Когда этот приказ дошел до нашего эсминца, я с мостика увидел вдали, на расстоянии около 5000 метров, пылающий корабль. Сверившись с картой, мы поняли, что это был авианосец "Акаги". Я вспомнил горящие корабли противника в Яванском море. Теперь пришел и наш черед. В Яванском море союзники совершили больше ошибок, чем японцы. У Мидуэя ошибки и глупости совершали одни японцы.
Незадолго до полуночи мы получили приказ, отменяющий операцию по захвату Мидуэя и предписывающий присоединиться к главным силам адмирала Ямамото.
2
Сражение у Мидуэя изменило обстановку в войне на Тихом океане в пользу Соединенных Штатов. Однако если соединение Нагумо было полностью уничтожено в бою у Мидуэя, это еще не означало крушения нашего флота, остававшегося достаточно мощным, чтобы на равных сражаться с американцами. С моей точки зрения, окончательное поражение японского флота произошло из-за целой серии стратегических и тактических ошибок, допущенных адмиралом Ямамото после Мидуэя в морских сражениях у Гуадалканала, где высадились американцы в начале августа 1942 года.
Отступив от Мидуэя, Ямамото привел соединения Объединенного флота на остров Трук, а затем вернулся в воды метрополии. Таким образом, когда американцы начали высадку на Гуадалканал, главные силы японского флота находились на базах японского Внутреннего моря в 2700 милях от зоны боевых действий. После этого Ямамото начал посылать к Гуадалканалу наши корабли небольшими группами, предоставив американцам прекрасную возможность перемолоть весь Объединенный флот по частям...
10 июня, получив приказ об отмене захвата Мидуэя, мы снова вступили в охранение транспортов и отконвоировали их на Трук, куда прибыли 15 июня. Через два дня мы направились в Японию, прибыв в Йокосуку 21 июня, а затем перешли на свою базу в Куре. Со всех участников сражения у атолла Мидуэй взяли подписку о неразглашении результатов боя. Все документы об этом сражении получили гриф "Совершенно секретно", а выпущенное официальное коммюнике говорило об очередной победе нашего флота, преувеличив в несколько раз потери американцев и соответственно преуменьшив собственные.
С 28 июня по 5 августа я занимался охраной торговых судов в Токийском заливе. Задача была нетрудной, но она дала мне возможность обучать экипаж корабля.
Нет сомнения в том, что решение Ямамото отозвать главные силы Объединенного флота в японские воды являлось фатальной ошибкой. Ядро флота нужно было держать на острове Трук. Однако и в решении главкома была полезная сторона. Дело в том, что большая часть из наших 104-х эскадренных миноносцев получила передышку, а вместе с ней и возможность повысить боевую подготовку личного состава. Вскоре всем этим эсминцам предстояло участвовать в интенсивных и ожесточенных сражениях, продолжавшихся непрерывно в течение более двух лет. В этих сражениях именно эскадренным миноносцам впервые в истории и, возможно, последний раз предстояло играть ведущую роль. Я принял участие в этих непрерывных боях у Соломоновых островов с марта по ноябрь 1943 года, командуя эсминцем "Сигуре". В период моего участия в боях были потеряны 30 японских эсминцев. Мой корабль фактически стал единственным, который не только уцелел в этой военно-морской мясорубке, но и не потерял ни одного человека из своего экипажа.
Моряки называли мой "Сигуре" ("Осенний дождь") "Эсминцем-призраком" или "Непотопляемым эсминцем", а меня самого прозвали "Чудо-командиром". Действительно, это был наиболее славный период моей военно-морской карьеры.
Старая китайская мудрость гласит, что даже нападая на кролика, лев должен использовать всю свою мощь. Американцы поступили точно как этот лев, когда на рассвете 7 августа 1942 года атаковали острова Гуадалканал и Тулаги. Смешно, но это произошло на следующий день после того, как японцы построили на Гуадалканале взлетно-посадочную полосу, которая сразу и попала в руки к противнику. На островах находились 2600 японских строительных рабочих, а оборона состояла из 800 морских пехотинцев при нескольких орудиях и пулеметах. В их распоряжении также находились 9 вооруженных гидросамолетов и 12 летающих лодок.
