И. Егоров решил вначале разгромить наиболее сильную из них - киевскую.
Главную ударную группировку фронта составила Первая Конная. Ей предстояло "с рассветом 27 мая перейти в решительное наступление в общем направлении на Казатин в разрез между киевской и одесской группами противника. Стремительным натиском, сметая на своем пути встретившиеся части противника, не позднее 1 июня захватить район Казатин - Бердичев и, обеспечив себя заслоном со стороны Старо-Константинов, Шепетовка, действовать на тылы противника"20.
12-я армия должна была 26 мая форсировать Днепр севернее Киева и перерезать железнодорожную линию в районе станций Бородянка - Тетерев, чтобы не допустить отхода противника в северном направлении. Главная ее задача захватить железнодорожный узел Коростень.
Фастовская группа, которую возглавил начдив 45-й стрелковой дивизии И. Э. Якир.с рассветом 26 мая переходила в решительное наступление в общем направлении Белая Церковь, Фастов, стремясь оттянуть на себя возможно больше сил киевской группы противника.
14-я армия обеспечивала Первую Конную с юга. Для этого она сосредоточивала главные силы на своем правом фланге. 1 июля ей предстояло овладеть районом Винница - Жмеринка.
Из Шполы в Ново-Миргород наш автомобиль выехал на рассвете, и с первыми лучами солнца мы уже въезжали в тихий, уютный городок. Остановились около станции у белых, утопающих в нежной зелени хат.
Поезд командующего фронтом прибыл в 10 часов. Мы с Ворошиловым вошли в вагон. Александр Ильич обнял нас, потом представил новому члену Реввоенсовета фронта Р. И. Берзину.
- Рад вас видеть, товарищ Буденный, - с характерным для прибалтов акцентом произнес Берзин, осматривая меня с головы до ног.
В свою очередь, окинув его взглядом, я отметил про себя, что член Реввоенсовета фронта довольно приятный на вид человек. Особенно понравился его смелый, открытый взгляд. Р. И. Берзин был сыном бедного латышского крестьянина. В партию большевиков вступил в 1905 году. В гражданскую войну отличился в борьбе против Колчака, командуя 3-й армией Восточного фронта.
После обычных приветствий Александр Ильич усадил нас и попросил рассказать, что нам неясно.
Я доложил, что общая идея директивы ясна. Понятна и задача Конармии. Сомнение вызывает лишь одно: необходимость прорывать позиционную оборону противника без пехоты. Это будет трудно.
- Товарищ командующий, - попросил я, - подчините нам хотя бы одну стрелковую дивизию.
Егоров ответил не сразу. Сначала внимательно посмотрел на меня и только потом заговорил!
- Что я могу на это сказать? Ну конечно же, ваше требование резонно. И главком рекомендовал подчинить вам две стрелковые дивизии. К сожалению, сделать этого пока не могу. Двенадцатая армия измотана предыдущими боями и до подхода двадцать пятой стрелковой дивизии с трудом будет выполнять поставленную ей задачу. В Фастовской группе, как вам известно, всего две дивизии, а четырнадцатая армия вообще малочисленна. Весь мой резерв - это три слабенькие бригады, к тому же связанные борьбой с бандами. Как видите, взять пехоту неоткуда. Знаю, вам будет нелегко. Но я глубоко убежден, что Конная армия сможет прорвать фронт противника и выполнить свою задачу. Александр Ильич улыбнулся: - Ну как, вы и теперь настаиваете на своей просьбе?
- Нет, с этим, кажется, все ясно. Но у меня имеется еще вопрос: в директиве не указано, где проходят рубеж обороны противника, его инженерные заграждения, не определена группировка неприятельских сил в полосе наступления Конармии.
- Кроме того, - добавил Ворошилов, - совершенно неясно положение наших соседей - Фастовской группы и 14,-й армии.
Командующий фронтом пригласил нас к карте. Из его информации мы узнали, что фронт 12-й армии проходил от устья реки Припять по правому берегу Днепра, затем в обход киевского плацдарма противника на левом берегу до Ржищева. Южнее, на линии Поток - Богуслав - Медвин - Буки, оборонялись соединения Фастовской группы, 14-я армия занимала рубеж Соболевка - Жабокрин и затем по левому берегу реки Ольшанка до Днестра.
- Нас, Александр Ильич, особенно интересует противник, с которым придется иметь дело, - повторил я свой вопрос.
