Он - болван, конечно, но все-таки не в последней стадии. И Митя зарадовался, что сегодня все довольно ловко устроилось.
Тут и пришла Вера. Она стояла перед дверью в своем сереньком тоненьком платьице, с заколотыми на маковке оранжевыми волосами и улыбалась.
- Вера-а, - выдохнул Митя, втащил ее в холл, захлопнул дверь и произошло то, что почти произошло в их вторую встречу. Только сейчас он овладел ею сходу, а она не сопротивлялась, Как умела, помогала ему, выдвинувшись вперед, упираясь головой в плащи и шубы. Митя был безумен.
Он успевал шептать ей слова любви и страсти, целовать ее, сжимать то ее груди, то руки, то бедра, и трахать, трахать, трахать, как будто он не видел женщин по крайней мере год. И она отвечала на его безумства.
Когда все кончилось, она сползла по плащам на пол, а он прислонился к двери, еще не придя в себя.
Такой вспышки Митя от себя не ожидал. Да, он себя знал, но это было на грани истинного безумия.
Они кое-как привели себя в порядок: она опустила задранное до шеи платье, трясущимися руками подобрала развалившиеся волосы, а он задраил молнию на шикарных свои вельветовых брюках от костюма, которые теперь находились в плачевном состоянии. И оба враз посмотрели друг на друга и рассмеялись: а потом обнялись и поцеловались нежно и признательно.
- Здравствуйте, хулиган,- сказала Вера, - никогда не думала, что будущие послы - так невоспитаны.
- Здравствуйте, дорогая жертва насилия, - ответил Митя, улыбаясь,
- простите меня за столь печальное происшествие, можете подавать в суд - я признаю вину, но меня простят. Присяжные будут плакать и кричать: не виновен. Он совершил это из великой любви...
Они не стали ни есть, ни пить, а улеглись в постель и занимались подобным весь вечер. Только в первом часу Митя посмотрел на часы и вспомнил, что надо звонить Нэле... И застонал.
Вера откликнулась: что с тобой?
- Ничего, радость моя, я вспомнил, что должен позвонить...
- Туда? - Спросила она.
Он кивнул.
- Звони, я пойду в душ, - и она легко вскочила с постели. Обна
женная, с прекрасной фигурой Венеры, белой кожей, и рыжими воло
сами - она вызвала в нем еще желание, но он остановил себя. Зво
нить! Беременной жене. Это последнее обстоятельство вдруг по
вергло его в мистический ужас.
Он позвонил, подскочила к телефону заспанная теща и зашипела, что они все спят, а Нэличка улетает с утра. Теще можно было верить, - она была такая дура, что даже врать не умела.
Вера вошла в комнату и сразу же заметила, что у него не тот вид. Что-то схмурило брови, потухли глаза, только что сверкавшие как топазы...
- Все-таки с тобой что-то творится... - сказала она, садясь на постель.
- Вера, - прошептал он, - голоса не было, - я должен тебе сказать...
И увидел, как сошли все краски с ее лица и она смотрит на него обреченными глазами коровы, курицы, овцы, которых вот сейчас... Топор уже на готове.
Он подумал было, что не стоит говорить... НО? Что делать? Отбыть опять тайно? На три года? Писать письма? И можно ли писать... Сказать завтра? Когда? Утром? И отправить на работу? Нет, именно сейчас.
- Верочка (вдруг так назвалось), я обязан тебе сказать, что ( он не смотрел на нее. Что она думает сейчас?.. А она думала, что он скажет ей, что они должны расстаться навеки..) я через два дня должен лететь в Америку. Таков приказ, который я получил сегодня. Я не хотел сразу говорить тебе - мне вообще не хочется говорить... - И добавил, чтобы как-то что-то непоправимое - поправить: я уезжаю один. Завтра сюда прибудет жена. Она меня будет собирать, как она говорит. Я пытался...
Вера дальнейшее уже не слышала. Она находилась в смятении. Конечно, она знала, что Митя должен уехать, и он сам говорил, но
она так понимала, что произойдет это нескоро, потому что у него
первый отпуск...
То есть, о том, что он исчезнет из ее жизни она не думала вплотную, так, мимолетом мелькало, - нескоро,- и это "нескоро" приводило к какой-то совершенно беспочвенной идее, что вроде бы все это так далеко, что почти никогда. И еще какие-то завиральные мысли бродили в ней: Митя разводится с женой, остается в Союзе...
А оказалось, к примеру, что у него дочь от другой женщины, что он улетает через три дня ( а может и нет?..), что с женой у него хорошие отношения, вон она прилетает из Киева, чтобы проводить его...
