Идиоты.
– Их жалеть - всё равно что жалеть индюка за то, что ходит, а не летает, так?
– Ну, почти так. Индюк-то и не сможет летать. А эти могут не воровать. В институт поступить не могут, да, но не воровать - могут. Мало ли у нас дураков с трёхклассным образованием живёт просто хорошо, по-человечески? Не богато, а нормально? Да, мухлюют там как-то, бывает. С работы чего уволокут. Грешны - и краденое купят по дешёвке. Но работают худо-бедно. Бомжей насмерть не запинывают ради интереса. Девчонок из своего подъезда не насилуют. Не проламывают головы старухам, чтобы пенсию забрать. Не режут таксистов, чтобы покататься…
– В топку их? - предположил Моржов. - Или перевоспитывать?
– В топку, - горько сказал Аркадий Петрович. - Хоть после этих слов про меня невесть чего и подумают… Перевоспитать их невозможно. Нечего перевоспитывать, если каждый живёт, как проще. Надо, чтобы воровать было сложнее, чем зарабатывать. Тогда проще будет жить по-человечески.
– Какие-то утопические вещи вы говорите.
– Если никто не пробовал, то не значит, что это невозможно.
– Почему не пробовали? Пробовали. Не получилось.
– Не пробовали, - повторил Аркадий Петрович. - Охрана или наказание, вот что пробовали, а других способов не пробовали. Потому что не пробовать - тоже проще.
– А какие ещё есть способы? - хмыкнул Моржов. - Ничего не иметь? Это пробовали. Тогда тебя самого воруют.
– Значит, в топку, - признал Аркадий Петрович. - Есть же предел. Вот ведь вы с пистолетом ходите…
Моржов подумал, что имеются и ещё варианты, кроме охраны, наказания и неимения. Например, изоляция - чтобы никогда ни с кем не общаться. Или лоботомия - чтобы и мысли украсть в голову не пришло.
Или же просто терпеть. Как, собственно, и происходит. Система выбирает то, что проще, если этот выбор не разрушает систему. А он не разрушает, если он - составная часть системы. М-да. Не шибко-то весело.
– А из-за чего эти сволочи у вас от костра отлучены? - спросил Моржов, меняя тему.
– Из-за вас, Борис, - сказал Аркадий Петрович и, подумав, добавил: - Отчасти, конечно… Я там троих отправил дыру от вашей пули заклеивать… Дурак. Дыру-то они заклеили, а потом клея нанюхались. Кривлялись тут, хохотали, облевали палатки и спальники… В общем, понятно. Кстати, Борис, хотел у вас спросить… А зачем вы вообще их остановили?
– А-а!… - вспомнил Моржов. - Точно! У меня же к вам дело было! В свете вышеизложенных фактов я уж не знаю, уместно ли…
И Моржов вкратце пересказал Аркадию Петровичу ситуацию с комиссией и со своей аферой.
– Вот и хотел вам предложить изобразить американцев, - закончил Моржов. - За речкой на поляне побегать с мячиком, пока комиссия будет смотреть на вас. Только материться громко нельзя. А я скажу, что вы - американцы.
Аркадий Петрович похмыкал и снова стрельнул сигарету.
– А почему бы и нет? - задумчиво произнёс он. - Я помогу вам, Борис. Можете на меня надеяться.
– Это не бесплатно, - пояснил Моржов. - Я заплачу. Могу по пятьсот на подростка и тысячу вам.
Аркадий Петрович замотал головой.
– Деньги мне, конечно, нужны, - сказал он. - За деньги я на эту муку и пошёл… Но всё равно. Этим, - Аркадий Петрович кивнул на трудных, - никаких денег платить не надо. А я не возьму. Если возьму, то буду чувствовать себя продажной девкой. Есть вещи, которые я делаю или не делаю, но ими не торгую.
Моржов ещё посидел с Аркадием Петровичем, разговаривая о жизни, подробнее обсудил схему завтрашнего представления и попрощался, оставив пачку сигарет.
Он шёл в Троельгу по тёмной дороге и думал о разговоре с Аркадием Петровичем, о самом Аркадии Петровиче. Есть ведь ещё такие мужики… Будь тогда на берегу на его месте настоящий отморозок, Аркадий Петрович рухнул бы в Талку с пулей во лбу. А сейчас - жив-здоров, вытирает жопы долбоёбам…
Бледные, как привидения, низкорослые тени заступили Моржову дорогу. Теней было, разумеется, три.
– Эй, мужик, погоди, не ссы… - хрипло сказала одна из теней.
Это был подросток лет уже четырнадцати - весь белый, дрожащий и мокрый. Моржов поначалу подумал, что он искупался, а потом догадался, что пацана просто ломает после клея.
– Ну? - спросил Моржов, останавливаясь. Ему было ничуть не страшно - только интересно, как при встрече с инопланетянами или, например, настоящими упырями.
