? Откройся хотя бы своему близнецу.
Какое-то время она слушала треск огня.
– Когда говорят: не позволю себе что-нибудь чувствовать к этому человеку, – бывает уже слишком поздно.
– Почему, Анник?
– Вряд ли подобная глупость имеет оправдание. Любить… настоящее безумие для людей нашей профессии.
– Да, в этом ты права. Ту пулю я получил от женщины. Ты знала?
– Глядя на рану, нельзя сказать, как это произошло.
– Замечательная девушка. Чем-то похожая на тебя. Важный участник игры.
– Ты не должен был позволять ей делать в тебе дырки. Ты ведь тоже очень хорош в этой игре.
– Мы все хороши как дьяволы. Грей уже добрался до тебя, или ты все еще девственница?
Ей не следовало удивляться. Не было ничего, о чем не мог бы сказать этот парень.
– Ты делаешь бесчисленные предположения, многие из них ошибочны.
– Не думаю. Как насчет него?
– Никто тебе не говорил, что ты невероятно любопытный?
– Ты не обязана мне отвечать.
– Но ты будешь строить предположения, что бы я ни ответила. Причем вслух. У тебя нет стыда, Эйдриан.
– Никакого. – Она почувствовала, что он улыбается. Анник вздохнула:
– Ну ладно. Твой месье Грей вообще ничего со мной не сделал, если не считать поцелуя, который ты видел. Может, за последние дни были другие безобидные пустяки, но я их не очень хорошо помню. Кроме того, не имеет значения, предпринял он что-либо особенное или нет… И прекрати свой глупый смех, от которого у тебя может разболеться плечо.
– Если Грей не поторопится и не возьмет тебя в постель, клянусь, это сделаю я. Ты узнаешь, что потеряла.
– Думаю, очень немного. Это занятие мужчин и женщин – не клуб с секретными пропусками. Я знаю об этом все, что положено знать, и…
– Так я и предполагал. Ничего ты не сделала. Какой же Грей дурак!
– Очень нескромный разговор, и я не хочу продолжать то с тобой.
– Если будет возможность, займись с ним любовью. В этом деле он не такой мастер, как я, но…
– Лучше карауль и будь серьезнее. И не сводничай. Это неприлично. – Анник поправила на нем плащ.
– Мне тепло.
– Вот так и сиди. Я рада, что не занималась любовью с Греем. Он полностью лишил меня благоразумия, а мы, французы, логически мыслящая нация. Я больше француженка, чем шпионка. Я говорила тебе, что решила выйти из игры?
– В самом деле? Правительства всей Европы вздохнут с облегчением. И когда ты собираешься это сделать?
– После того как доставлю тебя в безопасное место и закончу одно небольшое дело. Тогда я стану незаметной и безвредной, как соня. Может быть, в твоей Англии. Страна большая, судя по картам. Не думаю, что ваша разведка найдет меня.
– Слепой женщине трудно спрятаться.
Эйдриан предупреждал ее. Всегда частью их разговора была неудобная правда, – они были врагами.
– Я справлюсь. Когда мы уйдем отсюда, я отведу тебя к моему другу-контрабандисту, если он снова не в тюрьме. Ему можно доверять. Нам повезло, что мы сейчас на его территории, иначе нам с тобой вряд ли удалось бы далеко уйти.
– Ты знаешь, где мы находимся? – пошутил Эйдриан.
– Если это монастырь Сент-Оноре, то да. Я держу в голове много полезных карт, у меня есть этот талант, маленький брат. А также я хорошо знаю побережье. Когда я была ребенком, мы приезжали в гости к этому человеку, он, как и ты, англичанин. Один из любовников моей матери. Возможно, я не совсем точно представляю себе англичан, поскольку встречала только шпионов и контрабандистов… – Анник умолкла.
Теперь оба слышали отдаленный топот. Лошади. Со стороны побережья. Эйдриан встал, раскидал и затоптал ногой угли.
Стук копыт становился все громче, потом замедлился. Всадники свернули к монастырю.
Анник подумала, что она может стать причиной смерти Эйдриана. Нет, только не это! Он должен покинуть ее и бежать.
