И вдруг Спектор исчез, прихватив с собой кассеты с уже готовыми записями и оставив совершенно непонятную записку… Неудачи преследовали Джона: он не мог добиться от американских властей разрешения остаться в стране, отношения с Йоко вконец разладились, и вот теперь Спектор отказался завершить работу над практически готовым диском.
…Тяжба Джона с иммиграционной службой по-прежнему отнимала много времени и сил. В марте 1974 года Уайлдс обратился в окружной суд с иском о временной отсрочке решения о высылке Джона. Иск был озаглавлен так: «Джон Уинстон Оно Леннон против Соединенных Штатов Америки». 1 мая суд отклонил иск. 18 июля апелляционные инстанции отклонили апелляцию Джона и снова предписали ему в шестидесятидневный срок покинуть пределы страны.
Тем временем дела у президента Никсона шли все хуже и хуже. 17 ноября во Флориде он произнес ставшие потом знаменитыми слова: «Я не мошенник!» А 8 декабря признался, что в 1970 и 1971 годах уплатил менее одной тысячи долларов подоходного налога, что вызвало у простых американцев куда большее негодование, нежели сообщение о взломе штаб-квартиры демократов в «Уотергейте». В апреле 1974 года контрольная комиссия конгресса объявила, что Никсон должен внести в госбюджет 432 787 долларов и 33 000 долларов штрафа. 9 мая в конгрессе начались слушания по делу об импичменте Никсона.
24 июля Верховный суд единогласно вынес решение о том, что Никсон обязан передать все «уотергейтские» пленки государственному прокурору. 27 июля специальная комиссия палаты представителей большинством голосов (27-11) рекомендовала высшему законодательному органу страны вынести решение об импичменте Никсона за преступное сокрытие фактов взлома и другие нарушения законности в ходе расследования «уотергейтского дела». 8 августа Никсон подал в отставку, а 8 сентября Джералд Форд простил его, после чего многие обозреватели сделали вывод, что люди Никсона обо всем договорились с Фордом еще до того, как тот был назначен на пост вице-президента. Сторонники Леннона из числа конгрессменов в августе внесли на рассмотрение конгресса поправку в иммиграционное законодательство…
Сенатский подкомитет по внутренней безопасности (СПВБ), явившийся инициатором депортации Леннона, блокировал все попытки Уайлдса доказать, что депортационный ордер имеет политическую подоплеку. Джон, разумеется, не мог знать, что у СПВБ был двадцатилетний опыт преследования радикалов. Как писал известный борец за гражданские права Фрэнк Доннер, СПВБ вместе с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности «нанесли прогрессивным общественным движениям в нашей стране куда больший ущерб, чем все спецслужбы, вместе взятые!». СПВБ, в недрах которого родилась идея о высылке Леннона, насчитывал 26 членов, которых газета «Вашингтон пост» назвала «сворой бывших маккартистов, вынашивающих злобные замыслы и разглагольствующих о коммунистическом заговоре». Всеми делами там заправлял, как писала та же «Вашингтон пост», не председатель подкомитета, а его главный консультант - 63-летний Дж. Дж. Сурвайн, бывший журналист из Невады, который обрел печальную славу в 50-е годы своим участием в «охоте» на красных. В те годы его влияние на Капитолии было столь значительным, что его называли «девяносто седьмым сенатором». Сурвайн поддерживал тесные связи с ЦРУ и ФБР, получая там материалы, которые он потом публиковал под видом «разысканий подкомитета». Так что Уайлдс недалеко ушел от истины, когда утверждал, что вся информация о политических планах Джона, которой располагал этот подкомитет, была добыта в ФБР.
Хотя Уайлдс не мог ничего добиться от СПВБ, в августе СИН удовлетворил его запрос о предоставлении ему нескольких дел о депортации, аналогичных делу Джона. Он обнаружил, что более ста иностранцев, имевших судимость за хранение наркотиков, получили право проживания в США по «гуманитарным соображениям». Эти факты шли вразрез с утверждениями СИН, будто депортация Джона продиктована требованиями действующего законодательства. К тому же многие из тех, кому разрешили проживание в стране, были осуждены за более серьезные преступления - хранение героина, изнасилования, даже убийства. Уайлдс передал результаты своих разысканий журналисту Джеку Андерсону, который опубликовал их в конце августа.