– Ты чо там Аркаше пиздел про деньги? - Пацан ладонью вытирал с лица пот. - Слышь, давай так… Мы не трясём тебя, не думай… Ты нам щас заплати по пятьсот на каждого, а завтра мы тебе хоть в футбол, хоть во что сыграем…
– А если не заплачу? - поинтересовался Моржов.
– Не заплатишь, так мы, блядь, снимемся с утра да упиздячим. Нам хера ли тебе помогать?
– Лёху откумарило ваще не по-детски, - пояснил другой упырь. - Мы в деревню за пивом сгоняем - отольёмся перед завтрашним днём. А то, блядь, не встанем… Лёху пидарасит, как суку, сам видишь, и нас тоже… Помоги, не будь мудаком…
Моржов покашлял в кулак и с выражением сказал:
– Отъебись от меня стоебучим поебом, злоебучая мандахуёвина, охуевшая от своей заебитости!
Потом Моржов тихонько толкнул откумаренного Лёху в грудь костяшками пальцев и пошагал своей дорогой, слыша, как Лёха с матом рушится в куст.
Прямо с раннего утра Розка накормила трудных завтраком, и Аркадий Петрович увёл их за Талку. Кажется, трудные завалились в траву досыпать - во всяком случае, ничего похожего на бейсбол Моржов в бинокль не увидел. Но предпочёл не дёргаться. Петрович обещал не подкачать, а сигнал к началу бейсбола - ракета Гонцова.
Гонцов был отправлен на дорогу ровно в девять.
Все, кто оставался в Троельге, сидели вокруг стола под навесом и смотрели на ельник - словно в привокзальном буфете в ожидании поезда. В десять сорок пять ракета Гонцова взмыла над ёлками, описала дугу и упала в хвойные волны.
– Взлетает красная ракета… - промурлыкал Моржов. - Подъём, господа. Комиссия прибудет через три минуты на первый путь. Прошу всех занять свои места у бойниц и амбразур. Дети и женщины идут в атаку впереди всех.
– Ну, ни пуха… - нахлобучивая панаму, пожелал всем Щёкин.
Щёкин и Костёрыч пошагали вдоль Талки вниз по течению. Розка, Сонечка и Наташа Ландышева пошли в кухню. Упыри направились к козлам, на которых уже лежала приговорённая к распилу шпала. Милена печально посмотрела на Моржова.
– Момент истины, Боря? - тихо спросила она.
– Апофеоз лицемерия, - возразил Моржов, бросил на землю окурок и шаркнул по нему подошвой.
Приплюснутая тёмная «тойота» Манжетова вкрадчиво вкатилась на волейбольную площадку, словно летающая тарелка. Дверки открылись, и комиссия полезла на свет. Прогноз Моржова сбылся на все сто. Проверять обвиняемых Манжетова, Шкиляеву и Каравайского приехали сами обвиняемые, а также две дамы из областного департамента образования. Одна дама была молодая и подвижная, в больших очках и бейсболке (как раз в тему), а другая - уже в возрасте и грузная, с цветастым платком на плечах.
– Какая прелесть!…- вертя головой, сразу восхитилась молодая. - Деревья, река, воздух!…
– …наш лагерь «Троельга»! - продолжала тарахтеть Шкиляева, не замечая приближающегося Моржова. - Это жилые корпуса, столовая с верандой, умывалка, спортивная площадка, туалет… Борис Данилович, а где дети?
– Здравствуйте, - сказал Моржов.
Манжетов хмуро кивнул и перевёл взгляд на Милену. Пожилая дама поджала губы. Каравайский Моржова не слышал, страстно вперившись в домик, где стояли теннисные столы.
– Здравствуйте! - жизнерадостно отозвалась молодая дама.
Моржов подождал, не представит ли Шкиляева его - комиссии, а комиссию - ему. Но Шкиляева обошлась без церемоний.
– Дети-то где? - напомнила она.
– Гуляют, - хладнокровно ответил Моржов.
– Как?! - поразилась Шкиляева, словно вокруг Троельги расстилались минные поля. - Почему не в лагере?!
– Они здесь уже двадцать восьмой день, - максимально внятно сказал Моржов. - Им здесь уже немного наскучило. Мы развлекаем их прогулками по окрестностям. Под нашим надзором.
– Дети не будут вам сидеть месяц на одном месте,- изнурённо, словно талдычила об этом уже сотню раз, сказала Моржову пожилая дама, зябко кутаясь в платок, и пояснила вдогонку: - Это же дети, а не взрослые! Надо понимать, честное слово!
Моржов не сообразил, чего ответить. Он ведь сказал то же самое, но почему-то вдруг почувствовал себя виноватым.
– Какой вы загорелый! - восхищённо заметила ему молодая.
Моржов в признательности слегка поклонился.