– Нам лучше разделиться, – прошептала она. – Иди первым. Через задний ход. Я расчистила в саду дорогу к бегству. Прямо до стены.
– Конечно. Дорога к бегству. Между сбором яблок ты расчистила дорогу к бегству. Меньшего я и не ожидал. – Голос Эйдриана дрожал от смеха. Несчастье для него всегда будет игрой.
Снаружи доносились конский топот и голоса людей. Они явились, чтобы обыскать монастырь.
По звуку она поняла, что Эйдриан достал и проверяет свой пистолет. Затем начал копаться в сумке. Ножи займут положенное место на хозяине. Один, в ножнах, упал ей на колени.
– Возьми и спрячь. А мы поступим так…
– Мы бежим. Ты уходишь через сад. Я…
– Заткнись, Лисенок, и слушай. Я выхожу первым. Собираюсь взять этих французов на прогулку в лесах. О несчастных случаях, которые могут там с ними приключиться, умолчим. – Эйдриан говорил об этом, как о приятных вечерних развлечениях: посидеть в кафе, затем пойти в театр. – А ты, милая моя, не высовывайся, пока они не бросятся за мной.
Если б он бесшумно ушел в дождь, то был бы спасен. Вместо этого он уведет охотников от нее.
– Ты не…
– Деньги. Купи себе что-нибудь красивое. – Он сунул ей в лиф мягкий кошелек и быстро надел сапоги. – Когда будешь в Англии, не вздумай прятаться. Сдайся британской разведке. В обмен на планы Альбиона они заключат с тобой сделку. И защитят от Леблана.
– Конечно, я этою не сделаю.
– Слушай внимательно. В Лондоне придешь на Мйкс-стрит, дом семь, недалеко от гостиницы «Линкольн инн». Запомни.
– У меня отличная память. Но я этого не сделаю.
– Увидимся там. Останься в живых. Иначе Грей убьет меня. – Он схватил с папоротника свою куртку и, морщась, неуклюже надел ее одной рукой.
Почти наверняка Эйдриан шел на смерть, поэтому она назвала его настоящим именем:, – Удачи тебе, мой Хокер.
– Почему лучшие женщины Франции – шпионки? Кто-то плохо соображает. – Он погладил ее по волосам. – Я бы поцеловал тебя на прощание, сестра, но, боюсь, мне не сравниться с Греем. Когда я уйду, сосчитай до пятидесяти, вылезай в окно, которое у тебя за спиной, и беги по своей расчищенной дорожке. Я направлюсь в другую сторону. Думаю, у тебя есть шанс.
К часовне приближались люди, Анник взяла его за рукав, задержала на минуту и прошептала:
– Деревня Сен-Гру, пять миль на север. Контрабандистами руководит англичанин по имени Джосая. Пароль – жасмин, как цветок. Скажи ему, что ты от меня.
– Туда я и собираюсь. Удачи тебе, моя Анник.
Она слышала, как он вылезает наружу через разбитое окно. Тут один за другим грянули четыре выстрела. Эйдриан показался людям во дворе. Несмотря на слабость, он, должно быть, преодолел стену, поскольку люди бегали и кричали, что он сбежал. К воротам проскакали лошади.
Анник тихо стояла на месте, прислушиваясь. Может, они все окажутся глупцами?..
К сожалению, нет. Чья-то лошадь топала по камням за стеной. Значит, один все-таки остался, чтобы закончить обыск. Ладно. С ним она разберется.
Анник подняла дубинку и взяла свою палку, лежавшую на алтаре. Путь к бегству был чисто выметен. Она бесшумно пересекла часовню и прижалась к стене рядом с дверью. Человек не торопился. Прошли долгие минуты, прежде чем она услышала его шаги по камням. Задвижка поднялась, дверь заскрипела. Он шагнул через порог.
Булыжники с грохотом рухнули, когда он попал в силки. Человек закричал. Она сразу очутилась на нем и воспользовалась дубинкой. Хватило двух ударов, чтобы он перестал двигаться.
Они с Эйдрианом долго обсуждали, где упадет человек, запутавшийся в паутине, накрывшей его. Приятно сознавать, что они были правы. Он растянулся без сознания на пороге, но дышал, так что на ее совести даже нет убийства. Очень хорошо. Зато одним меньше, чтобы охотиться за Эйдрианом. Не зря она потратила целый час, плетя силок.
