Крылов В Я
Александр Федорович Можайский
Крылов В.Я.
Александр Федорович Можайский
1Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги.
Hoaxer: книга, как видно из названия, об А.Ф. Можайском. Несмотря на соответствующую 1951 году фразеологию, полезна, являясь наиболее полным биографическим исследованием, посвящённым Можайскому.
С о д е р ж а н и е
От автора
Годы учения
В море
Гибель "Дианы"
На восточном поморье
Снова в пути
Кораблестроитель
Мечта о полете
Этнографическая выставка
Ошибка Ньютона
От наблюдений к опыту
Аэродинамические опыты
Полет на змее
Непроторенной дорогой
От модели к самолету
На пользу Отечеству
Можайский не одинок
Русское изобретение
Сердце самолета
Первый самолет
Последние годы
Иностранные подражатели
Русская школа самолетостроения
Окрыленный народ
Важнейшие события жизни и деятельности А. Ф. Можайского
Библиография
Примечания
От автора
Почти три четверти века отделяют нас от тех дней, когда Александр Федорович Можайский работал над созданием своего самолета. Равнодушие представителей царского режима, непонимание правильности основных положений, на которые опиралось великое изобретение, упорное сопротивление скрытых и явных врагов России, нужду - все изведал и сумел преодолеть Можайский. Он изобрел, построил и испытал в воздухе первый в мире самолет.
Совершенствуя самолет и его двигатель, изобретатель продолжал прокладывать новые пути для развития техники. Смерть оборвала его работу. Он умер, как боец, ни разу не отступивший перед трудностями, боровшийся за новое не ради личных интересов, а на пользу Отечеству.
Те, кому была чужда национальная гордость, кто охотно отдавал русское первенство в важнейших открытиях и изобретениях иностранцам - старались сделать все, что только могли, чтобы заставить забыть о Можайском и его делах.
До нас не дошли ни модели, изучая которые, Можайский открывал основные законы полета, ни построенные по его проекту двигатели, ни созданный им самолет. Многое погибло, затерялось, забылось, было искажено. И потому работа советских исследователей истории техники, поставивших перед собой задачу восстановить правду о создании первого самолета - была очень сложной.
Эта книга смогла появиться в свет только потому, что над розысками материалов, над восстановлением исторической правды, над разоблачением лживой легенды об иностранном происхождении самолета - работали десятки советских людей. В процессе работы возникало много неясностей и противоречий. В данной книге отброшено все, что не подтвердилось строгой проверкой по архивным материалам, книгам и документам. Еще многое предстоит найти, уточнить и на это, наверное, уйдут годы. Но и то, что стало известно о Можайском и его делах - было огромной наградой за этот труд.
Можайский предстал не только как создатель самолета, и самолета прогрессивной схемы, определившего путь развития авиационной техники, но и как исследователь, ученый, заложивший основы экспериментальной аэродинамики и основы аэродинамического расчета самолета, как творец первых авиационных двигателей, новатор, на многие годы опередивший последующие достижения техники, как ученый-борец, первооткрыватель новых путей развития техники, как пламенный патриот своей Родины.
По праву Александр Федорович Можайский должен быть назван основоположником самолетостроения, родоначальником самобытной, национальной русской школы самолетостроения.
Всюду, куда мне приходилось обращаться в процессе своей работы в архивы, музеи, библиотеки, отдельные учреждения, я неизменно встречал искреннее стремление помочь в этой работе, а это говорит о том, что каждому советскому человеку дорог образ великого изобретателя самолета.
Выражаю свою глубокую признательность всем товарищам, которые помогали мне в работе, и хочу особенно отметить ту огромную поддержку, которую я получил от командования и коллектива Ленинградской Краснознаменной Военно-воздушной Инженерной Академии.
Годы учения
Александр Федорович Можайский родился в семье моряка.
Вся жизнь его отца, Федора Тимофеевича Можайского, была связана с морем. В 1823 году, через десять лет после окончания Морского корпуса в Петербурге, двадцатисемилетнего лейтенанта Федора Можайского назначили помощником лоцман-капитана в 24-й флотский экипаж. Базой экипажа был маленький городок Роченсальм в Выборгской губернии. Этот городок памятен в истории русского флота: вблизи от него 13 августа 1789 года произошло морское сражение между шведской и русской эскадрами, закончившееся поражением шведов.
