Лариска не пыталась её разыскивать. Сама же она устроилась работать приемщицей в химчистку, рядом с домом, чтобы всегда быть в курсе событий Вовчиковой жизни, который стал для неё светом в темном мире.
Никто не знал, как завидовала Лариска богатым людям, которые могли поехать с детьми на море, могли купить любую игрушку, любую сладость, доставлять ежедневные радости своим детям.
Она со всеми была ровной и веселой.
В химчистке её любили, потому что она заменяла девчонок, когда тем надо было бежать на свидание, и могла почистить сама какую-то вещь вместо запившей мастерицы и вообще была человеком нужным и безотказным.
Начальство всегда выписывало Лариске премию, а на то, что она за срочность иной раз берет деньги себе в карман, закрывало глаза.
Все знали, что Лариска одна воспитывает племянника, сына сбежавшей несчастной сестры, и мальчик ухоженный, вежливый и хорошенький.
Очень хорошо относилась к Лариске и Татьяна Сергеевна, старенькая одинокая учительница на пенсии.
Когда-то Вовчик у неё учился, и у Татьяны Сергеевны и у Лариски остались общие интересующие их разговоры о воспитании.
Иной раз и не надо было что-то чистить, но старушка находила какую-нибудь вещичку и шла в химчистку, чтобы поболтать с Ларисочкой.
Татьяна Сергеевна часто приглашала Ларисочку к себе, и та стала к старушке заходить.
Рассказала учительница Лариске о своей маленькой тайне: у неё есть приемный сын, но он все время живет за границей, секретно там работает и бывает здесь очень редко. К ней, конечно, заезжает, привозит подарки, денежек дает... ... У всех какие-то деньги водятся, только не у них с Вовчиком, с горечью думала Лариска и ещё подумала, что никакой не дипломат старушкин сын. А,поди, мафиози или рэкетир. Но это мужик. А им с Вовчиком что делать?
Судьба же кое-что предпринимала...
Как-то к концу рабочего дня, (дело было зимой, в холодный темный декабрь,) в химчистке остались двое: Лариска и самая дурная мастерица, тетя Клава, всегда полупьяная и вечно обвешенная жалобами клиентов, а сейчас прикорнувшая на мешках с моющими средствами.
Тут вдруг и приплелась в химчистку Татьяна Сергеевна.
Лариска не очень вникала в её рассказ о том, что приехал сын, куда-то умчался на часок и нет его уже второй день...
Это Лариску не взволновало - у неё самой хлопот полон рот, но когда старушка сказала, что хочет почистить сыново пальто, она несколько заинтересовалась, - какой-никакой куш будет. Тем более, что старушка сказала, что сын только что вернулся из-за границы ( Лариска про себя хмыкнула - "заграница"! Та еще, наверное!) поэтому она ласково Сергеевне сообщила, что сама почистит пальто.
Татьяна Сергеевна порадовалась тому, что пальто почистит сама Ларисочка, - и в этом было обоюдное удовольствие: Лариска чистила на совесть и за это получала от добрейшей бабульки конфетки и денежки.
Но на этот раз все оказалось сложнее, и Татьяне Сергеевне было даже перед Ларисочкой неудобно.
Пальто у сына, ну, просто неподъемное, ей самой его не стащить, а грязное! В шкаф этакую-то грязь не повесишь. Может ли Ларисочка зайти к ней и пальто взять? Сын бы помог, но как приехал, как забросил в каморку это пальто, тут же исчез, сказав, что ненадолго, а самого вторые сутки нету. Татьяна Сергеевна заплакала.
Лариска тут же усадила её за чаек, который всегда у них был в термосе и уверила, что сын или загулял или пошел по начальству, мало ли какие сведения он
привез из этой заграницы! Бабка успокоилась.согласилась, и, довольная, уползла.
Наконец-то Лариска смогла уйти и бойко запрыгала к бабульке.
Та приняла её по-царски, завернула тортика ещё и Володечке и дала пальто.
Оно действительно было грязное и тяжеленное, даже для Лариски. ... Что, он туда кирпичей насовал? подумала она, и мысль эта что-то задела, черканула внутри.
Лариска попросила какую-нибудь сумочку, и бабка живо вынесла ей симпатичную большую сумку.
Вовчик, на счастье, отсутствовал, когда Лариса притащила пальто домой. Она тут же поняла, что кирпичи - не кирпичи, а в пальто что-то зашито, что-то похожее на бумаги... Может, секретные документы, подумала она. А за них и отступного можно взять! Не бросай, где ни попадя!