Она узнала его по запаху одежды раньше, чем ощупала лицо. Анри оказался на удивление настойчивым. Забрав нож и деньги, которых было немало, Анник отрезала полосы от его рубашки, связала ими пленника и сняла с него веревки. Затем она протащила его через всю часовню и крепко привязала к выбранной колонне. Закончив, она вытерла руки о платье – видит Бог, ей очень не хотелось прикасаться к Анри.
Что дальше? Уйти… или остаться? Мог вернуться Эйдриан. Мог прийти Грей или Дойл, или оба, если живы. А могли вернуться товарищи Анри, разыскивая его. Фактически мог прийти любой, кто не лежит, истекая кровью, в лесу, Эта часовня будет самым оживленным местом, если кто-нибудь выживет.
Она должна немедленно покинуть монастырь. У нее теперь есть лошадь Анри, полсотни друзей на этом побережье, которые помогут ей добраться до Англии. Кроме того, нельзя забывать о планах Альбиона. Отдаст ли она их британцам или сохранит верность Франции, они не должны попасть в руки Леблана. Непростительная глупость оставаться здесь в такую полную событий ночь.
Если вернется Грей, он может быть ранен. И нуждаться в помощи.
Анник приняла решение. Нужно уделить внимание кое-каким делам. Она вышла под холодный дождь, чтобы спрятать лошадь Анри в густых зарослях вереска. Та несколько раз пыталась укусить ее, причем один раз успешно. Затем пришлось поставить над дверью новые силки из камней и веревки. Еще Овидий сказал, что всегда следует забросить удочку, ведь рыба может клюнуть там, где ждешь ее меньше всего.
Хокер залег в песке. Приближались не люди Леблана, а патрульный отряд драгун. Спрятаться было негде. Да и он слишком слаб, чтобы бежать.
Но этой ночью кто-то еще был в дюнах. Контрабандисты. Их спугнули ружейные выстрелы. Они так же опасались драгун, как и он. И у них была лодка.
Эйдриан заставил свое тело двигаться к бурунам. Ноги вязли в мягком песке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Трудно разбивать лагерь в темноте, но возможно. В юности она делала это во многих неудобных местах. Среди мусора на полу часовни нашлись камни для дубинки и хорошая палка, которая была очень ей нужна.
За часовней росли колючие джунгли, в свое время тут находился сад монахов. По сохранившимся тропинкам Анник могла ходить между обугленными бревнами и рухнувшими стенами. В углах обнаружился папоротник, достаточно сухой, чтобы на нем спать, а также полусгоревшее дерево, из которого можно было развести дюжину костров. Анник нашла даже яблоню. Правда, не было ежевики, видимо, ее склевали птицы.
Она не услышала вдали ни малейших намеков на бой. Что бы ни случилось с Греем, это произошло тихо или очень далеко. Анник дала себе волю поплакать, работая под дождем в пустом саду.
Грязная, промокшая, она вернулась с папоротником и дровами, но, по крайней мере, в часовне хоть не было дождя. Она присела на корточки рядом с алтарем, который на ощупь показался ей мраморным, отложила маленькую дубинку и сделала еще одну. Теперь надо разжечь костер. Еще до слепоты Анник научилась делать это в темноте.
– Здесь печально. Мне чужда любовь английских шпионов к подобным местам. – Она подбрасывала в огонь кусочки того, что прежде было резной деревянной скульптурой ангела, чувствуя их сухую легкость, следы краски и позолоты. – Думаешь, у них есть хоть один шанс?
Эйдриан сидел на куче папоротника, прислонившись к стене.
– Они слишком хитры, слишком опытны. Вряд ли найдется человек, способный разыскать их при такой погоде в необитаемой местности. А в лесу Грей вообще наполовину олень.
– Да, с погодой нам повезло. – Анник спокойно подкладывала кусочки дерева в огонь, не опаляя себя. Хитрость, давно ей известная. – Если тщательно прислушаться, я могу услышать отсюда море. Ну, вот и разгорелось.
– Я бы мог сделать это сам.
