Йокке яростно бился под одеялом, оно вздымалось точно бушующее море. Под конец кролику все же удалось вырваться из плена — прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок — и он скрылся за углом дома.
Лишь Стине удалось схватить его. Она сидела на крыльце с Попрыгушей-Калле и, увидев, что мимо мчится кролик, ловко схватила его. Тут же подбежали запыхавшиеся Пелле с Чёрвен.
— Как хорошо, что ты поймала его, — сказал Пелле.
Облегченно вздохнув, Пелле сел на крыльцо возле Стины. Держа Йокке на коленях, он смотрел на него с такой же нежностью, с какой смотрит мать на своего ребенка.
— До чего приятно иметь собственную зверюшку, — сказал он. Чёрвен и Стина согласились с ним.
— Лучше всего ворона, — уверяла их Стина. и торжествующе добавила. — Он уже умеет…
— Что он умеет? — спросила Чёрвен.
— Он умеет говорить: «Пошел прочь!». Я его научила.
Похоже, что Пелле и Чёрвен не поверили ей, и Стина рассердилась.
— Погодите-ка, сейчас сами услышите! Калле, скажи «Пошел прочь!» Ну-ка, скажи!
Склонив голову набок, ворон упорно молчал. Только после долгих надоедливых приставаний Стины он коротко и недовольно каркнул несколько раз. Лишь человек, обладающий живым воображением, мог принять это карканье за «Пошел пр-рочь!» Таким живым воображением обладала Стина.
— Слыхали?! — ликующе сказала она.
Чёрвен и Пелле расхохотались, а Стина таинственно кивнула.
— Знаете, что я думаю? Я думаю, Калле — заколдованный принц, раз он умеет разговаривать.
— Хм-хм! — возмутился Пелле. — А ты видала когда-нибудь принцев, которые говорят «Пошел прочь!»?
— Да, — ответила Стина и показала на Калле, — вот этот принц так говорит.
В сказке, которую она только что рассказывала дедушке, было не менее трех заколдованных принцев. И все они обернулись кто диким вепрем, кто акулой, кто орлом. Так почему бы ворону тоже не быть заколдованным принцем?
— Не-а, только лягушки бывают заколдованными принцами, — уверяла ее Чёрвен.
— Это ты так говоришь, да? — презрительно спросила Стина.
— Да, про это мне читала Фредди. Это была сказка про принцессу, которая поцеловала лягушку, и та превратилась в принца. Бах — и он тут как тут.
— Придется как-нибудь попробовать, — задумчиво сказала Стина. Пелле сидел на крыльце и посмеивался.
— А на что тебе расколдованный принц? — спросил он.
— Он может выйти замуж за Малин, — ответила Стина.
«Вот здорово!» — подумала Чёрвен.
— И ей не придется больше быть неженатой, совсем одной, без мужа! — воскликнула она.
Вряд ли какая другая выдумка девчонок могла привести Пелле в большую ярость, чем эта.
— Да ну вас! Пошли прочь со своими заколдованными принцами! — закричал он. — Идем, Йокке!
Чёрвен и Стина долго смотрели ему вслед.
— Ясно, он не хочет, чтобы Малин когда-нибудь женилась, — сказала Чёрвен. — Верно, потому, что у него нет мамы.
Стина, сразу став серьезной, глубокомысленно наморщила лобик.
— А почему его мама умерла? — спросила она.
Нелегко ответить на такой вопрос. Чёрвен задумалась, она не знала, отчего люди умирают.
— Может, как в этой песне, ну, ты знаешь, в какой, — вымолвила она наконец. — Да, может, это так и есть.
И она запела: Мир — это остров слез и печали, Не успел свой век прожить, Тут и смерть пришла, Поминай, как звали…
— Да-а, грустная песенка, и-эх, — вздохнула Стина.
Водворив Йокке в клетку, Пелле провел в одиночестве прекрасный вечер. Он занялся весенней канавой. Он очень любил разные канавы, особенно весной; чего там только не было: и насекомые, и всякие растения! Хотя, пожалуй, интереснее всего было перепрыгивать через канаву, особенно если удавалось перепрыгнуть ее одним махом. Иногда это не удавалось, и поэтому Пелле вернулся в тот вечер домой, с ног до головы облепленный грязью.
Мелькер как раз сидел на кухне Столяровой усадьбы, разложив перед собой на столе разобранный мотор. Он надеялся отучить его хотя бы фыркать «фьют, фьют», ничего больше он не хотел и считал, что основательная чистка настроит мотор на нужный лад. Но, странное дело, все маленькие гайки и винтики обладали поразительной способностью исчезать именно в тот момент, когда были нужны, и Мелькер всякий раз страшно сердился.