Американцы оккупировали Тулаги в течение двух часов и одновременно захватили аэродром на Гуадалканале. В это время японский "лев" Объединенный |флот - спал в 2700-х милях от этого места на своих якорных стоянках Внутреннего моря. Правда, неподалеку, в 560 милях северо-восточнее Гуадалканала, на базе Рабаул острова Трук находился 8-й флот вице-адмирала Гуничи Микава. Соединение вице-адмирала Микава, состоявшее из 5 тяжелых крейсеров, трех легких крейсеров и одного эсминца, вышло по тревоге из Рабаула в 15:30 7 августа и в полночь 8 августа атаковало американские силы вторжения на Гуадалканал. При этом были потоплены три американских тяжелых крейсера и один австралийский, поврежден еще один тяжелый крейсер и два эсминца. Все это произошло в течение получасового ночного боя. (Потоплены были американские крейсеры "Квинси", "Винсенс", "Астория" и австралийский крейсер "Канберра". Поврежден американский крейсер "Чикаго". Эсминец "Джервис", поврежденный накануне японскими самолетами, был добит авиацией на следующий день.)
Хотя Микава на отходе, находясь уже вблизи Кавиенга, потерял крейсер "Како", потопленный американской подводной лодкой "S-44", он, несомненно, одержал одну из самых выдающихся побед в морской войне на Тихом океане. Необъяснимо было только почему, разгромив боевые корабли противника, он не занялся американскими транспортами, набитыми различными грузами для высадившегося десанта.
За эту ошибку Микава подвергся острой критике после войны как со стороны американцев, так и японцев. Однако, с моей точки зрения, адмирал Микава со своим относительно слабым соединением и так добился очень многого своим внезапным рейдом. Он бы добился еще большего, если бы его действия поддержали основные силы Объединенного флота, которые адмирал Ямамото держал в водах метрополии.
Когда известие об американском вторжении на Гуадалканал дошло до Японии, спящий "лев" повел ушами, но не поднялся. Император Хирохито, отдыхающий на своей летней вилле в Никко, получив это известие, заявил, что должен немедленно вернуться в Токио. Но в этот момент ему доложили, что начальник главного морского штаба адмирал Нагано прибыл в Никко и просит аудиенции.
- Не произошло ничего, что бы требовало внимания Вашего Императорского Величества, - объяснил Нагано. Он показал императору доклад нашего военного атташе в Москве, в котором говорилось со ссылкой на русские разведывательные источники, получающими информацию от своих американских союзников, что противник высадил на Гуадалканале всего 2000 солдат, планируя уничтожить построенный аэродром и отойти с острова.
Я не знаю, кто мог составить такое дурацкое донесение, но еще больше меня удивляет, как ему могли поверить. И как можно было игнорировать другие разведывательные сводки, утверждающие обратное.
Через три дня, 10 августа, когда выяснилось, что противник не только не собирается эвакуировать свои войска с Гуадалканала, но высаживает там новые части, было решено направить на остров 5800 солдат, предназначенных ранее для захвата Мидуэя, а ныне находящихся на Труке.
На следующий день, 11 августа, из состава Объединенного флота был выделен 2-й флот вице-адмирала Набутаке Кондо и направлен в 2700-мильный поход к Гуадалканалу.
Соединения лихорадочно переформировывались и мой эсминец "Амацукадзе" в результате попал под командование моего старого друга вице-адмирала Нагумо.
"Амацукадзе" и четырнадцать других эсминцев были сведены в 10-ю эскадру, лидером которой стал легкий крейсер "Нагара", на котором держал свой флаг Нагумо после гибели своего флагманского "Акаги" у Мидуэя. Эсминцами командовал контр-адмирал Сусуму Кимура, считавшийся большим специалистом по минно-торпедному оружию.
Мы шли на юг со скоростью 18-20 узлов, хотя каждый эсминец достаточно легко мог развить 33 узла. Но подобное увеличение скорости влекло за собой такой расход топлива, который мы себе позволить не могли. По графику похода мы должны были прибыть на Трук 20 августа, покрыв за пять суток 2000 миль. Затем мы должны были идти к Гуадалканалу.
Утром 23 августа 2-я эскадра эсминцев, эскортирующая транспорты, доложила, что наши корабли обнаружены разведывательной авиацией противника, поставив тем самым адмирала Нагумо перед проблемой. Наиболее оптимальным решением была бы отсрочка высадки и немедленное начало морского боя с противником за господство над водами вокруг острова. Ямамото приказал 2-й эскадре изменить курс и "отложить высадку на сутки", но вышедшему с Трука другому конвою с бригадой Кавагучи никаких приказов передано не было. Главком принял решение разгромить небольшое американское соединение и продолжать высадку согласно графика.