В ноябре Джон подал новый иск, требуя для себя возможности официального опроса сотрудников иммиграционной службы и ознакомления с документами СИН, чтобы выяснить, не стал ли он жертвой политической вендетты бывшего генерального прокурора Джона Митчелла. 1 января 1975 года Митчелла признали виновным в соучастии в «уотергейтском деле». На следующий же день окружной судья удовлетворил иск Джона. Это стало его первой победой.
Летом 1975 года Джон и Мэй Пэнг вернулись в Нью-Йорк. Леннон выпустил сингл «Что помогает тебе пережить эту ночь», ставший победителем хит-парада, и альбом «Стены и мосты», также занявший верхнюю строчку в списке хитов. Обе пластинки возглавили списки популярности в ноябре. Это был первый действительно крупный успех Джона после распада «Битлз». Сингл символизировал отречение Леннона от всех принципов, которых он придерживался после ухода из «Битлз». Новая песня свидетельствовала о переосмыслении тематики его раннего творчества. В альбоме «Вообрази себе» самый каверзный вопрос, который он мог задать Полу, звучал так: «Как тебе спится?» В интервью «Ред моул» в 1970 году он рассказал о мучившей его бессоннице. Он тогда прекрасно усвоил урок: «От страха и страданий никуда тебе не деться, их нельзя ни подавить, ни игнорировать». Последняя строка песни: «Все, что помогает тебе прорваться к свету» - звучит чуть ли не экуменически, но ее неплохо бы сравнить с душераздирающей литанией в «Пластик Оно бэнд», где он утверждал, что не верит больше ни в Будду, ни в мантры. Новая песня Джона звучала весело и беззаботно, но имела многозначительный подтекст: он отказывался от опыта самопознания, обретенного в результате мучительной борьбы. Казалось, Джон сам превратился в Пола - человека без политических убеждений, который штамповал хиты и мог безмятежно спать по ночам. Может быть, именно потому Джон сказал как-то Элтону Джону: «Песня «Что помогает тебе пережить эту ночь» - далеко не самая любимая мною вещь».
Лучшей вещью альбома стала песня «Сталь и стекло». Некоторые критики расценили ее как атаку на Аллена Клайна в духе прежних «антимаккартниевских» песен Джона. На деле же в ней выражено глубокое презрение к самому себе. Песня «Храни тебя Бог», обращенная к Йоко в объятиях другого мужчины, демонстрирует пронзительную эмоциональность, а «Во власти любви» имеет что-то общее с жестким реализмом песен альбома «Пластик Оно бэнд».
Новый альбом завершался песней «Сидя на корточках». Как гласило пояснение на вкладыше в конверте, «Джулиан Леннон за ударными. Папа поет и аккомпанирует на фортепьяно». Возможно, для отношений отца с сыном важно было сочинить эту песню, но вряд ли стоило включать ее в пластинку. Эта пьеска намекает, что в 1974 году отцовство могло стать благотворной альтернативой несчастной жизни Джона - о чем Джон хотел заявить во всеуслышание.
Музыку этого диска вряд ли можно назвать очень удачной, зато конверт «Стен и мостов» был оформлен отлично: на конверте изображены фрагменты рисунков одиннадцатилетнего Джона, чудом сохранившихся у тети Мими. На обратной стороне Леннон поместил длинную выписку из книги об ирландских именах, где говорилось о фамилии «Леннон»: «Никто из лиц, носящих эту фамилию, не оставил заметного следа в политической, военной и культурной жизни Ирландии или Англии». Ниже Джон прокомментировал это утверждение своим «Неужели?».
На конверте также была помещена загадочная фраза: «Я увидел НЛО». Вот что он сказал по этому поводу в автоинтервью для журнала «Интервью»:
«Вопрос. Ты был пьян? Под газом? У тебя были глюки?
Ответ. Да нет, я был в норме… Я подошел к окну, находясь в своем обычном поэтическо-бредовом состоянии. Это что еще за никсон? - спросил я себя (ведь рядом никого больше не было). Вертолет? Нет - не слышно шума. Ага, значит, воздушный шар!
Вопрос. А ты не боишься, что люди тебе не поверят, скажут, мол, все это Леннон-Махаришева чушь!