— Глотаете вы, что ли, эти гайки? — спрашивал он Юхана и Никласа, которые торчали у стола, внимательно наблюдая за работой отца. После нескольких таких же несправедливых обвинений Юхан сказал:
— Пошли, Никлас, спать. А папа пусть сидит и жует свои гайки сам.
Стоило сыновьям исчезнуть, как Мелькер тотчас обнаружил все, что искал.
— Погляди-ка, вот она, эта крошка, которую я искал, — сказал он. Тут появился Пелле, весь в грязи; он устало вошел на кухню, а Малин сказала:
— А вот и другая крошка, которую искала я. Пелле, что у тебя за вид?!
В тот вечер на кухне Столяровой усадьбы чистили не только мотор. Малин вытащила огромную лохань, усадила в нее Пелле и основательно отскребла с него щеткой грязь.
— Уж уши-то могла оставить в покое, — проворчал Пелле, — я мыл их в субботу.
Но Малин заверила его, что с такими грязными ушами, как у Пелле, жить невозможно.
— Может утром забежать тетя Мэрта на чашку кофе, и если она увидит такие уши…
— Ты сказала «может», — живо перебил ее Пелле. — Может, подождем еще, а вдруг она не придет, — с надеждой предложил он.
Малин, смеясь, обратилась к Мелькеру:
— Как по-твоему, неужто все мальчишки такие грязнули? Ты был такой же, когда был маленький?
Перебирая свои гайки, Мелькер удовлетворенно напевал:
— У меня настоящая хватка… и пусть эта Чёрвен убирается… Я грязнуля? — удивился он. — Нет, насколько я припоминаю, я был удивительный чистюля.
Пелле мечтательно посмотрел на отца поверх лохани.
— Ясно, что ты был чистюля, — сказал он.
— Почему это ясно? — удивился Мелькер.
— Да потому, что ты во всем был примерным: слушался, получал хорошие отметки, никогда не врал и не обманывал.
— Разве? Я это говорил? — широко улыбнулся Мелькер. — Значит, я научился немного привирать на старости лет.
Пелле плеснул на отца водой.
— Нет уж, Пелле, — сказала Малин, — нечего поливать кухню.
— А отца, выходит, можно, — возмутился Мелькер.
— Да, можно, — спокойно и уверенно заявил Пелле.
Потом, закутанный в большую купальную простыню, сидя на коленях у Малин, он вдруг вспомнил дурацкие Стинины бредни о заколдованном принце, на котором женится Малин. Он испытующе посмотрел на сестру: а что, если она расстраивается из— за того, что ходит «совсем без мужа», как сказала про нее Чёрвен?
Не успели они в этот раз приехать на остров, как им сообщили великую новость. Бьёрн обручился с одной девушкой с Заячьей шхеры. Пелле боязливо спросил Малин, не расстроилась ли она из-за этого, но Малин ответила, смеясь:
— Нет, это самое лучшее, что он мог сделать. Об этом я сказала ему еще в рождество.
Но все-таки было не совсем ясно, нравится ли Малин ходить «совсем без мужа».
— Ну вот, мотор готов и вычищен самим Мелькером, — сообщил Мелькер, завинчивая последнюю гайку, а потом запел: — Теперь он будет прекрасно работать, и я вам сейчас же это докажу.
Мелькер собирался доказать, что мотор хорошо работает, в Пеллиной лоханке. Все случилось, как Мелькер и предсказывал. Мотор работал так здорово, что все стены окатило водой, а Мелькеру, нетерпеливо склонившемуся над лоханкой, первому плеснуло прямо в лицо.
— Бр-р-р! — пробурчал Мелькер, а потом быстро добавил: — Малин, я сам вытру пол.
Но Малин стала убеждать его, что она очень ему благодарна: подумать только, какая удача! Раз — и вся кухня вымыта. А вытереть пол она сможет и сама.
— Только сначала Пелле заберется в постель.
— Тебе холодно? — спросила она, увидев, что он весь дрожит.
— Мне холодно, как пещерному человеку, — ответил Пелле. Но и забравшись в кровать, он продолжал дрожать.
— Вы слишком долго проветривали постель, — сказал он. — Ой, ну и холодина!
— Перемени пластинку! — сонно пробормотал Никлас.
Пелле тихонько лежал в своей узкой кровати, пытаясь хоть немного согреться.
— Мне бы Йокке-Королька сюда, в кровать! Он, наверное, теплый, — мечтательно сказал он.
Юхан поднял голову.
— Чего, уголька, ты в своем уме? Может, тебе еще камин в кровать поставить?
— Я сказал Йокке-Королька, моего кролика.
— Кролика… да, на тебя похоже, — фыркнул Никлас.
Опустив голову на подушку, он снова заснул.
