- Ну же, Александр Ефимович, давайте, - весело сказал офицер. - Я-то
знаю, что вы подонок, но мне хочется, чтобы вы сами в этом убедились.
- Хорошо, - сказал Шакуров, - я подонок. Но, положим, я помогаю вам
посадить Сазана. И, положим, Сергей Александрович может гарантировать, что
с Сазаном в тюрьме что-то случится. А кто мне гарантирует, что Севченко
потом не выкинет меня на улицу?
- У вас не особенно широкий выбор. Сазана не сегодня-завтра арестуют.
Та бумага, на которой будет печататься обвинительное заключение, уже
заправлена в машинку. Весь вопрос в том, как вы будете проходить по этой
бумаге, - в качестве жертвы Сазана, или в качестве человека, через
которого Сазан отмывал свои деньги.
Шакуров сумасшедше оскалился. Он ухватил со стола бутылку, поискал
глазами пустую рюмку, и, не найдя ее, стал трескать водку прямо из
горлышка. Давидюк отобрал водку и поставил ее на место.
- Не, - сказал Шакуров, - так не пойдет. Севченко - большой человек,
но у больших людей - большие враги. Я слышал о людях, которые могут
наехать на Севченко, как он - на Сазана. У вас нет улик против Сазана
сильней, чем те, которые сообщу я. И естественно, что мне не нравится,
сколько я плачу Сазану и во что он меня втягивает.
- Чего же вы хотите?
- Шесть месяцев, - сказал Шакуров, - шесть месяцев контракта по
шестьдесят тысяч долларов, и вся плата вперед. И второе, - в пятницу
Севченко едет в Америку. Он едет со мной и он отсылает заранее западным
партнерам документы. В документах сказано, что отныне его интересы
представляю я. В документах перечислены грехи "Лесинвеста". На Западе не
понравится, если Севченко сначала обкакает "Лесинвест", а потом вернется к
нему обратно...

- Редкий все-таки подонок, - сказал высокий офицер, когда они с
Сергеем сели в машину. Сергей неопределенно кивнул.
- Отвезти вас домой?
- Мы так и не поговорили о том, о чем собирались, - сказал Сергей.
- Об этом стоит разговаривать с Анатолием Борисовичем, а не со мной.
Сергей поглядел на часы. Было четверть десятого.
- Тогда поехали к Анатолию Борисовичу, - сказал Сергей.

Экс-министр встретил Сергея в высоком кабинете, где по случаю
скверной погоды пылал камин, и от тока теплого воздуха тихо шевелились
листья пальмы.
- Экий прыткий молодой человек, - сказал Севченко, когда Сергей
рассказал ему о появлении Шакурова в "Янтаре". - Значит, - возьмите меня в
Америку и вам уже не отказаться от меня без ущерба для компании...
- И вы не боитесь с ним сотрудничать?
- Мне даже лестно. Шакуров продает своего друга, потому что я - это
возможность. Это рост. А меня Шакуров не продаст, потому что выше меня
расти некуда.
Севченко разлил по рюмочкам четырехзвездочный коньяк и чокнулся с
Сергеем. Рюмки походили на тонкие хрустальные крокусы на длинной крученой
ножке. Севченко подмигнул звездочкам на этикетке и сказал:
- За ваше полковничье будущее.
Они выпили. Экс-министр продолжал:
- В пятницу я уезжаю в Америку. В воскресенье я возвращаюсь. Шакуров,
разумеется, едет со мной. И я хочу, чтобы к моему приезду Шакуров имел
маленький сюрприз - арест Сазана. Чтобы он не думал, что это от его
россказней будет зависеть, насколько и за что Сазана посадят. Что вам
нужно для того, чтобы арестовать Сазана так, чтобы его никакая сволочь не
выпустила под залог?
- Пистолет, из которого убили Герину.
Экс-министр долго смотрел на Сергея. Потом молча повернулся к сейфу,
стоявшему у стола, и стал набирать комбинацию. Сергей ждал. Министр вынул
из сейфа белый бумажный конверт и протянул его Сергею. На конверте была
надпись "Тихомиров". В конверте были баксы. Много баксов. Сергей молча
засунул пакет в карман и выжидающе уставился на Севченко. Тот опять
повернулся к сейфу и вытащил оттуда, на этот раз, тяжелый сверток в белом
платке. Сергей развернул платок, - там был "Глок-17".
Севченко встал для прощания и протянул руку.
- Очень хорошо, - сказал он, - я надеюсь, что этот пистолет будет
найден на Сазане при аресте. Что вы смотрите?