- Сведения фронтовой разведки весьма скудны. Известно, что примерно на участке Липовец - Сквира действует тринадцатая познанская пехотная дивизия, а в районе Белая Церковь - Тараща расположена кавалерийская дивизия генерала Карницкого. Но не исключено, что там имеются и другие соединения.
- Александр Ильич, - спросил я. - А не тот ли это Карницкий, который служил в русской армии?
- Он самый. Можете иметь удовольствие встретиться на поле брани со своим бывшим начальником.
- Наша разведка доносит, что местность, по которой предстоит наступать Конармии, кишит бандами какого-то атамана Куровского. Какими сведениями об этом располагает штаб фронта? - поинтересовался Ворошилов.
Ответил ему Берзин. Он сказал, что Реввоенсовету фронта известно о скопище банд во многих прифронтовых уездах. Польское командование использует бандитские отряды в качестве прикрытия своих войск и в известной мере координирует их действия.
- Прежде чем доберетесь до польской обороны, - добавил Егоров, - вам придется уничтожить эти банды.
- Это вполне естественно, - согласился я. - Но не можете ли вы уточнить участок прорыва и указать, в каком направлении Конармии придется действовать после овладения Казатином и Бердичевом?
- Я думаю, в ходе боев вам будет яснее, где у противника окажется наиболее слабое место. Вообще, увидим, как будут развиваться события, и сделаем соответствующие уточнения.
- А к какому времени двенадцатая армия должна выйти в район станций Бородянка - Тетерев?
- Ее ударной правофланговой группировке приказано перехватить железную дорогу Киев - Коростень первого июня, - ответил Александр Ильич. - Однако опять-таки все будет зависеть от общего развития операции.
Последним обсуждался вопрос о связи.
Егоров сказал, что поскольку успех фронтовой операции будет зависеть от Конармии, то и связь фронта с нею как по проводам, так и по радио должна работать беспрерывно. Было решено связываться через наш основной штаб в Елисаветграде. Но параллельно наш полевой штаб должен был держать постоянную связь с полевым штабом фронта в Кременчуге.
Приходилось считаться с тем, что после прорыва вражеского фронта и нашего выхода в тылы 3-й польской армии мы сможем использовать только радио. Для этого в наших полевом и основном штабах имелось по радиостанции. Мы тут же закодировали два экземпляра одинаковых карт, назначили позывные для меня, Ворошилова и начдивов, установили условные наименования действий наступления, обороны, отдыха и т. д. Если, к примеру, 4-я дивизия будет вести бой с противником, то шифрованное донесение во фронт по радио должно было гласить: "Казбек гуляет 28 Сокол", то есть: "4-я дивизия ведет бой с противником в районе квадрата 28 Буденный". Или: "Прима спит 32 Коршун". Это надо было понимать так: "6-я дивизия на отдыхе в районе квадрата 32 Ворошилов".
Поздно вечером маленький паровозик, отдуваясь, покатил наш вагон дальше на запад. К ночи погода испортилась. Подул сырой западный ветер, пошел дождь.
Часы показывали за полночь. Мы уже обо всем переговорили и теперь сидели молча, прислушиваясь к стуку колес и оглушительному треску грозовых разрядов.
На рассвете 25 мая приехали в Умань. Из телеграммы командующего фронтом узнали, что в Конную армию едет Председатель ВЦИК М. И. Калинин.
Весть о приезде Михаила Ивановича все у нас встретили с большой радостью. Популярность его была исключительно велика. У конармейцев он после В. И. Ленина считался самым высокочтимым советским государственным деятелем. Скромность, душевная простота и обаятельная, как говорили бойцы, "рабоче-крестьянская" внешность Калинина, его доступные для сознания простых людей речи и беседы снискали ему любовь и уважение.
Приезд Михаила Ивановича ожидался как раз в тот день, на который мы назначили совещание командиров и политработников частей, чтобы ознакомить их с задачей. Это было очень кстати. Мы рассчитывали, что Михаил Иванович поприсутствует на совещании, поможет своими советами, а может, и сам выступит. Но, к сожалению, поезд Калинина задержался...
В большом помещении, занятом полештармом, шумно и сизо от густого табачного дыма. Собрались все, но я все еще жду, надеясь, что Михаил Иванович подъедет.