Приказом Ямамото было поспешно сформировано диверсионно-ударное соединение, построенное вокруг самого маленького авианосца нашего флота "Рюдзе" водоизмещением всего 10 150 тонн. Авианосец должны были прикрывать крейсер "Тоне" и два эсминца: "Токицукадзе" и "Амацукадзе". Соединением командовал мой однофамилец контр-адмирал Чуичи Хара. Ему ставилась задача следовать прямо к Гуадалканалу и затем, отходя к Бугенвилю, увлечь за собой американские корабли. В то же самое время соединение адмирала Нагумо с двумя авианосцами "Секаку" и "Дзуйкаку" (каждый по 40000 тонн) должно было проследовать на северо-восток, выходя во фланг соединения противника, когда тот клюнет на приманку отряда адмирала Хара.
В 2 часа ночи 24 мая мы вступили в кильватер тяжелому крейсеру "Тоне" - фантастически выглядевшему кораблю, чьи все четыре башни главного калибра были сосредоточены в носовой части, и пошли на соединение с авианосцем "Рюдзе". Мой "Амацукадзе" занял позицию с правого борта авианосца, а однотипный "Токицукадзе" - с левого.
Доведя скорость до 26 узлов, наше четырехкорабельное соединение устремилось к Гуадалканалу.
Контр-адмирал Хара, державший свой флаг на крейсере "Тоне", был одним из наиболее блестящих офицеров нашего флота. Я знал его еще по училищным временам, где он был преподавателем. При нанесении удара по Перл-Харбору Хара командовал одной из дивизий соединения Нагумо. Я полностью доверял ему.
Самым уязвимым в нашем соединении был, конечно, авианосец "Рюдзе", и я постоянно с беспокойством на него посматривал. Построен он был десять лет назад, и я точно знал, что на такие старые корабли принято направлять наименее опытных пилотов. Особенно после потери такого количества опытнейших летчиков в бою у Мидуэя. Зная, что "Рюдзе" выбран в качестве приманки, я сильно сомневался, что подобной приманке суждено уцелеть.
В 07:13, когда здесь, в южной части Тихого океана полностью рассвело, разведывательный гидросамолет установил первый контакт с противником. Противник следовал за нами достаточно долго, но потом отвернул, видимо, получив какую-то новую информацию. Последующие четыре часа мы шли, ничего не зная ни о местонахождении противника, ни о его дальнейших планах.
Море было полностью спокойным. Из-за редких облаков сияло ослепительное тропическое солнце. Погода, столь благоприятная для удара с воздуха, заставляла вспоминать Мидуэй. Меня опять начали мучить мрачные предчувствия.
В 11:00 мы находились в 200 милях севернее Гуадалканала. Точно по графику, предусмотренному оперативным планом, с палубы "Рюдзе" взлетели 6 бомбардировщиков и 15 истребителей для удара по американскому аэродрому на острове. Находясь в 2000 метрах от авианосца и следя с мостика за уходом самолетов, я недоумевал, почему с "Рюдзе" не выпустили 9 оставшихся у него истребителей для обеспечения собственного прикрытия, с воздуха. Глядя на облака, я представлял сколь неожиданно из-за них могут вынырнуть американские пикировщики и нанести фатальный удар беззащитному авианосцу.
Прошел целый час, но истребители с "Рюдзе" так и не взлетели.
Это было выше моего понимания и мне ничего не оставалось делать, кроме как ругаться про себя, стоя на мостике. В 12:30 возбужденный голос из радиорубки доложил по переговорной трубе:
- Командир, самолеты с "Рюдзе" доложили о том, что они успешно отбомбились над Гуадалканалом.
Я облегченно вздохнул, хотя сильно сомневался в том, что бомбардировка проведенная шестью палубными бомбардировщиками может быть особенно эффективной.
В этот момент рассыльный доставил мне на мостик обед, и я принялся за еду. Заканчивая обед, я услышал крик сигнальщика:
- Самолет, вероятно, противника подходит с левого борта по пеленгу 30!