– Давайте осмотрим лагерь! - бодро предложила Шкиляева.
– Начнём с того корпуса! - Каравайский тотчас указал на домик, где стояли его любимые теннисные столы.
Пожилая дама устало вздохнула и слегка повернулась к домику, в который рвался Каравайский, но увидела упырей, пиливших шпалу. Даму словно парализовало. Моржов тревожно посмотрел на упырей в бинокль, но ничего особенного не заметил.
– Это кто?… - потрясённо спросила гранд-дама.
– Дежурные, - ответил Моржов и на всякий случай ещё раз посмотрел на упырей в бинокль. - Пилят дрова: готовить обед.
– Дети?… Пилят дрова?… - едва слышно переспросила дама-гранд. - У нас что, рабовладельческий строй?
– Нет, у нас печное отопление, - ответил Моржов.
– Я же привозил два баллона газа! - взвился Каравайский.
– Они закончились, - скромно сказал Моржов.
– Надо было сообщить администрации! - зыркнула на Моржова Шкиляева. - Жалобы в область вы писать можете, а своему начальству сказать не можете!
– Мы бы свозили баллоны на зарядку! - негодовал Каравайский за неиспользованный шанс. - Заодно и столы бы увезли!…
– Я в детстве так любила пилить дрова!… - мечтательно поделилась со всеми дама-джуниор.
Моржов оглядел её внимательнее. А дама-то была ничего себе. И не дама, а девка, ровесница Моржова, не старше. И без кольца на пальце. И без лифчика под блузкой.
– А я никому ни на что не жаловался, - сказал Моржов.
– Я ничего не понимаю… - тихо и сокрушённо призналась дама-гранд, перекрещивая концы платка на груди.
– А кто жаловался? - тотчас вцепилась в Моржова Шкиляева.
– Письмо было подписано Чунжиной, Идрисовой, Опёнкиной! - весело сообщила джуниорка.
– Это не важно, - тяжело произнёс Манжетов в сторону, продолжая глядеть на Милену.
– Я-а-асненько, - с угрозой заключила Шкиляиха, проигнорировав слова Манжетова.
– Это не важно! - раздражённо повторил ей Манжетов.
– А это что? - вдруг опять поразилась гранд-дама. Она указывала на шеренгу умывальников. Моржов еле сдержал порыв осмотреть умывальники в бинокль.
– Это умывальники, - неуверенно сказал он.
– Я вижу, что умывальники! - ответила гранд-дама.
Моржов не знал, что ещё сказать. Вся комиссия замолчала, отыскивая в облике умывальников что-нибудь удивительное.
– А… в чём дело? - осторожно спросил Моржов.
– Почему без крыши?
– А… нужно крышу? - уточнил Моржов.
– А если дождь?
Моржов ничего не мог придумать в ответ. Если дождь - значит дождь. Дети промокнут. Впрочем, они ведь и так бы шли умываться… И вообще: не желают - так пусть и не умываются. Ни в дождь, ни в вёдро. Грязнее от этого не станут.
– Крыши нет! - сурово и самокритично констатировал Каравайский как самый смелый из членов комиссии.
– Александр Львович! - обратилась гранд-дама к Манжетову. - Областной департамент выделял немалые средства на подготовку летних лагерей к сезону! Почему этот лагерь не готов?
– Он у нас недействующий! - ляпнула Шкиляева.
Гранд-дама набросила платок себе на голову и завязала его концы так решительно, словно перерезала себе горло.
– А чего у вас в недействующем лагере уже двадцать восемь дней делают эти несчастные дети? - спросила она и указала рукой на упырей, сидящих вокруг козлов со шпалой.
– Галина Н-николаевна! - не выдержав, процедил Манжетов, прожигая взглядом дыру в Шкиляихе.
Шкиляиха и вправду задымилась.
– Ну… то есть… - залопотала она.
– Осенью мы планируем передать этот лагерь управлению железной дороги в обмен на спонсорскую помощь Антикризисному центру, - опустив глаза в землю, признался Манжетов. - Поэтому никаких капиталовложений в этот лагерь не осуществлялось.
– А почему областной департамент не в курсе ваших планов?
– В курсе! - жизнерадостно возразила джуниорка.
– Я не вас спрашиваю, Людмила Сергеевна, - оборвала джуниорку гранд-дама. - Мне кажется, этот вопрос вне ведения вашего отдела.
– Пока ещё этот вопрос на согласовании, - совсем мрачно произнёс Манжетов. - Но это мы обсудим позже, Анна Фёдоровна.
Моржов ухмыльнулся. Вот сквозь какую дырку все увидели трусы Манжетова! Железнодорожникам нужна Троельга, а Манжетову нужны деньги. Антикриз окажется удобным соединением для взаимоудовлетворения этих пока что несообщающихся сосудов. Манжетов оказался не так уж и хитёр, если весь камуфляж его схемы обогащения размыл первый же дождичек над Троельгой.