Ответ. Ну, это бремя, которое я вынужден нести…»
Через месяц после появления на прилавках альбом «Стены и мосты» был распродан в количестве миллиона экземпляров - вдвое больше, чем «Игра воображения» и «Пластик Оно бэнд». Альбом оставался в хит-параде дольше, чем «Вообрази себе». А сингл «Греза номер девять» попал в «лучшую десятку» и оставался там десять недель. Но новым альбомом Леннон хотел просто лишний раз подтвердить, что он все еще способен делать хиты. В интервью, данном накануне его выхода, Леннон признался: «Новизна диска состоит в том, что это просто новый диск». В 1980 году Леннон говорил о нем: «Я не стыжусь этого альбома. «Стены и мосты» - произведение мастера. Есть там неплохие вещи. И есть усталый мастер, который кое-как составил диск. Но сделал это без вдохновения, с горя. От диска прямо-таки веет горем. Потому что мне тогда было плохо. Мы с Йоко расстались, я занимался иммиграционными делами, у меня были обязательства по контракту. Словом, сочинение музыки мне уже не доставляло никакой радости. Я сидел в ловушке и не видел путей спасения».
В конце 1974 года в интервью газете «Обсервер» он выразил разочарование в политике. «Политика? Ну давайте скажем, что я все еще интересуюсь политикой, хотя она никогда меня особенно не интересовала. Когда я приехал в Нью-Йорк, Джерри Рубин и Эбби Хоффман оказались первыми, с кем я познакомился. А теперь я предпочитаю водить дружбу с Теннесси Уильямсом. Должен признаться, что наши с Йоко политические акции были довольно наивными. Йоко всегда интересовалась политикой, как все авангардисты». Уйдя от Йоко, он ушел и от политики.
Что же касается его старых товарищей, то «беда Рубина и Хоффмана в том, что они никогда не умели смеяться - им нужно было только насилие». Джон забыл, что люди, о которых он говорил, прославились своими клоунскими выходками. «Я никогда не признавал насилия… Как поется в песне, все, что нам нужно, - это любовь. Вот, по сути, мой главный политический тезис. Нам всем нужно больше любви…» В заключение он сказал: «Я понял, что политика испортила мою музыку. Но я ведь прежде всего музыкант, а не политик».
Однако Джон всегда являлся политическим художником - художником, которого волновали политические темы. В этом смысле политика не испортила его музыку - напротив, она лежала в основе его песен «Вообрази себе», «Скажи мне правду» и «Герой рабочего класса». Печально, что он пытался отречься от этих вещей. Это лишь свидетельствует о том, что разрыв с Йоко побудил его перечеркнуть их совместные достижения.
А как Йоко? «Я по-прежнему люблю ее, но мы - артисты, и мы поняли, что вместе жить не можем. Мы каждый день перезваниваемся… Мы с Йоко по-прежнему хорошие друзья». Джон, знаменитый виртуоз слова, вдруг заговорил голливудскими штампами…
Выпустив «Стены и мосты», Джон возобновил работу над альбомом «Рок-н-ролл», уже без Спектора, и за четыре дня записал девять из тринадцати песен будущей пластинки. Альбом вышел в феврале 1975 года.
«Рок-н-ролл» явился попыткой возродить энергию и мощь юности Джона. Попытка не удалась. Ни одна из вещей не шла ни в какое сравнение с ранними «битловскими» версиями тех же самых песен, и ни одна не дотянула до уровня импровизаций альбома «Пусть будет так». В альбоме, впрочем, было несколько неплохих композиций: например, «Будь со мной», которую Джон спел с подлинной страстью, - несомненно, песня предназначалась для Йоко. В «Скольжу и падаю» угадывался прежний задор и эмоциональная раскрепощенность. В целом же, как писал Джон Ландау, Леннон «в поисках прошлого производил впечатление человека без прошлого». Отчего, должно быть, острее ощущал свое одиночество.
Джон опасался, что альбом будут плохо раскупать. Когда он получил назад записи, сделанные Спектором, он, по его словам, «слышать их не мог». Он решил включить в пластинку лишь четыре вещи. «Я просто ума не мог приложить - что с ними делать. То ли выбросить, то ли доделать альбом до конца». Он выбрал последний вариант. «Потом я подумал: нет, это совсем не то, чего все ждут, и решил не выпускать диск. А потом я дал послушать кое-что знакомым. И песни понравились. Да и в самом деле, по-моему, неплохо получилось. Некоторые вещи, мне кажется, даже очень ничего. Я его всего-таки выпустил». Но лучше бы Джону не прислушиваться к мнению знакомых!