– Разумеется. Но моим рукам нужно занятие. Потом расставлю силки для кроликов.
– Мы пока не голодаем, а ты уже насквозь промокла. В сумке есть плащ, который я прихватил для тебя. Не замерзнешь ночью.
– Мы оба не замерзнем. А при таком костре я быстро высохну. Где твоя сумка? Хотелось бы взглянуть.
– Наверху заряженный пистолет.
– Даже не почувствовав запаха, я бы не сомневалась, что в любой твоей сумке наверху будет заряженный пистолет. – Зашуршал папоротник, и она сказала: – Не шпионаж делает тебя глупым, а то, что ты мужчина. Я, например, участвую в том, что вы, англичане, называете Игрой, лет… десять. Ага! Вижу, замок работает. И за все эти годы я держала в руках заряженный пистолет три раза. Считая этот. Я дам тебе этот глупый пистолет, чтобы ты спрятал его под подушку.
– Можешь очень аккуратно положить его сюда.
– Ты не доверяешь мне потому, что мои глаза не видят, хоть я невыразимо ловкая. – Анник покачала головой. – Увы! Обычная человеческая глупость, ты не думаешь? Вот плащ, о котором ты говорил. Замечательно. Он прикроет нас сверху, а под себя мы подстелем твою куртку.
– Ты удивительная женщина, Лисенок.
– Да. Но ты этого не знаешь, потому что никогда еще не пробовал один из моих омлетов. Боже, ты носишь с собой много полезных вещей! И ножи. Вот этот хорош…
– Я люблю его.
На дне сумки Анник нащупала моток шелковой веревки, тонкой, но достаточно прочной, чтобы выдержать человеческий вес.
– Эйдриан, хочу тебе сказать… мы очень похожи, ты и я. Хотя ты носишь шумный пистолет с порохом, который наверняка отсырел. Эта веревка… Я сделаю из нее отличные силки. Ты мне поможешь.
– Для кроликов, Анник? – Она засмеялась:
– Нет. Для хищных ласок.
Глава 15
Костер догорел, остались только угли. Стена часовни защищала ее спину, и она крепко прижала Эйдриана к себе, чтобы сохранить тепло. Плащ накрывал обоих.
– Тут на стенах картины, – сказал Эйдриан. – Я лежу и смотрю на них. Там, где отлетела штукатурка, нарисованы… Полагаю, вы называете это лугом. Везде цветы. Тридцать или сорок разновидностей. Колонны украшены гирляндами из голубых цветов.
– Красиво.
– Да. Прямо над нами потолок, где нарисована белая птица с солнцем за ней. Как раз туда поднимается дым от костра.
– Думаю, мы безбожники. Я не помнила, что это дом Господа, когда пекла здесь яблоки.
– Боги давным-давно переехали отсюда. Ты не видишь, что здесь случилось. Поверь мне, печение яблок не идет ни в какое сравнение с тем, что сделали с этим местом.
– Тогда не говори мне. Я повидала достаточно, чтобы это представить.
– Мы оба повидали достаточно. – Эйдриан передвинулся. – Я хочу, чтобы ты поспала. Если, конечно, ты не решила снять влажную одежду и страстно заняться любовью.
– Нет, Эйдриан.
– Так я и думал. Тогда будь хорошей девочкой и попытайся уснуть. Не твоя очередь караулить, пока еще рано ждать их возвращения. Слишком рано.
– А долго мы будем их ждать?
– Остаток дня. Ночь. Завтра до полудня. Если Грей не появится к тому времени, мы уйдем.
Дождь беспрерывно капал в дальнем конце часовни около двери. Там, вероятно, натекла большая лужа.
– Он не придет, верно?
– Он бывал и в худшем положении. Вы, французы, не знаете и половины того, что он совершил.
Эйдриан прав. Она должна помнить, что Грей – не обычный человек. Он побывал во многих опасных ситуациях, но всегда оставался в живых. Возможно, сейчас они с Дойлом выполняли чертовски умный план, и он снова придет за ней, как обещал.
– Я почти ничего не знаю о Грее, поскольку британцы меня не интересовали. Серьезный пробел в моем образовании. О тебе, маленький брат, я кое-что знаю со времен твоей работы в Милане.
