9 ноября мой "Амацукадзе" вместе с группой из восьми эсминцев, чьим лидером был легкий крейсер "Нагара", вышел с острова Трук.
На рассвете 12 ноября наш отряд соединился с эскадрой адмирала Абе, состоявшей из двух линкоров и трех эсминцев их прикрытия. Это произошло в районе острова Шортленд.
В 08:30 того же дня, когда наше соединение находилось еще в 300 милях от Гуадалканала, оно было обнаружено американской "летающей крепостью" "В-17". Опасаясь возможного удара с воздуха, мы запросили у адмирала Какута воздушного прикрытия и вскоре над нашими кораблями закружились истребители с авианосца "Дзунье". Действительно, через некоторое время появилась группа бомбардировщиков противника, но при виде истребителей она повернула обратно, не сбросив бомб. Однако было ясно, что американцам уже известно все о нашем приближении к Гуадалканалу.
Мы продолжали следовать на юг со скоростью 18 узлов. С линейного корабля "Хийя" катапультировали самолет-разведчик. Прошел час, но с самолета не поступало никаких сообщений. Не появлялась и авиация противника. Внезапно начала портиться погода. Небо затянулось свинцовыми тучами и хлынул тропический ливень, перешедший в грозу.
Было совсем темно, настолько, что невозможно было разглядеть ближайшие корабли отряда. Мы ожидали приказа уменьшить скорость и увеличить расстояние между кораблями, но такого приказа не последовало. Нервы у всех были напряжены до предела.
Для адмирала Абе разразившаяся гроза была милостью Небес, поскольку закрыла его эскадру со всех сторон от возможного обнаружения авиацией противника, а также его надводными кораблями и подводными лодками. Когда один из штабных офицеров посоветовал Абе уменьшить скорость, тот раздраженно ответил:
- Нам нужно подойти к цели вовремя. В мирное время ни один командующий не повел бы через слепящий шторм свои корабли на такой скорости и в столь тесном строю. В подобных условиях могло случиться все что угодно. В этом же походе через ливень и грозу, который продолжался более семи часов, не произошло ни одного ЧП, что прежде всего свидетельствует о высочайшей боевой подготовке экипажей наших эсминцев. Именно благодаря столь высокому боевому искусству мы даже в суматохе ночных боев никогда не стреляли друг по другу, а американцы, свидетельствующие об обратном, совершенно не правы.
На мостике линкора "Хийя" адмирал Абе на глазах у своих штабных приходил в самое отличное настроение, сказав своим вымокшим офицерам:
- Эта благословенная гроза движется с той же скоростью и тем же курсом, что и мы.
В это же время поступило первое сообщение с разведывательного самолета: "Обнаружил более дюжины кораблей противника у побережья Лунга". Прочтя сообщение, адмирал Абе рассмеялся:
- Если Небеса будут по-прежнему на нашей стороне, то, возможно, что нам и не придется иметь с ними дело.
Вскоре была перехвачена радиограмма с армейского наблюдательного поста на Гуадалканале, сообщавшего, что на острове очень плохая погода. Разведывательный самолет с "Хийя" в эфире появился еще раз, сообщив, что направляется на Бугенвиль, поскольку не может в такую погоду отыскать соединение. Адмирал Абе, поняв, что в такую погоду трудно будет организовать бомбардировку береговых целей, решил все-таки выбираться из-под прикрытия идущей на юг грозы. С линкора "Хийя" на ультракоротких волнах передали приказ: "Всем кораблям приготовиться к повороту "все вдруг" на 180 градусов".
Я немедленно отрепетовал по радио о получении подготовительного сигнала и стал ждать исполнительного, который обычно подавался через 30 секунд. Я напряженно смотрел на часы. В таких условиях очень важным является точное время передачи сигнала, чтобы избежать столкновений друг с другом. Прошла минута. Исполнительного приказа не было. Прошло еще 30 секунд. Тишина. Такого еще не бывало! Я крикнул по переговорной трубе в радиорубку:
- Был ли исполнительный? Нервный голос ответил:
- Не было, командир. Эсминцы авангарда "Юдачи" и "Харусаме" не подтвердили получение подготовительного сигнала.
Прошло еще три минуты. Переговорная труба из радиорубки снова ожила:
- Командир, линкор "Хийя" разговаривает с "Юдачи" и "Харусаме" на средневолновой частоте.
- Быть не может! - завопил я. - Они там все с ума посходили на линкоре!