Она закрылась в своей комнате, вспорола ножницами подкладку, бортовку, короче, - распатронила пальтецо и увидела... пачки иностранных денег! долларов.
Она ошалело смотрела на это невиданное богатство, и в голове у неё пронеслось: вот тебе и бабулька, слепая, хромая!
Но тут же поняла, что бабулька ни фига не знает, иначе не собралась бы пальтецо в чистку отдавать...
Да ещё и без квитанции, так, - прямо Лариске в руки!..
Ну, надо же такое! Это, конечно, её сынок-придурок припрятал ворованное! А теперь скрывается...
Происшествие взбудоражило её до полной паники. Что делать? Как все рассчитать? Ведь именно тогда, когда, казалось, все плохо и впереди беспросвет, - тут вдруг и подоспела, откуда ни возьмись, подмога! Конечно, деньги чужие...
Но если судить здраво и откровенно: кому они нужны? Бабе Та Отслюни малость - до конца её жизни с лихвой хватит. Ее сынку названому? Этому да! Но. Но денежки-то уворованные. Точно. Поэтому малой и скрывается...
Его найдут, - не ходи к гадалке! И денежки попадут опять к тому, у кого их и так немерено. Значит, как ни крути, - эти доллары должны принадлежать им с Вовчиком.
Все как по-писаному сложилось: старуха со своей просьбой притащилась к ней в химчистку чуть ли не в ночи, никого там не было, одна пьянчуга дрыхла в подсобке...
Таким вот логическим путем Лариска подобралась к итогу: бабке эти деньги, как рыбке - зонтик, парень - не жилец, как он ни прячься. А они с Вовчиком - нищие.
Но встала во весь рост проблема, о которой и думать было страшно: баба Таня знает, что отдала пальто Лариске почистить и не знает, что там деньги.
Пальто можно почистить и отнести бабе Тане.
Ну, и что дальше?
А дальше, к примеру, появляется её сынок названый... ... Куда, старая дура, пальто подевала? Ах, в чистку отдала? В какую? Кому? И придет конец мечтаниям и самой ларискиной жизни.
Она задрожала.
А если так: сына бабитаниного взяли, допросили, как надо, он раскололся, и опять та же картинка, - куда, старая дура, пальто подевала?..
Но вариант есть.
Такой жуткий, что потом Лариска изошла, когда о нем подумала. ... Вот, если бы с бабой Таней вдруг удар случился! И её бы не стало... Тут и спросу нет. С кого спрос? Кто знает, куда она таскалась вечером и кто к ней приходил? С соседями она не знается, говорит, любопытные, во все нос суют... Кто еще? Никто. Значит... Значит, пора бабе Тане на упокой. Никто о ней печалиться не будет, никому она не нужна.
А Лариска поминать её станет добром, - каждый божий день!
И цветочки на могилку принесет, и свечечки поставит, и на себя епитимью какую-нибудь наложит - за грех.
Опять заколотило Лариску, но она уже знала, что сделает ЭТО. ... А как? Как получится... Только по-быстрому надо.
Она, наконец, посчитала, сколько же денег, - оказалось ровно миллион..
Лариска вынула почему-то сто тысяч и засунула под матрац на кровати. Остальные положила в драный чемодан, прикрыв сверху старыми журналами и газетами.
Так что, если кто залезет, то увидит старые журналы...
Но это, конечно, смешные "прятки"! А что делать? Куда класть?..
Если уж придут, то найдут, извините, и в прямой кишке.
Итак, завтра до работы она зайдет к бабе Тане и... там будет видно.
Лариска улеглась в постель и лишь под утро её сморило, и не сном, а каким-то бредом с ужасами, о которых она заставила себя утром забыть.
Вовчик ещё спал, когда она поднялась, выпила чаю, надела самое красивое почему-то свое платье, сильно, правда, поношенное, но сохранившее яркий васильковый цвет.
Взяла летние тонкие перчатки (не забыла об этом!).
Сложила как следует пальто, запихнула его в ту же иностранную сумку и отправилась.
В это утро она все замечала и отмечала: и мороз с промозглостью, и сероватый туман, и каждого встретившегося ей человека.
Татьяна Сергеевна открыла ей сразу и обрадовалась: как? Уже, моя дорогая, вычистила? - Нет, что вы, Татьяна Сергеевна! Только иду, забежала вот... К вам погреться, мороз страшенный, а я мимо иду... - бормотала Лариска, бочком пробираясь в комнату. - И молодец, что зашла! - Похвалили баба Таня. - Я как раз чай пить собралась, у меня сухарики ванильные есть... Сейчас чайник...
