Мы обязательно во всем разберемся и всех накажем. А сейчас вам нужно отдохнуть.
— Ему вытрезвитель нужен, — орал Олег.
Появились проснувшиеся Толик и Гречин, которые сразу же присоединились к миротворческой операции. Они отгородили Олега и вывели из зала. Незнакомец, продолжая материться, тоже направился к выходу.
***
— Вставай, собирайся, поехали билеты покупать!
Олег открыл глаза. Голова чуть-чуть болела. Вчера, для снятия стресса, он и Толик пропустили по полтора стакана перцовки, причем сделали это торопливо, без закуски и напиток прошел плохо.
— Насчет билетов я пошутил, — продолжил Толик, — а вообще хороших новостей нет. Ты знаешь, кому вчера чуть было в морду не заехал?
— Нет. Это председатель партии козлов города Ирхайска.
— Если бы. Это был Юрий Боков, компаньон нашего Савушкина. Куклинс прочел мне лекцию, что это за деятель.
Олег молча оделся, дав понять, что готов слушать лекцию в пересказе Толика.
— О постоянном сотрудничестве говорить нельзя, но Боков однажды здорово выручил нашего клиента. Это случилось тогда, когда тот выводил свои капиталы из Ирхайска в Новосибирск. Часть денег у него подвисла. Сам понимаешь, случайно такие вещи не происходят. Савушкин решил проконсультироваться у своего друга детства, ну а тот его выручил — вернул деньги.
— Выбил что ли?
— Куклинс нашел для этого какое-то более мягкое слово. В общем, деньги вернулись, причем за минимальный процент.
— Так теперь Боков стал для него крышей?
— Я бы так не сказал. Просто, Боков умеет решать проблемы, на решение которых у клиента, без его участия, ушло бы гораздо больше времени и денег. А недавно Боков вложил часть своих средств в ЦБК. Если Кирпичный завод и сама фирма «КафельС» — самостоятельный проект Савушкина, то ЦБК — общее владение. По информации, которая есть у Куклинса, Савушкин должен был на днях получить крупный кредит, чтобы установить новую машину на ЦБК. Но кредит сорвался из-за выборов. Губернатор, который гадит нам по мелочам, намекнул хозяину банка, что предвыборные планы Савушкина — чистой воды авантюра и таким авантюристам деньги лучше не давать. Боков, который живет в Омске, узнав об этом, примчался в Ирхайск — разбираться. А Савушкина в городе не оказалось. Боков же, наскандалив в управлении сначала ЦБК, потом — «КафельСа» помчался к нам, посмотреть — что это за технологи такие, приехали выборы делать. Где на тебя и напоролся. У него и прежде были к нам теплые чувства, теперь они безусловно укрепились.
И все бы ничего, но товарищ Гордеев, как выяснилось, человек легко поддающийся чужому влиянию, с легкостью, недопустимой для его возраста и статуса, встал на уши. В отсутствие своего шефа, он приказал остановить всю работу штаба.
— А Савушкин?
— Если верить Игорю Вилоровичу, Савушкин с ним согласен, и приказал до возвращения ничего не делать. Якобы добавил: «Если и эти технологи спьяну на людей с кулаками бросаются, пусть сваливают в Москву».
— Ты думаешь, меня выгонят?
— Это вряд ли. По капризу клиента никого не выгоняют, ни по первому, ни по второму. В худшем случае, уезжает вся команда. Принцип: нельзя прогибаться перед заказчиком. Его дело — сказать, что от нас нужно, а уж кто работает в команде — не его собачье. Но виновника инцидента могут больше не пригласить. Так что не беспокойся, у тебя с багажом проблем не будет; это не четыре чемодана Куклинса.
***
Чемоданов у Олега не было ни одного. Все имущество, естественно, не привезенное из Питера, а приобретенное здесь, легко умещалось в один большой полиэтиленовый пакет. Значит, оставалась только одна проблема: эвакуация самого себя.
Догадываясь, что если в штабе о чем-нибудь сейчас и говорят, так только о случившемся по его вине, Олег незаметно проскользнул к выходу. Елкова, посетившая центральный штаб, как раз возвращалась в Центральный район. О вчерашнем происшествии она уже узнала, но о приостановке работы ей, видимо, еще не сказали и она, раз в три минуты кому-то звонила по «мобильнику», обсуждая первый обход. Могло показаться, что весь районный штаб находится там, где находится Инка. Олегу, как главному виновнику катастрофы, было особенно неприятно созерцать такую активность.