Средневолновые диапазоны очень легко перехватываются противником. Поэтому все преимущества, которые нам дал идущий на юг грозовой фронт, были растрачены на флагманском линкоре.
В 22:00 из радиорубки доложили, что флагман дал исполнительный приказ на поворот. Я дал команду на руль, с тревогой наблюдая, чтобы какой-нибудь корабль не появился передо мной на курсе столкновения. Однако все обошлось. Корабли сманеврировали успешно. Затем с "Хийя" передали следующий приказ: "Всем кораблям уменьшить скорость до 12 узлов".
Абе не хотел рисковать. Многолетний опыт подсказывал ему, что после следования вслепую в течение семи часов и резкого поворота на обратный курс от первоначального строя должно было уже мало что остаться. И он был прав. Наш строй фактически распался. Позднее я узнал, что еще до сигнала с флагмана пять эсминцев авангарда, что шли в 8000 метрах впереди крейсера "Нагара", вынуждены были лечь на обратный курс, чтобы не выскочить на рифы Гуадалканала.
Таким образом, авангардная дуга разломилась на группу из двух и трех эсминцев, расстояние между которыми постоянно увеличивалось. Этот фактор сыграл важную роль в будущем сражении.
Ливень кончился в 22:40, примерно через 30 минут после начала нашего разворота на обратный курс. Затем Абе приказал совершить еще один поворот на 180 градусов, чтобы приблизиться к острову. Я считал, что теперь нам нужно построиться в одну кильватерную колонну.
Наш походный ордер совершенно не годился для боя с крупными силами противника. Однако Абе не дал приказа перестраиваться, и, возможно, впервые я начал сомневаться в правильности его действий.
Идти в бой, сомневаясь в правильности действий командующего, всегда тягостно, да и опасно. Я считал бессмысленным идти прежним курсом, когда враг нас уже совершенно точно обнаружил из-за радиопереговоров на средних волнах. Такой строй создаст противнику благоприятные возможности для нашего обнаружения и внезапного удара. Мои мысли были прерваны криком сигнальщика:
- Слева по носу по пеленгу 60 градусов небольшой островок! Прямо по курсу вижу вершины гор! Из темноты слева выплыли массивные очертания острова Саво, а прямо по курсу на фоне облаков вырисовывались вершины гор Гуадалканала. Каким-то звериным инстинктом я почувствовал неизбежность боя. Задрожав от возбуждения, я глубоко вдохнул освежающий ночной бриз и скомандовал:
- Орудия и торпедные аппараты на правый борт! Дистанция 3000 метров. Угол раствора торпед 15 градусов!
Мертвая тишина царила на корабле. Все были на своих местах по боевому расписанию. На флагманском линкоре "Хийя" адмирал Абе изучал последние разведывательные сводки. Наблюдательные посты на Гуадалканале доложили, что дождь кончился и они больше не видят кораблей противника у Лунга. С Бугенвиля сообщили, что с острова к Гуадалканалу посланы разведывательные гидропланы.
В 23:42 на частоте чрезвычайных сообщений поступил рапорт с эсминца "Юдачи": "Вижу противника!". И все.
- Пусть сообщит расстояние и пеленг! - заорал Абе. - И свое место!
Адмирал не успел закончить, как сигнальщик, находящийся на верхнем ярусе надстройки линкора, доложил срывающимся на крик голосом:
- Четыре черных объекта прямо по курсу... Пять градусов право по носу... Похожи на военные корабли. Дистанция 8000 метров.
И после паузы добавил:
- Не уверен в докладе. Очень плохая видимость. "Юдачи", находившийся в 10 000 метрах справа по носу от флагманского линкора, молчал. Его начальник штаба капитан 2-го ранга Судзуки пытался уточнить расстояние у сигнальщиков: 8000 метров или нет.
- Возможно, 9000 метров, - ответили с дальномерного поста.
Адмирал Абе, заметно нервничая, приказал в башнях главного калибра "Хийя" и "Киришима" заменить фугасные снаряды на бронебойные. Затем он приказал линкорам лечь на обратный курс, но передумал. Нерешительность командующего стоила потом очень дорого.
На линкорах же был объявлен аврал. Почти весь экипаж, покинув свои места, принял участие в перегрузке и замене снарядов.
На ультракоротких, средних и коротких волнах звучали истерические голоса радистов линкора "Хийя", которые, отбросив все правила безопасности и радиодисциплины, оповещали о появлении противника.