Короче, если резюмировать: Вере нет места в митиной жизни. Так, влезла случайно, со своей любовью, - кто не откликнется на такое? Особенно Митя, такой эмоциональный и сексуально заряженный. Надо уходить, убегать, отвыкать. Придумала себе кумира! Надо было еще тогда забыть о его существовании! Так нет же! Гордилась идиотской верностью, как медалью на груди! Никому не давала... Верна, дескать, вечно. Кому? Женатому мужику, да еще и с любовницами! Вера заподозрила вдруг, что Риточка - не единственная женщина, кроме нее и его жены...
Обе они - дуры, которыми он вертит, как хочет.
Вера неловко, спиной к Мите сползла с постели: странно, она перестала его стесняться, но когда у нее возникали подозрения
либо что-то еще отрицательное, - ей не хотелось, чтобы он видел
ее голой, будто это уже не Митя, любимый и родной, а чужой дермук, которому и показываться-то не хочется, не то что - ложиться с ним...
Она стала одеваться. Тут вскочил с постели Митя. Подошел к ней, повернул лицом к себе. ...Только бы не разреветься при нем, думала Вера, собирая себя в кулак, только бы не показать окончательно, что он для нее значит. Ее первая, безумная, и она чувствовала - единственная в жизни любовь...
- Вера, дорогая, что с тобой? Куда ты среди ночи? - Спросил Митя дрогнувшим голосом.
Она не смотрела на него, застегивала пуговицы на платье, закалывала волосы, и как бы среди дел, ответила: Митя, ночью
можно взять такси. Я не хочу доставлять тебе неудобства. Мало
ли, когда прилетит твоя жена, а вдруг мы проспим?.. Нет, дорогой, лучше я уеду сейчас. Ничего страшного. Так лучше, ну, правда же! - Она взглянула на него.
Обреченности в ее глазах не было и Митя даже подумал, что минуту назад это ему прибредилось, - так ему хотелось!
На самом деле у Веры спокойное лицо и отсутствующие глаза, будто она уже далеко-далеко отсюда...
- Я поставлю будильник на десять, раньше она не прилетит!
Он стоял перед ней голый, вдруг замерзший, и бормотал жалкие слова про будильник и прочую чепуху, а надо бы пасть на колени и рыдать, и умолять ее остаться... Но он почему-то сейчас не мог этого сделать. Что-то стопорило в нем, - может быть тот обман, которым он окружил ее, а она догадывалась...
Беременная Нэля! Это звучало и звучало в нем, и он стал думать, что не надо никаких дочек... Он собирается жить с Нэлей? Тогда зачем он так яростно привлекает к себе эту женщину? так завлекает ее, так привязывает к себе и привязывается сам?.. Когда он поумнеет? Или как? - Посовестнеет?..
Он молча тупо смотрел, как она бросает в сумку вывалившуюся помаду, карандаш, осматривает комнату, не забыла ли чего... И тут он начал лихорадочно одеваться. Она удивленно посмотрела на него: не надо, Митя, я сама найду такси. Или считаешь, что ты должен быть комильфо? - в ее голос проникла ирония. Он пробормотал: можешь гнать меня к чертовой матери, но я провожу тебя...
Одевшись, он подошел к ней, - она стояла уже у двери, - и сказал просяще: Вера, не уходи... Молю тебя. Мне нужно многое сказать...
- Митя, - ответила она очень ясным и спокойным голосом, - все понятно и просто. Не надо ничего усложнять. Ты обязан лететь в Америку. Жена приедет тебя проводить. Где тут мне место? Да я и не претендую ни на что. Нам было хорошо? Да, прекрасно. Что мы еще можем хотеть? Больше ничего, дорогой... Если хочешь проводить меня, - проводи.
Они вышли вдвоем. Митя не стал задерживатья на лестнице как обычно, а вошел с ней в лифт.
Она усмехнулась: зачем этот подвиг? Кому он нужен?.. Смешно, Митя, ты как ребенок...- Нажала на кнопку и вытолкнула его из лифта.
Она вышла на минуту раньше, чем он сбежал по лестнице, - швейцарка не спала и внимательно оглядела и ее, и его.
... Черт с тобой, старая карга! подумал Митя, которому казалось,
что жизнь рушится с физически слышимым грохотом.
Вера собралась садиться в такси, но он схватил ее за руку и остановил. Глаза его блестели, лицо было настолько бледно, что даже его загар не спасал.
- Вера, - сказал он, - прошу тебя, не исчезай. Я должен еще увидеть тебя... Может быть, приеду к тебе, ты не против? Прошу, - не бросай меня, не забывай, знай, что я и там буду с тобой... Не исчезай...
Она улыбнулась: я могла бы сказать это тебе... Но не буду. Как получится.
И села в такси, - у нее уже не оставалось сил на переговоры. Бессмысленные притом, - так она считала.