То, что будет всеобщая эвакуация, Олег допускал, но все же был предполагал: дойдет дело до отъезда, ему придется уезжать первым и в первую очередь. Именно поэтому он и решил изучить все возможные пути отступления, причем самостоятельно.
Автовокзал, который он посетил для проформы, его, естественно, не обрадовал. Автобусы ходили в областные центры и лишь один маршрут— в Новосибирск, причем, два раза в неделю. Расписание Олег уточнять не стал.
Железнодорожный вокзал не обрадовал его тоже. Местный поезд ходил до Омска три раза в неделю, но ближайший был отменен, и ждать оставалось четыре дня. Расписания авиарейсов на вокзале не оказалось, и Олег побрел искать предварительную кассу Аэрофлота.
Идти опять пришлось по пешеходной набережной. Олег вяло наблюдал за пассажирами, преследующими троллейбус. Его вялое настроение исчезло, когда он понял, что среди нескольких неудачников, так и не догнавших общественный транспорт, оказалась Татьяна.
— Привет, — сказал он. — Сочувствую.
— Только и остается, как их принять, — ответила девушка. — Сплошные неудачи. Выдался свободный день, хотела в библиотеке поработать — закрыта. Поехала было домой, так он ушел из под носа.
— Другой же будет.
— Будет. Но через час. И не другой, а именно этот.
— Почему?
— Их только два на линии. Один, на котором я ехала из дома, сломался за три остановки до места. Водитель сказал, что до вечера не починят. Так, что теперь ждать, когда этот троллейбус совершит полный круг.
— Значит, проблема как занять час. Ты не знаешь, где у вас касса Аэрофлота или какой-нибудь другой воздушной фирмы?
— По правде говоря, не знаю. Ни разу еще не летала.
У Олега внезапно возник комплекс вины, а может и комплекс сочувствия к бедняжке, которая ни разу не летала на самолете.
— Таня, а давай заглянем в кафе. Как раз и этот час пройдет.
Татьяна не стала возражать и они зашли в ближайшее заведение, под вывеской «Кафе-мороженое».
Кафе было почтенное, можно сказать, традиционное, точно такое же, как и на окраинах Ленинграда лет десять назад: такой же огромный зал, тяжелая мебель, один сорт мороженого. Приметой времени был только бар из полутора десятка напитков, включавших восемь наименований водки.
Гульнем напоследок! Олег взял для себя полтораста грамм «Ирхайского бальзама», а для Тани — «мартини». С официанткой, пытавшейся налить оба напитка в фаянсовые кружки, пришлось выдержать короткую борьбу. В результате, Олег добился победы: «Мартини» было перелито во граненый стакан.
— Таня, ты жалеешь, что ушла с работы? — спросил он, когда они сели за стол.
Татьяна удивленно взглянула на Олега.
— А что, разве меня уволили?
— Нет, вроде. Но ты останешься… После такого?
Таня, понимая, что хочет сказать Олег, взглянула на него.
— Знаешь, у нас всякие истории случаются. Не то, чтобы вот так. Но, если к таким вещам серьезно относиться, я не то, чтобы с работы, я из города давно бы уехала. Мало ли у меня во дворе таких же пьяных козлов. Мне что, из-за них дома не жить, что ли?
Олег промолчал. Бальзам был резкий, будто свежий и совсем не отстоявшийся. «На авиабилет не хватит точно, — думал он, — в любом случае, автостопом до Томска, а там — посмотрим».
— Ой, извини, троллейбус, — крикнула Таня, выскакивая из-за стола. — Олег, успевший чмокнуть ее на прощание, посмотрел вслед, а потом, то ли помахав рукой, то ли махнув, вылил в остатки бальзама остатки «Мартини» и выпил неторопясь. «Приобретаю замашки Уздечкина», — подумал он.
***
Олег вернулся в Пансионат, на молчаливом частнике. В штаб он входил осторожно, ожидая встретить чемоданное настроение.
К его удивлению, работа кипела, как всегда. Уже с порога Куклинс обратился к нему.
— Ты где пропадаешь? Разве не утром было нужно сдать «болталку» для агитаторов?
— Порядок, — сказал Гречин. — Я уде прочел на своем компе. Все замечательно.
— Ну, тогда возвращайся к спецвыпуску, — махнул рукой Куклинс.
— Сейчас пойдем и возвратимся, — сказал Толик. — Пошли.
Олег направился было в писательскую, как вдруг увидел Таню, идущую ему навстречу.
— Тань, разве ты не домой возвращалась?
— Нет. А ты не понял? Я же сюда езжу на троллейбусе. Просто, сегодня мне надо попозже придти, ввести результаты замера. Нет, я не уволилась, что ты…
— Олег, не тормози, — сказал Толик.
