Я умел пить — я был мужчиной! Я перепил двух мужчин, стакан за стаканом, пока они не лишились сознания… Познание это стало для меня источником большой гордости в течение последующих лет; в конце же концов обстоятельство это стало источником большого огорчения для меня.…Однако я воздал судьбе должное. Я проболел дня два, мерзко проболел…Я клялся, что «никогда больше не буду!». Игра не стоила свеч, и расплата была слишком тяжелой.…А все же — и тут уже начинается волшебство Зеленого Змия — памятное пьянство на «Айдлере» оставалось ярким бликом, брошенным на однообразие моей жизни… Вот что было важно; алкоголь казался мне отвратительным! Несмотря на это, обстоятельства продолжали толкать меня к Зеленому Змию настоятельно и безостановочно, до тех пор, пока я не стал искать его во всех углах, где только обитают люди, искать его и радостно находить, как благодетеля и друга. А все же я в то же время и ненавидел его. Да, странный друг этот Зеленый Змий! VII Мне едва минуло пятнадцать лет, когда я стал работать на жестяной фабрике. Я никогда не работал меньше десяти часов подряд в продолжение многих месяцев.…Но были и многочисленные случаи, когда работа продолжалась до полуночи. Были также исключения, когда я работал не переставая в течение восемнадцати и двадцати часов. Раз я стоял у машины своей непрерывно тридцать шесть часов подряд. Бывали целые недели, когда работа не кончалась раньше одиннадцати часов вечера; я тогда возвращался к половине первого ночи; меня будили в половине пятого; я должен был одеться, позавтракать и дойти до своей машины к семичасовому свистку.В таких случаях нельзя было отдавать ни одного момента на чтение моих обожаемых книг. Имел ли место Зеленый Змий в жизни напряженного и стоического труда пятнадцатилетнего мальчика? Конечно, имел. Я сейчас объясню вам, каким образом. Я спрашивал себя. Неужели весь смысл жизни в том, чтобы быть рабочим скотом? Я знал, что ни одна лошадь в Оклэнде не работала столько часов подряд, как я. Если в этом одном состояла жизнь, то она совсем мне не нравилась. Я знал лишь один способ спастись от убивающего душу труда: надо выбраться с фабрики и добраться до воды. Надо зарабатывать себе хлеб на воде. Пути заработков на воде неукоснительно приводили к Зеленому Змию; но я этого не знал…Я посетил мамми Дженни, мою старую няньку, кормившую меня своей черной грудью. Обстоятельства ее были лучше, чем обстоятельства моей семьи. Она ходила за больными и получала приличное еженедельное жалованье. Даст ли она своему «белому ребенку» денег? Даст ли она? Да, все, что принадлежит ей, — мое!Тогда я разыскал Француза-Франка, устричного пирата, по слухам, желавшего продать свой шлюп «Раззль-Даззль»… Он вышел на палубу, чтобы поговорить о сделке; он был согласен продать, но не сегодня, в воскресенье. Кроме того, у него сидят гости. Он напишет к завтрашнему дню запродажный лист, и я тогда вступлю во владение. Пока что я должен спуститься вниз и познакомиться с его друзьями. У него были две сестры, Мейми и Тесе, и мистрисс Хадлей, сопровождавшая их; затем Виски Боб, юный шестнадцатилетний устричный пират, и Паук Хилей, черноусая верфяная крыса лет двадцати. Племянница Паука Мейми называлась королевой устричных пиратов и иногда председательствовала на их кутежах. Француз-Франк был влюблен в нее, но я не знал тогда, что она упорно отказывалась выходить за него замуж.Француз-Франк налил стакан красного вина из большой бутыли, собираясь запить нашу сделку. Я вспомнил о красном вине итальянского ранчо и незаметно содрогнулся. Виски и пиво были все-таки не так противны. Но королева устричных пиратов смотрела на меня, держа в руке наполовину опорожненный стакан. Я был самолюбив, мне было всего пятнадцать лет, и я не мог показать себя менее мужественным, чем она… Разве я был мальчишкой, у которого молоко не обсохло на губах? Нет, тысячу раз нет, тысячу стаканов — нет! Я мужественно опрокинул вино в горло.