Как и в случае с альбомом «Стены и мосты», самое удачное в «Рок-н-ролле» - конверт: великолепная черно-белая фотография, изображающая Джона, когда тому было двадцать два, в Гамбурге. Он стоит в дверном проеме, в кожаной куртке на фоне сверкающего неоном собственного имени - точь-в-точь как в песенке Чака Берри «Джонни Б. Гуд». Альбом занял в списках популярности шестое место - он поднялся выше, чем «Игра воображения», но не дошел до уровня «Стен и мостов». Джон выпустил «Будь со мной» на «сорокапятке», которая заняла двадцатую строчку в хит-параде.
В «Игре воображения» и «Стенах и мостах» Джону так и не удалось воссоздать звучание своих лучших послебитловских композиций. Теперь, в «Рок-н-ролле», он не сумел воссоздать звучание лучших вещей ранних «Битлз». В последней песне альбома «Рок-н-ролл» Джон, дурачась, объявляет голосом радиоведущего: «А теперь мы прощаемся с вами». В 1980 году он рассказывал, как делал эту запись: «У меня в голове мелькнула мысль: уж не прощаюсь ли я совсем с шоу-бизнесом?» Он вспомнил, что в день знакомства с Полом он пел «Би-боп-а-лулу» на церковной ярмарке; теперь на новом альбоме с записями старых шлягеров он опять пел ту же песенку. «Я прощаюсь с вами и кончаю тем, чем я начинал». У Джона, как видно, иссякли идеи.
В День благодарения 1974 года Элтон Джон давал концерт в «Мэдисон-сквер-гарден». Под занавес на сцену вышел Джон, и они вместе спели «Что помогает тебе пережить эту ночь», «Люси на небе в алмазах» и «Я увидел, как она стоит там» - мощно, темпераментно. Потом Джон вспоминал: «Это был потрясающий концерт, совершенно потрясающий!» Джон в последний раз в жизни выступал перед зрителями. В зале находилась Йоко. После концерта они встретились за кулисами, и через полтора месяца Джон вернулся в «Дакоту». «Наше расставание ни к чему не привело», - заявил он. О своей разлуке и воссоединении с Йоко Джон рассказывал более подробно в интервью, записанном Эллиотом Минцем для одной из его радиопередач. Вот что говорил Джон: «Вчера мне позвонил приятель. Он только что расстался со своей девчонкой. Когда мы с Йоко жили порознь, она совершила духовное путешествие. Его девчонка, кажется, занялась тем же самым. А он подружился с бутылкой - в точности как я. Я ему говорю: «Если у тебя хватит пороху, лучше займись самосозерцанием». Потому что, когда мы воссоединились, Йоко находилась в куда лучшей форме, чем я. Все равно все дороги ведут в Рим. Но какого черта добираться туда на карачках ночью? Вот какой совет я ему дал. Надеюсь, он ему последует - хотя, скорее всего, нет. Наверное, он выберет самый трудный путь, потому что он - мужчина, а мы всегда выбираем дорогу потруднее. Я был такой же. Но это все ерунда. И я с этим покончил».
В апреле Джон участвовал в шоу Тома Снайдера «Завтра». Он был бледен и выглядел усталым. Через шесть лет после «постельной забастовки» ему все еще приходилось отвечать на стандартные вопросы.
– Было время, когда вы с Йоко приглашали всех к себе в спальню, - начал Снайдер.
– Мы проводили постельную забастовку мира, - терпеливо объяснил Джон.
– Понятно. Почему вы это делали?
Снайдер дал ему возможность подробно ознакомить телезрителей с рассказом о тяжбе с иммиграционной службой. Джон привел с собой адвоката Леона Уайлдса, который изложил суть дела в кратких и емких формулировках. Потом Уайлдс рассказывал мне, что еще до передачи Джон ему посоветовал: «Если хочешь, чтобы в газетах тебя цитировали, излагай все фразами, состоящими из пяти слов - не более».
Снайдер задал резонный вопрос:
– Вы же можете жить в любой точке земного шара. К чему весь этот сыр-бор?