В писательских апартаментах, он предложил Олег пиво — раз уж начал питейный вечер, надо его продолжать, чем есть.
— Слушай, Толь, а как же с этим инцидентом? — спросил Олег.
— Порядок. Два часа назад Котелков прилетел с Савушкиным и уже все разрулил. Он встретился с Боковым, а потом приехал к нам и рассказал, чем все кончилось. Сейчас он отдыхает.
— Он-то что понял в этой истории?
— Он объяснил ее исключительно психологически. Никакой этот Боков не бандит, так, просто, дикий бизнесмен. И доля у него в ЦБК — меньше пятнадцати процентов, так что Гордеев психанул зря. Насчет остановки кампании он точно проявил нездоровую инициативу — на это указаний не было. Что же касается мотиваций Бокова, то Котелков объяснил их просто: ревность и обида. Савушкин привык с ним по каждому поводу совещаться, а вот на выборы пошел по своей инициативе, даже не предупредив. Боков немедленно уверил себя, что это полная ошибка. Да тут еще непонятная история с кредитом. В общем, Боков вчера по детски закапризничал в агрессивно-алкогольной форме. Савушкин считает, что это больше не повторится. Котелков все ему про выборы объяснил: зачем Савушкин идет и какие перспективы для фирмы. У нашего Котелкова опыт укрощения диких Боковых просто уникальный. Ага! Будут долго жить! Пошли в штаб.
В штабе действительно сидели Савушкин и Боков. Савушкин, как всегда улыбчивый и свежий, Боков, верно недавно отошедший от вчерашней нагрузки.
Увидев Олега, Боков направился к нему.
— Слушай, парень, я точно тебя вчера не убил?
— Точно, точно, — подтвердил Олег.
— Ну… Это хорошо.
— Считай, он перед тобой так извинился, — шепнул Толик.
Часть III
Глава 1 (четвертая неделя)
«Не пью, не курю, не хожу на выборы». Аппель-плац Освенцима. Откуда ты, Антошка? Ханлайн и Гашек. Мобильная пехота электоральных полей. «Зачем нам второй мэр?» Народ точно сбрендил! Три этапа жизни гениальной идеи. «Я мэр или одноразовый кондом?» Фантазии Тони Блэра; смех в сортире. «За что я плачу твоим уродам?!» Триста долларов за голову художника. Первые дебаты. Хычыны — путь к победе. Шведский вариант социализма. Что можно сделать с обезьяной?
— Здравствуйте. Мы из агитационного штаба Ивана Савушкина.
— Саш, к нам из — какого-то штаба пришли. Девчушка и парень. Чего? Пусть заходят? Ладно, открываю.
…
— Здравствуйте. Мы из агитационного штаба Ивана Савушкина.
— А что вам нужно?
— Я хочу подробно рассказать вам о нашем кандидате.
— Не надо, проходите. Будут выборы — сами разберемся.
…
Здравствуйте. Я из агитационного штаба Ивана Савушкина!
— Ой, Марина Ивановна, здравствуйте. Мама, к нам наша училка по выборам пришла!
— Добрый день. Это газета, там интервью с Иваном Дмитриевичем, это буклет, это бланк наказов.
(За спиной шепот: «мама, обещай ей что проголосуешь, может мне в четверти четверка по алгебре будет).
…
— Здравствуйте, я из агитационного штаба…
— Спасибо не надо. Не пью, не курю, не хожу на выборы. Вам тоже не советую.
…
— Здравствуйте, мы из агитационного штаба Ивана Савушкина.
— Ну, коль пришли, проходите.
— Вот, пожалуйста, газета, вот буклет, вот бланк наказов.
— Не надо. Лучше своими словами расскажи, что за мужик-то этот Савушкин, откуда взялся, чему ему от нас надо.
***
После инцидента в ресторане «Соболь» по внутреннему штабу был издан приказ: ни в какие рестораны по вечерам не ходить, без прямого указания начальства. В Пансионате, всю неделю трудились две сменные поварихи, составлявшие меню по совместной заявке и очень обижавшиеся на то, что большинство постояльцев жили на одном кофе, лишь изредка подбегая к холодильнику — перекусить и опять за компьютер. Только Гречин и Капитан в полной мере ценили труд поварих: Капитан приходил в столовую точно и регулярно, а Гречин иногда опаздывал, но при этом ел за троих, а чтобы не ожиреть, бегал с утра вокруг корпуса и переплывал Ирхай туда и обратно.