– В стране проблемы образования объявлены приоритетными, да и проблемы здравоохранения тоже! - объявила гранд-Фёдоровна. - А мы у себя отдаём свои учебно-оздоровительные учреждения другим собственникам?
Манжетов взглядом словно хлестнул по Люсе-джуниорке.
– Анна Фёдоровна, давайте об этом потом! - ласково сказала Люся, подхватывая гранд-Фёдоровну под локоток.
Моржов со значением посмотрел на Милену, всё так же сидевшую на скамеечке у стола под навесом. Милена, конечно, всё видела и про всё догадалась - и про откат железнодорожников за лагерь, и про Манжетова с Люсей-джуниоркой. Ну, что же, правильно. Для Антикриза Манжетову, разумеется, нужны паровозики и в областном департаменте тоже. Милена опустила глаза, нервно поправляя волосы на виске.
– Я ничего не понимаю! - упорствовала гранд-Фёдоровна. - Где безопасность? А если детей затянет и покалечит?
Все молчали, и Моржов молчал.
– Борис Данилович! Вас спрашивают! - рявкнула Шкиляева.
– А?… - оторопел Моржов. - В чём дело?…
Прокурорским жестом Шкиляева указала на скворечник с электромотором для насоса, который качал воду из скважины.
– А при чём здесь я? - разозлился Моржов. - Я не электрик! Я этот мотор здесь не устанавливал! Я вообще не начальник лагеря! Михаил Петрович начальник!
– Михаил Петрович! - гранд-Фёдоровна гневно и грозно развернулась на Каравайского, как орудийная башня линкора.
– Да чего у нас готово-то?! - закричал Каравайский, на всякий случай отбежав на пару шагов назад. - Ничего не готово! Я два года столы отсюда вывезти не могу! Всё нету денег на машину!
Комиссия, кстати, ещё и на три метра не отошла от «тойоты» Манжетова. Упыри уже галдели о чём-то своём, поняв, что никто ими не заинтересовался. За Талкой стучал мяч и невнятно вопили трудные. Розка и Сонечка вынесли из кухни две здоровенные кастрюли с обедом на шестьдесят человек, водрузили их на стол на всеобщее обозрение и присели рядом с Миленой. Наташа Ландышева независимо пошла в корпус.
– По-моему, мне уже всё ясно! - завершила период гранд-Фёдоровна. - Я совершенно согласна с вами, Михаил Петрович. Лагерь абсолютно не готов к приёму детей. И я совершенно согласна с теми женщинами, которые написали жалобу. - Гранд-Фёдоровна посмотрела на сидящих в ряд Милену, Розку и Сонечку и дружелюбно спросила: - А где они, кстати?
«Кто здесь?…» - по-щёкински подумал Моржов.
– Вот они, - обречённо сказала Шкиляева и ткнула пальцем.
Гранд-Фёдоровна уставилась на Милену, Розку и Сонечку так, словно они сей момент материализовались на этой скамейке из пустоты. А Моржов услышал, как за его спиной Манжетов тихо заговорил с Люсей-джуниоркой:
– Она что, белены объелась?
– Сашенька, она всегда такая.
– На кой чёрт её послали?
– Да не волнуйся ты… У нас давно её всерьёз не воспринимают.
У Моржова даже затылок зачесался - так захотелось оглянуться и увидеть лица Манжетова и Люси-джуниорки. Значит, Люся, как и Алиска, тоже в манжетовском ОПГ… Щупальца Манжетова простирались весьма далеко. Даже в управление железной дороги.
Милена не выдержала накала сочувствия во взгляде гранд-Фёдоровны и отвернулась. Сонечка глупо открыла рот. Розка отважно набрала в грудь воздуха и, раскрасневшись, выдала моржовскую заготовку:
– Мы отказываемся от своей жалобы!
– Как? - обескураженно квакнула гранд-Фёдоровна.
Моржов затылком почувствовал мгновенно возросшее напряжение Манжетова, Люси-джуниорки и Шкиляевой.
– А вот так, - ответила Розка. - Мы написали жалобу необдуманно. Не взвесили всех своих возможностей. Мы сожалеем.
Моржов смотрел на Розку восхищёнными, влажными глазами.
– И… это все так считают? - уточнила гранд-Фёдоровна.
– Мы сами изыскали возможности, чтобы исправить недостатки организации, - глядя в землю, тихо сказала Милена.
Сонечка кивнула.
Для Моржова это звучало так, будто девчонки признались ему в любви. Оказывается, он и не очень-то верил в такое счастье. Моржов почувствовал, что рвётся заняться сексом сразу с Миленой и с Розкой одновременно - прямо сейчас и без виагры. Девчонки не подвели! Моржов хотел свернуть небо, как свиток, и развернуть его обратно, бросив девчонкам под ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Их жалеть - всё равно что жалеть индюка за то, что ходит, а не летает, так?