Он остался один в предрассветной серой полумгле и подумал, что наступает осень и он скоро улетит отсюда... Зачем? Для чего?..
Ему захотелось лечь на проезжую часть и не вставать, пока на него не налетит какая-нибудь бешеная ночная машина.
Вздохнул и отправился домой.
Вера отпустила себя только дома. Брата не было, она была одна и плакала и рыдала, как хотела и сколько могла, а потом, устав рыдать, уснула в кресле.
Митя все же поехал в аэропорт со своим Фишкой. Нэля действительно прилетела на десятичасовом. Она была явно довольна, что муж ее ждет, хотя вчера сопротивлялась, - может быть именно хотела узнать: как он? Приедет или нет... Гаданье: любит - не любит, плюнет - поцелует... Ни о чем не говорят иной раз движения физического тела в пространстве, а движения души, зачастую - не видны.
В квартире, войдя, Нэля зажгла свет в передней и воскликнула: ой, как же я соскучилась по своей квартирке родной!
А Митя вспомнил вчерашний вечер и их первые мгновения с Верой у плащей и шуб, и тоска по ней разлилась по телу и сердцу.
- Я даже не представляла, что так соскучусь, - причитала Нэля и повернувшись к Мите, сказала: у мамы там хорошо, но как-то не так, мрачновато, что ли?
И пошла по коридору на кухню, а Митя вдруг всполошившись, - вчера ему было не до этого, - прошел в столовую и осмотрел стол. Все вроде бы в порядке, - да им с Верой вчера было не до кофепитий и прочего такого. На кухне, конечно, он не все так уж прибрал, но был уверен, - ничего. .
Нэля проверила кухню на чистоту и осталась довольна. Прошла в ванную, - тоже прилично, правда отметила, пока не осмысляя, что на полке нет ее косметики. После ванной прошла в гостиную и все более радовалась, Митька все же не такой уж охломон, все у него чисто и прибрано.
В спальню она вошла уже спокойно, но тут-то и ждало ее разочарование, - нет, это слово слишком слабо для того ощущения, которое охватило Нэлю. Ну, что митькина кровать не застелена, - не новость. Но на тумбочке у своей кровати она увидела остатки сигарет... Подошла. Что это?? Уж этого она не искала никак! Грязь, неприбранность, бардак, - все могло быть... - Но не помада на фильтрах от сигарет! Темномалиновая...
Митя тоже это увидел.
Она обернулась к Мите, глаза у нее стояли вертикально, а щеки медленно наливались багрянцем.
Митя содрогнулся, но быстро взял себя в руки: ответ он нашел.
Теперь надо скромно и невинно ждать, что она скажет.
А Нэля тихо, как начинают тягучую народную песню, произнесла,
- подлец, какой же ты грязный тип! Водить девок! В мою постель класть! Приносить заразу в дом, где ребенок! И еще хотеть дочку! Дрянь, мразь!
Она смотрела на него глазами, полными непролившихся слез и ненависти: что ты молчишь? Что? Откуда ты взялся на мою голову! Мне говорили! Я не верила! А теперь ты таскаешь проституток в
дом!
Она затихла так же внезапно, как и кричала, и тихо произнесла: ты чудовище. Моральный урод. Кого я рожу от такого? Мне надо
делать аборт, - и закрывши лицо руками, Нэля зарыдала.
Митя был на высоте, как он думал.
Он сказал: ты закончила свои обвинительные речи? Теперь скажу я. Думаешь, если бы у меня была здесь женщина, я бы не осмотрел все? оставил бы эти окурки? Ты, что, считаешь меня полным болваном? Я все-таки разведчик как-никак и уж такую ерунду заметил бы и выкинул.
Нэля всхлипывала, но рыдать перестала и прислушивалась к нему, пробормотав: а почему ты убрал мою косметику! Может, ты притворялся неженатым? И это твоя квартира? Ты совращал...
- Заткнись! - Закричал Митя.
Ему надоела эта сцена, в которой он чувствовал себя весьма некомфортно и ему скорее хотелось ее закончить.
- Прекрати нести ерунду. Ты просекла, что я тебе сказал? А косметику я убрал, да. Но почему? Ты ведь начала орать, не желая меня выслушать. Могла ты просто спросить: что это значит? Могла. Но нет! Тут и проститутки, и больные, и черт-те что! Спартак был у меня, поняла? Он с тобой говорил? Ты его голос слышала? Ну, так вот, открою тебе чужую тайну, которой бы ты не узнала, если бы я зашел сюда. Я вообще спал в кабинете, если хочешь знать. Спартак приходил со своей любимой девушкой с работы, какая-то их редакторша, - и вдруг он сказал, - ее зовут Вера, довольно эффектная девица, рыжая, красит губы малиновой помадой... Я твою косметику убрал, чтобы она ею не пользовалась, дурочка ты.