До мельчайших подробностей изучил Федор Можайский проходы среди бесчисленных скалистых островков, тянущихся вдоль северного берега Финского залива. Прошел только год после назначения Можайского в Роченсальм, а он уже получил в самостоятельное командование судно, на котором предстояло обучать лоцманов трудному искусству плавания в финляндских шхерах.
9 марта 1825 года в семье Можайских была большая радость: родился первенец - Александр. Он - будущий создатель первого в мире самолета, вступил в жизнь в тот год, когда произошло восстание декабристов.
Долгие тридцать лет царствования Николая I, прозванного жандармом Европы, легли как тяжкий гнет на плечи России. Именно в эти тяжелые годы предстояло расти, учиться, начинать свою службу на флоте Александру Можайскому.
Через год у Можайских родился другой мальчик, которого назвали Николаем. А еще через четыре года жена Федора Тимофеевича родила третьего сына, которого в честь деда назвали Тимофеем.
В 1831 году Федора Тимофеевича произвели в капитан-лейтенанты и назначили капитаном Архангельского порта. С Балтики семья Можайского перебралась на Белое море. К тому времени у Александра, кроме двух братьев, появились и сестры: Екатерина и Юлия.
Морское дело было профессией отца, и своим сыновьям Федор Тимофеевич прочил морскую службу.
Когда старшему сыну исполнилось десять лет, родители привезли его в Петербург и отдали учиться в Морской кадетский корпус.
В списке кандидатов Морского кадетского корпуса сохранились имена двух братьев Можайских: Александра, родившегося 9 марта 1825 года и Николая, родившегося 23 мая 1826 года. Этот документ подтверждает дату рождения Александра Можайского, хотя по другим источникам его рождение ошибочно относят к 1826 году2.
Морской кадетский корпус занимал огромное здание на берегу Невы, между 11-й и 12-й линиями Васильевского острова в Петербурге.
Сегодня, так же, как сто лет тому назад, стены корпуса окрашены в желтый цвет. Белые колонны придают зданию строгий и торжественный вид. Издалека заметна металлическая башня и мачта на крыше. Они напоминают о море, и когда в дни празднеств на мачте поднимают флаги расцвечивания, здание кажется огромным кораблем, готовым к отплытию.
Перед этим зданием, где теперь помещается Высшее Военно-Морское училище имени М. В. Фрунзе, поставлен памятник знаменитому адмиралу Ивану Федоровичу Крузенштерну3, в 1803-1806 годах возглавлявшему первое кругосветное плавание русских моряков на шлюпах "Надежда" и "Нева". Бронзовая фигура адмирала Крузенштерна в морском мундире и с кортиком высится на гранитном постаменте. Лицо прославленного моряка обращено к училищу, которое он возглавлял в течение пятнадцати лет, и где ныне воспитываются советские морские офицеры.
В год, когда Александра Можайского привезли в Петербург, ни башни, ни мачты на здании, ни памятника на набережной не было. В тот год, когда Александр Можайский поступил в корпус, адмиралу Ивану Федоровичу Крузенштерну шел седьмой десяток лет, и он был директором Морского кадетского корпуса.
Уже в те времена это морское училище было одним из старейших в России. Указ об его открытии Петр I подписал 14 января 1701 года. Правда, сначала оно называлось Навигацкой школой. Тогда в школе учили "арифметике, геометрии, тригонометрии, навигации плоской, навигации меркаторской, сферике, астрономии, математической географии и ведению шханечного вахтенного журнала". Помещалась Навигацкая школа в Москве, в здании Сухаревской башни.
В 1715 году Петр перевел Навигацкую школу в молодую столицу и создал в Петербурге Морскую академию. Петр утвердил программу Морской академии, в которой должны были "учить наукам, арифметике, геометрии, навигации, артиллерии, фортификации, географии, рисовать живописью и воинским обучениям, мушкетами и на рапирах, и некоторых астрономии".