– Потому что я хочу жить в свободной стране, Том, - ответил Джон с иронической ухмылкой. - И если спросить простого человека с улицы, что он по этому поводу думает, то либо ему будет вообще на это наплевать, либо он обрадуется, что старый «битл» решил жить здесь. Я хочу здесь жить, потому что здесь возникла моя любимая музыка, которая составляет всю мою жизнь и которая сделала меня таким, каков я есть. - Он снова улыбнулся, почувствовав двусмысленность своего заявления. - Мне нравится эта страна. Мне хочется жить здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
…Тяжба Джона с иммиграционной службой по-прежнему отнимала много времени и сил. В марте 1974 года Уайлдс обратился в окружной суд с иском о временной отсрочке решения о высылке Джона. Иск был озаглавлен так: «Джон Уинстон Оно Леннон против Соединенных Штатов Америки». 1 мая суд отклонил иск. 18 июля апелляционные инстанции отклонили апелляцию Джона и снова предписали ему в шестидесятидневный срок покинуть пределы страны.
Тем временем дела у президента Никсона шли все хуже и хуже. 17 ноября во Флориде он произнес ставшие потом знаменитыми слова: «Я не мошенник!» А 8 декабря признался, что в 1970 и 1971 годах уплатил менее одной тысячи долларов подоходного налога, что вызвало у простых американцев куда большее негодование, нежели сообщение о взломе штаб-квартиры демократов в «Уотергейте». В апреле 1974 года контрольная комиссия конгресса объявила, что Никсон должен внести в госбюджет 432 787 долларов и 33 000 долларов штрафа. 9 мая в конгрессе начались слушания по делу об импичменте Никсона.
24 июля Верховный суд единогласно вынес решение о том, что Никсон обязан передать все «уотергейтские» пленки государственному прокурору. 27 июля специальная комиссия палаты представителей большинством голосов (27-11) рекомендовала высшему законодательному органу страны вынести решение об импичменте Никсона за преступное сокрытие фактов взлома и другие нарушения законности в ходе расследования «уотергейтского дела». 8 августа Никсон подал в отставку, а 8 сентября Джералд Форд простил его, после чего многие обозреватели сделали вывод, что люди Никсона обо всем договорились с Фордом еще до того, как тот был назначен на пост вице-президента. Сторонники Леннона из числа конгрессменов в августе внесли на рассмотрение конгресса поправку в иммиграционное законодательство…
Сенатский подкомитет по внутренней безопасности (СПВБ), явившийся инициатором депортации Леннона, блокировал все попытки Уайлдса доказать, что депортационный ордер имеет политическую подоплеку. Джон, разумеется, не мог знать, что у СПВБ был двадцатилетний опыт преследования радикалов. Как писал известный борец за гражданские права Фрэнк Доннер, СПВБ вместе с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности «нанесли прогрессивным общественным движениям в нашей стране куда больший ущерб, чем все спецслужбы, вместе взятые!». СПВБ, в недрах которого родилась идея о высылке Леннона, насчитывал 26 членов, которых газета «Вашингтон пост» назвала «сворой бывших маккартистов, вынашивающих злобные замыслы и разглагольствующих о коммунистическом заговоре». Всеми делами там заправлял, как писала та же «Вашингтон пост», не председатель подкомитета, а его главный консультант - 63-летний Дж. Дж. Сурвайн, бывший журналист из Невады, который обрел печальную славу в 50-е годы своим участием в «охоте» на красных. В те годы его влияние на Капитолии было столь значительным, что его называли «девяносто седьмым сенатором». Сурвайн поддерживал тесные связи с ЦРУ и ФБР, получая там материалы, которые он потом публиковал под видом «разысканий подкомитета». Так что Уайлдс недалеко ушел от истины, когда утверждал, что вся информация о политических планах Джона, которой располагал этот подкомитет, была добыта в ФБР.
Хотя Уайлдс не мог ничего добиться от СПВБ, в августе СИН удовлетворил его запрос о предоставлении ему нескольких дел о депортации, аналогичных делу Джона. Он обнаружил, что более ста иностранцев, имевших судимость за хранение наркотиков, получили право проживания в США по «гуманитарным соображениям». Эти факты шли вразрез с утверждениями СИН, будто депортация Джона продиктована требованиями действующего законодательства. К тому же многие из тех, кому разрешили проживание в стране, были осуждены за более серьезные преступления - хранение героина, изнасилования, даже убийства. Уайлдс передал результаты своих разысканий журналисту Джеку Андерсону, который опубликовал их в конце августа.
В ноябре Джон подал новый иск, требуя для себя возможности официального опроса сотрудников иммиграционной службы и ознакомления с документами СИН, чтобы выяснить, не стал ли он жертвой политической вендетты бывшего генерального прокурора Джона Митчелла. 1 января 1975 года Митчелла признали виновным в соучастии в «уотергейтском деле». На следующий же день окружной судья удовлетворил иск Джона. Это стало его первой победой.