Но Пелле не спалось. Он так беспокоился за Йокке, что сон не шел. А что, если ночью ударит мороз и Йокке замерзнет в своей клетке? Сам-то он уже согрелся, и ему было тепло. Нечестно, что кролики ютятся в маленьких холодных ящиках с жалким клочком сена на дне.
Пелле лежал и вздыхал. Он страшно мучился и под конец не выдержал. Соскочив с кровати, он спустился вниз по лестнице, которую забыли под окном после очередной вылазки Мелькера на крышу. Стоял прохладный весенний вечер, и Пелле, дрожа от холода, помчался прямо к кроличьей клетке. Никто не видел его, ни когда он бежал туда, ни когда крался обратно, держа в руках Йокке. Никто, пожалуй, кроме лисицы, совершавшей очередной вечерний обход Сальткроки.
Но Йокке, против ожидания, вовсе не проявил благодарности к Пелле за то, что тот вытащил его из клетки. Он отчаянно брыкался, когда Пелле пытался сунуть его в свою кровать. Постель не место для кролика, так считал Йокке и, вырвавшись из рук Пелле, прыгнул в сторону.
Мелькер и Малин, сидевшие внизу в общей комнате, внезапно услыхали ужасные вопли, доносившиеся из чердачной комнаты мальчиков. Они ринулись наверх посмотреть, что случилось, и увидели насмерть перепуганного Никласа, который, сидя в кровати, стучал зубами от страха.
— Здесь водятся привидения! — сказал он. — Какое-то подлое, косматое привидение кинулось на меня!
Мелькер ободряюще похлопал его по плечу:
— Тебя просто мучили кошмары, и в таких случаях снится всякая нечисть, но бояться тебе нечего.
— Подлое привидение прыгнуло мне прямо в лицо! — проворчал Никлас.
А у Пелле под одеялом, крепко стиснутое в его объятиях, лежало маленькое привидение, которое только и ждало удобного случая, чтобы вырваться из плена, и когда все уже спали, Пелле снова выбрался в ночь и посадил Йокке обратно в клетку.
— Тебя просто нельзя брать в постель, — возмущенно сказал он. — Я почти уверен, что уголек или даже камин были бы куда лучше.
Вскоре на Сальткроке забрезжил новый весенний день, день, который никто никогда не забудет. Потому что в тот самый день на острове появился Музес, из-за которого произошло множество разных событий. Музес был всего-навсего крошечным тюлененком, которого Калле Вестерман нашел запутавшимся в сетях и взял с собой на Сальткроку, так как знал, что орланы-белохвосты не щадят таких отбившихся от стада тюленят.
— Вестерман — самый страшный скандалист на нашем острове, — говорила Мэрта Гранквист.
Несколько раз случалось, что в лавке, где собирались жители острова, дело доходило до ссоры, и всегда можно было безошибочно сказать, что ее затеял Вестерман. Беспокойный он был человек.
— Шумит, бурлит, словно вода о камни, — говорила о нем его жена. — Ума у него нет, — говорила она всем, кто соглашался ее послушать.
Он рыбачил и охотился, а всякая другая работа валилась у него из рук. Был у Вестермана дом и небольшой участок, но хозяйство вела его жена. Приходилось ей нелегко, и она нередко роптала. Дела у Вестермана шли из рук вон плохо, а когда ему приходилось особенно туго, он частенько заворачивал к Ниссе Гранквисту занять денег. Но в последнее время Ниссе ему отказывал, не желая одалживать человеку, который никогда не возвращал денег в срок.
В то утро, когда Вестерман вернулся из шхер, Чёрвен стояла на пристани. Она закричала от восторга, когда Вестерман положил к ее ногам маленького шипящего от злости тюлененка, который таращил на нее свои черные влажные глазенки. Милее его она в жизни не видела.
— Ой, какой хорошенький! — закричала Чёрвен. — Можно погладить?
— А мне-то что! — сказал Вестерман. И тут же произнес нечто неслыханное.
— Можешь взять его насовсем, коли хочешь. Чёрвен смотрела на него во все глаза.
— Что ты сказал?
— Забирай его. Ежели только мама с папой разрешат. Мне он лишь руки развяжет. Можешь выкормить его и держать у себя до тех пор, пока не вырастет. Пока не будет от него какой-то прок.
Чёрвен задохнулась от счастья. Вестерман никогда не ходил в ее любимцах, но тут она почувствовала, что просто обожает его.
— О! — только и вымолвила Чёрвен, лихорадочно соображая, чем можно отблагодарить его за такую невиданную щедрость.
— Хочешь, я вышью тебе что-нибудь крестом? — спросила она.