Прошло восемь долгих минут, но противник почему-то не открывал огня.
Наши соединения сближались с суммарной скоростью 40 узлов или 1200 метров в минуту. А орудия молчали! Как тут было не вспомнить сражение в Яванском море, где огонь был открыт с дистанции 25 000 метров!
Аврал на линкорах закончился. Фугасные снаряды были спущены в погреба, бронебойные - поданы к орудиям.
Почему противник дал нам эти бесценные восемь минут, которые фактически спасли нас от катастрофы? B поисках ответа я прочел американский послевоенный отчет об этом бое. Точного и простого ответа не давалось, поскольку большая часть американских старших офицеров, имевших право принимать решения, погибли в этом бою. Из воспоминаний уцелевших я понял, что американцы не открыли огонь из-за невозможности быстрого развертывания в боевой порядок и путаных команд.
В 23:41, когда эсминец "Юдачи" доложил об обнаружении противника, американцы шли кильватерной колонной, направляясь прямо на ядро нашего соединения, то есть на линкоры. В таком строю огонь мог вести только головной корабль. Это как-то объясняет задержку в открытии огня, но оставляет множество вопросов поводу дальнейшей пассивности американцев. В этом бою произошло немало других не совсем обычных вещей.
В 23:50 линкор "Хийя" открыл свои прожектора и обнаружил, что в 2000 метрах впереди нет крейсера "Нагара", как то было положено по диспозиции. Вместо этого крейсер находился на расстоянии 5000 метров, совершая поворот влево и обрезая нос эсминцу "Юкикадзе", который шел в 2000 метрах впереди меня.
Когда прожектор "Хийя" обнаружил также на дистанции примерно 5000 метров американский крейсер "Атланта", тот мгновенно дал залп из своих двенадцати пятидюймовок. Все двенадцать снарядов легли с большим недолетом.
Через тридцать секунд "Хийя", положив руль вправо, открыл огонь из своих восьми 14-дюймовых орудий. Для орудий столь большого калибра расстояние в 5000 метров является дистанцией прямой наводки. Несколько огромных снарядов сразу же поразили "Атланту", убив контр-адмирала Нормана Скотта и всех других находящихся на мостике американского крейсера офицеров.
Однако включение прожекторов дорого обошлось и линкору "Хийя". Четыре американских эсминца, идущие впереди "Атланты" обрушили на линкор яростный концентрированный огонь с расстояния от 2000 до нескользких сотен метров. Идущий впереди всех эсминец "Кашинг" даже прошил мостик линкора очередями крупнокалиберных пулеметов. Многие снаряды и трассы крупнокалиберных очередей летели мимо линкора и падали каскадами вокруг моего "Амацукадзе". Стоял невероятный грохот.
Совершенно ослепленный я в течение некоторого времени стоял на мостике, ничего не видя. К счастью, в эсминец не было ни одного попадания.
"Кашинг" выпустил по "Хийя" шесть торпед (если верить его рапорту), но ни одна из них не попала. Во всяком случае, мы с "Амацукадзе" ни одну из них не заметили.
Между тем все снаряды, не попадающие в "Хийя", продолжали ложиться вокруг нас. Опасность нашего положения увеличивалась еще и тем, что впереди уже отчетливо виднелись очертания острова Флорида с его многочисленными прибрежными рифами. Я приказал отвернуть вправо, увеличить скорость и отойти от линкора.
Отойдя подальше от "Хийя", я пристроился в кильватер к эсминцу "Юкикадзе", идущего полным ходом с правого борта крейсера "Нагара". Справа я увидел множество американских кораблей, идущих призрачными тенями вдоль берега Гуадалканала.
Положив руль право на борт и дав полный ход, я решил атаковать корабли противника, прежде чем они смогут выйти в позицию для удара по нашему громоздкому ордеру. Однако в следующий момент призрачные силуэты кораблей противника исчезли на фоне берега острова. Я вглядывался в темноту, пытаясь что-нибудь там различить.
Внезапно с правого фланга линкора "Хийя" появились три наших эсминца, закрыв мне видимость берега Гуадалканала. Мой боевой порыв был сорван. Я оглянулся на "Хийя" и в отчаянии громко выругался.