Летом 1975 года Джон и Мэй Пэнг вернулись в Нью-Йорк. Леннон выпустил сингл «Что помогает тебе пережить эту ночь», ставший победителем хит-парада, и альбом «Стены и мосты», также занявший верхнюю строчку в списке хитов. Обе пластинки возглавили списки популярности в ноябре. Это был первый действительно крупный успех Джона после распада «Битлз». Сингл символизировал отречение Леннона от всех принципов, которых он придерживался после ухода из «Битлз». Новая песня свидетельствовала о переосмыслении тематики его раннего творчества. В альбоме «Вообрази себе» самый каверзный вопрос, который он мог задать Полу, звучал так: «Как тебе спится?» В интервью «Ред моул» в 1970 году он рассказал о мучившей его бессоннице. Он тогда прекрасно усвоил урок: «От страха и страданий никуда тебе не деться, их нельзя ни подавить, ни игнорировать». Последняя строка песни: «Все, что помогает тебе прорваться к свету» - звучит чуть ли не экуменически, но ее неплохо бы сравнить с душераздирающей литанией в «Пластик Оно бэнд», где он утверждал, что не верит больше ни в Будду, ни в мантры. Новая песня Джона звучала весело и беззаботно, но имела многозначительный подтекст: он отказывался от опыта самопознания, обретенного в результате мучительной борьбы. Казалось, Джон сам превратился в Пола - человека без политических убеждений, который штамповал хиты и мог безмятежно спать по ночам. Может быть, именно потому Джон сказал как-то Элтону Джону: «Песня «Что помогает тебе пережить эту ночь» - далеко не самая любимая мною вещь».
Лучшей вещью альбома стала песня «Сталь и стекло». Некоторые критики расценили ее как атаку на Аллена Клайна в духе прежних «антимаккартниевских» песен Джона. На деле же в ней выражено глубокое презрение к самому себе. Песня «Храни тебя Бог», обращенная к Йоко в объятиях другого мужчины, демонстрирует пронзительную эмоциональность, а «Во власти любви» имеет что-то общее с жестким реализмом песен альбома «Пластик Оно бэнд».
Новый альбом завершался песней «Сидя на корточках». Как гласило пояснение на вкладыше в конверте, «Джулиан Леннон за ударными. Папа поет и аккомпанирует на фортепьяно». Возможно, для отношений отца с сыном важно было сочинить эту песню, но вряд ли стоило включать ее в пластинку. Эта пьеска намекает, что в 1974 году отцовство могло стать благотворной альтернативой несчастной жизни Джона - о чем Джон хотел заявить во всеуслышание.
Музыку этого диска вряд ли можно назвать очень удачной, зато конверт «Стен и мостов» был оформлен отлично: на конверте изображены фрагменты рисунков одиннадцатилетнего Джона, чудом сохранившихся у тети Мими. На обратной стороне Леннон поместил длинную выписку из книги об ирландских именах, где говорилось о фамилии «Леннон»: «Никто из лиц, носящих эту фамилию, не оставил заметного следа в политической, военной и культурной жизни Ирландии или Англии». Ниже Джон прокомментировал это утверждение своим «Неужели?».
На конверте также была помещена загадочная фраза: «Я увидел НЛО». Вот что он сказал по этому поводу в автоинтервью для журнала «Интервью»:
«Вопрос. Ты был пьян? Под газом? У тебя были глюки?
Ответ. Да нет, я был в норме… Я подошел к окну, находясь в своем обычном поэтическо-бредовом состоянии. Это что еще за никсон? - спросил я себя (ведь рядом никого больше не было). Вертолет? Нет - не слышно шума. Ага, значит, воздушный шар!
Вопрос. А ты не боишься, что люди тебе не поверят, скажут, мол, все это Леннон-Махаришева чушь!