Развитие флота Петр I считал очень важным делом. Создание Навигацкой школы, ее перевод в Петербург, преобразование в Морскую академию - все это свидетельство внимания, которое Петр уделял подготовке квалифицированных офицеров флота.
При преемниках Петра, неспособных продолжать дело преобразования России, развитие флота замедлилось, и подготовка моряков ухудшилась.
В 1752 году Академию переименовали в Морской шляхетский корпус, где больше всего заботились о муштре. До наших дней дошли записки одного из участников декабрьского восстания 1825 года, который, вспоминая годы учения в Морском корпусе, пишет о грубости и невежестве преподавателей, о побоях, о диких, казарменных нравах, царивших в корпусе.
С начала XIX века директором Морского корпуса был назначен Карцев, ранее служивший в Кронштадте в звании подполковника. Новый директор не любил флота, в науках не разбирался и, как выразился один историк, "хотя управлял Морским кадетским корпусом почти 25 лет, но посещал корпус редко". Однако эти редкие посещения не помешали Карцеву пропитать корпус аракчеевским духом, палочной дисциплиной, отучающей людей думать и заставляющей их только повиноваться.
Крузенштерн стал директором корпуса в 1827 году. Отличный моряк, он знал и любил морское дело; понимал, что рост флота, усложнение его техники, появление паровой машины на кораблях требует коренной перестройки всего дела подготовки морских офицеров.
Крузенштерн добился создания при Морском корпусе офицерского класса. Из каждого выпуска шесть-восемь отличников переходили в офицерский класс. В течение двух лет будущие офицеры слушали лекции по высшей математике, астрономии и по теории кораблестроения.
Большая заслуга Крузенштерна как директора корпуса заключалась в том, что он пригласил в качестве преподавателей корпуса многих крупных ученых: математиков Остроградского и Буняковского; химиков Соловьева и Гесса; физиков Купфера
и Ленца, астронома Тарханова, артиллериста Дядина4.
То были лучшие силы отечественной науки той эпохи, ее гордость и слава. Большинство из них являлись членами Петербургской Академии наук.
Приглашенные Крузенштерном академики расширили и углубили курсы своих предметов. Их программы оказались столь обширны, что дали повод известному немецкому естествоиспытателю Александру Гумбольдту, посетившему Россию в 1829 году, сказать полушутя-полусерьезно:
"Как счастлив я был бы, если бы мог знать все то, что знает русский кадет".
Конечно, русские кадеты усваивали далеко не все, что было написано в этих учебных программах. Косным, боявшимся новшеств, врагом просвещения оставался николаевский режим, и попытки передовых людей развивать науку, улучшать преподавание не находили поддержки.
Александр Федорович Можайский, пробыв шесть лет в Морском корпусе, изучал: навигацию, астрономию, теоретическую механику, начертательную геометрию, геодезию, фортификацию, морскую тактику, морскую практику, теорию кораблестроения, корабельную архитектуру и французский язык.
То обстоятельство, что в учебный план ввели новые в то время науки начертательную геометрию, теорию кораблестроения и корабельную архитектуру, говорит о том, что Морской корпус готовил не просто командиров кораблей, но технически образованных офицеров, которые успешно могли работать и в области проектирования кораблей. Можайский окончил корпус не только как судоводитель, но и как проектировщик кораблей.
19 января 1841 года Александра Можайского произвели в гардемарины. Предстояли еще два года практического плавания на парусных военных судах Балтийского флота. В течение этих двух лет Можайский плавал на фрегатах "Мельпомена", "Ольга", "Александр Невский".
Так началась морская служба Александра Можайского, которой он, за исключением нескольких коротких перерывов, отдал большую часть своей жизни. Трудная и, вместе с тем, славная морская служба!
1843 год он встретил мичманом: в то время это было первое офицерское звание или, как тогда говорили, чин. Молодого офицера направили в Архангельск. Там жили его отец, мать, сестры.
