Аманда-Джейн была совершенно обескуражена той гневной тирадой, которая обрушилась на нее. Она вопросительно взглянула на Реба, лицо которого не выражало ничего, кроме тихого непонимания.
– А… что, собственно, я сделала? – Аманда-Джейн запнулась, безуспешно пытаясь вникнуть в происходящее.
– Как будто ты сама не знаешь! – взметнулась Саванна.
– Честно говоря, нет.
– Саванна сказала, что ты пыталась устроиться на работу в бутик.
Осуждение в голосе Реба мгновенно заставило Аманду-Джейн лишиться хорошего настроения, в котором она пребывала еще несколько минут назад.
– Ну так что? – настаивал он. – Ты пыталась или нет?
Аманда-Джейн искренне недоумевала, почему это могло вызвать такую бурю негодования. Смущение лишило ее дара речи, поэтому она смогла только кивнуть в ответ.
– Я же говорила тебе! – завопила Саванна, но внимание Аманды-Джейн было приковано к Ребу.
– Может, будешь так любезна и объяснишь мне, зачем? – сухо и настойчиво спросил он.
– Потому что она эгоистичная свинья, которая не думает ни о ком, кроме себя самой!
– Саванна! Может, ты заткнешься, наконец, и позволишь мне разобраться с этим? – вставил Реб, не дав Аманде-Джейн даже секунды, чтобы сформулировать ответ на вопрос. Она чувствовала себя так, как будто ее забросили в какой-то ужастик. Она думала, что ее успех вызовет восхищение. Вместо этого – презрение и осуждение.
– Эй Джей, я хочу знать, что на тебя нашло. Зачем ты пошла устраиваться на работу?
– Мне нужна была работа! – возмутилась Аманда-Джейн.
– Зачем? – не успокаивался Реб.
– Потому что мне скучно! Мне до смерти надоело сидеть здесь каждый день без дела и толстеть!
– Вот видишь, Реб! Она неисправима! Ей никогда бы даже в голову не пришло, что есть люди, которым эта работа нужна гораздо больше! – Саванна сузила глаза и своим взглядом буквально пригвоздила Аманду-Джейн к стенке.
– Да, я знаю. Многие люди претендовали на это место. Но, вероятно, владелец магазина счел, что они не смогут выполнять данную работу так хорошо, как я.
– Ты хочешь сказать, у них нет таких хороших связей, как у тебя! – огрызнулась девушка. – Мишель Костике, сестре Кары, сказали, что эту работу получила она. Ей сказали это вчера. А сегодня ей позвонили и объяснили, что владелец магазина почему-то изменил свое решение.
– Я ничего не понимаю. Это бессмыслица. Вчера вечером объявление еще висело.
– Первое, что сделал менеджер сегодня утром, – это убрал его. Но как только ты позвонила насчет собеседования, Мишель тут же дали пинка под зад! Скажи мне честно, – продолжила Саванна, сложив руки на груди, – как тебе это удалось? Я хочу сказать, они хотя бы затруднили себя тем, чтобы вызвать тебя на собеседование? Или твоего имени и связей оказалось достаточно, чтобы все тут же было решено в твою пользу?
– Послушай, Саванна, я не знаю, почему менеджер сделал то, что он сделал. Но я не дергала ни за какие ниточки, чтобы получить это место.
– О, да проснись же ты, наконец, Эй Джей! – Реб насмешливым тоном прервал ее оправдательную речь и нервно провел рукой по волосам. – Неужели ты действительно считаешь, что тебе вообще нужно дергать за какие-то ниточки? Каждый поймет, что тебя наняли на работу не из-за каких–то особых умений. Единственная ценность, которую ты представляешь для этого магазина, – возможность привлечь туда богатых покупателей.
– Но это несправедливо!
– Да, конечно, – согласился Реб. – Я понимаю, ты чувствуешь, что твоя нынешняя жизнь не такая, какой она должна быть. Но поверь мне: она намного лучше, чем у подавляющего большинства людей в этой части города! В отличие от тебя, Мишель Костика не из богатой семьи. У нее нет наследства, которое она получит, когда ей исполнится тридцать. Ее приятель бросил ее, и она борется за то, чтобы сохранить крышу над головой и обеспечить нормальное питание себе и своему ребенку. Ей бы очень пригодились деньги, которые она могла бы заработать в магазине.
Разочарование и отвращение в его голосе пронзили душу Аманды-Джейн. Слезы мешали ей говорить и дышать. Она ожидала похвалы и признания. Вместо этого он вылил на нее огромное ведро грязи.