Откуда Вестерману было знать, что Чёрвен готова взяться за труд, который она терпеть не могла, и он грубо ответил:
— М-да, больно мне нужна твоя вышивка! Бери, а то как мне с ним жене на глаза показаться!
Вестерман ушел, а Чёрвен осталась на пристани, совершенно сбитая с толку.
— С ума сойти, — сказала она. — Боцман, нам подарили тюленя. Боцман обнюхал тюлененка. Ничего похожего он никогда не видел, но раз Чёрвен этого хочет, он готов подружиться с этим чудным маленьким зверьком, лежавшим на мостках и злобно шипевшим на пего.
— Не напугай его! — сказала Червем, отгоняя Боцмана. А потом за кричала изо всех сил: — Сюда! Идите сюда! Все идите сюда! С ума сойти… мне подарили тюленя!
Первым прибежал Пелле: он весь задрожал, когда увидел тюлененка и услыхал про неслыханное чудо: Червем подарили этого волшебного серо-крапчатого детеныша, который шипел, орал и ползал по мосткам на своих странных толстеньких обрубках вместо передних ног. Бывает же такое на свете, что получают тюленя в подарок!
— Ох, какая ты счастливая! — вырвалось у Пелле из самой глубины души.
— Да, с ума сойти, мне всегда везет!
Оставалось только убедить маму с папой в том, как хорошо иметь в доме тюленя.
Понемногу все собрались на пристани и удивленно разглядывали тюлененка.
— Скоро мы откроем на Сальткроке зоопарк, — сказал Мелькер. — Что касается меня, то я постараюсь приобрести по дешевке несколько бегемотиков.
Мэрта отмахивалась обеими руками. Ни за что на свете не возьмет она тюленя в дом. Ниссе тоже колебался. Он объяснил Чёрвен, какую обузу она берет на себя и как трудно будет выкормить тюлененка. Молока ему нужно не меньше, чем теленку, а салаки — прямо килограммами, когда подрастет…
— Салакой можем кормить его мы, — пообещала Стина. — Верно, дедушка?
Чёрвен с упреком посмотрела на, родителей.
— Я получила его в подарок, — сказала она. — Он все равно что ребенок для меня. Понимаете?
Тедди и Фредди поддержали ее.
— Когда рождается ребенок, не говорят же, сколько молока на него пойдет и как трудно выкормить малыша, — сказала Тедди.
Девочки осаждали Мэрту просьбами. Им помогали Юхан, Никлас и Пелле. Мальчики обещали соорудить для тюлененка пруд, где он сможет плавать днем. На берегу за лодочным сараем была глубокая расселина в скале; если наполнить ее свежей морской водой, то получится чудесный бассейн для тюленя. Лучшего и желать нельзя.
— А в сарае он будет спать, — сказала Фредди.
— Он никому не будет в тягость, — умоляли дети.
Время от времени тюлененок издавал короткие, беспомощные крики, и Стина торжествующе сказала:
— Слышите, он кричит «мама»?
— Я его мама, — сказала Чёрвен, взяв на руки тюлененка. Кажется, ему это понравилось. Он тыкался мордой в ее лицо, а усы его щекотали ее так, что Чёрвен рассмеялась.
— Я знаю, как назвать его! — сказала Чёрвен. — Музес! Потому что Вестерман нашел его точь-в-точь, как она нашла Музеса в тростнике, помнишь, Фредди?
— Не могу представить себе, что дочь фараона похожа на Вестермана, — сказал Мелькер. — Но Музес — красивое имя.
Под конец, когда все, казалось, приняли, как должное, что Музес остается, последней сдалась Мэрта.
— Держи его у себя, пока не вырастет и не сможет сам добывать себе пищу, — разрешила она.
Дети были в восторге.
— Знаете, — задумчиво сказала Стина. — Я думаю, что Музес — заколдованный принц, который поднялся со дна морского.
— Пошла прочь вместе с твоими заколдованными принцами! — разозлился Пелле. — Принц Музес, да?
На мостках сидела Чёрвен с Музесом на коленях. Она гладила его, а он тыкался носом ей в руки. А когда его усы щекотали ее, она вся тряслась от веселого безудержного смеха. Рядом стоял Боцман и смотрел на нее. Долго стоял он и смотрел на Чёрвен своими преданными печальными глазами. И внезапно, резко повернувшись, затрусил прочь.
Этой весной у Чёрвен было много хлопот и с Йокке и с Музесом, которые были на ее попечении. Пелле слал из города письмо за письмом и заклинал ее хорошенько присматривать за его кроликом.
«Давай ему паболыие листьев адуванчика», — писал он, и Чёрвен жаловалась Стине:
— Побольше листьев одуванчика! Пелле хорошо говорить! А я в жизни не видела такого прожорливого кролика. Вечно он голодный.