Массивная надстройка линкора была охвачена пламенем. Три наших эсминца, которые так некстати появились между мной и противником, начали поворот влево, видимо, желая прикрыть линкор с тыла. Это были "Акацуки", "Инадзума" и "Икацучи" - более новые и быстроходные эскадренные миноносцы, чем мой. Я уже было решил пристроиться замыкающим в их колонну, но в этот момент непроглядная темнота ночи была освещена двумя яркими ракетами, выпущенными, как я узнал позднее, с крейсера "Нагара". И мне стали ясно видны 5 или 6 американских кораблей, идущих кильватерной колонной. Ближайший из них находился у меня справа по носу по пеленгу 30 градусов на расстоянии примерно 5000 метров. Причем почти на параллельном курсе! Мое сердце подпрыгнуло. Представлялся уникальный шанс проверить на практике мою теорию торпедных стрельб.
Мой минно-торпедный офицер лейтенант Миеси уже стонал от нетерпения. Я приказал приготовиться к стрельбе торпедами и дал указание штурману, повернув вправо, немного сблизиться с противником и выходить на гиперболический курс.
Мы сближались с противником на суммарной скорости 60 узлов. Торпедным аппаратам была дана команда "Товсь!" и Миеси смотрел на меня жадными глазами, ожидая команды "Пли!"
Противник почему-то не открывал огня. Но даже если бы он это сделал, на гиперболическом курсе им меня не достать.
- Пли! - скомандовал я.
Восемь толстых "рыбин" выскочили в воду из аппаратов и пошли к цели. Было 23 часа 54 минуты. Я ждал, затаив дыхание и читая молитвословие. Брызги обрушивались на мостик от буруна, поднятого полным боевым ходом эсминца, но никто на мостике их не замечал.
Я отвернул немного влево, чуть сбросив скорость, когда еще пара ракет осветила сцену ночного боя. Я видел колонну из четырех американских эсминцев, идущих с интервалами не более 200 метров друг от друга. На них, обрезая им курс и ведя яростный огонь из всех орудий, несся "Юдачи". Казалось, что он собирается таранить головной эсминец противника "Аарон Вард", который резко отвернул в сторону, чтобы избежать столкновения.
Следующий за ним вторым в колонне эсминец "Бартон" вынужден был на короткое место застопорить машины, чтобы не столкнуться с "Аароном Вардом". В этот момент - через две минуты после выпуска мною торпед - два столба пламени поднялись над "Бартоном". Этот прекрасный фейерверк так быстро погас, что я даже не поверил своим глазам, увидев, что "Бартон" переломился пополам и мгновенно затонул.
Зрелище было в самом деле впечатляющим и экипаж устроил мне шумную овацию, хотя я, признаться, ничего не услышал. Я испытывал скорее чувство удовлетворения ученого, убедившегося на практике в достоверности своей теории, чем ликование военного, быстро и эффективно уничтожившего противника. Все получилось как-то слишком легко.
Ракеты сгорели и погасли. Нас снова окружила тьма.
Через несколько минут я обнаружил тусклые, мигающие огоньки слева, очертившие расплывчатый силуэт большого корабля. Я приказал приготовиться к новой торпедной атаке:
- Цель слева по борту по пеленгу 70 градусов! Я проинструктировал Миеси использовать на этот раз четыре, а не восемь торпед и дал команду:
- Аппараты! Товсь! Пли!
Было 23 часа 59 минут, когда четыре смертоносных рыбины снова вылетели из аппаратов "Амацукадзе" и ринулись к цели. Через три минуты и 40 секунд над нашей целью поднялась огромная алая стена пламени. Жертвой оказался американский легкий крейсер "Джуно", который в этот момент вел артогонь по "Юдачи". Мои моряки снова взвыли от восторга.
Лейтенант Шимицу хотел добить противника артогнем, но я не разрешил. Орудийные залпы только бы выдали наше местонахождение.
Придя в себя, я огляделся. В темноте стоял оглушительный грохот орудий, сверкали вспышки выстрелов.
Американский эсминец "Кашинг", выйдя в атаку на линкор "Хийя", попал под огонь нашего эсминца "Теруцуки". Японский эсминец находился в темноте с левого борта линкора, а "Кашинг" попал в перекрестие наших прожекторов. В итоге "Теруцуки" просто расстрелял его прямой наводкой.
Другой американский эсминец "Лоффи" почти врезался в "Хийя". Отвернув в последний момент, "Лоффи" промчался под бортом линкора, поливая его надстройку очередями крупнокалиберных пулеметов.
Капитан 1-го ранга Судзуки - командир линкора - был убит на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31