Толик и Олег отнеслись к приказу серьезно, но с пунктуальностью. После очередной бессонной ночи, когда усталось так, что спать уже и не хотелось, Уздечкин сказал:
— Вроде все. Сколько на твоих, шесть? Все равно до вечера ничего не будет, сходим в город. Нельзя же неделю взаперти сидеть. Я узнал, есть кафе «Речной якорь», оно круглосуточное, а по утрам, говорят, там такая яичница. Будешь смеяться, я по нормальной яичнице мечтаю, почти как о бабе, а наша повариха какой-то омлет только и готовит.
— Лады, — ответил Олег. — Если только облома не будет. Может в твоем «Якоре» у повара утро еще не наступило.
Охранник, чутко дремавший у калитки, взглянул на них с удивлением и, пожелав доброго утра, отворил. Пустырь — прямую тропку по нему уже давно определили, был сух, никакой росы. С востока медленно наплывали тяжелые тучи; у них еще не было приказа опрокинуться на этот город и они искали цель, то и дело позвТаняя солнцу пробиться в просветы.
— Местные говорят, дожди на неделе пойдут, — сказал Толик.
Олег не ответил. В его глазах были тучи и пробившиеся из-за них солнце, а в голове только что распланированный второй спецвыпуск кандидата, только что сданный спецвыпуск от Валенсы, только что написанный буклет — «Кто такой Иван Савушкин» (текста буклета было на полторы страницы, черновых вариантов — хватило бы на газету), листовка для подписантов, листовка для ветеранов войны.
К сожалению, впереди работы было гораздо больше: листовка для учителей, листовка для врачей, листовка для впервые голосующих (два варианта, юношам и девушкам). Последнее задание привело Олега в возмущенное непонимание: сколько не обращайся к подросткам, только вчера достигшим восемнадцати, никто из них все равно не проголосует, если только бабуся не отведет за ручку, или папаша за ухо. Толик согласно кивал, отвечая, что дурацкие ритуалы есть везде; если рядом был Гречин, то читал короткую лекцию о роли ритуала в существовании любой консервативной структуры.
Кроме листовок и спецвыпусков, навалилась лишняя напасть: отмороженная газета «Красный рассвет» внезапно увеличила тираж в десять раз; теперь приходилось делать статьи и для нее. Внешне газета никакого отношения к выборам не имела; более того, некоторые ее статьи (заранее обговоренные с Толиком и Гречиным) лупили по Савушкину, к примеру: «Я иду по территории кирпичного комбината. Чисто и вылизано, как на аппель-плаце Освенцима». Но Батьке доставалось куда больше, и без намека на пародию. Газета стала вдвое толще, особо разгромные статьи потребовали иллюстраций. Тут уж пришлось попотеть и Антону: однажды его даже оставили в штабе на пять часов и он быстро рисовал варианты карикатур, к статьям, которые дописывал Олег.
За это время Олегу пришлось несладко: мальчишка просто забросал его вопросами о Питере, да такими, на которые ответить было непросто; разве особо интенсивным стуком по клавиатуре; не мешай парень, работаю, будет перекур — отвечу. Если бы речь шла о классическом Петербурге или, напротив, тусовочно-клубном Питере, еще куда ни шло, но Антон, неизвестно с чего, подсел на Серебряный век и спрашивал: есть ли уже музей Гумилева, какова судьба частного музея Анны Ахматовой, был ли он на лестнице Кузьмина и т.д; самое же странное, парень интересовался этим всерьез. Про себя, Олег решил, вернувшись в Питер, устроить себе отдельную экскурсию.
— Антон, ты вообще, откуда такой? — однажды спросил его Олег.
— Откуда? Да, понял вопрос, — ответил тот. — Моя бабушка из Петербурга. Семью выселили в Ирхайск после убийства Кирова. Она мне рассказывала, что все ссыльные из Ленинграда на чемоданах сидели, ждали, когда можно будет домой вернуться. А моя бабушка была из офицерской семьи, она все прекрасно понимала и вместо того, чтобы в Ирхайске остаться, наоборот, решила забиться подальше. Когда через три года всех ссыльных посадили, она уже жила в Сосновском райцентре — по суши добраться можно лишь зимой, а летом только на лодке. Стала учительницей, женилась тоже на ссыльном. Так и выжили. Почти весь ее багаж, что из Ленинграда успела вывезти — книги, больше, чем в местной библиотеке. Бабушка для меня была… ну, как другое солнце. Дети, когда растут, мечтают стать космонавтами или киллерами, это смотря в какое время. А я мечтал в Петербурге побывать. И сейчас мечтаю. Может, у вас на выборах денег заработаю, на зимних каникулах выберусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Ему вытрезвитель нужен, — орал Олег.