Но Йокке был, по крайней мере, смирным зверьком, которому ничего не требовалось, кроме листьев одуванчика и воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Лишь Стине удалось схватить его. Она сидела на крыльце с Попрыгушей-Калле и, увидев, что мимо мчится кролик, ловко схватила его. Тут же подбежали запыхавшиеся Пелле с Чёрвен.
— Как хорошо, что ты поймала его, — сказал Пелле.
Облегченно вздохнув, Пелле сел на крыльцо возле Стины. Держа Йокке на коленях, он смотрел на него с такой же нежностью, с какой смотрит мать на своего ребенка.
— До чего приятно иметь собственную зверюшку, — сказал он. Чёрвен и Стина согласились с ним.
— Лучше всего ворона, — уверяла их Стина. и торжествующе добавила. — Он уже умеет…
— Что он умеет? — спросила Чёрвен.
— Он умеет говорить: «Пошел прочь!». Я его научила.
Похоже, что Пелле и Чёрвен не поверили ей, и Стина рассердилась.
— Погодите-ка, сейчас сами услышите! Калле, скажи «Пошел прочь!» Ну-ка, скажи!
Склонив голову набок, ворон упорно молчал. Только после долгих надоедливых приставаний Стины он коротко и недовольно каркнул несколько раз. Лишь человек, обладающий живым воображением, мог принять это карканье за «Пошел пр-рочь!» Таким живым воображением обладала Стина.
— Слыхали?! — ликующе сказала она.
Чёрвен и Пелле расхохотались, а Стина таинственно кивнула.
— Знаете, что я думаю? Я думаю, Калле — заколдованный принц, раз он умеет разговаривать.
— Хм-хм! — возмутился Пелле. — А ты видала когда-нибудь принцев, которые говорят «Пошел прочь!»?
— Да, — ответила Стина и показала на Калле, — вот этот принц так говорит.
В сказке, которую она только что рассказывала дедушке, было не менее трех заколдованных принцев. И все они обернулись кто диким вепрем, кто акулой, кто орлом. Так почему бы ворону тоже не быть заколдованным принцем?
— Не-а, только лягушки бывают заколдованными принцами, — уверяла ее Чёрвен.
— Это ты так говоришь, да? — презрительно спросила Стина.
— Да, про это мне читала Фредди. Это была сказка про принцессу, которая поцеловала лягушку, и та превратилась в принца. Бах — и он тут как тут.
— Придется как-нибудь попробовать, — задумчиво сказала Стина. Пелле сидел на крыльце и посмеивался.
— А на что тебе расколдованный принц? — спросил он.
— Он может выйти замуж за Малин, — ответила Стина.
«Вот здорово!» — подумала Чёрвен.
— И ей не придется больше быть неженатой, совсем одной, без мужа! — воскликнула она.
Вряд ли какая другая выдумка девчонок могла привести Пелле в большую ярость, чем эта.
— Да ну вас! Пошли прочь со своими заколдованными принцами! — закричал он. — Идем, Йокке!
Чёрвен и Стина долго смотрели ему вслед.
— Ясно, он не хочет, чтобы Малин когда-нибудь женилась, — сказала Чёрвен. — Верно, потому, что у него нет мамы.
Стина, сразу став серьезной, глубокомысленно наморщила лобик.
— А почему его мама умерла? — спросила она.
Нелегко ответить на такой вопрос. Чёрвен задумалась, она не знала, отчего люди умирают.
— Может, как в этой песне, ну, ты знаешь, в какой, — вымолвила она наконец. — Да, может, это так и есть.
И она запела: Мир — это остров слез и печали, Не успел свой век прожить, Тут и смерть пришла, Поминай, как звали…
— Да-а, грустная песенка, и-эх, — вздохнула Стина.
Водворив Йокке в клетку, Пелле провел в одиночестве прекрасный вечер. Он занялся весенней канавой. Он очень любил разные канавы, особенно весной; чего там только не было: и насекомые, и всякие растения! Хотя, пожалуй, интереснее всего было перепрыгивать через канаву, особенно если удавалось перепрыгнуть ее одним махом. Иногда это не удавалось, и поэтому Пелле вернулся в тот вечер домой, с ног до головы облепленный грязью.
Мелькер как раз сидел на кухне Столяровой усадьбы, разложив перед собой на столе разобранный мотор. Он надеялся отучить его хотя бы фыркать «фьют, фьют», ничего больше он не хотел и считал, что основательная чистка настроит мотор на нужный лад. Но, странное дело, все маленькие гайки и винтики обладали поразительной способностью исчезать именно в тот момент, когда были нужны, и Мелькер всякий раз страшно сердился.