– Ну, почти так. Индюк-то и не сможет летать. А эти могут не воровать. В институт поступить не могут, да, но не воровать - могут. Мало ли у нас дураков с трёхклассным образованием живёт просто хорошо, по-человечески? Не богато, а нормально? Да, мухлюют там как-то, бывает. С работы чего уволокут. Грешны - и краденое купят по дешёвке. Но работают худо-бедно. Бомжей насмерть не запинывают ради интереса. Девчонок из своего подъезда не насилуют. Не проламывают головы старухам, чтобы пенсию забрать. Не режут таксистов, чтобы покататься…
– В топку их? - предположил Моржов. - Или перевоспитывать?
– В топку, - горько сказал Аркадий Петрович. - Хоть после этих слов про меня невесть чего и подумают… Перевоспитать их невозможно. Нечего перевоспитывать, если каждый живёт, как проще. Надо, чтобы воровать было сложнее, чем зарабатывать. Тогда проще будет жить по-человечески.
– Какие-то утопические вещи вы говорите.
– Если никто не пробовал, то не значит, что это невозможно.
– Почему не пробовали? Пробовали. Не получилось.
– Не пробовали, - повторил Аркадий Петрович. - Охрана или наказание, вот что пробовали, а других способов не пробовали. Потому что не пробовать - тоже проще.
– А какие ещё есть способы? - хмыкнул Моржов. - Ничего не иметь? Это пробовали. Тогда тебя самого воруют.
– Значит, в топку, - признал Аркадий Петрович. - Есть же предел. Вот ведь вы с пистолетом ходите…
Моржов подумал, что имеются и ещё варианты, кроме охраны, наказания и неимения. Например, изоляция - чтобы никогда ни с кем не общаться. Или лоботомия - чтобы и мысли украсть в голову не пришло.
Или же просто терпеть. Как, собственно, и происходит. Система выбирает то, что проще, если этот выбор не разрушает систему. А он не разрушает, если он - составная часть системы. М-да. Не шибко-то весело.
– А из-за чего эти сволочи у вас от костра отлучены? - спросил Моржов, меняя тему.
– Из-за вас, Борис, - сказал Аркадий Петрович и, подумав, добавил: - Отчасти, конечно… Я там троих отправил дыру от вашей пули заклеивать… Дурак. Дыру-то они заклеили, а потом клея нанюхались. Кривлялись тут, хохотали, облевали палатки и спальники… В общем, понятно. Кстати, Борис, хотел у вас спросить… А зачем вы вообще их остановили?
– А-а!… - вспомнил Моржов. - Точно! У меня же к вам дело было! В свете вышеизложенных фактов я уж не знаю, уместно ли…
И Моржов вкратце пересказал Аркадию Петровичу ситуацию с комиссией и со своей аферой.
– Вот и хотел вам предложить изобразить американцев, - закончил Моржов. - За речкой на поляне побегать с мячиком, пока комиссия будет смотреть на вас. Только материться громко нельзя. А я скажу, что вы - американцы.
Аркадий Петрович похмыкал и снова стрельнул сигарету.
– А почему бы и нет? - задумчиво произнёс он. - Я помогу вам, Борис. Можете на меня надеяться.
– Это не бесплатно, - пояснил Моржов. - Я заплачу. Могу по пятьсот на подростка и тысячу вам.
Аркадий Петрович замотал головой.
– Деньги мне, конечно, нужны, - сказал он. - За деньги я на эту муку и пошёл… Но всё равно. Этим, - Аркадий Петрович кивнул на трудных, - никаких денег платить не надо. А я не возьму. Если возьму, то буду чувствовать себя продажной девкой. Есть вещи, которые я делаю или не делаю, но ими не торгую.
Моржов ещё посидел с Аркадием Петровичем, разговаривая о жизни, подробнее обсудил схему завтрашнего представления и попрощался, оставив пачку сигарет.
Он шёл в Троельгу по тёмной дороге и думал о разговоре с Аркадием Петровичем, о самом Аркадии Петровиче. Есть ведь ещё такие мужики… Будь тогда на берегу на его месте настоящий отморозок, Аркадий Петрович рухнул бы в Талку с пулей во лбу. А сейчас - жив-здоров, вытирает жопы долбоёбам…
Бледные, как привидения, низкорослые тени заступили Моржову дорогу. Теней было, разумеется, три.
– Эй, мужик, погоди, не ссы… - хрипло сказала одна из теней.
Это был подросток лет уже четырнадцати - весь белый, дрожащий и мокрый. Моржов поначалу подумал, что он искупался, а потом догадался, что пацана просто ломает после клея.
– Ну? - спросил Моржов, останавливаясь. Ему было ничуть не страшно - только интересно, как при встрече с инопланетянами или, например, настоящими упырями.