– А я-то недоумевал, к чему эти разговоры о кризисе в автомобильном бизнесе, – продолжил свои домыслы Реб. – Никогда бы не подумал, что моя собственная жена может усомниться в моей способности содержать семью.
Аманда-Джейн открыла рот, чтобы… А, собственно, зачем? Он не потрудился даже задуматься над ее действиями. И бесполезно добиваться его понимания, объясняя, что у нее были добрые намерения. Совладав со слезами, она обошла стол и двинулась к спальне.
– Я немедленно позвоню владельцу магазина и откажусь от места. Я также буду настаивать, чтобы эту работу дали именно сестре Кары, – холодно заявила она. – Я также хочу вас заверить, – продолжила она сухим официальным тоном, – что я никогда не имела намерения опозорить имя Брауна. Но ты прав, Реб, – сказала она срывающимся голосом. – Было глупо с моей стороны полагать, что меня могут взять на работу из-за моих способностей. Ведь история неоднократно доказывала обратное. Пользу может принести только мое имя.
Ее слова вонзились в сознание Реба, как кинжал под ребро. Он попытался что-то объяснить, но наружу вырвалось только невнятное бормотание.
– Подожди, Эй Джей! Я совсем не то хотел сказать!
– Но сказал ты именно это. – Она повернулась и взглянула на него широко раскрытыми глазами. – Как и все остальные, ты в это веришь: я Воган, поэтому я бесчувственна к нуждам других. У меня есть все, и я могу получить все, что захочу, стоит мне только назвать мое имя. Но знаешь что? Есть одна вещь, которая всегда была мне так нужна, но я никогда не могла ее получить. Мне хотелось, чтобы люди принимали меня такой, какая я есть, независимо от моего имени.
Когда пять часов спустя Реб вернулся, в доме не горел свет. Он тут же заглушил мотор. Киллер разбудил бы мертвого, если бы Реб попытался зайти в дом через гараж. Разумнее было откатить мотоцикл к внешней лестнице, ведущей к балкону.
Тяжело вздохнув, Браун снял шлем и перчатки. Он надеялся, что долгая прогулка на мотоцикле поможет ему проветриться и собраться с мыслями. Этого не произошло. Мужчина чувствовал себя ничтожеством: нельзя было так нападать на Эй Джей. Теперь он должен был извиниться, ведь обидел ее. Самое ужасное, что, сделав это, он причинил не меньше боли себе самому. Вот почему его мысли были в таком беспорядке, А что будет, если мачеха Аманды-Джейн вдруг сменит гаев на милость и отдаст деньга сейчас? Тогда у Эй Джей появятся средства к существованию. Реб заманил ее в ловушку, заставил выйти за него замуж. Это давало ему легальное право на ребенка. Но, к сожалению, не давало возможности удержать Аманду-Джейн.
В ругах Реба были все козыри, и в то же время он считал себя самым большим дураком всех времен и народов. Эта мысль заставила его пнуть ногой мотоцикл. Как ни крути, он делал ошибку за ошибкой Сегодня он расстроил Эй Джей, занимающую самое важное место в его жизни.
– Реб? Реб, это ты?
Браун вздрогнул от неожиданности, когда она появилась на лестнице. Ему хотелось спросить, зачем она разгуливает в темноте, одетая в одну ночную рубашку. Но он решил, что одной ссоры на сегодня хватит.
– Да, это я, – рассеянно ответил он, завороженный игрой лунного света на ее лице. – Что-то случилось?
– Малыш…
Чувство вины за то, как он обошелся с ней сегодня, разрывало его душу. Он быстро схватил Аманду-Джейн за плечи.
– Милая, что с тобой? У тебя что-нибудь болит? Она покачала головой, прежде чем ее по-детски наивное лицо осветила улыбка.
– Он толкается! Реб, наш малыш толкается!
Радость в ее глазах тронула Реба так глубоко как ничто другое в жизни. Наш малыш. Не мой малыш не просто малыш, а наш малыш! Нежность, гордость и тысяча других положительных эмоций охватили Реба.
– Ну, это был не совсем толчок. Скорее, легкое шевеление, – защебетала Аманда-Джейн, когда Реб взял ее за руку и притянул к себе.
– Может, он сердится на меня за то, что я обидел его маму. Бог свидетель, я этого заслуживаю.
Она прикусила губу и медленно опустила голову.
– Нет, я знаю, ты был прав, – тихо сказала она. – Я не подумала, что другим людям эта работа нужна больше, чем мне. Пора уже запомнить, что меня могут принять на работу только благодаря моему имени. Особенно в Воганслэндинге. В этом городе люди хотят, чтобы я всегда оставалась на пьедестале. Даже когда они собираются вокруг и начинают его раскачивать в надежде, что я свалюсь.