Ответ. Ну, это бремя, которое я вынужден нести…»
Через месяц после появления на прилавках альбом «Стены и мосты» был распродан в количестве миллиона экземпляров - вдвое больше, чем «Игра воображения» и «Пластик Оно бэнд». Альбом оставался в хит-параде дольше, чем «Вообрази себе». А сингл «Греза номер девять» попал в «лучшую десятку» и оставался там десять недель. Но новым альбомом Леннон хотел просто лишний раз подтвердить, что он все еще способен делать хиты. В интервью, данном накануне его выхода, Леннон признался: «Новизна диска состоит в том, что это просто новый диск». В 1980 году Леннон говорил о нем: «Я не стыжусь этого альбома. «Стены и мосты» - произведение мастера. Есть там неплохие вещи. И есть усталый мастер, который кое-как составил диск. Но сделал это без вдохновения, с горя. От диска прямо-таки веет горем. Потому что мне тогда было плохо. Мы с Йоко расстались, я занимался иммиграционными делами, у меня были обязательства по контракту. Словом, сочинение музыки мне уже не доставляло никакой радости. Я сидел в ловушке и не видел путей спасения».
В конце 1974 года в интервью газете «Обсервер» он выразил разочарование в политике. «Политика? Ну давайте скажем, что я все еще интересуюсь политикой, хотя она никогда меня особенно не интересовала. Когда я приехал в Нью-Йорк, Джерри Рубин и Эбби Хоффман оказались первыми, с кем я познакомился. А теперь я предпочитаю водить дружбу с Теннесси Уильямсом. Должен признаться, что наши с Йоко политические акции были довольно наивными. Йоко всегда интересовалась политикой, как все авангардисты». Уйдя от Йоко, он ушел и от политики.
Что же касается его старых товарищей, то «беда Рубина и Хоффмана в том, что они никогда не умели смеяться - им нужно было только насилие». Джон забыл, что люди, о которых он говорил, прославились своими клоунскими выходками. «Я никогда не признавал насилия… Как поется в песне, все, что нам нужно, - это любовь. Вот, по сути, мой главный политический тезис. Нам всем нужно больше любви…» В заключение он сказал: «Я понял, что политика испортила мою музыку. Но я ведь прежде всего музыкант, а не политик».
Однако Джон всегда являлся политическим художником - художником, которого волновали политические темы. В этом смысле политика не испортила его музыку - напротив, она лежала в основе его песен «Вообрази себе», «Скажи мне правду» и «Герой рабочего класса». Печально, что он пытался отречься от этих вещей. Это лишь свидетельствует о том, что разрыв с Йоко побудил его перечеркнуть их совместные достижения.
А как Йоко? «Я по-прежнему люблю ее, но мы - артисты, и мы поняли, что вместе жить не можем. Мы каждый день перезваниваемся… Мы с Йоко по-прежнему хорошие друзья». Джон, знаменитый виртуоз слова, вдруг заговорил голливудскими штампами…
Выпустив «Стены и мосты», Джон возобновил работу над альбомом «Рок-н-ролл», уже без Спектора, и за четыре дня записал девять из тринадцати песен будущей пластинки. Альбом вышел в феврале 1975 года.
«Рок-н-ролл» явился попыткой возродить энергию и мощь юности Джона. Попытка не удалась. Ни одна из вещей не шла ни в какое сравнение с ранними «битловскими» версиями тех же самых песен, и ни одна не дотянула до уровня импровизаций альбома «Пусть будет так». В альбоме, впрочем, было несколько неплохих композиций: например, «Будь со мной», которую Джон спел с подлинной страстью, - несомненно, песня предназначалась для Йоко. В «Скольжу и падаю» угадывался прежний задор и эмоциональная раскрепощенность. В целом же, как писал Джон Ландау, Леннон «в поисках прошлого производил впечатление человека без прошлого». Отчего, должно быть, острее ощущал свое одиночество.
Джон опасался, что альбом будут плохо раскупать. Когда он получил назад записи, сделанные Спектором, он, по его словам, «слышать их не мог». Он решил включить в пластинку лишь четыре вещи. «Я просто ума не мог приложить - что с ними делать. То ли выбросить, то ли доделать альбом до конца». Он выбрал последний вариант. «Потом я подумал: нет, это совсем не то, чего все ждут, и решил не выпускать диск. А потом я дал послушать кое-что знакомым. И песни понравились. Да и в самом деле, по-моему, неплохо получилось. Некоторые вещи, мне кажется, даже очень ничего. Я его всего-таки выпустил». Но лучше бы Джону не прислушиваться к мнению знакомых!