– Ты чо там Аркаше пиздел про деньги? - Пацан ладонью вытирал с лица пот. - Слышь, давай так… Мы не трясём тебя, не думай… Ты нам щас заплати по пятьсот на каждого, а завтра мы тебе хоть в футбол, хоть во что сыграем…
– А если не заплачу? - поинтересовался Моржов.
– Не заплатишь, так мы, блядь, снимемся с утра да упиздячим. Нам хера ли тебе помогать?
– Лёху откумарило ваще не по-детски, - пояснил другой упырь. - Мы в деревню за пивом сгоняем - отольёмся перед завтрашним днём. А то, блядь, не встанем… Лёху пидарасит, как суку, сам видишь, и нас тоже… Помоги, не будь мудаком…
Моржов покашлял в кулак и с выражением сказал:
– Отъебись от меня стоебучим поебом, злоебучая мандахуёвина, охуевшая от своей заебитости!
Потом Моржов тихонько толкнул откумаренного Лёху в грудь костяшками пальцев и пошагал своей дорогой, слыша, как Лёха с матом рушится в куст.
Прямо с раннего утра Розка накормила трудных завтраком, и Аркадий Петрович увёл их за Талку. Кажется, трудные завалились в траву досыпать - во всяком случае, ничего похожего на бейсбол Моржов в бинокль не увидел. Но предпочёл не дёргаться. Петрович обещал не подкачать, а сигнал к началу бейсбола - ракета Гонцова.
Гонцов был отправлен на дорогу ровно в девять.
Все, кто оставался в Троельге, сидели вокруг стола под навесом и смотрели на ельник - словно в привокзальном буфете в ожидании поезда. В десять сорок пять ракета Гонцова взмыла над ёлками, описала дугу и упала в хвойные волны.
– Взлетает красная ракета… - промурлыкал Моржов. - Подъём, господа. Комиссия прибудет через три минуты на первый путь. Прошу всех занять свои места у бойниц и амбразур. Дети и женщины идут в атаку впереди всех.
– Ну, ни пуха… - нахлобучивая панаму, пожелал всем Щёкин.
Щёкин и Костёрыч пошагали вдоль Талки вниз по течению. Розка, Сонечка и Наташа Ландышева пошли в кухню. Упыри направились к козлам, на которых уже лежала приговорённая к распилу шпала. Милена печально посмотрела на Моржова.
– Момент истины, Боря? - тихо спросила она.
– Апофеоз лицемерия, - возразил Моржов, бросил на землю окурок и шаркнул по нему подошвой.
Приплюснутая тёмная «тойота» Манжетова вкрадчиво вкатилась на волейбольную площадку, словно летающая тарелка. Дверки открылись, и комиссия полезла на свет. Прогноз Моржова сбылся на все сто. Проверять обвиняемых Манжетова, Шкиляеву и Каравайского приехали сами обвиняемые, а также две дамы из областного департамента образования. Одна дама была молодая и подвижная, в больших очках и бейсболке (как раз в тему), а другая - уже в возрасте и грузная, с цветастым платком на плечах.
– Какая прелесть!…- вертя головой, сразу восхитилась молодая. - Деревья, река, воздух!…
– …наш лагерь «Троельга»! - продолжала тарахтеть Шкиляева, не замечая приближающегося Моржова. - Это жилые корпуса, столовая с верандой, умывалка, спортивная площадка, туалет… Борис Данилович, а где дети?
– Здравствуйте, - сказал Моржов.
Манжетов хмуро кивнул и перевёл взгляд на Милену. Пожилая дама поджала губы. Каравайский Моржова не слышал, страстно вперившись в домик, где стояли теннисные столы.
– Здравствуйте! - жизнерадостно отозвалась молодая дама.
Моржов подождал, не представит ли Шкиляева его - комиссии, а комиссию - ему. Но Шкиляева обошлась без церемоний.
– Дети-то где? - напомнила она.
– Гуляют, - хладнокровно ответил Моржов.
– Как?! - поразилась Шкиляева, словно вокруг Троельги расстилались минные поля. - Почему не в лагере?!
– Они здесь уже двадцать восьмой день, - максимально внятно сказал Моржов. - Им здесь уже немного наскучило. Мы развлекаем их прогулками по окрестностям. Под нашим надзором.
– Дети не будут вам сидеть месяц на одном месте,- изнурённо, словно талдычила об этом уже сотню раз, сказала Моржову пожилая дама, зябко кутаясь в платок, и пояснила вдогонку: - Это же дети, а не взрослые! Надо понимать, честное слово!
Моржов не сообразил, чего ответить. Он ведь сказал то же самое, но почему-то вдруг почувствовал себя виноватым.
– Какой вы загорелый! - восхищённо заметила ему молодая.
Моржов в признательности слегка поклонился.