Появились проснувшиеся Толик и Гречин, которые сразу же присоединились к миротворческой операции. Они отгородили Олега и вывели из зала. Незнакомец, продолжая материться, тоже направился к выходу.
***
— Вставай, собирайся, поехали билеты покупать!
Олег открыл глаза. Голова чуть-чуть болела. Вчера, для снятия стресса, он и Толик пропустили по полтора стакана перцовки, причем сделали это торопливо, без закуски и напиток прошел плохо.
— Насчет билетов я пошутил, — продолжил Толик, — а вообще хороших новостей нет. Ты знаешь, кому вчера чуть было в морду не заехал?
— Нет. Это председатель партии козлов города Ирхайска.
— Если бы. Это был Юрий Боков, компаньон нашего Савушкина. Куклинс прочел мне лекцию, что это за деятель.
Олег молча оделся, дав понять, что готов слушать лекцию в пересказе Толика.
— О постоянном сотрудничестве говорить нельзя, но Боков однажды здорово выручил нашего клиента. Это случилось тогда, когда тот выводил свои капиталы из Ирхайска в Новосибирск. Часть денег у него подвисла. Сам понимаешь, случайно такие вещи не происходят. Савушкин решил проконсультироваться у своего друга детства, ну а тот его выручил — вернул деньги.
— Выбил что ли?
— Куклинс нашел для этого какое-то более мягкое слово. В общем, деньги вернулись, причем за минимальный процент.
— Так теперь Боков стал для него крышей?
— Я бы так не сказал. Просто, Боков умеет решать проблемы, на решение которых у клиента, без его участия, ушло бы гораздо больше времени и денег. А недавно Боков вложил часть своих средств в ЦБК. Если Кирпичный завод и сама фирма «КафельС» — самостоятельный проект Савушкина, то ЦБК — общее владение. По информации, которая есть у Куклинса, Савушкин должен был на днях получить крупный кредит, чтобы установить новую машину на ЦБК. Но кредит сорвался из-за выборов. Губернатор, который гадит нам по мелочам, намекнул хозяину банка, что предвыборные планы Савушкина — чистой воды авантюра и таким авантюристам деньги лучше не давать. Боков, который живет в Омске, узнав об этом, примчался в Ирхайск — разбираться. А Савушкина в городе не оказалось. Боков же, наскандалив в управлении сначала ЦБК, потом — «КафельСа» помчался к нам, посмотреть — что это за технологи такие, приехали выборы делать. Где на тебя и напоролся. У него и прежде были к нам теплые чувства, теперь они безусловно укрепились.
И все бы ничего, но товарищ Гордеев, как выяснилось, человек легко поддающийся чужому влиянию, с легкостью, недопустимой для его возраста и статуса, встал на уши. В отсутствие своего шефа, он приказал остановить всю работу штаба.
— А Савушкин?
— Если верить Игорю Вилоровичу, Савушкин с ним согласен, и приказал до возвращения ничего не делать. Якобы добавил: «Если и эти технологи спьяну на людей с кулаками бросаются, пусть сваливают в Москву».
— Ты думаешь, меня выгонят?
— Это вряд ли. По капризу клиента никого не выгоняют, ни по первому, ни по второму. В худшем случае, уезжает вся команда. Принцип: нельзя прогибаться перед заказчиком. Его дело — сказать, что от нас нужно, а уж кто работает в команде — не его собачье. Но виновника инцидента могут больше не пригласить. Так что не беспокойся, у тебя с багажом проблем не будет; это не четыре чемодана Куклинса.
***
Чемоданов у Олега не было ни одного. Все имущество, естественно, не привезенное из Питера, а приобретенное здесь, легко умещалось в один большой полиэтиленовый пакет. Значит, оставалась только одна проблема: эвакуация самого себя.
Догадываясь, что если в штабе о чем-нибудь сейчас и говорят, так только о случившемся по его вине, Олег незаметно проскользнул к выходу. Елкова, посетившая центральный штаб, как раз возвращалась в Центральный район. О вчерашнем происшествии она уже узнала, но о приостановке работы ей, видимо, еще не сказали и она, раз в три минуты кому-то звонила по «мобильнику», обсуждая первый обход. Могло показаться, что весь районный штаб находится там, где находится Инка. Олегу, как главному виновнику катастрофы, было особенно неприятно созерцать такую активность.
То, что будет всеобщая эвакуация, Олег допускал, но все же был предполагал: дойдет дело до отъезда, ему придется уезжать первым и в первую очередь. Именно поэтому он и решил изучить все возможные пути отступления, причем самостоятельно.