— Глотаете вы, что ли, эти гайки? — спрашивал он Юхана и Никласа, которые торчали у стола, внимательно наблюдая за работой отца. После нескольких таких же несправедливых обвинений Юхан сказал:
— Пошли, Никлас, спать. А папа пусть сидит и жует свои гайки сам.
Стоило сыновьям исчезнуть, как Мелькер тотчас обнаружил все, что искал.
— Погляди-ка, вот она, эта крошка, которую я искал, — сказал он. Тут появился Пелле, весь в грязи; он устало вошел на кухню, а Малин сказала:
— А вот и другая крошка, которую искала я. Пелле, что у тебя за вид?!
В тот вечер на кухне Столяровой усадьбы чистили не только мотор. Малин вытащила огромную лохань, усадила в нее Пелле и основательно отскребла с него щеткой грязь.
— Уж уши-то могла оставить в покое, — проворчал Пелле, — я мыл их в субботу.
Но Малин заверила его, что с такими грязными ушами, как у Пелле, жить невозможно.
— Может утром забежать тетя Мэрта на чашку кофе, и если она увидит такие уши…
— Ты сказала «может», — живо перебил ее Пелле. — Может, подождем еще, а вдруг она не придет, — с надеждой предложил он.
Малин, смеясь, обратилась к Мелькеру:
— Как по-твоему, неужто все мальчишки такие грязнули? Ты был такой же, когда был маленький?
Перебирая свои гайки, Мелькер удовлетворенно напевал:
— У меня настоящая хватка… и пусть эта Чёрвен убирается… Я грязнуля? — удивился он. — Нет, насколько я припоминаю, я был удивительный чистюля.
Пелле мечтательно посмотрел на отца поверх лохани.
— Ясно, что ты был чистюля, — сказал он.
— Почему это ясно? — удивился Мелькер.
— Да потому, что ты во всем был примерным: слушался, получал хорошие отметки, никогда не врал и не обманывал.
— Разве? Я это говорил? — широко улыбнулся Мелькер. — Значит, я научился немного привирать на старости лет.
Пелле плеснул на отца водой.
— Нет уж, Пелле, — сказала Малин, — нечего поливать кухню.
— А отца, выходит, можно, — возмутился Мелькер.
— Да, можно, — спокойно и уверенно заявил Пелле.
Потом, закутанный в большую купальную простыню, сидя на коленях у Малин, он вдруг вспомнил дурацкие Стинины бредни о заколдованном принце, на котором женится Малин. Он испытующе посмотрел на сестру: а что, если она расстраивается из— за того, что ходит «совсем без мужа», как сказала про нее Чёрвен?
Не успели они в этот раз приехать на остров, как им сообщили великую новость. Бьёрн обручился с одной девушкой с Заячьей шхеры. Пелле боязливо спросил Малин, не расстроилась ли она из-за этого, но Малин ответила, смеясь:
— Нет, это самое лучшее, что он мог сделать. Об этом я сказала ему еще в рождество.
Но все-таки было не совсем ясно, нравится ли Малин ходить «совсем без мужа».
— Ну вот, мотор готов и вычищен самим Мелькером, — сообщил Мелькер, завинчивая последнюю гайку, а потом запел: — Теперь он будет прекрасно работать, и я вам сейчас же это докажу.
Мелькер собирался доказать, что мотор хорошо работает, в Пеллиной лоханке. Все случилось, как Мелькер и предсказывал. Мотор работал так здорово, что все стены окатило водой, а Мелькеру, нетерпеливо склонившемуся над лоханкой, первому плеснуло прямо в лицо.
— Бр-р-р! — пробурчал Мелькер, а потом быстро добавил: — Малин, я сам вытру пол.
Но Малин стала убеждать его, что она очень ему благодарна: подумать только, какая удача! Раз — и вся кухня вымыта. А вытереть пол она сможет и сама.
— Только сначала Пелле заберется в постель.
— Тебе холодно? — спросила она, увидев, что он весь дрожит.
— Мне холодно, как пещерному человеку, — ответил Пелле. Но и забравшись в кровать, он продолжал дрожать.
— Вы слишком долго проветривали постель, — сказал он. — Ой, ну и холодина!
— Перемени пластинку! — сонно пробормотал Никлас.
Пелле тихонько лежал в своей узкой кровати, пытаясь хоть немного согреться.
— Мне бы Йокке-Королька сюда, в кровать! Он, наверное, теплый, — мечтательно сказал он.
Юхан поднял голову.
— Чего, уголька, ты в своем уме? Может, тебе еще камин в кровать поставить?
— Я сказал Йокке-Королька, моего кролика.
— Кролика… да, на тебя похоже, — фыркнул Никлас.
Опустив голову на подушку, он снова заснул.