Когда Реб приподнял ее подбородок и заглянул в глаза, его сердце невольно сжалось – столько в них было беспомощности и смирения.
– Никто не знает лучше меня, что значит, когда твоя жизнь становится предметом обсуждения, – сказал он, нежно прикасаясь пальцами к ее щеке. – И я не должен был так поступать с тобой. Мне страшно жаль, что набросился на тебя. Для начала нужно было выслушать твое мнение. – Он глубоко вдохнул, прежде чем сделать признание. – Но, похоже, возможность содержать тебя греет мое самолюбие.
– Реб! – воскликнула Аманда-Джейн, широко раскрыв глаза. Схватив его за руки, она подарила ему лучезарную улыбку, а затем положила его ладони на свой живот. – Подожди, сейчас он сделает это опять…
Если бы в следующую секунду она сама не почувствовала внутри трепет, легкий, как взмах крыльев бабочки, она смогла бы узнать обо всем по лицу Реба.
– Вот это да! – Мужчина как будто шептал молитву. – Я почувствовал это! Это так…
Его черные глаза наполнились удивлением. Но когда ладонь Реба ощутила еще одно движение крохотной жизни, он не смог сдержать восхищения. Аманда-Джейн засмеялась в ответ.
– Ну и как же? Невероятно? Необыкновенно? Прекрасно?
– Да. Так же невероятно, – крепко обнял ее, – так же необыкновенно и прекрасно, как ты сама.
Он прикоснулся к ее губам с особой нежностью. Эта нежность стерла последние следы боли, которую Реб причинил Аманде-Джейн раньше. Эта нежность несла исцеление и надежду, ласкала душу. Умиротворение разливалось по всему телу женщины. Губы Реба плавно скользили по ее шее.
И тут Аманда-Джейн поняла, в чем дело. Именно по такому отношению к себе она тосковала в тот вечер, когда согласилась посидеть с ним в баре. Именно этому чувству она хотела отдаться, когда танцевала с Ребом и когда таяла в его объятиях до самого утра. Внутренний покой и уверенность – вот за чем она так отчаянно гналась.
Руки Реба, нежно массирующие ее живот, заставили Аманду-Джейн очнуться. Она не сразу поняла, где она и что с ней. Реб просто заколдовал ее своими ласками. Когда жена пришла в себя, он осторожно поднял ее на руки.
– Реб, что ты делаешь? Я слишком тяжелая!
– Тише! Ты самая совершенная женщина в мире!
Горячее дыхание вновь обдало ее шею. Теплые волны побежали по всему телу Аманды-Джейн.
Когда они наконец добрались до спальни, Реб посадил ее на край кровати. Его пальцы снова и снова пробегали по ее волосам. Женщина опустила голову на грудь мужа, сквозь прикрытые веки она заметила, что он зачем-то потянулся к тумбочке. Секунду спустя почувствовала знакомый запах.
Реб начал приподнимать подол ее ночной рубашки, когда Аманда-Джейн неожиданно вспомнила о том, что на ней надето. Она быстро остановила его руку.
– Реб, подожди. На мне ужасно уродливый лифчик.
– Не волнуйся.
Быстрее, чем были сказаны эти слова, проворные руки Реба избавили Эй Джей от ночной рубашки. Лифчик исчез в тот момент, когда она вновь ощутила его поцелуй. Аманда-Джейн с жадностью отдавалась ласкам мужа, пока Реб не положил руки на ее бедра. Это прикосновение заставило ее вздрогнуть. Руки Брауна были чем-то пропитаны.
– Это твое массажное масло, – ответил он на безмолвный вопрос, уложив Аманду-Джейн поудобнее.
Затем Реб вылил еще масла на свои ладони. У женщины перехватило дыхание. Ее нежная кожа почувствовала прикосновения мужских пальцев. Его движения были чувственными и медленными: от бедра к колену, от колена к бедру.
– Твоя кожа как шелк, – сказал он дрогнувшим голосом.
Руки Реба, описывая круги, скользили по телу жены.
Это возбуждало, соблазняло, гипнотизировало. Аманда-Джейн сжимала в руках край простыни, утопая в фантазиях. Ведь Реб был полностью одет, а ей хотелось прикасаться к нему. Еще больше ей хотелось, чтобы он ласкал ее всю. Когда она пыталась поймать его руки, они ускользали.
– Реб, пожалуйста… Продолжай. Масло нужно нанести еще на плечи, на живот…
Его улыбка свидетельствовала о том, что он раскусил ее уловку. А сердце Аманды-Джейн замерло, когда лицо Реба стало серьезным и он сказал:
– Я видел, как ты делала это прошлым утром.