Прошло много лет, а перед моими глазами и сейчас, как живые, стоят эти мужественные, не раз проливавшие свою кровь люди. Я вижу смуглых от загара, высоких и плечистых, похожих друг на друга начдива С. К. Тимошенко и его комиссара П. В. Бахтурова. Павел Васильевич что-то рассказывает, по всей вероятности смешное, и его собеседник то и дело сотрясает воздух громоподобным хохотом. А рядом подвижные, горячие, как огонь, начдив Ф. М. Морозов и комбриг Ф. М. Литунов. Морозов запальчиво говорит, энергично жестикулируя. Литунов, видно, возражает. За ними спокойно, с доброй усмешкой наблюдает комиссар дивизии К. И. Озолин.
Группа командиров окружила С. А. Зотова. Здесь, конечно, начштабы дивизий И. Д. Косогов, К. К. Жолнеркевич, Б. М. Попов-Раменский, С. М. Савицкий. Они допрашивают Степана Андреевича, о чем будет идти речь на совещании. А Зотов, как обычно невозмутимо спокойный и неторопливый, вытирает платком багровое обветренное лицо и степенно отговаривается:
- Раз собрали, значит, дело серьезное...
Мы переглянулись с Ворошиловым. Времени уже много, приходится открывать совещание.
Ознакомив собравшихся с директивой Реввоенсовета фронта от 23 мая и результатами переговоров с Егоровым и Берзиным, я обратил внимание присутствующих на трудность нашей задачи. Кавдивизиям предстоит прорывать оборону, занятую пехотой, и, по сути дела, без серьезной подготовки, при условии весьма поверхностных данных о противнике.
Как всегда на подобных совещаниях, мы решили послушать мнение подчиненных, чтобы выбрать все ценные предложения и приобщить к предварительно принятому Реввоенсоветом решению.
И мы не ошиблись. Выступавшие высказали много дельных соображений по организации наступления в новых, необычных условиях. В заключение мы с Ворошиловым подвели итоги и дали указания о подготовке соединений к предстоящим боям. Особо подчеркнули необходимость вести непрерывную разведку, чтобы установить рубеж обороны противника, характер его инженерных укреплений, раскрыть группировку сил неприятеля и наиболее слабые участки обороны. Начальник разведотдела армии И. С. Строило получил указание разработать перечень сведений о противнике, которые должны собрать разведывательные органы дивизий, бригад, полков и авиации.
Начальников политотделов и комиссаров дивизий обязали усилить работу по политическому воспитанию и подготовке личного состава к предстоящим боям.
На совещании решено было издать листовки с обращением к польским солдатам на их языке. Начвоздухфлота армии М. П. Строев получил указание разбросать эти листовки с самолетов над территорией, занятой противником.
Во второй половине дня прибыл М. И. Калинин. И сразу же пожелал выехать в части.
Мы сели в автомобиль. Погода после ночного дождя установилась теплая, солнечная. Михаил Иванович снял с себя поношенную кожаную куртку. Одет он был в простой хлопчатобумажный свитер и серые брюки, заправленные в обыкновенные яловые сапоги. Заметив, что я пристально осматриваю его экипировку, Калинин, улыбаясь, спросил:
- Что, не президентский вид у меня? - Помолчав, добавил: - В рабочей одежде как-то чувствуешь себя удобней. Да и с красноармейцами проще разговаривать, они принимают по-свойски.
- Ну что вы, Михаил Иванович! Вас в любой одежде встретят как своего.
- Не говорите, Семен Михайлович, - хитровато посмотрел на меня Калинин. - Вот помню, в прошлом году приехали мы с группой товарищей на Восточный фронт. Зимой дело было, и холод стоял ужасный. Так я, чтобы не замерзнуть, напялил на себя богатую шубу. Перед красноармейцами выступил, а после один из них, шустрый такой, совсем юный паренек спрашивает: "Что же это вы, товарищ Калинин, староста пролетарского государства, а одеваетесь вроде министра-капиталиста?" Поначалу я даже растерялся. Потом говорю: "А как вы думаете: хорошо будет, если наше пролетарское государство оденет Председателя ВЦИК в дырявый армяк, да еще в такой мороз?" Почесал паренек затылок и отвечает: "Нет, не хорошо! Стыдно будет перед мировым пролетариатом"
За разговорами незаметно подкатили к селу Тальное. На его окраине уже выстроилась 1-я бригада 6-й кавдивизии.
Приняв рапорт комбрига В. И. Книги, Михаил Иванович обошел строй конармейцев, поздоровался, затем поднялся на пулеметную тачанку. С этой импровизированной трибуны он произнес речь, и голос его, спокойный, негромкий, в наступившей тишине звучал внушительно и убежденно.