Но Пелле не спалось. Он так беспокоился за Йокке, что сон не шел. А что, если ночью ударит мороз и Йокке замерзнет в своей клетке? Сам-то он уже согрелся, и ему было тепло. Нечестно, что кролики ютятся в маленьких холодных ящиках с жалким клочком сена на дне.
Пелле лежал и вздыхал. Он страшно мучился и под конец не выдержал. Соскочив с кровати, он спустился вниз по лестнице, которую забыли под окном после очередной вылазки Мелькера на крышу. Стоял прохладный весенний вечер, и Пелле, дрожа от холода, помчался прямо к кроличьей клетке. Никто не видел его, ни когда он бежал туда, ни когда крался обратно, держа в руках Йокке. Никто, пожалуй, кроме лисицы, совершавшей очередной вечерний обход Сальткроки.
Но Йокке, против ожидания, вовсе не проявил благодарности к Пелле за то, что тот вытащил его из клетки. Он отчаянно брыкался, когда Пелле пытался сунуть его в свою кровать. Постель не место для кролика, так считал Йокке и, вырвавшись из рук Пелле, прыгнул в сторону.
Мелькер и Малин, сидевшие внизу в общей комнате, внезапно услыхали ужасные вопли, доносившиеся из чердачной комнаты мальчиков. Они ринулись наверх посмотреть, что случилось, и увидели насмерть перепуганного Никласа, который, сидя в кровати, стучал зубами от страха.
— Здесь водятся привидения! — сказал он. — Какое-то подлое, косматое привидение кинулось на меня!
Мелькер ободряюще похлопал его по плечу:
— Тебя просто мучили кошмары, и в таких случаях снится всякая нечисть, но бояться тебе нечего.
— Подлое привидение прыгнуло мне прямо в лицо! — проворчал Никлас.
А у Пелле под одеялом, крепко стиснутое в его объятиях, лежало маленькое привидение, которое только и ждало удобного случая, чтобы вырваться из плена, и когда все уже спали, Пелле снова выбрался в ночь и посадил Йокке обратно в клетку.
— Тебя просто нельзя брать в постель, — возмущенно сказал он. — Я почти уверен, что уголек или даже камин были бы куда лучше.
Вскоре на Сальткроке забрезжил новый весенний день, день, который никто никогда не забудет. Потому что в тот самый день на острове появился Музес, из-за которого произошло множество разных событий. Музес был всего-навсего крошечным тюлененком, которого Калле Вестерман нашел запутавшимся в сетях и взял с собой на Сальткроку, так как знал, что орланы-белохвосты не щадят таких отбившихся от стада тюленят.
— Вестерман — самый страшный скандалист на нашем острове, — говорила Мэрта Гранквист.
Несколько раз случалось, что в лавке, где собирались жители острова, дело доходило до ссоры, и всегда можно было безошибочно сказать, что ее затеял Вестерман. Беспокойный он был человек.
— Шумит, бурлит, словно вода о камни, — говорила о нем его жена. — Ума у него нет, — говорила она всем, кто соглашался ее послушать.
Он рыбачил и охотился, а всякая другая работа валилась у него из рук. Был у Вестермана дом и небольшой участок, но хозяйство вела его жена. Приходилось ей нелегко, и она нередко роптала. Дела у Вестермана шли из рук вон плохо, а когда ему приходилось особенно туго, он частенько заворачивал к Ниссе Гранквисту занять денег. Но в последнее время Ниссе ему отказывал, не желая одалживать человеку, который никогда не возвращал денег в срок.
В то утро, когда Вестерман вернулся из шхер, Чёрвен стояла на пристани. Она закричала от восторга, когда Вестерман положил к ее ногам маленького шипящего от злости тюлененка, который таращил на нее свои черные влажные глазенки. Милее его она в жизни не видела.
— Ой, какой хорошенький! — закричала Чёрвен. — Можно погладить?
— А мне-то что! — сказал Вестерман. И тут же произнес нечто неслыханное.
— Можешь взять его насовсем, коли хочешь. Чёрвен смотрела на него во все глаза.
— Что ты сказал?
— Забирай его. Ежели только мама с папой разрешат. Мне он лишь руки развяжет. Можешь выкормить его и держать у себя до тех пор, пока не вырастет. Пока не будет от него какой-то прок.
Чёрвен задохнулась от счастья. Вестерман никогда не ходил в ее любимцах, но тут она почувствовала, что просто обожает его.
— О! — только и вымолвила Чёрвен, лихорадочно соображая, чем можно отблагодарить его за такую невиданную щедрость.
— Хочешь, я вышью тебе что-нибудь крестом? — спросила она.
Откуда Вестерману было знать, что Чёрвен готова взяться за труд, который она терпеть не могла, и он грубо ответил:
— М-да, больно мне нужна твоя вышивка! Бери, а то как мне с ним жене на глаза показаться!