– То есть как видел? – Это признание застало Аманду-Джейн врасплох.
Его руки еще несколько раз скользнули по ее бедрам, прежде чем он добавил:
– У меня проходила встреча с клиентом. Мне пришлось вернуться наверх за каталогом, который я забыл. Дверь в ванную была приоткрыта. Оттуда слышалось тихое мурлыканье. Минуту спустя я увидел самую прекрасную картину в моей жизни.
Реб поднял голову, его ладони добрались до шеи Аманды-Джейн. Никогда еще его взгляд не казался таким пылким.
– Я был заворожен, околдован тем, что увидел. У меня перехватило дух. Клянусь тебе, Эй Джей, решение не заходить туда было самым трудным в моей жизни. Ты стояла обнаженная, тихо напевала колыбельную и ласково гладила рукой свой животик. Мне захотелось взять это масло, натереть тебя им с ног до головы, а потом заняться с тобой любовью.
Сердце Аманды-Джейн наполнилось радостью. Когда Реб наклонился к ней и поцеловал ее округлившийся живот, слезы покатились из ее глаз.
– Реб, – пальцы женщины скользили по шелковой глади его волос, – скажи, почему ты тогда не зашел ко мне?
Эти слова тут же заставили его остановиться. Он тяжело вздохнул, прежде чем ответить.
– Потому, – сказал он, опустив глаза, – что в тот момент я хотел тебя сильнее, чем когда–либо. Все произошло бы слишком быстро. В моем желании была непривычная ярость, ожесточение. Я боялся, что могу случайно причинить вред ребенку. Кроме того, – быстро добавил он, не давая Аманде-Джейн сбить себя с мысли.
Пауза затянулась. Аманда-Джейн замерла в нетерпении. Что-то подсказывало ей, что не стоит переспрашивать.
– Что? – спросила она, не вняв голосу интуиции.
Он поднял голову и нежно поцеловал ее в щеку.
– Я боялся, что буду не в состоянии контролировать свое желание, – признался он. – Потому что это было не просто желание, которое может пробудить любая женщина. Это было желание, которое могла удовлетворить только мать моего ребенка.
Сердце Аманды-Джейн забилось сильнее. Конечно, то, что она услышала, не было признанием в любви. Но его объяснения дали ей надежду.
– Что ж, в таком случае, – загадочно улыбнулась она, – предлагаю побыстрее избавиться от всех условностей. Иначе я просто повалю тебя на пол и начну срывать одежду!
Улыбаясь, Реб соскользнул с кровати и начал расстегивать куртку…
Глава десятая
Аманда-Джейн вспомнила прошлую ночь. Она вынуждена была признать, что любит Реба Брауна всей душой. Конечно, признать что-либо и радоваться этому – совершенно разные вещи. Ведь Реб ни разу не говорил о своих чувствах к ней.
Нет, она понимала, что очень нравится ему. Он проявлял заботу о ней. Но ни разу он не сказал: «Я люблю тебя». Конечно, было бы заманчиво поверить, что забота о ее здоровье означает чувства более глубокие, чем просто дружба. Но если верить ежедневным комментариям Саванны и Ганны, Реб точно так же беспокоился за Дэбби, когда она была беременна. Однако, если истолковывать его действия иначе, определенно это продуманная попытка завоевать ее расположение.
Реб не разрешает ей поднимать ничего тяжелее пачки масла. Он не позволяет ей ездить на машине без сопровождения. Он ругает ее каждый раз, когда она быстро идет по лестнице. Несколько раз в день он интересуется, приняла ли она витамины, выпила ли дневную норму молока и как она себя чувствует. А сегодня утром разволновался из-за того, что она заперла изнутри дверь в ванную.
– А если бы что-то случилось? Если бы ты поскользнулась и упала?
И его совсем не позабавил легкомысленный ответ:
– Ничего страшного. Вода привела бы меня в чувство.
Как бы там ни было, Аманда-Джейн считала большой удачей иметь такого заботливого мужа. А его преувеличенное беспокойство она воспринимала с юмором…
– Это платье просто сногсшибательно! – восхищенно заметил Реб. – Но тебе не кажется, что в последнее время тебя слишком много, чтобы втискиваться в него?
Подражая Саванне, она закатила глаза и снова переключила свое внимание на платье цвета слоновой кости.
– Я собиралась предложить надеть это платье твоей кузине на школьную вечеринку. Оно такое обтягивающее. Саванна с ее фигурой произведет ошеломляющий эффект. Она не обидится, если я предложу ей этот наряд? Как ты считаешь, Реб?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15