Автовокзал, который он посетил для проформы, его, естественно, не обрадовал. Автобусы ходили в областные центры и лишь один маршрут— в Новосибирск, причем, два раза в неделю. Расписание Олег уточнять не стал.
Железнодорожный вокзал не обрадовал его тоже. Местный поезд ходил до Омска три раза в неделю, но ближайший был отменен, и ждать оставалось четыре дня. Расписания авиарейсов на вокзале не оказалось, и Олег побрел искать предварительную кассу Аэрофлота.
Идти опять пришлось по пешеходной набережной. Олег вяло наблюдал за пассажирами, преследующими троллейбус. Его вялое настроение исчезло, когда он понял, что среди нескольких неудачников, так и не догнавших общественный транспорт, оказалась Татьяна.
— Привет, — сказал он. — Сочувствую.
— Только и остается, как их принять, — ответила девушка. — Сплошные неудачи. Выдался свободный день, хотела в библиотеке поработать — закрыта. Поехала было домой, так он ушел из под носа.
— Другой же будет.
— Будет. Но через час. И не другой, а именно этот.
— Почему?
— Их только два на линии. Один, на котором я ехала из дома, сломался за три остановки до места. Водитель сказал, что до вечера не починят. Так, что теперь ждать, когда этот троллейбус совершит полный круг.
— Значит, проблема как занять час. Ты не знаешь, где у вас касса Аэрофлота или какой-нибудь другой воздушной фирмы?
— По правде говоря, не знаю. Ни разу еще не летала.
У Олега внезапно возник комплекс вины, а может и комплекс сочувствия к бедняжке, которая ни разу не летала на самолете.
— Таня, а давай заглянем в кафе. Как раз и этот час пройдет.
Татьяна не стала возражать и они зашли в ближайшее заведение, под вывеской «Кафе-мороженое».
Кафе было почтенное, можно сказать, традиционное, точно такое же, как и на окраинах Ленинграда лет десять назад: такой же огромный зал, тяжелая мебель, один сорт мороженого. Приметой времени был только бар из полутора десятка напитков, включавших восемь наименований водки.
Гульнем напоследок! Олег взял для себя полтораста грамм «Ирхайского бальзама», а для Тани — «мартини». С официанткой, пытавшейся налить оба напитка в фаянсовые кружки, пришлось выдержать короткую борьбу. В результате, Олег добился победы: «Мартини» было перелито во граненый стакан.
— Таня, ты жалеешь, что ушла с работы? — спросил он, когда они сели за стол.
Татьяна удивленно взглянула на Олега.
— А что, разве меня уволили?
— Нет, вроде. Но ты останешься… После такого?
Таня, понимая, что хочет сказать Олег, взглянула на него.
— Знаешь, у нас всякие истории случаются. Не то, чтобы вот так. Но, если к таким вещам серьезно относиться, я не то, чтобы с работы, я из города давно бы уехала. Мало ли у меня во дворе таких же пьяных козлов. Мне что, из-за них дома не жить, что ли?
Олег промолчал. Бальзам был резкий, будто свежий и совсем не отстоявшийся. «На авиабилет не хватит точно, — думал он, — в любом случае, автостопом до Томска, а там — посмотрим».
— Ой, извини, троллейбус, — крикнула Таня, выскакивая из-за стола. — Олег, успевший чмокнуть ее на прощание, посмотрел вслед, а потом, то ли помахав рукой, то ли махнув, вылил в остатки бальзама остатки «Мартини» и выпил неторопясь. «Приобретаю замашки Уздечкина», — подумал он.
***
Олег вернулся в Пансионат, на молчаливом частнике. В штаб он входил осторожно, ожидая встретить чемоданное настроение.
К его удивлению, работа кипела, как всегда. Уже с порога Куклинс обратился к нему.
— Ты где пропадаешь? Разве не утром было нужно сдать «болталку» для агитаторов?
— Порядок, — сказал Гречин. — Я уде прочел на своем компе. Все замечательно.
— Ну, тогда возвращайся к спецвыпуску, — махнул рукой Куклинс.
— Сейчас пойдем и возвратимся, — сказал Толик. — Пошли.
Олег направился было в писательскую, как вдруг увидел Таню, идущую ему навстречу.
— Тань, разве ты не домой возвращалась?
— Нет. А ты не понял? Я же сюда езжу на троллейбусе. Просто, сегодня мне надо попозже придти, ввести результаты замера. Нет, я не уволилась, что ты…
— Олег, не тормози, — сказал Толик.