– Когда это я стал маленьким братом? Я думал, мы близнецы.
– Да, но ты моложе на семнадцать минут. Поэтому я безжалостно тебя задирала. Понимаешь, играя роль, я всегда придумываю детали. Мы росли в Графинге, я вымогала у тебя все конфеты, рассказывала тебе сказки, вовлекала в разные неприятности. Даже теперь я рассказываю друзьям о твоих любовницах, и молодые леди возмущены тобой. Я ужасная особа, когда я твой близнец.
Эйдриан усмехнулся:
– Ты ужасная особа, даже когда не мой близнец.
– Во мне несколько ужасных людей, которых я могу менять в зависимости от того, что мне требуется. А как он выглядит? Я же не видела его.
– Кожа у него как сапожная. Широкие плечи. Грудь как бочка…
– Не Дойл. Я несколько раз видела месье Дойла в Вене, когда мы очень старались не замечать друг друга. Как выглядит Грей?
– Он глава подразделения британской разведки, он не для тебя, моя девочка.
– Ну конечно! Я, понятно, тоже не для него. Тем не менее, я хочу знать, как он выглядит.
– Очень высокий, немного битый. Некрасивый. – Это все, что он мог ей сказать.
– Надеюсь, в своих рапортах начальству ты более красноречив, ибо я не стала более осведомленной, чем три минуты назад. – Анник состроила гримасу невидимому потолку. – Чего ты, без сомнения, и добивался. Впрочем, ты прав. Это не имеет значения.
Она могла бы добавить, что у него сильные руки, чтобы дать ей убежище, и широкие мозолистые ладони, которые гладили ее в разных местах. Он тверд и очень уверен в том, что надо сделать. Он самый искусный мастер шпионажа, страшен как враг. От него пахло мылом, а на подбородке вырастала щетина, если он не брился несколько часов. Странно так много знать о нем и совсем не иметь представления о том, как он выглядит.
– Ты влюбилась в Грея? Неразумно с твоей стороны. Ты ведь не собираешься отрицать это? Откройся хотя бы своему близнецу.
Какое-то время она слушала треск огня.
– Когда говорят: не позволю себе что-нибудь чувствовать к этому человеку, – бывает уже слишком поздно.
– Почему, Анник?
– Вряд ли подобная глупость имеет оправдание. Любить… настоящее безумие для людей нашей профессии.
– Да, в этом ты права. Ту пулю я получил от женщины. Ты знала?
– Глядя на рану, нельзя сказать, как это произошло.
– Замечательная девушка. Чем-то похожая на тебя. Важный участник игры.
– Ты не должен был позволять ей делать в тебе дырки. Ты ведь тоже очень хорош в этой игре.
– Мы все хороши как дьяволы. Грей уже добрался до тебя, или ты все еще девственница?
Ей не следовало удивляться. Не было ничего, о чем не мог бы сказать этот парень.
– Ты делаешь бесчисленные предположения, многие из них ошибочны.
– Не думаю. Как насчет него?
– Никто тебе не говорил, что ты невероятно любопытный?
– Ты не обязана мне отвечать.
– Но ты будешь строить предположения, что бы я ни ответила. Причем вслух. У тебя нет стыда, Эйдриан.
– Никакого. – Она почувствовала, что он улыбается. Анник вздохнула:
– Ну ладно. Твой месье Грей вообще ничего со мной не сделал, если не считать поцелуя, который ты видел. Может, за последние дни были другие безобидные пустяки, но я их не очень хорошо помню. Кроме того, не имеет значения, предпринял он что-либо особенное или нет… И прекрати свой глупый смех, от которого у тебя может разболеться плечо.
– Если Грей не поторопится и не возьмет тебя в постель, клянусь, это сделаю я. Ты узнаешь, что потеряла.
– Думаю, очень немного. Это занятие мужчин и женщин – не клуб с секретными пропусками. Я знаю об этом все, что положено знать, и…
– Так я и предполагал. Ничего ты не сделала. Какой же Грей дурак!
– Очень нескромный разговор, и я не хочу продолжать то с тобой.
– Если будет возможность, займись с ним любовью. В этом деле он не такой мастер, как я, но…
– Лучше карауль и будь серьезнее. И не сводничай. Это неприлично. – Анник поправила на нем плащ.