В бинокль я увидел американский бомбардировщик, величественно плывущий на большом расстоянии, то появляясь из облаков, то скрываясь в них.
Мы подняли сигнальные флаги, дали гудки, сиреной и изготовили орудия к стрельбе по воздушной цели. По мере приближения мы убедились, что самолетов не один, а два. Это были наши старые знакомые по юго-восточной Азии "летающие крепости" "В-17". Я взглянул на "Рюдзе" и онемел от удивления. На авианосце не было никаких признаков жизни. Казалось, что весь его экипаж во главе с командиром забылся в послеобеденном сне.
Чтобы предупредить авианосец о приближающейся опасности, я приказал своим комендорам открыть огонь, хотя американские бомбардировщики находились еще вне дальности стрельбы наших орудий.
"Тоне" и "Токицукадзе" также открыли заградительный огонь.
Наконец, два истребителя, пострекотав моторами на палубе, поднялись с "Рюдзе", стремительно набирая высоту. К этому времени самолеты противника, видимо, доложив о нашей позиции, развернулись на обратный курс. К тому времени как наши истребители вскарабкались на их высоту, "летающие крепости" уже исчезли в облаках. Истребители вернулись и стали кружиться над авианосцем.
А на палубе "Рюдзе" по-прежнему было тихо и пустынно.
Мое терпение лопнуло. Не в силах больше сдерживать эмоции и злость от ожидания удара противника по беспомощному авианосцу, я набросал на листке бумаги небольшое сообщение и приказал сигнальщикам передать его на авианосец флажным семафором.
Сигнальщик выскочил на крыло мостика и стал размахивать флагами: "От командира "Амацукадзе" капитана 2-го ранга Тамейчи Хара старшему офицеру "Рюдзе" капитану 2-го ранга Хисакичи Киши. Полностью осознавая неуместность своего вмешательства, вынужден спросить: почему авианосец столь вяло проводит операцию? Что случилось?"
Подобное сообщение, разумеется, было дерзким и бестактным. Я знал, что ни один морской офицер не позволял себе ничего подобного в ходе боевых операций. Но я специально адресовал его капитану 2-го ранга Киши, поскольку он был моим сокурсником по училищу. Хотя он не отвечал за летные операции, я надеялся, что ему удастся "разбудить" командира корабля и командира авиагруппы.
С авианосца быстро просигналили ответ: "От Киши капитану 2-го ранга Хара. Глубоко признательны за ваше замечание и впредь рассчитываем на них". Пока я гадал, как понимать этот ответ, на палубе "Рюдзе" внезапно закипела жизнь, и на ней появились еще семь истребителей. Вскоре ветер донес шум их запускаемых моторов, но было уже поздно, поскольку именно в этот момент я услышал крики сигнальщиков:
- Приближается большое количество самолетов противника!
Было около 14:00. "Рюдзе" стал спешно разворачиваться под ветер, когда десятка два американских пикирующих бомбардировщиков камнем стали падать на него со всех сторон. Я с ужасом глядел на наш авианосец. Почему он, находясь под атакой, не очищает свою палубу от самолетов? Надо сказать, что в этот момент мне было чем заняться, кроме как наблюдать за действиями "Рюдзе". Я находился на дистанции примерно в 5000 метров от него и вместе с другими кораблями охранения отбивался от бомбардировщиков противника. Между тем, мы перехватили радиограмму с "Рюдзе", предписывавшую самолетам, отправленным к Гуадалканалу, не возвращаться на авианосец, а садиться на аэродроме Бука - на полпути между Гуадалканалом и Рабаулом. Я опять удивился: не лучше ли было приказать своим пятнадцати истребителям перехватить самолеты противника на отходе?
Один за другим американские пикировщики "Донтлесс" и истребители "Грумман" пикировали на "Рюдзе", забрасывая его бомбами и поливая пулеметно-пушечным огнем. Двенадцать зениток "Рюдзе" вели спорадический огонь, не сбив ни одного вражеского самолета. (Это были самолеты с американского авианосца "Саратога".)
Две или три вражеских бомбы попали в кормовую часть корабля, пробив полетную палубу. Из пробоин вырвались языки пламени и чередой последовали ужасающие взрывы. По всей длине полетной палубы побежал огонь и повалили клубы густого черного дыма.
Решив, что с авианосцем покончено, самолеты противника ринулись на нас - на корабли охранения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31