Лариска не дала ей встать. - Что вы, Татьяна Сергеевна, я все сделаю... - И пошла на кухню.
А ей вслед бабка говорила, что спасибо Ларисочке за заботу, потому что у неё самой так болят руки, что она ими и пошевелить не может. А что сына по сию пору нет как нет...
Это порадовало Лариску и как-то её отпустило немного: совсем инвалид бабка, на кой ей такая жизнь, - благодеяние Лариска совершает. Да и сынка уже прибили, поди.
На кухне Лариска сняла с плиты чайник, сделала заварку (зачем?!), насыпала в тарелку сухарики, не соображая уже ничего. В кухонном столе, с ножами и вилками, лежал металлический молоточек для отбивания мяса.
Лариска подержала в руке - тяжелый...
Обернула его полотенцем зачем-то, сунуть было некуда, платье без карманов. Сообразила: надела фартук, там оказался большой карман, пихнула молоток туда, полотенце свисало из кармана все вроде бы, как надо.
Пошла в комнату, неся чайник и сухари.
Баба Таня всполошилась: зачем же ты в тарелку, да ещё в такую некрасивую! Там у меня в шкафчике вазончик есть.
Не до вазончиков было, силы Лариску оставляли, кажется, умчится она отсюда через минуту, плюнув на все!
Нет, задумала - делай!
Лариска бормотнула что-то о чашках, вытащила из кармана фартука молоточек и шарахнула бабу Таню по темечку.
Та свалилась со стула без единого звучка.
Для верности Лариска ещё раз вдарила, - тишина...
Как же мало было надо старушке, чтобы тихо и незаметно, наверное, даже для себя, - отлететь в мир иной.
Это как-то опять примирило Лариску со своими действиями.
Она тихо прихлопнула дверь, почему-то не боясь соседей, пошла на работу, где целый день работала, болтала и была, пожалуй, несколько более веселой, чем всегда, - а она всегда была веселой.
Первое время Лариска вздрагивала от звонков в дверь, но потом успокоилась, так как никто не приходил и ничего странного и подозрительного не происходило.
Был неприятный момент на работе, когда одна из мастериц пришла с известием, что их клиентку старушку, кто-то грохнул. - Из-за чего? удивлялась мастерица и вместе с нею все.
Мастерица, которая, оказалось, жила в том же доме, сказала еще, что у старушки пропал сын и, люди говорят, что он был крутой мафиози, и квартиру старушки всю перетрясли, кто - неизвестно... А узнали о том, что старушку убили, недавно - нести гнилостью стало на этаже.
Лариску вдруг замутило, и она быстро вышла из комнатенки, где они все пили чай и обменивались новостями. Ее вырвало, вывернуло наизнанку в туалете.
Надо было бы сразу позвонить в милицию, подумала Лариска, потому что ей стало не только физически дурно, но и морально: бросила покойницу как тряпку какую...
Она вспомнила, что так и не сходила в церковь, не поставила свечку, не знает (и не будет узнавать!), где похоронена баба Таня. И епитимьи не назначено...
Дома Лариска слегла.
Болело сердце, стучало в висках, и вся она чувствовала себя, как сдутый шарик.
Она болела довольно долго: поднялось давление, кружилась голова, сил не было встать с постели.
Вовчику пришлось вызывать врачей, таскаться по аптекам и занимать деньги, которых катастрофически не хватало.
Наконец, Лариска поднялась, постаревшая, похудевшая и сникшая. Но твердо решила, что деньги надо тратить, никуда не денешься - ради чего она тогда пошла на душегубство? Но тратить надо помаленьку-полегоньку и Вовчику об этих деньгах ни-ни. Потом.
Как же она тряслась, когда в первый раз меняла доллары! Но никто ничего не спросил и ничего подозрительного вокруг не было.
Потом она стала менять деньги спокойнее и сразу же покупала себе что-нибудь дорогое и подарочек Вовчику.
Прошло уже достаточно времени, и Лариска совершенно перестала бояться, теперь у неё появилась мечта: слетать в Америку, куда отбыла одна мастерица, выйдя замуж за американца.
Та писала всем письма и зазывала к себе, видимо, подыхая от тоски со своим американским мужем. Лариска уже придумала очередную легенду насчет денег на поездку, - ей так хотелось полететь в Америку вместе с Вовчиком!
Она почти профукала те сто тысяч, которые заложила под матрас, и однажды, взяв оставшееся от "сотки", решилась сделать Вовчику дорогой подарок - хватало и на хорошее золотое кольцо, и на цепочку. И помчалась по ювелирным.