– Мне тепло.
– Вот так и сиди. Я рада, что не занималась любовью с Греем. Он полностью лишил меня благоразумия, а мы, французы, логически мыслящая нация. Я больше француженка, чем шпионка. Я говорила тебе, что решила выйти из игры?
– В самом деле? Правительства всей Европы вздохнут с облегчением. И когда ты собираешься это сделать?
– После того как доставлю тебя в безопасное место и закончу одно небольшое дело. Тогда я стану незаметной и безвредной, как соня. Может быть, в твоей Англии. Страна большая, судя по картам. Не думаю, что ваша разведка найдет меня.
– Слепой женщине трудно спрятаться.
Эйдриан предупреждал ее. Всегда частью их разговора была неудобная правда, – они были врагами.
– Я справлюсь. Когда мы уйдем отсюда, я отведу тебя к моему другу-контрабандисту, если он снова не в тюрьме. Ему можно доверять. Нам повезло, что мы сейчас на его территории, иначе нам с тобой вряд ли удалось бы далеко уйти.
– Ты знаешь, где мы находимся? – пошутил Эйдриан.
– Если это монастырь Сент-Оноре, то да. Я держу в голове много полезных карт, у меня есть этот талант, маленький брат. А также я хорошо знаю побережье. Когда я была ребенком, мы приезжали в гости к этому человеку, он, как и ты, англичанин. Один из любовников моей матери. Возможно, я не совсем точно представляю себе англичан, поскольку встречала только шпионов и контрабандистов… – Анник умолкла.
Теперь оба слышали отдаленный топот. Лошади. Со стороны побережья. Эйдриан встал, раскидал и затоптал ногой угли.
Стук копыт становился все громче, потом замедлился. Всадники свернули к монастырю.
Анник подумала, что она может стать причиной смерти Эйдриана. Нет, только не это! Он должен покинуть ее и бежать.
– Нам лучше разделиться, – прошептала она. – Иди первым. Через задний ход. Я расчистила в саду дорогу к бегству. Прямо до стены.
– Конечно. Дорога к бегству. Между сбором яблок ты расчистила дорогу к бегству. Меньшего я и не ожидал. – Голос Эйдриана дрожал от смеха. Несчастье для него всегда будет игрой.
Снаружи доносились конский топот и голоса людей. Они явились, чтобы обыскать монастырь.
По звуку она поняла, что Эйдриан достал и проверяет свой пистолет. Затем начал копаться в сумке. Ножи займут положенное место на хозяине. Один, в ножнах, упал ей на колени.
– Возьми и спрячь. А мы поступим так…
– Мы бежим. Ты уходишь через сад. Я…
– Заткнись, Лисенок, и слушай. Я выхожу первым. Собираюсь взять этих французов на прогулку в лесах. О несчастных случаях, которые могут там с ними приключиться, умолчим. – Эйдриан говорил об этом, как о приятных вечерних развлечениях: посидеть в кафе, затем пойти в театр. – А ты, милая моя, не высовывайся, пока они не бросятся за мной.
Если б он бесшумно ушел в дождь, то был бы спасен. Вместо этого он уведет охотников от нее.
– Ты не…
– Деньги. Купи себе что-нибудь красивое. – Он сунул ей в лиф мягкий кошелек и быстро надел сапоги. – Когда будешь в Англии, не вздумай прятаться. Сдайся британской разведке. В обмен на планы Альбиона они заключат с тобой сделку. И защитят от Леблана.
– Конечно, я этою не сделаю.
– Слушай внимательно. В Лондоне придешь на Мйкс-стрит, дом семь, недалеко от гостиницы «Линкольн инн». Запомни.
– У меня отличная память. Но я этого не сделаю.
– Увидимся там. Останься в живых. Иначе Грей убьет меня. – Он схватил с папоротника свою куртку и, морщась, неуклюже надел ее одной рукой.
Почти наверняка Эйдриан шел на смерть, поэтому она назвала его настоящим именем:, – Удачи тебе, мой Хокер.