– Давайте осмотрим лагерь! - бодро предложила Шкиляева.
– Начнём с того корпуса! - Каравайский тотчас указал на домик, где стояли его любимые теннисные столы.
Пожилая дама устало вздохнула и слегка повернулась к домику, в который рвался Каравайский, но увидела упырей, пиливших шпалу. Даму словно парализовало. Моржов тревожно посмотрел на упырей в бинокль, но ничего особенного не заметил.
– Это кто?… - потрясённо спросила гранд-дама.
– Дежурные, - ответил Моржов и на всякий случай ещё раз посмотрел на упырей в бинокль. - Пилят дрова: готовить обед.
– Дети?… Пилят дрова?… - едва слышно переспросила дама-гранд. - У нас что, рабовладельческий строй?
– Нет, у нас печное отопление, - ответил Моржов.
– Я же привозил два баллона газа! - взвился Каравайский.
– Они закончились, - скромно сказал Моржов.
– Надо было сообщить администрации! - зыркнула на Моржова Шкиляева. - Жалобы в область вы писать можете, а своему начальству сказать не можете!
– Мы бы свозили баллоны на зарядку! - негодовал Каравайский за неиспользованный шанс. - Заодно и столы бы увезли!…
– Я в детстве так любила пилить дрова!… - мечтательно поделилась со всеми дама-джуниор.
Моржов оглядел её внимательнее. А дама-то была ничего себе. И не дама, а девка, ровесница Моржова, не старше. И без кольца на пальце. И без лифчика под блузкой.
– А я никому ни на что не жаловался, - сказал Моржов.
– Я ничего не понимаю… - тихо и сокрушённо призналась дама-гранд, перекрещивая концы платка на груди.
– А кто жаловался? - тотчас вцепилась в Моржова Шкиляева.
– Письмо было подписано Чунжиной, Идрисовой, Опёнкиной! - весело сообщила джуниорка.
– Это не важно, - тяжело произнёс Манжетов в сторону, продолжая глядеть на Милену.
– Я-а-асненько, - с угрозой заключила Шкиляиха, проигнорировав слова Манжетова.
– Это не важно! - раздражённо повторил ей Манжетов.
– А это что? - вдруг опять поразилась гранд-дама. Она указывала на шеренгу умывальников. Моржов еле сдержал порыв осмотреть умывальники в бинокль.
– Это умывальники, - неуверенно сказал он.
– Я вижу, что умывальники! - ответила гранд-дама.
Моржов не знал, что ещё сказать. Вся комиссия замолчала, отыскивая в облике умывальников что-нибудь удивительное.
– А… в чём дело? - осторожно спросил Моржов.
– Почему без крыши?
– А… нужно крышу? - уточнил Моржов.
– А если дождь?
Моржов ничего не мог придумать в ответ. Если дождь - значит дождь. Дети промокнут. Впрочем, они ведь и так бы шли умываться… И вообще: не желают - так пусть и не умываются. Ни в дождь, ни в вёдро. Грязнее от этого не станут.
– Крыши нет! - сурово и самокритично констатировал Каравайский как самый смелый из членов комиссии.
– Александр Львович! - обратилась гранд-дама к Манжетову. - Областной департамент выделял немалые средства на подготовку летних лагерей к сезону! Почему этот лагерь не готов?
– Он у нас недействующий! - ляпнула Шкиляева.
Гранд-дама набросила платок себе на голову и завязала его концы так решительно, словно перерезала себе горло.
– А чего у вас в недействующем лагере уже двадцать восемь дней делают эти несчастные дети? - спросила она и указала рукой на упырей, сидящих вокруг козлов со шпалой.
– Галина Н-николаевна! - не выдержав, процедил Манжетов, прожигая взглядом дыру в Шкиляихе.
Шкиляиха и вправду задымилась.
– Ну… то есть… - залопотала она.
– Осенью мы планируем передать этот лагерь управлению железной дороги в обмен на спонсорскую помощь Антикризисному центру, - опустив глаза в землю, признался Манжетов. - Поэтому никаких капиталовложений в этот лагерь не осуществлялось.
– А почему областной департамент не в курсе ваших планов?
– В курсе! - жизнерадостно возразила джуниорка.
– Я не вас спрашиваю, Людмила Сергеевна, - оборвала джуниорку гранд-дама. - Мне кажется, этот вопрос вне ведения вашего отдела.
– Пока ещё этот вопрос на согласовании, - совсем мрачно произнёс Манжетов. - Но это мы обсудим позже, Анна Фёдоровна.
Моржов ухмыльнулся. Вот сквозь какую дырку все увидели трусы Манжетова! Железнодорожникам нужна Троельга, а Манжетову нужны деньги. Антикриз окажется удобным соединением для взаимоудовлетворения этих пока что несообщающихся сосудов. Манжетов оказался не так уж и хитёр, если весь камуфляж его схемы обогащения размыл первый же дождичек над Троельгой.