Я наслаждался так, как никто из них не мог наслаждаться. Находясь в этой атмосфере богемы, я не мог не сравнивать настоящую картину с картиной предыдущего дня, когда я в жаре и духоте сидел у своей машины, бесконечно повторяя свою привычную серию механических движений с высшим напряжением скорости. Теперь же я сидел со стаканом в руке в согревающей атмосфере товарищества с устричными пиратами, искателями приключений, отказавшимися от ига пошлой рутины и держащими и жизнь, и свободу в собственных руках. Зеленый Змий был причиной счастливого случая, благодаря которому мне пришлось присоединиться к этой веселой компании свободных душ, самостоятельных и отважных… VIII Мы встретились для окончания сделки ранним утром в понедельник в «Последнем Шансе» — питейном доме Джонни Хайнхольда, помещении, где, конечно, производились сделки взрослых мужчин. Я заплатил деньги, получил запродажный лист, а Франк угостил меня вином. Я подумал, что, по-видимому, таков обычай, вполне логичный, требующий, чтобы продавец, получающий деньги, спрыскивал сделку в том учреждении, где она имела место. Но, к удивлению моему, Франк угостил и содержателя бара. Мы с Франком пили, и это казалось справедливым. Но зачем же приглашать Джонни Хайнхольда, владельца бара, прислуживавшего нам за прилавком? Выходило так, что он получал выгоду с вина, которое он сам пил. Ввиду того, что Паук и Виски Боб были товарищами по плаванию Франка, я понимал, что их можно было угостить, но зачем же угощать крючников Билля Келлей и Кеннеди?Тут был еще Пат, брат королевы, так что всех нас было восемь человек. Было еще совсем рано, но все заказали себе виски. Что мне оставалось делать в компании взрослых людей, пивших виски? «Виски», — заказал я с равнодушным видом человека, уже тысячу раз делавшего подобный заказ. Что это было за виски! Я быстро проглотил его. Брр! Я до сих пор помню его…Я стремился уходить, попасть на солнце и на воду на моем чудесном шлюпе. Но никто не торопился, даже матрос мой, Паук, задерживался. Как они ни намекали на причину этого промедления, я, по тупости своей в том отношении, ничего не понимал. С тех пор я часто думал, какими глазами смотрели они на меня, новичка, радушно встреченного их компанией, угощавшей меня у прилавка, меня, не сумевшего угостить их ни одного раза!.. IX Я постепенно привыкал много пить, живя среди устричных пиратов. Однако период настоящего пьянства наступил у меня внезапно, не из-за влечения к алкоголю, но вследствие настоящего убеждения.Чем больше я узнавал жизнь, тем сильнее увлекался я ею. Никогда не забуду я восторженного трепета, испытанного мною в первую ночь, когда я принимал участие в заранее обдуманном нападении на устричную банку. Мы собрались на «Анни» — все были грубые, большие и бесстрашные люди и хитрые верфяные крысы; некоторые из них были бывшие арестанты; все были врагами законности и заслуживали тюрьмы; на них были морские сапоги и морская одежда; они говорили грубыми низкими голосами; у Большого Джорджа были револьверы за поясом, в доказательство серьезности его предприятия.Теперь, вспоминая, я понимаю глупость и пошлость всего этого; но тогда я не впоминал, а просто жил, постоянно якшаясь с Зеленым Змием и начиная признавать его власть. Жизнь казалась отважной и необычайной, и я сам переживал те приключения, о. которых так много читал.Нельсон, «Молодой Царапка», как звали его в отличие от «Старого Царапки», отца его, плыл на шлюпе «Олене» в компании с личностью, известной под прозвищем Улитки. Этот Улитка был сорви-головой, но Нельсон был безрассудным безумцем. Ему было двадцать лет, и сложение его было геркулесовское. Когда его, года два спустя, пристрелили в Бениции, то следователь говорил, что он никогда не присутствовал при вскрытии тела более широкоплечего человека.Нельсон не умел ни читать, ни писать. Он рос при отце своем в заливе Сан-Франциско; жизнь на лодках была его родной стихией. Сила его была чудовищна, и буйная репутация его, известная всему побережью, была не из лестных. У него бывали приступы ярости, и тогда поступки его были безумные и страшные. Я познакомился с ним во время первого путешествия «Раззль-Даззля» и был свидетелем того, как он драгировал устриц наметкою во время шторма, когда все остальные суда стояли на двух якорях, чтобы не быть выброшенными на берег.Вот это был мужчина! Я был странно горд, когда он заговорил со мною, идя мимо «Последнего Шанса». Но вы только представьте себе мою гордость, когда он немедленно предложил мне выпить вместе!..