Оратор не скрывал трудностей предстоящей борьбы, Но он убедительно показал патриотизм советских людей, их твердую решимость защитить свою страну и неизбежность поражения интервентов.
Во время митинга в синеве майского неба появился самолет. Сделав круг, он начал снижаться. Никого это не встревожило: на крыльях отчетливо виднелись красные звезды. А оказалось, враг использовал коварную уловку. Мы это поняли слишком поздно, когда летчик обстрелял нас из пулемета.
От неожиданности бойцы метнулись в разные стороны. Некоторые схватились за винтовки и открыли огонь. Лошади, напуганные беспорядочной стрельбой и шумом пропеллера, сбились в кучу.
А Михаил Иванович и не шелохнулся. Он продолжал спокойно стоять на тачанке, словно ничего не произошло. Я предложил ему укрыться хотя бы под тачанкой.
- Что вы, Семен Михайлович! Прятаться на глазах бойцов? Нет! решительно отказался он.
Получив отпор, самолет набрал высоту и ушел в сторону противника. Бойцы снова окружили Михаила Ивановича, и по их глазам, по отдельным фразам, которыми они перебрасывались, можно было легко угадать восхищение мужеством нашего гостя. Сами отчаянно храбрые, они и в других особенно ценили хладнокровие и выдержку.
На следующий день М. И. Калинин снова побывал в частях. Он выступал на митингах, беседовал с красноармейцами, награжденным вручал орден Красного Знамени.
Наблюдая за ним, нельзя было не восхищаться его удивительной простотой и скромностью, умением вызвать собеседника на откровенный разговор, по душам. С кем бы он ни встречался, с командиром или с рядовыми бойцами, Михаил Иванович ни словом, ни жестом не подчеркивал своего высокого положения, самое большее - он держал себя, как заботливый отец. Беседуя, он вроде бы между прочим подмечал, что у бойца не в порядке обувь, не пришита пуговица. А потом с частных, бытовых вопросов как-то незаметно переводил разговор на общие, рассказывал о положении в стране, о жизни рабочих и крестьян, разъяснял задачи Красной Армии.
После обеда, вернувшись в полевой штаб армии, мы собрали заседание Реввоенсовета. Здесь при активном участии Михаила Ивановича еще раз детально обсудили задачу Конармии.
Поскольку точного начертания переднего края обороны противника, как и группировки его сил, ни штаб фронта, ни мы. не знали, решено было начать наступление на широком фронте, во всей шестидесятикилометровой полосе армии. На этом этапе нам предстояло очистить местность от петлюровских банд, обезопасить свой тыл и выйти к оборонительному рубежу польских войск. Здесь мы рассчитывали произвести тщательную разведку, чтобы установить силы и средства противника и определить наиболее уязвимый участок его обороны, а затем, перегруппировавшись, нанести удар.
Начало операции назначили на 27 мая. 4, 6 и 11-я дивизии с приданными автоотрядами должны были наступать в первом, а 14-я - во втором эшелоне. Особая кавбригада оставалась в резерве.
Предусматривались довольно высокие темпы движения в первые три дня - по 30-40 километров в сутки. В результате к 1 июня армия должна была прорвать фронт противника и выйти в район Казатин - Бердичев. После овладения этими пунктами нам предстояло повернуть на северо-восток и ударить в тыл киевской группировке белополяков.
Здесь же, на заседании Реввоенсовета, было утверждено обращение политотдела Первой Конной армии к польским солдатам. Михаил Иванович внес в него несколько поправок, подчеркивающих братскую интернациональную роль трудящихся Советской страны.
Рано утром 27 мая мы отправились в 4-ю дивизию. М. И. Калинин вручил Почетные Красные знамена ВЦИК 21-му и 22-му кавалерийским полкам и 2-й артиллерийской батарее. Выступая на митинге, он сказал:
- Товарищи из двадцать первого и двадцать второго полков и артиллерии! За заслуги этих полков и второй артиллерийской батареи в кампании против Деникина ВЦИК посылает вам Красное боевое знамя с орденом Красного Знамени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Главную ударную группировку фронта составила Первая Конная. Ей предстояло "с рассветом 27 мая перейти в решительное наступление в общем направлении на Казатин в разрез между киевской и одесской группами противника. Стремительным натиском, сметая на своем пути встретившиеся части противника, не позднее 1 июня захватить район Казатин - Бердичев и, обеспечив себя заслоном со стороны Старо-Константинов, Шепетовка, действовать на тылы противника"20.