– В стране проблемы образования объявлены приоритетными, да и проблемы здравоохранения тоже! - объявила гранд-Фёдоровна. - А мы у себя отдаём свои учебно-оздоровительные учреждения другим собственникам?
Манжетов взглядом словно хлестнул по Люсе-джуниорке.
– Анна Фёдоровна, давайте об этом потом! - ласково сказала Люся, подхватывая гранд-Фёдоровну под локоток.
Моржов со значением посмотрел на Милену, всё так же сидевшую на скамеечке у стола под навесом. Милена, конечно, всё видела и про всё догадалась - и про откат железнодорожников за лагерь, и про Манжетова с Люсей-джуниоркой. Ну, что же, правильно. Для Антикриза Манжетову, разумеется, нужны паровозики и в областном департаменте тоже. Милена опустила глаза, нервно поправляя волосы на виске.
– Я ничего не понимаю! - упорствовала гранд-Фёдоровна. - Где безопасность? А если детей затянет и покалечит?
Все молчали, и Моржов молчал.
– Борис Данилович! Вас спрашивают! - рявкнула Шкиляева.
– А?… - оторопел Моржов. - В чём дело?…
Прокурорским жестом Шкиляева указала на скворечник с электромотором для насоса, который качал воду из скважины.
– А при чём здесь я? - разозлился Моржов. - Я не электрик! Я этот мотор здесь не устанавливал! Я вообще не начальник лагеря! Михаил Петрович начальник!
– Михаил Петрович! - гранд-Фёдоровна гневно и грозно развернулась на Каравайского, как орудийная башня линкора.
– Да чего у нас готово-то?! - закричал Каравайский, на всякий случай отбежав на пару шагов назад. - Ничего не готово! Я два года столы отсюда вывезти не могу! Всё нету денег на машину!
Комиссия, кстати, ещё и на три метра не отошла от «тойоты» Манжетова. Упыри уже галдели о чём-то своём, поняв, что никто ими не заинтересовался. За Талкой стучал мяч и невнятно вопили трудные. Розка и Сонечка вынесли из кухни две здоровенные кастрюли с обедом на шестьдесят человек, водрузили их на стол на всеобщее обозрение и присели рядом с Миленой. Наташа Ландышева независимо пошла в корпус.
– По-моему, мне уже всё ясно! - завершила период гранд-Фёдоровна. - Я совершенно согласна с вами, Михаил Петрович. Лагерь абсолютно не готов к приёму детей. И я совершенно согласна с теми женщинами, которые написали жалобу. - Гранд-Фёдоровна посмотрела на сидящих в ряд Милену, Розку и Сонечку и дружелюбно спросила: - А где они, кстати?
«Кто здесь?…» - по-щёкински подумал Моржов.
– Вот они, - обречённо сказала Шкиляева и ткнула пальцем.
Гранд-Фёдоровна уставилась на Милену, Розку и Сонечку так, словно они сей момент материализовались на этой скамейке из пустоты. А Моржов услышал, как за его спиной Манжетов тихо заговорил с Люсей-джуниоркой:
– Она что, белены объелась?
– Сашенька, она всегда такая.
– На кой чёрт её послали?
– Да не волнуйся ты… У нас давно её всерьёз не воспринимают.
У Моржова даже затылок зачесался - так захотелось оглянуться и увидеть лица Манжетова и Люси-джуниорки. Значит, Люся, как и Алиска, тоже в манжетовском ОПГ… Щупальца Манжетова простирались весьма далеко. Даже в управление железной дороги.
Милена не выдержала накала сочувствия во взгляде гранд-Фёдоровны и отвернулась. Сонечка глупо открыла рот. Розка отважно набрала в грудь воздуха и, раскрасневшись, выдала моржовскую заготовку:
– Мы отказываемся от своей жалобы!
– Как? - обескураженно квакнула гранд-Фёдоровна.
Моржов затылком почувствовал мгновенно возросшее напряжение Манжетова, Люси-джуниорки и Шкиляевой.
– А вот так, - ответила Розка. - Мы написали жалобу необдуманно. Не взвесили всех своих возможностей. Мы сожалеем.
Моржов смотрел на Розку восхищёнными, влажными глазами.
– И… это все так считают? - уточнила гранд-Фёдоровна.
– Мы сами изыскали возможности, чтобы исправить недостатки организации, - глядя в землю, тихо сказала Милена.
Сонечка кивнула.
Для Моржова это звучало так, будто девчонки признались ему в любви. Оказывается, он и не очень-то верил в такое счастье. Моржов почувствовал, что рвётся заняться сексом сразу с Миленой и с Розкой одновременно - прямо сейчас и без виагры. Девчонки не подвели! Моржов хотел свернуть небо, как свиток, и развернуть его обратно, бросив девчонкам под ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54