Они посидели со мной, а потом Спартак умолил меня разрешить остаться с ней... Там какие-то сложности... У Спартака еще квартиры нет, скоро будет, а она живет с младшим братом... В общем, я плохо понял, но конечно же, разрешил. А как я должен был поступить? Сказать - нет? Когда я один живу в пятикомнатной квартире? Как? Хочешь, я позвоню Спартаку и все ему скажу, пусть он тебе расскажет... И Веру эту приведет. Тебе не станет стыдно?..
Митя устал. Ему было нехорошо и физически, и морально, и хотелось одного: скорее бы все закончилось и улететь бы к такой-то матери в Америку и там пожить одному, без баб... Когда же они перестанут его доставать! Он и на Веру сейчас злился: не могла выкинуть свои сигареты...
Он посмотрел на Нэлю - та утирала слезы, но все еще вздрагивала, как обиженный, но уже успокаивающийся ребенок.
- Скажи честно, Нэля, ты бы отказала своей подруге? - Надавил ей на психику напоследок Митя.
Она взглянула на него исподлобья, - не знаю... Наверное, отказала бы. Ненавижу, когда чужие спят в моей постели...
Митя вздохнул, назидательно и чуть презрительно сказал ей: потому что у тебя нет подруг и нет друзей. Если б были, - ты бы так не ответила.
Нэля возмутилась уже по-другому поводу: а из-за чего у меня нет подруг? Из-за тебя! Сразу ребенок, замужество, ушла из института! Откуда подруги возьмутся? А училась в Киеве...
- Ну, вот и тут я виноват! Ты же сама не хотела учиться! И ребенка мы, прости уж, делали вместе... - сказал Митя и понял, что сейчас ему предстоит любовный, так сказать, экспромт. Женщины от
этого сразу успокаиваются, ибо для них это - лучшее доказательство любви!..
Он подшел к Нэле и потрогал ее за грудку, спросив: а ты не соскучилась, а?.. Я - да, но ты закатила такое, что я чуть не лишился потенции.
Он засмеялся, а она, уже улыбаясь всем кругленьким личиком, спросила, кокетничая: но не лишился же?
- Нет, - ответил Митя, задирая нэлину юбку и одновременно дернув книзу зиппер на своих брюках. Вот такой секс, без приготовлений,
- больше всего возбуждал его, тут и Нэля была желанной.
Позже они лежали рядом и Нэля говорила ему: Митька, я люблю тебя ужасно. А ты? - Спросила она.
Ему вообще хотелось умолчать об этом и он ответил вопросом на вопрос: а ты как думаешь?
Нэля поняла, естественно, что это больше, чем просто - ДА.
Днем Нэля выскочила в магазин, что-то там забытое купить, а Митя собрался позвонить Вере.
Но тут зазвонил сам телефон. Неужели Вера? Не может быть... Митя осторожно, как будто боясь обжечься, снял трубку с ры
чажка. Это был Спартак. Как хорошо, что он позвонил, когда Нэли нет дома! Придется ему кое-что сказать, а как не хочется! Спартак настолько положительный тип, что...
Мите не хотелось терять в глазах Спартака свой облик, который тот придумал.. А как? Нэля остается здесь и всякое бывает: встретятся они или он позвонит ей и не со зла, от неведения скажет, что они были вдвоем. Конечно, если бы Митя был здесь, он бы Нэлю улестил-ухолестил, но он уже будет в Америке, а она здесь будет беситься...
Спартак еще вздумает ее предупредить, или начать рассказывать о творческой необыкновенной митиной натуре, которой многое надо прощать...
Спартак собирался завезти ему журналы - да черт бы с ними! - но Митя сказал, что приехала Нэля, злится, что они нажрались, потому что он ничего не прибрал и навешивает ему каких-то баб, с которыми они тут были... И Митя, чтобы долго не базарить, сбрехал, - прости уж Спартачище! - Что Спартак приходил со своей девушкой, рыжей Верой, редакторшей, которую любит.
Так "красивше", - сказал Митя, - имей в виду, поддерживай этот вариант, если она когда-нибудь об этом заговорит...
- А мы, что, не увидимся? - Спросил Спартак упавшим голосом.
Митя сказал о том, что улетает завтра.
Спартак совсем расстроился и все-таки хотел привезти журналы. Митя озверел, ну что за идиот! Вот уж простота, которая хуже
воровства! И сожалеюще ответил: Спартачище! Да на кой мне теперь эти журналы! Пусть лежат у тебя, - приеду, заберу, не на век уезжаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62