- Проверяю, заряжен ли он.
- Зарядите сами.
Сергей положил пистолет на стол. Затем он расстегнул кобуру и вынул
свой табельный ПМ.
- Эй, - сказал Севченко с тревогой, - разве эти патроны подходят?
Попросите патроны у Давидюка.
Сергей поднял "макаров" и выстрелил в Севченко. Звук был оглушителен.
Севченко закрыл глаза и решил, что он уже умер. Через секунду он открыл
глаза и обнаружил, что тот свет очень похож на этот, а лейтенант Тихомиров
стоит и с недоумением смотрит на правую ладонь. Ладонь выглядела так,
словно ее долго и тщательно натирали на терке. Длинный "марс" сорок пятого
калибра, хотя и влезал в девятимиллиметровый канал "макарова", однако был
абсоютно невзаимозаменим. Патрон перекосился в стволе пистолета и разорвал
его. Сергей выматерился, сжал зубы и кинулся на Севченко. Экс-министр
завизжал и с проворством мыши бросился к толстому бюро, видимо,
намереваясь за ним укрыться.
Дверь распахнулась, и в кабинет прыгнул Давидюк. Он выстрелил раз, и
другой. Сергей упал на пол.
- Господи, - сказал Севченко, - вы убили его.
- Еще нет.
Офицер носком сапога перевернул Сергея на живот. Он хотел надеть на
него наручники, но посмотрел на оборванные пальцы мента и спрятал
наручники в карман. В кабинет прибежало еще двое охранников.
- Быстро в подвал, - ткнул в Сергея Давидюк, - а то потом паркет не
отмоем.
- Погодите, - сказал Севченко. Он наклонился над Сергеем и вытащил у
того из-за пазухи белый конверт с деньгами. В этот момент Сергей открыл
глаза. Севченко подмигнул ему и сказал:
- Вот до чего доводит честность, Сергей Александрович. А вы еще
отговаривали меня сотрудничать с Шакуровым.
Охранники уволокли Сергея, и Севченко некоторое время сидел молча.
Потом он снял трубку и набрал домашний телефон генерала Захарова. Того
довольно быстро позвали к телефону, и Севченко поинтересовался:
- Генерал, это правда, что вы вчера уволили Тихомирова?
На том конце трубки последовало долгое молчание.
- Уволили? - наконец переспросил генерал.
- Ну да, уволили. За действия, несовместимые с честью и достоинством
российского милиционера. Ведь он все это время сотрудничал с бандитом по
имени Сазан. А вчера просто нанялся к нему.
Было слышно, как на том конце проволоки поет телевизор.
- Значит, уволили... - растерянно сказал Захаров.
- Уволили со вчерашнего дня.
И Севченко положил трубку.

8
Сергею долго показывали длинный телесериал. Его тащили в прозрачном
червяке по бетонной лестнице. Потом пришли мыши и начали есть ему лицо.
Потом пришел Севченко и стал делать так: глаза Севченко оставил на месте,
а все остальное завертелось вокруг его глаз.
Потом Сергей открыл глаза и обнаружил, что лежит на чердаке, а не в
подвале, вопреки первоначальному распоряжению Давидюка. Правая его рука
была забинтована, а левая прикована наручниками к железной кровати. В скат
крыши уходила толстая каминная труба, и рядом с кроватью на стульчике
сидел парень с электрошоком в руке и автоматом за спиной.
- А я тебя знаю, - сказал Сергей, - ты ведь Мефодий Баркин. Ты зачем
клал бомбу под Шакурова?
- Сволочь он, - равнодушно сказал Баркин.
"Не без того", - согласился в душе Сергей.
- Все вы сволочи, - продолжал Баркин. Задумался и добавил:
- Севченко добрый. Давидюк добрый. Давидюк говорит: "Если Шакуров
тебя обидел, я сам его для тебя убью".
- Никто ради такого дерьма, как ты, Шакурова убивать не будет. Тебе
голову морочат. Давидюк тебя самого убъет и засунет в багажник к Сазану,
чтобы арестовать его за убийство.
- Сазан добрый, - сообщил Баркин.
Дверь раскрылась, и на пороге появился Давидюк.
- Пойди погуляй на солнышке, - велел он Гуне.
- Я салат посею, - предложил Гуня, - я вчера салат не досеял.
Давидюк потрепал Гуню по плечу:
- Иди сей салат.
Когда Гуня вышел, Давидюк уселся на краешке кровати и спросил:
- Интересуетесь, Сергей Александрович, почему вас сразу не
застрелили?