12-я армия должна была 26 мая форсировать Днепр севернее Киева и перерезать железнодорожную линию в районе станций Бородянка - Тетерев, чтобы не допустить отхода противника в северном направлении. Главная ее задача захватить железнодорожный узел Коростень.
Фастовская группа, которую возглавил начдив 45-й стрелковой дивизии И. Э. Якир.с рассветом 26 мая переходила в решительное наступление в общем направлении Белая Церковь, Фастов, стремясь оттянуть на себя возможно больше сил киевской группы противника.
14-я армия обеспечивала Первую Конную с юга. Для этого она сосредоточивала главные силы на своем правом фланге. 1 июля ей предстояло овладеть районом Винница - Жмеринка.
Из Шполы в Ново-Миргород наш автомобиль выехал на рассвете, и с первыми лучами солнца мы уже въезжали в тихий, уютный городок. Остановились около станции у белых, утопающих в нежной зелени хат.
Поезд командующего фронтом прибыл в 10 часов. Мы с Ворошиловым вошли в вагон. Александр Ильич обнял нас, потом представил новому члену Реввоенсовета фронта Р. И. Берзину.
- Рад вас видеть, товарищ Буденный, - с характерным для прибалтов акцентом произнес Берзин, осматривая меня с головы до ног.
В свою очередь, окинув его взглядом, я отметил про себя, что член Реввоенсовета фронта довольно приятный на вид человек. Особенно понравился его смелый, открытый взгляд. Р. И. Берзин был сыном бедного латышского крестьянина. В партию большевиков вступил в 1905 году. В гражданскую войну отличился в борьбе против Колчака, командуя 3-й армией Восточного фронта.
После обычных приветствий Александр Ильич усадил нас и попросил рассказать, что нам неясно.
Я доложил, что общая идея директивы ясна. Понятна и задача Конармии. Сомнение вызывает лишь одно: необходимость прорывать позиционную оборону противника без пехоты. Это будет трудно.
- Товарищ командующий, - попросил я, - подчините нам хотя бы одну стрелковую дивизию.
Егоров ответил не сразу. Сначала внимательно посмотрел на меня и только потом заговорил!
- Что я могу на это сказать? Ну конечно же, ваше требование резонно. И главком рекомендовал подчинить вам две стрелковые дивизии. К сожалению, сделать этого пока не могу. Двенадцатая армия измотана предыдущими боями и до подхода двадцать пятой стрелковой дивизии с трудом будет выполнять поставленную ей задачу. В Фастовской группе, как вам известно, всего две дивизии, а четырнадцатая армия вообще малочисленна. Весь мой резерв - это три слабенькие бригады, к тому же связанные борьбой с бандами. Как видите, взять пехоту неоткуда. Знаю, вам будет нелегко. Но я глубоко убежден, что Конная армия сможет прорвать фронт противника и выполнить свою задачу. Александр Ильич улыбнулся: - Ну как, вы и теперь настаиваете на своей просьбе?
- Нет, с этим, кажется, все ясно. Но у меня имеется еще вопрос: в директиве не указано, где проходят рубеж обороны противника, его инженерные заграждения, не определена группировка неприятельских сил в полосе наступления Конармии.
- Кроме того, - добавил Ворошилов, - совершенно неясно положение наших соседей - Фастовской группы и 14,-й армии.
Командующий фронтом пригласил нас к карте. Из его информации мы узнали, что фронт 12-й армии проходил от устья реки Припять по правому берегу Днепра, затем в обход киевского плацдарма противника на левом берегу до Ржищева. Южнее, на линии Поток - Богуслав - Медвин - Буки, оборонялись соединения Фастовской группы, 14-я армия занимала рубеж Соболевка - Жабокрин и затем по левому берегу реки Ольшанка до Днестра.
- Нас, Александр Ильич, особенно интересует противник, с которым придется иметь дело, - повторил я свой вопрос.
- Сведения фронтовой разведки весьма скудны. Известно, что примерно на участке Липовец - Сквира действует тринадцатая познанская пехотная дивизия, а в районе Белая Церковь - Тараща расположена кавалерийская дивизия генерала Карницкого. Но не исключено, что там имеются и другие соединения.
- Александр Ильич, - спросил я. - А не тот ли это Карницкий, который служил в русской армии?
- Он самый. Можете иметь удовольствие встретиться на поле брани со своим бывшим начальником.