…Я был страшно горд тем, что находился в обществе Нельсона, казавшегося мне самой героической фигурой среди устричных пиратов и искателей приключений всего залива. К несчастью для желудка и слизистых оболочек моих, в природе Нельсона оказалась странная загвоздка, заставившая его находить удовольствие в угощении меня пивом. Я не имел никакого нравственного отвращения к пиву, а невкусность его и тяжесть, которой оно ложилось на мой желудок, не были достаточными причинами, чтобы я лишал себя чести быть в обществе Нельсона…Когда я выпил полдюжины стаканов, то я вспомнил о своей политике умеренности и решил, что с меня на этот раз довольно. Я сказал, что иду на «Раззль-Даззль», находившийся в то время у городской верфи, в ста ярдах от питейного дома.Я простился с Нельсоном и пошел на верфь. Но Зеленый Змий, до некоторой степени вызванный шестью стаканами пива, пошел со мною вместе. Мозг у меня горел и был полон оживления. Я ощущал подъем духа от создания того, что был взрослым мужчиной— Я. настоящий устричный пират, шел к себе на собственный шлюп, после дружеской беседы в «Последнем Шансе» с Нельсоном, самым великим устричным пиратом из нас вcex. Я ясно представлял себя стоящим с Нельсоном у прилавка и пьющим пиво. Как курьезны казались мне фантазии, заставляющие людей платить хорошие деньги, угощая человека вроде меня, совсем не любившего пить!Обдумывая все это, я припомнил, что часто видал мужчин, входивших попарно в «Последний Шанс», а затем по очереди угощавших друг друга. Я вспомнил, как во время кутежа на «Айдлере» Скотти, гарпунщик и я сам искали и рылись по карманам в поисках мелочи, на которую покупали виски. Затем мне припомнился мой собственный мальчишеский кодекс чести: если какой-нибудь мальчик давал другому леденец или кусок ячменного сахару, то обязательно ожидал от него возвращения подобных же лакомств.Так вот почему Нельсон медлил у прилавка? Заплатив за выпивку, он ждал, когда я заплачу за следующую. Я же позволил ему заплатить шесть раз подряд и ни разу не предложил угостить его! А он был великий Нельсон!..Ошеломленный стыдом, я многое продумал и сделал переоценку многих ценностей. Я родился и жил в бедности, и мне приходилось иногда голодать.…Только тот, кто знал голод, способен настоящим образом ценить пищу; одни лишь моряки и жители пустыни понимают настоящее значение воды. И один лишь ребенок, с воображением ребенка, может понять всю прелесть вещей, в которых ему долго было отказано. Я рано понял, что получу только то, что сумею сам себе добыть. В числе первых вещей, добытых мною, были картинки с папиросных ящиков, объявления о папиросах с иллюстрациями, целые альбомы последних. Заработанные мною деньги не выдавались мне на руки, так что я продавал лишнее сверх положенного количество газет для того, чтобы заработать деньги на покупку этих сокровищ. Я обменивал «дубликаты» у других мальчиков, и так как я ходил по всему городу, то я имел прекрасный случай приобретать и обменивать свой товар.Я вскоре уже обладал полными собраниями всех серий картинок, выпущенных папиросными фабриками, например, изображения «Беговых Лошадей», «Парижских Красавиц», «Женщин Всех Национальностей», «Флагов Всех Наций», «Известных Актеров», «Чемпионов Кулачных Боев», и т. д., и т. д. Я обладал всеми этими сериями в трех различных видах: в упаковке папирос, в объявлениях и в альбомах…И вот экономный, скупой мальчик, привыкший трудиться у машины за десять центов в час, сидел на верфи и обсуждал вопрос о пиве по пяти центов за стакан, пиве, немедленно исчезавшем и не оставлявшем ничего за собою. Я проводил время с людьми, вызывавшими во мне восхищение, и был горд тем, что жил с ними. Разве все мое скопидомство и скупость дали мне что-нибудь сравнимое с потрясающими ощущениями, знакомыми мне с тех пор, как я жил среди устричных пиратов? Что было дороже: деньги или эти ощущения? Мои новые знакомые не боялись тратить безграничное количество центов, они обращались с деньгами с великолепным презрением, приглашая, как сделал это Француз-Франк, восемь человек пить виски по восьми центов за стакан. Нельсон же сейчас истратил шестьдесят центов на пиво для нас двоих!..