Как и в случае с альбомом «Стены и мосты», самое удачное в «Рок-н-ролле» - конверт: великолепная черно-белая фотография, изображающая Джона, когда тому было двадцать два, в Гамбурге. Он стоит в дверном проеме, в кожаной куртке на фоне сверкающего неоном собственного имени - точь-в-точь как в песенке Чака Берри «Джонни Б. Гуд». Альбом занял в списках популярности шестое место - он поднялся выше, чем «Игра воображения», но не дошел до уровня «Стен и мостов». Джон выпустил «Будь со мной» на «сорокапятке», которая заняла двадцатую строчку в хит-параде.
В «Игре воображения» и «Стенах и мостах» Джону так и не удалось воссоздать звучание своих лучших послебитловских композиций. Теперь, в «Рок-н-ролле», он не сумел воссоздать звучание лучших вещей ранних «Битлз». В последней песне альбома «Рок-н-ролл» Джон, дурачась, объявляет голосом радиоведущего: «А теперь мы прощаемся с вами». В 1980 году он рассказывал, как делал эту запись: «У меня в голове мелькнула мысль: уж не прощаюсь ли я совсем с шоу-бизнесом?» Он вспомнил, что в день знакомства с Полом он пел «Би-боп-а-лулу» на церковной ярмарке; теперь на новом альбоме с записями старых шлягеров он опять пел ту же песенку. «Я прощаюсь с вами и кончаю тем, чем я начинал». У Джона, как видно, иссякли идеи.
В День благодарения 1974 года Элтон Джон давал концерт в «Мэдисон-сквер-гарден». Под занавес на сцену вышел Джон, и они вместе спели «Что помогает тебе пережить эту ночь», «Люси на небе в алмазах» и «Я увидел, как она стоит там» - мощно, темпераментно. Потом Джон вспоминал: «Это был потрясающий концерт, совершенно потрясающий!» Джон в последний раз в жизни выступал перед зрителями. В зале находилась Йоко. После концерта они встретились за кулисами, и через полтора месяца Джон вернулся в «Дакоту». «Наше расставание ни к чему не привело», - заявил он. О своей разлуке и воссоединении с Йоко Джон рассказывал более подробно в интервью, записанном Эллиотом Минцем для одной из его радиопередач. Вот что говорил Джон: «Вчера мне позвонил приятель. Он только что расстался со своей девчонкой. Когда мы с Йоко жили порознь, она совершила духовное путешествие. Его девчонка, кажется, занялась тем же самым. А он подружился с бутылкой - в точности как я. Я ему говорю: «Если у тебя хватит пороху, лучше займись самосозерцанием». Потому что, когда мы воссоединились, Йоко находилась в куда лучшей форме, чем я. Все равно все дороги ведут в Рим. Но какого черта добираться туда на карачках ночью? Вот какой совет я ему дал. Надеюсь, он ему последует - хотя, скорее всего, нет. Наверное, он выберет самый трудный путь, потому что он - мужчина, а мы всегда выбираем дорогу потруднее. Я был такой же. Но это все ерунда. И я с этим покончил».
В апреле Джон участвовал в шоу Тома Снайдера «Завтра». Он был бледен и выглядел усталым. Через шесть лет после «постельной забастовки» ему все еще приходилось отвечать на стандартные вопросы.
– Было время, когда вы с Йоко приглашали всех к себе в спальню, - начал Снайдер.
– Мы проводили постельную забастовку мира, - терпеливо объяснил Джон.
– Понятно. Почему вы это делали?
Снайдер дал ему возможность подробно ознакомить телезрителей с рассказом о тяжбе с иммиграционной службой. Джон привел с собой адвоката Леона Уайлдса, который изложил суть дела в кратких и емких формулировках. Потом Уайлдс рассказывал мне, что еще до передачи Джон ему посоветовал: «Если хочешь, чтобы в газетах тебя цитировали, излагай все фразами, состоящими из пяти слов - не более».
Снайдер задал резонный вопрос:
– Вы же можете жить в любой точке земного шара. К чему весь этот сыр-бор?
– Потому что я хочу жить в свободной стране, Том, - ответил Джон с иронической ухмылкой. - И если спросить простого человека с улицы, что он по этому поводу думает, то либо ему будет вообще на это наплевать, либо он обрадуется, что старый «битл» решил жить здесь. Я хочу здесь жить, потому что здесь возникла моя любимая музыка, которая составляет всю мою жизнь и которая сделала меня таким, каков я есть. - Он снова улыбнулся, почувствовав двусмысленность своего заявления. - Мне нравится эта страна. Мне хочется жить здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42