Вестерман ушел, а Чёрвен осталась на пристани, совершенно сбитая с толку.
— С ума сойти, — сказала она. — Боцман, нам подарили тюленя. Боцман обнюхал тюлененка. Ничего похожего он никогда не видел, но раз Чёрвен этого хочет, он готов подружиться с этим чудным маленьким зверьком, лежавшим на мостках и злобно шипевшим на пего.
— Не напугай его! — сказала Червем, отгоняя Боцмана. А потом за кричала изо всех сил: — Сюда! Идите сюда! Все идите сюда! С ума сойти… мне подарили тюленя!
Первым прибежал Пелле: он весь задрожал, когда увидел тюлененка и услыхал про неслыханное чудо: Червем подарили этого волшебного серо-крапчатого детеныша, который шипел, орал и ползал по мосткам на своих странных толстеньких обрубках вместо передних ног. Бывает же такое на свете, что получают тюленя в подарок!
— Ох, какая ты счастливая! — вырвалось у Пелле из самой глубины души.
— Да, с ума сойти, мне всегда везет!
Оставалось только убедить маму с папой в том, как хорошо иметь в доме тюленя.
Понемногу все собрались на пристани и удивленно разглядывали тюлененка.
— Скоро мы откроем на Сальткроке зоопарк, — сказал Мелькер. — Что касается меня, то я постараюсь приобрести по дешевке несколько бегемотиков.
Мэрта отмахивалась обеими руками. Ни за что на свете не возьмет она тюленя в дом. Ниссе тоже колебался. Он объяснил Чёрвен, какую обузу она берет на себя и как трудно будет выкормить тюлененка. Молока ему нужно не меньше, чем теленку, а салаки — прямо килограммами, когда подрастет…
— Салакой можем кормить его мы, — пообещала Стина. — Верно, дедушка?
Чёрвен с упреком посмотрела на, родителей.
— Я получила его в подарок, — сказала она. — Он все равно что ребенок для меня. Понимаете?
Тедди и Фредди поддержали ее.
— Когда рождается ребенок, не говорят же, сколько молока на него пойдет и как трудно выкормить малыша, — сказала Тедди.
Девочки осаждали Мэрту просьбами. Им помогали Юхан, Никлас и Пелле. Мальчики обещали соорудить для тюлененка пруд, где он сможет плавать днем. На берегу за лодочным сараем была глубокая расселина в скале; если наполнить ее свежей морской водой, то получится чудесный бассейн для тюленя. Лучшего и желать нельзя.
— А в сарае он будет спать, — сказала Фредди.
— Он никому не будет в тягость, — умоляли дети.
Время от времени тюлененок издавал короткие, беспомощные крики, и Стина торжествующе сказала:
— Слышите, он кричит «мама»?
— Я его мама, — сказала Чёрвен, взяв на руки тюлененка. Кажется, ему это понравилось. Он тыкался мордой в ее лицо, а усы его щекотали ее так, что Чёрвен рассмеялась.
— Я знаю, как назвать его! — сказала Чёрвен. — Музес! Потому что Вестерман нашел его точь-в-точь, как она нашла Музеса в тростнике, помнишь, Фредди?
— Не могу представить себе, что дочь фараона похожа на Вестермана, — сказал Мелькер. — Но Музес — красивое имя.
Под конец, когда все, казалось, приняли, как должное, что Музес остается, последней сдалась Мэрта.
— Держи его у себя, пока не вырастет и не сможет сам добывать себе пищу, — разрешила она.
Дети были в восторге.
— Знаете, — задумчиво сказала Стина. — Я думаю, что Музес — заколдованный принц, который поднялся со дна морского.
— Пошла прочь вместе с твоими заколдованными принцами! — разозлился Пелле. — Принц Музес, да?
На мостках сидела Чёрвен с Музесом на коленях. Она гладила его, а он тыкался носом ей в руки. А когда его усы щекотали ее, она вся тряслась от веселого безудержного смеха. Рядом стоял Боцман и смотрел на нее. Долго стоял он и смотрел на Чёрвен своими преданными печальными глазами. И внезапно, резко повернувшись, затрусил прочь.
Этой весной у Чёрвен было много хлопот и с Йокке и с Музесом, которые были на ее попечении. Пелле слал из города письмо за письмом и заклинал ее хорошенько присматривать за его кроликом.
«Давай ему паболыие листьев адуванчика», — писал он, и Чёрвен жаловалась Стине:
— Побольше листьев одуванчика! Пелле хорошо говорить! А я в жизни не видела такого прожорливого кролика. Вечно он голодный.
Но Йокке был, по крайней мере, смирным зверьком, которому ничего не требовалось, кроме листьев одуванчика и воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25