В писательских апартаментах, он предложил Олег пиво — раз уж начал питейный вечер, надо его продолжать, чем есть.
— Слушай, Толь, а как же с этим инцидентом? — спросил Олег.
— Порядок. Два часа назад Котелков прилетел с Савушкиным и уже все разрулил. Он встретился с Боковым, а потом приехал к нам и рассказал, чем все кончилось. Сейчас он отдыхает.
— Он-то что понял в этой истории?
— Он объяснил ее исключительно психологически. Никакой этот Боков не бандит, так, просто, дикий бизнесмен. И доля у него в ЦБК — меньше пятнадцати процентов, так что Гордеев психанул зря. Насчет остановки кампании он точно проявил нездоровую инициативу — на это указаний не было. Что же касается мотиваций Бокова, то Котелков объяснил их просто: ревность и обида. Савушкин привык с ним по каждому поводу совещаться, а вот на выборы пошел по своей инициативе, даже не предупредив. Боков немедленно уверил себя, что это полная ошибка. Да тут еще непонятная история с кредитом. В общем, Боков вчера по детски закапризничал в агрессивно-алкогольной форме. Савушкин считает, что это больше не повторится. Котелков все ему про выборы объяснил: зачем Савушкин идет и какие перспективы для фирмы. У нашего Котелкова опыт укрощения диких Боковых просто уникальный. Ага! Будут долго жить! Пошли в штаб.
В штабе действительно сидели Савушкин и Боков. Савушкин, как всегда улыбчивый и свежий, Боков, верно недавно отошедший от вчерашней нагрузки.
Увидев Олега, Боков направился к нему.
— Слушай, парень, я точно тебя вчера не убил?
— Точно, точно, — подтвердил Олег.
— Ну… Это хорошо.
— Считай, он перед тобой так извинился, — шепнул Толик.
Часть III
Глава 1 (четвертая неделя)
«Не пью, не курю, не хожу на выборы». Аппель-плац Освенцима. Откуда ты, Антошка? Ханлайн и Гашек. Мобильная пехота электоральных полей. «Зачем нам второй мэр?» Народ точно сбрендил! Три этапа жизни гениальной идеи. «Я мэр или одноразовый кондом?» Фантазии Тони Блэра; смех в сортире. «За что я плачу твоим уродам?!» Триста долларов за голову художника. Первые дебаты. Хычыны — путь к победе. Шведский вариант социализма. Что можно сделать с обезьяной?
— Здравствуйте. Мы из агитационного штаба Ивана Савушкина.
— Саш, к нам из — какого-то штаба пришли. Девчушка и парень. Чего? Пусть заходят? Ладно, открываю.
…
— Здравствуйте. Мы из агитационного штаба Ивана Савушкина.
— А что вам нужно?
— Я хочу подробно рассказать вам о нашем кандидате.
— Не надо, проходите. Будут выборы — сами разберемся.
…
Здравствуйте. Я из агитационного штаба Ивана Савушкина!
— Ой, Марина Ивановна, здравствуйте. Мама, к нам наша училка по выборам пришла!
— Добрый день. Это газета, там интервью с Иваном Дмитриевичем, это буклет, это бланк наказов.
(За спиной шепот: «мама, обещай ей что проголосуешь, может мне в четверти четверка по алгебре будет).
…
— Здравствуйте, я из агитационного штаба…
— Спасибо не надо. Не пью, не курю, не хожу на выборы. Вам тоже не советую.
…
— Здравствуйте, мы из агитационного штаба Ивана Савушкина.
— Ну, коль пришли, проходите.
— Вот, пожалуйста, газета, вот буклет, вот бланк наказов.
— Не надо. Лучше своими словами расскажи, что за мужик-то этот Савушкин, откуда взялся, чему ему от нас надо.
***
После инцидента в ресторане «Соболь» по внутреннему штабу был издан приказ: ни в какие рестораны по вечерам не ходить, без прямого указания начальства. В Пансионате, всю неделю трудились две сменные поварихи, составлявшие меню по совместной заявке и очень обижавшиеся на то, что большинство постояльцев жили на одном кофе, лишь изредка подбегая к холодильнику — перекусить и опять за компьютер. Только Гречин и Капитан в полной мере ценили труд поварих: Капитан приходил в столовую точно и регулярно, а Гречин иногда опаздывал, но при этом ел за троих, а чтобы не ожиреть, бегал с утра вокруг корпуса и переплывал Ирхай туда и обратно.