- Пошли вы.... - сказал Сергей. И долго уточнял, куда.
- Какая лексика, - покачал головой офицер, - лексика, порочащая
служащего правоохранительных органов. Впрочем, вы ведь уволены.
- За?
- За сотрудничество с преступной группировкой некоего Сазана.
Возглавляя оперативную группу по расследованию его деятельности, вы не
устояли против денег... Я думаю, Александр Шакуров подтвердит, что знал о
взятке, переданной вам Сазаном, но, будучи запуган бандитом, не решился
сообшить об этом следственным органам. Естественно, что он панически
боялся сотрудничать с вами.
- Понятно, - сказал Сергей, - и что же я сделал после увольнения?
- Думаю, что вы открыто перешли к Сазану в фирму. Вы некоторое время
скрывались у него, зная, что на вас объявлен всесоюзный розыск, а потом он
потребовал от вас реальной отдачи, и вы проникли на садовый участок
господина Севченко, президента "Рослесэкспорта", с целью убить последнего
по заданию Сазана.
- Но меня застрелила охрана.
- Вероятно.
- И когда же она меня застрелила?
- Трудно сказать. Анатолий Борисович послезавтра летит в Америку, да
и потом вам надо некоторое время скрываться... Думаю, что она вас
застрелила после его возвращения.
- Послезавтра, - сказал Сергей, - значит, уже среда? Уже приезжал
Шакуров. Получил свои тридцать валютных серебрянников?
Давидюк взглянул на часы.
- Ну, если точно, то Шакуров будет через час. Я уже послал за ним
машину.

В тот же день, накануне открытия банка, Александр Шакуров явился к
банку в сопровождении оперативного отряда милиции в количестве пяти
человек и троих сотрудников охранного агентства "Январь", возглавляемого
бывшими полковником ВС Давидюком. Оперативники вышвырнули из машины
водителя Шакурова и приказали всем сотрудникам службы безопасности банка
покинуть здание. Они предупредили, что в случае малейшей провокации по
секьюрити будет открыт огонь на поражение. Провокации не последовало, и
милиция, продержав часа три людей Сазана на полу задом кверху, прогнала их
восвояси.
Во время операции Шакуров подошел к капитану Дмитриеву и
поинтересовался местонахождением лейтенанта Тихомирова.
- А лейтенант уволен из органов, - сказал Дмитриев.
- За что?
- За сотрудничество с Сазаном.
- Интересная мысль, - растерянно сказал Шакуров.
После этого Александр Шакуров вызвал в кабинет своего заместителя
Лещенко и предложил ему подать заявление по собственному желанию, что тот
и сделал.
Весь день Шакуров провел в банке "Александрия". Через некоторое время
после того, как машина его отъехала со стоянки, охранник "Александрии"
обратил внимание на прямоугольный предмет, оставшийся на том месте, где
она стояла. Это была мина с магнитной присоской. Присоска была фиговая, и
мина отвалилась от днища машины, к которой она была прикреплена.
Шакурова известие о мине привело в несколько истерическое состояние;
было известно, что он разбил горшок с цветком в коридоре банка и уволил
свою секретаршу.

После ухода Давидюка Сергей тщетно пытался сосредоточиться. Гуня
вернулся, и теперь Сергей понимал, почему его стережет именно Гуня: через
час должен приехать Шакуров. Выйдет неловко, если Гуня попадется Шакурову
на глаза. В сущности, Гуня был тоже немножко пленником, только с
электрошоком в руках.
Зачем Гуня был нужен Давидюку? Ценность его как консультанта по
Сазану быстро приближалась к нулю: слишком много застежек нехватало в
голове Гуни. Возможно, вплоть до вчерашнего дня Давидюк намеревался
использовать Гуню так же, как пистолет, из которого убили Герину. Иначе
говоря, Гуню надо было отдать начальнику оперативной группы Сергею
Тихомирову. Гуня должен был показать Тихомирову, что клал бомбу под
Шакурова с приказания Сазана.
У Сергея болела рука, и до ужаса хотелось курить. Попросить курева у
Гуни Сергей побаивался. Этот, пожалуй, даст сигарету, только не тем концом
вставит в губы.
- Слушай, - сказал Сергей, - если Сазан хороший, чего же ты рассказал
Давидюку про базу на Варшавском?
- Ага, - сказал Гуня, - когда тебя по яйцам бьют, попробуй не
расскажи.
- Терпеливый ты человек, Баркин, - сказал Сергей, - тебя Давидюк по
яйцам бьет, а ты говоришь: Давидюк хороший. Разве хорошие люди будут бить
тебя по яйцам?