В Архангельске, в устье большой, многоводной реки, находилась удобно расположенная верфь. Северные леса были богаты запасами древесины. Поморы, прирожденные моряки, потомки бесстрашных новгородцев, ходивших на утлых судах к Новой Земле и к Груманту (Шпицбергену) суровым Студеным (Баренцевым) морем, славились как искусные корабельные мастера. В начале XIX века, в эпоху, когда еще господствовало деревянное кораблестроение, архангельская верфь сохраняла свое значение.
Фрегаты, на которых начал свою морскую службу гардемарин Александр Можайский, строились на Архангельской верфи. По тем временам проще было перегонять построенный в Архангельске корабль морем на Балтику, чем везти издалека в Петербург корабельный лес. Да и само дальнее плавание шло морякам на пользу.
Послужной список Александра Федоровича скупо рассказывает о его жизни той поры: в 1844 году Можайский совершил переход на 74пушечном корабле "Ингерманланд" из Белого моря в Балтийское; годом позже снова крейсировал по Белому морю на шхуне "Радуга"; в 1846 году на этой же шхуне сделал свой второй переход из Белого моря на Балтику.
Годы морской службы, плавания по Белому, Баренцеву, Норвежскому, Северному и Балтийскому морям закалили волю молодого моряка, умножили школьные знания на практический опыт.
В первой половине прошлого века русский военный флот оставался почти целиком парусным. Бригантины, шнявы, шлюпы - старые, ныне почти позабытые слова. Они будят в сознании образы парусных, белокрылых кораблей, режущих волну стройным корпусом, крепко сшитым из стойкой, прочной лиственницы.
Самые большие корабли назывались линейными, потому что во время боя выстраивались в одну линию. Фрегаты - это крейсеры первого ранга, быстроходные трехмачтовые суда, с сильным вооружением, доходящим, иной раз, до 80 пушек.
Александру Федоровичу Можайскому исполнилось двадцать пять лет, когда его произвели в лейтенанты. Тогда на флоте не существовало званий младшего и старшего лейтенантов: за лейтенантом следовал непосредственно капитан-лейтенант, за капитан-лейтенантом - капитан 2-го ранга.
В период службы на Балтийском море Можайскому доводилось плавать на разных парусных военных судах. Сперва на маленькой, такой же, как и "Радуга", 16пушечной шхуне "Метеор"; потом на большом 84-пушечном корабле "Вола", длина корпуса которого была равна 60 м; наконец, на корабле "Память Азова" - родном брате "Ингерманланда" - новом, только что пришедшем из Архангельска.
То были последние годы существования военного парусного флота. Новые паровые суда шли на смену парусным. Однако новая техника - паровая машина медленно, очень медленно внедрялась на флоте.
В России уже более тридцати лет строили паровые суда. Еще в 1815 году на обыкновенную баржу поставили балансирную паровую машину мощностью всего лишь в 4 л. с. - так появился первый русский пароход. Два больших, широких бортовых колеса располагались ближе к носу парохода. Дым от котла выходил из кирпичной трубы. "Елизавета", так называлось это первое паровое судно, ходила между Петербургом и Кронштадтом, делая до 9 километров в час.
Уже через три года, в 1818 году, на Ижорском заводе построили для русского флота первый военный пароход "Скорый", с паровой машиной мощностью в 22 л. с.
Однако вертикальные паровые машины с балансирами были чрезвычайно тяжелы и громоздки. В Англии пытались создать безбалансирную паровую машину, но неудачно. Такую машину впервые создали на Ижорском заводе в 1832 году русские инженеры. Она была предназначена для парохода "Геркулес" и развивала мощность в 240 л. с. Создание первой в мире судовой безбалансирной паровой машины было важным событием и, несомненно, ускорило распространение паровой техники на флоте.
Все первые пароходы, в том числе и военные, были колесными. Мысль об использовании винта в качестве создателя тяги - или как часто говорят, движителя - возникла, видимо, в 1836 году. В этом году был спущен на воду первый русский винтовой военный пароход "Архимед", открывший новый этап в строительстве военных кораблей.
Уже в первые годы своей морской службы Александр Федорович Можайский обратил на себя внимание как технически образованный, высоко дисциплинированный, требовательный к себе и к подчиненным офицер, именно такие люди нужны были для освоения новой техники - паровой машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22