Я пошел назад вдоль верфи к «Последнему Шансу», около которого все еще стоял Нельсон. «Пойдемте, выпьем пива», — пригласил я его. Мы опять стали у прилавка, пили и разговаривали, но на этот раз десять центов уплатил я! Целый час работы у машины за глоток напитка, которого я не хотел пить и который имел вкус плесени! Однако это не было трудно. Я исполнил свое намерение. Деньги уже не имели цены для меня — ценно было одно лишь товарищество. «Выпьем еще?» — сказал я. И мы выпили, и я заплатил…В этом угощении пивом было нечто более существенное, чем количество выпитых стаканов; я наконец понял, в чем дело! Была известная стадия, когда пиво переставало играть важную роль, а оставалось одно лишь ощущение товарищеской выпивки… «Я ходил на шлюп за деньгами», — заметил я как бы вскользь Нельсону, продолжая пить с ним и надеясь, что он примет мое замечение за объяснение того, что я дал ему заплатить за шесть последовательных угощений.— Ну что вы! Этого не надо было делать! — ответил он. — Джонни охотно поверит такому молодцу. Не так ли, Джонни?— Конечно, — согласился, улыбаясь, Джонни.— Сколько у тебя за мною? — спросил Нельсон. Джонни вынул книгу, лежавшую у него за прилавком, нашел счет Нельсона, проверил его и подсчитал семь долларов. Немедленно же мною овладело желание иметь такой же счет; это казалось мне окончательной печатью возмужалости.Мы выпили еще раза два, причем платил я, а, затем Нельсон решил уходить. Мы разошлись совсем по-товарищески, и я пошел по верфи на «Раззль-Даззль». Паук был занят разжиганием огня для приготовления ужина.— Где ты напился? — ухмыльнулся он.— Да вот мы встретились с Нельсоном, — как бы равнодушно ответил я, стараясь скрыть обуревавшую меня гордость.Затем меня осенила новая мысль, уже вторая. Так как я осуществил свое намерение, то не лучше ли мне попрактиковаться как следует. «Идем к Джонни, — сказал я, — давай выпьем с тобою».Мы встретили Улитку, шедшего по верфи навстречу нам. Улитка был компаньоном Нельсона; это был храбрый, красивый, усатый молодец лет тридцати, ровно ничем не оправдывавший своего прозвища. «Пойдемте выпить», — сказал я ему, и он пошел с нами. При входе в «Последний Шанс» нам попался выходивший оттуда Пат, брат королевы.— Куда торопитесь? — приветствовал я его. — Мы идем выпить. Идемте вместе.— Я и так уж выпил, — сказал он нерешительно.— Ну так что же такое? Выпейте еще с нами, — возразил ему я.Пат согласился, он присоединился к нам, и я добился его расположения ценою пары стаканов пива. Да, многое узнал я в тот день о Зеленом Змие! Он был мудренее, чем могло показаться на первый взгляд, и дело заключалось не в одном его неприятном вкусе. Например, мне удалось ценой каких-нибудь десяти центов сделать себе друга из страшного и сердитого субъекта, грозившего стать врагом моим и сделавшегося хорошим приятелем. Он даже повеселел, выглядел ласково, и голоса наши слились в разговоре о делах побережья и устричных банок.— Небольшой стакан для меня, Джонни, — сказал я, когда остальные заказали себе большие стаканы пива. Я сказал это тоном привычного пьяницы, равнодушно, как бы высказывая случайно явившуюся мне мысль. Вспоминая все это, я уверен, что Джонни Хайнхольд единственный из всех присутствовавших догадался о том, что я новичок в питье.— Где он напился? — донесся до меня конфиденциальный вопрос Паука.— Он тут прокутил полдня с Нельсоном, — последовал ответ Джонни.Я не подал виду, что слыхал их, но как я был горд! Даже сам владелец бара выдал мне аттестат в том, что я настоящий мужчина! О н тут прокутил полдня с Нельсоном! Магические слова! Это было посвящение в рыцари, данное мне владельцем бара, — стакан пива вместо удара меча…Вдруг меня осенила мысль, что, пожалуй, я, действуя таким образом, не смогу отдать своего долга мамми Дженни из недельного заработка «Раззль-Даззль». «Ну так что же такое? — подумал я или, вернее, подумал за меня Зеленый Змий. — Ты мужчина и заводишь знакомства с мужчинами. Мамми Дженни не нуждается так скоро в деньгах. Она не голодает. Ты знаешь, что у нее в банке есть еще деньги. Пускай она подождет, и ты будешь постепенно отдавать ей».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11