Гуня положил нога на ногу, изогнул голову и принялся изучать подошву
на своем ботинке, словно надеясь прочесть там ответ на вопрос мента. Гуня
отколупнул с рифленой подошвы недовытертый шматок земли и бросил его в
стенку. Шматок ударился о стенку и попал в Сергея.
- Нет, - сказал Гуня, - здесь хорошо. В оранжерее хорошо. Рыбки
плавают, и цветы большие-большие, как парашюты.
- Ты бы меня взял в оранжерею, - сказал Сергей, - я бы тебе сажать
рассаду помог.
- Это здорово, - сообщил Гуня, - сажать рассаду. Потом задумался и
добавил:
- Не, не положено. Скоро Шакуров приедет. А ты прав, ничего они с
Шакуровым не сделают.
- Если бы я вернулся в Москву, - сказал Сергей, - я бы арестовал
Шакурова.
Гуня некоторое время переваривал эту информацию. Сергей надеялся, что
у него не хватит ума сообразить, что изо всех действующих лиц этой истории
Шакуров - единственный человек, которого арестовывать совершенно не за
что, хотя есть за что убивать. Потому что хотя за Шакуровым водилось много
мегабайт всякой гнусности, он всегда держался с наветренной стороны от УК
России.
- Это хорошо, - арестовать Шакурова, - сказал Гуня.
И замолчал.
- Так выпусти меня.
- Не. Не положено. Мне Давидюк велел сидеть и самому не выходить.
- Самому не выходить? - изумился Сергей, - Тебя зачем сюда посадили?
- Тебя караулить, - неуверенно предположил Баркин.
- А как же ты отсюда не можешь выйти?
Баркин задумался.
- Смешной ты человек, Баркин. Ты сидишь на чердаке? Сидишь. Выйти
можешь? Нет. Тебя зачем сюда посадили? Тебя только по виду посадили
караулить меня, а на самом деле тебя посадили под замок. Понятно?
Баркин молчал.
- Они тебя убъют, - сказал Сергей, - неужели ты не понимаешь, что они
тебя убъют.
- Точно, - сказал Гуня.
- Неужели ты хочешь, чтобы тебя убили?
- Не, - сказал Гуня, - зачем меня убивать? Разве это хорошо - убивать
людей?
Гуня послюнил палец и начал чистить пятнышко на стволе автомата.
- Я могу вылезти в ход, - сказал Гуня, - в оранжерее есть ход. Я
рассаду сажал и видел.
- Ход? Куда?
- А черт его знает. Под стену, а может, через озеро.
Сергей вытаращил глаза, и в голове у него завертелось. "Ход из
оранжерии? А почему нет? Построил же Севченко коридор между двумя домами?
Почему бы ему не выстроить ход из оранжереи, к зданию на той стороне, если
он собирается его купить?"
А Гуня вытер автомат рукавом, высморкался и добавил:
- Слушай, я тебя выпущу через ход, а ты арестуешь Шакурова, ладно?
Гуня двигался как во сне. Где-то, наверняка без ведома Давидюка, он
накачался дрянью, соломкой или даже пуншем. Он отцепил левую руку Сергея
от кровати, и он долго возился с замком в дверях, так долго, что Сергей
испугался, что у Гуни нет ключа.
Они спустились по узкой витой лестнице и прошли в оранжерею. В
маленьком бассейне бормотал озонатор, и где-то справа мощный прожектор бил
за ограду, высвечивая верхушки леса и толстый, намазанный на небо, слой
облаков.
Откуда-то - далеко-далеко - раздался лай дежурной овчарки и шум
съезжающего в гараж автомобиля - это, вероятно, приехал Шакуров.
- Ну, где твой ход? - спросил Сергей.
Гуня поманил его к какому-то дереву, похожему на гигантский куст
пиона с коленчатыми стеблями.
- Смотри, - сказал он.
Сергей стал смотреть.
- Но это не ход, Гуня, - сказал Сергей. - это норка крота. Или
землеройки.
- Ну и что? - удивился Гуня, - может, это ход под стеной. Может этот
крот даже через озеро переполз.
Сергей поглядел на своего охранника, и ему захотелось смеяться. Это
был неплохой ход для постмодернисткого романа - бежать из темницы по
кротовой норке. Севченко пренебрег постмодернизмом и наверняка не
установил в кротовой норке сигнализацию. К сожалению, он, лейтенант Сергей
Тихомиров, не был героем постмодерниского романа, а был простым советским
ментом, и он не умел лазить по кротовым норам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23