Тут и настигла её кара - она попала под машину и успела ещё подумать, когда летела вверх тормашками, что вот оно...
Такова была история тетки Владимира Николаевича и её богатства, которое теперь досталось ему, об истинном происхождении которого В.Н. не имел ни малейшего представления.
* * *
Найдя наследство, Владимир Николаевич впал во мрак.
Он вспомнил кожаных мальчат, которые собирались навестить его, чтоб окончательно выяснить отношения
Конечно, теперь он спокойно мог от них откупиться. Денег-то хватит, но вот хватит ли у него мужества противостоять мальчатам? Когда они поймут, что денег у него немало!
И что ему теперь делать с этими "зелеными"? Сдавать их по-многу, засекут, ограбят, убьют. Помалу?.. Ему это не нужно. Спихнуть теткины драгоценности? Ну и что? Сколько там наскребется?.. Нет, все это не выход.
Он наконец, посмел подумать о своей ИДЕЕ и совсем закручинился: не видать ему её, выношенную как дитятю.
Не получиться, не ему на такое замахиваться!
Тем более, он не знает, откуда у тетки деньги... Может за ними "след"? Может тетку уже засекли с её идиотскими покупками дорогих безделушек?
Почему она попала у самого дома под машину, которая тут же умчалась, и искать эту машину, конечно, никто не стал?..
Много было вопросов, и не было ответов, потому и сидел он в кресле, сумерничая, и на душе у него, - несметного богача! - тоже были сумерки.
Во входную дверь застучали, загрохотали (звонок кто-то снял).
Владимир Николаевич вздрогнул и сначала хотел не открывать: нет его, может быть такое? Но почувствовал, что "грохачи" так легко не уйдут, а взломают дверь и тогда...
Так и есть - мальчата, - с улыбкой, правда, если бы крокодилы умели улыбаться, они улыбались бы именно так.
Владимир Николаевич не очень приветливо буркнул: входите, а в голове вдруг грохнула страшная мысль: он - один в квартире, и в комнате стоит открытый чемодан с долларами! - Минутку, - хрипнул он, - у меня полный бардак, - и опрометью бросился в комнату.
Там, в полнейшей тряске, он задвинул чемодан за кресло.
Вышел в переднюю весь в поту, но улыбаясь.
Мальчата вошли, цепко огляделись, развалились в креслах, а так как в комнате их было всего два, то Владимир Николаевич пристроился на краешке тахты, что как-то сразу поставило его в приниженное положение. - Что, вижу, собираетесь? - утвердительно полуспросил тот, что постарше.
Помоложе хмыкнул и, сквозь жвачку прошвякал: пора бы...
... Суки, вот суки, ведут себя, уже как хозяева! Да я вас, рвань подзаборная, с потрохами купить могу, думал Владимир Николаевич и, видимо, злоба отразилась на его лице, потому что помоложе снова сказал, перебросив языком жвачку за щеку. - Короче, есть уникальная квартира на Пражской, однокомнатная. Двадцать метров комната, холл, кухня - двенадцать... Не согласитесь, устроим Подмосковье, халупу, и поедете, никуда не денетесь. Два дня на сборы - ага? - Я же сказал вам, - решился все же возразить Владимир Николаевич, хотя поджилки тряслись, - что в однокомнатную не поеду, да ещё в такую даль! С Цветного! - Поедешь, - вдруг твердо вступил постарше. - Некуда тебе деваться.
Владимир Николаевич хорошо понимал, что ему с ними не справиться - ни физически, ни морально. Не справиться с хамством, напором, уверенностью - и все это давали деньги! Но ведь он-то не беднее их?! Почему же он так трусит? Даже намекнуть боится, что может доплатить!
И вдруг на него накатил псих - он редко посещал В.Н., но если уж посещал, то даже тетка убегала куда-нибудь, когда он начинал блажить.
Он вскочил с тахты и завопил как резаный. - Суки! Да я вас всех куплю и продам! Я вообще эту квартиру откупаю у вашей сраной фирмы! Я... Я вас сгною, по Москве частями развезу! Недоноски!
Он визжал, чувствуя, что находится на пределе и, будь у него поблизости пистолет или нож, он бы кого-нибудь из них замочил.
Как внезапно он заорал, так внезапно и замолчал, устало сказав: валите отсюда, я все сказал. Пусть кто-нибудь посолиднее придет.
В начале его вопля парни зашебуршились, и молодой даже двинулся было к нему, но тот, что постарше, остановил его.
Владимир Николаевич краешком сознания видел, что парни оторопели именно тогда, когда он тихо сказал, чтобы они отвалили, и что он станет говорить с кем посолиднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31