– Почему лучшие женщины Франции – шпионки? Кто-то плохо соображает. – Он погладил ее по волосам. – Я бы поцеловал тебя на прощание, сестра, но, боюсь, мне не сравниться с Греем. Когда я уйду, сосчитай до пятидесяти, вылезай в окно, которое у тебя за спиной, и беги по своей расчищенной дорожке. Я направлюсь в другую сторону. Думаю, у тебя есть шанс.
К часовне приближались люди, Анник взяла его за рукав, задержала на минуту и прошептала:
– Деревня Сен-Гру, пять миль на север. Контрабандистами руководит англичанин по имени Джосая. Пароль – жасмин, как цветок. Скажи ему, что ты от меня.
– Туда я и собираюсь. Удачи тебе, моя Анник.
Она слышала, как он вылезает наружу через разбитое окно. Тут один за другим грянули четыре выстрела. Эйдриан показался людям во дворе. Несмотря на слабость, он, должно быть, преодолел стену, поскольку люди бегали и кричали, что он сбежал. К воротам проскакали лошади.
Анник тихо стояла на месте, прислушиваясь. Может, они все окажутся глупцами?..
К сожалению, нет. Чья-то лошадь топала по камням за стеной. Значит, один все-таки остался, чтобы закончить обыск. Ладно. С ним она разберется.
Анник подняла дубинку и взяла свою палку, лежавшую на алтаре. Путь к бегству был чисто выметен. Она бесшумно пересекла часовню и прижалась к стене рядом с дверью. Человек не торопился. Прошли долгие минуты, прежде чем она услышала его шаги по камням. Задвижка поднялась, дверь заскрипела. Он шагнул через порог.
Булыжники с грохотом рухнули, когда он попал в силки. Человек закричал. Она сразу очутилась на нем и воспользовалась дубинкой. Хватило двух ударов, чтобы он перестал двигаться.
Они с Эйдрианом долго обсуждали, где упадет человек, запутавшийся в паутине, накрывшей его. Приятно сознавать, что они были правы. Он растянулся без сознания на пороге, но дышал, так что на ее совести даже нет убийства. Очень хорошо. Зато одним меньше, чтобы охотиться за Эйдрианом. Не зря она потратила целый час, плетя силок.
Она узнала его по запаху одежды раньше, чем ощупала лицо. Анри оказался на удивление настойчивым. Забрав нож и деньги, которых было немало, Анник отрезала полосы от его рубашки, связала ими пленника и сняла с него веревки. Затем она протащила его через всю часовню и крепко привязала к выбранной колонне. Закончив, она вытерла руки о платье – видит Бог, ей очень не хотелось прикасаться к Анри.
Что дальше? Уйти… или остаться? Мог вернуться Эйдриан. Мог прийти Грей или Дойл, или оба, если живы. А могли вернуться товарищи Анри, разыскивая его. Фактически мог прийти любой, кто не лежит, истекая кровью, в лесу, Эта часовня будет самым оживленным местом, если кто-нибудь выживет.
Она должна немедленно покинуть монастырь. У нее теперь есть лошадь Анри, полсотни друзей на этом побережье, которые помогут ей добраться до Англии. Кроме того, нельзя забывать о планах Альбиона. Отдаст ли она их британцам или сохранит верность Франции, они не должны попасть в руки Леблана. Непростительная глупость оставаться здесь в такую полную событий ночь.
Если вернется Грей, он может быть ранен. И нуждаться в помощи.
Анник приняла решение. Нужно уделить внимание кое-каким делам. Она вышла под холодный дождь, чтобы спрятать лошадь Анри в густых зарослях вереска. Та несколько раз пыталась укусить ее, причем один раз успешно. Затем пришлось поставить над дверью новые силки из камней и веревки. Еще Овидий сказал, что всегда следует забросить удочку, ведь рыба может клюнуть там, где ждешь ее меньше всего.
Хокер залег в песке. Приближались не люди Леблана, а патрульный отряд драгун. Спрятаться было негде. Да и он слишком слаб, чтобы бежать.
Но этой ночью кто-то еще был в дюнах. Контрабандисты. Их спугнули ружейные выстрелы. Они так же опасались драгун, как и он. И у них была лодка.
Эйдриан заставил свое тело двигаться к бурунам. Ноги вязли в мягком песке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31