Толик и Олег отнеслись к приказу серьезно, но с пунктуальностью. После очередной бессонной ночи, когда усталось так, что спать уже и не хотелось, Уздечкин сказал:
— Вроде все. Сколько на твоих, шесть? Все равно до вечера ничего не будет, сходим в город. Нельзя же неделю взаперти сидеть. Я узнал, есть кафе «Речной якорь», оно круглосуточное, а по утрам, говорят, там такая яичница. Будешь смеяться, я по нормальной яичнице мечтаю, почти как о бабе, а наша повариха какой-то омлет только и готовит.
— Лады, — ответил Олег. — Если только облома не будет. Может в твоем «Якоре» у повара утро еще не наступило.
Охранник, чутко дремавший у калитки, взглянул на них с удивлением и, пожелав доброго утра, отворил. Пустырь — прямую тропку по нему уже давно определили, был сух, никакой росы. С востока медленно наплывали тяжелые тучи; у них еще не было приказа опрокинуться на этот город и они искали цель, то и дело позвТаняя солнцу пробиться в просветы.
— Местные говорят, дожди на неделе пойдут, — сказал Толик.
Олег не ответил. В его глазах были тучи и пробившиеся из-за них солнце, а в голове только что распланированный второй спецвыпуск кандидата, только что сданный спецвыпуск от Валенсы, только что написанный буклет — «Кто такой Иван Савушкин» (текста буклета было на полторы страницы, черновых вариантов — хватило бы на газету), листовка для подписантов, листовка для ветеранов войны.
К сожалению, впереди работы было гораздо больше: листовка для учителей, листовка для врачей, листовка для впервые голосующих (два варианта, юношам и девушкам). Последнее задание привело Олега в возмущенное непонимание: сколько не обращайся к подросткам, только вчера достигшим восемнадцати, никто из них все равно не проголосует, если только бабуся не отведет за ручку, или папаша за ухо. Толик согласно кивал, отвечая, что дурацкие ритуалы есть везде; если рядом был Гречин, то читал короткую лекцию о роли ритуала в существовании любой консервативной структуры.
Кроме листовок и спецвыпусков, навалилась лишняя напасть: отмороженная газета «Красный рассвет» внезапно увеличила тираж в десять раз; теперь приходилось делать статьи и для нее. Внешне газета никакого отношения к выборам не имела; более того, некоторые ее статьи (заранее обговоренные с Толиком и Гречиным) лупили по Савушкину, к примеру: «Я иду по территории кирпичного комбината. Чисто и вылизано, как на аппель-плаце Освенцима». Но Батьке доставалось куда больше, и без намека на пародию. Газета стала вдвое толще, особо разгромные статьи потребовали иллюстраций. Тут уж пришлось попотеть и Антону: однажды его даже оставили в штабе на пять часов и он быстро рисовал варианты карикатур, к статьям, которые дописывал Олег.
За это время Олегу пришлось несладко: мальчишка просто забросал его вопросами о Питере, да такими, на которые ответить было непросто; разве особо интенсивным стуком по клавиатуре; не мешай парень, работаю, будет перекур — отвечу. Если бы речь шла о классическом Петербурге или, напротив, тусовочно-клубном Питере, еще куда ни шло, но Антон, неизвестно с чего, подсел на Серебряный век и спрашивал: есть ли уже музей Гумилева, какова судьба частного музея Анны Ахматовой, был ли он на лестнице Кузьмина и т.д; самое же странное, парень интересовался этим всерьез. Про себя, Олег решил, вернувшись в Питер, устроить себе отдельную экскурсию.
— Антон, ты вообще, откуда такой? — однажды спросил его Олег.
— Откуда? Да, понял вопрос, — ответил тот. — Моя бабушка из Петербурга. Семью выселили в Ирхайск после убийства Кирова. Она мне рассказывала, что все ссыльные из Ленинграда на чемоданах сидели, ждали, когда можно будет домой вернуться. А моя бабушка была из офицерской семьи, она все прекрасно понимала и вместо того, чтобы в Ирхайске остаться, наоборот, решила забиться подальше. Когда через три года всех ссыльных посадили, она уже жила в Сосновском райцентре — по суши добраться можно лишь зимой, а летом только на лодке. Стала учительницей, женилась тоже на ссыльном. Так и выжили. Почти весь ее багаж, что из Ленинграда успела вывезти — книги, больше, чем в местной библиотеке. Бабушка для меня была… ну, как другое солнце. Дети, когда растут, мечтают стать космонавтами или киллерами, это смотря в какое время. А я мечтал в Петербурге побывать. И сейчас мечтаю. Может, у вас на выборах денег заработаю, на зимних каникулах выберусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31