- Наша разведка доносит, что местность, по которой предстоит наступать Конармии, кишит бандами какого-то атамана Куровского. Какими сведениями об этом располагает штаб фронта? - поинтересовался Ворошилов.
Ответил ему Берзин. Он сказал, что Реввоенсовету фронта известно о скопище банд во многих прифронтовых уездах. Польское командование использует бандитские отряды в качестве прикрытия своих войск и в известной мере координирует их действия.
- Прежде чем доберетесь до польской обороны, - добавил Егоров, - вам придется уничтожить эти банды.
- Это вполне естественно, - согласился я. - Но не можете ли вы уточнить участок прорыва и указать, в каком направлении Конармии придется действовать после овладения Казатином и Бердичевом?
- Я думаю, в ходе боев вам будет яснее, где у противника окажется наиболее слабое место. Вообще, увидим, как будут развиваться события, и сделаем соответствующие уточнения.
- А к какому времени двенадцатая армия должна выйти в район станций Бородянка - Тетерев?
- Ее ударной правофланговой группировке приказано перехватить железную дорогу Киев - Коростень первого июня, - ответил Александр Ильич. - Однако опять-таки все будет зависеть от общего развития операции.
Последним обсуждался вопрос о связи.
Егоров сказал, что поскольку успех фронтовой операции будет зависеть от Конармии, то и связь фронта с нею как по проводам, так и по радио должна работать беспрерывно. Было решено связываться через наш основной штаб в Елисаветграде. Но параллельно наш полевой штаб должен был держать постоянную связь с полевым штабом фронта в Кременчуге.
Приходилось считаться с тем, что после прорыва вражеского фронта и нашего выхода в тылы 3-й польской армии мы сможем использовать только радио. Для этого в наших полевом и основном штабах имелось по радиостанции. Мы тут же закодировали два экземпляра одинаковых карт, назначили позывные для меня, Ворошилова и начдивов, установили условные наименования действий наступления, обороны, отдыха и т. д. Если, к примеру, 4-я дивизия будет вести бой с противником, то шифрованное донесение во фронт по радио должно было гласить: "Казбек гуляет 28 Сокол", то есть: "4-я дивизия ведет бой с противником в районе квадрата 28 Буденный". Или: "Прима спит 32 Коршун". Это надо было понимать так: "6-я дивизия на отдыхе в районе квадрата 32 Ворошилов".
Поздно вечером маленький паровозик, отдуваясь, покатил наш вагон дальше на запад. К ночи погода испортилась. Подул сырой западный ветер, пошел дождь.
Часы показывали за полночь. Мы уже обо всем переговорили и теперь сидели молча, прислушиваясь к стуку колес и оглушительному треску грозовых разрядов.
На рассвете 25 мая приехали в Умань. Из телеграммы командующего фронтом узнали, что в Конную армию едет Председатель ВЦИК М. И. Калинин.
Весть о приезде Михаила Ивановича все у нас встретили с большой радостью. Популярность его была исключительно велика. У конармейцев он после В. И. Ленина считался самым высокочтимым советским государственным деятелем. Скромность, душевная простота и обаятельная, как говорили бойцы, "рабоче-крестьянская" внешность Калинина, его доступные для сознания простых людей речи и беседы снискали ему любовь и уважение.
Приезд Михаила Ивановича ожидался как раз в тот день, на который мы назначили совещание командиров и политработников частей, чтобы ознакомить их с задачей. Это было очень кстати. Мы рассчитывали, что Михаил Иванович поприсутствует на совещании, поможет своими советами, а может, и сам выступит. Но, к сожалению, поезд Калинина задержался...
В большом помещении, занятом полештармом, шумно и сизо от густого табачного дыма. Собрались все, но я все еще жду, надеясь, что Михаил Иванович подъедет.
Прошло много лет, а перед моими глазами и сейчас, как живые, стоят эти мужественные, не раз проливавшие свою кровь люди. Я вижу смуглых от загара, высоких и плечистых, похожих друг на друга начдива С. К. Тимошенко и его комиссара П. В. Бахтурова. Павел Васильевич что-то рассказывает, по всей вероятности смешное, и его собеседник то и дело сотрясает воздух громоподобным хохотом. А рядом подвижные, горячие, как огонь, начдив Ф. М. Морозов и комбриг Ф. М. Литунов. Морозов запальчиво говорит, энергично жестикулируя. Литунов, видно, возражает. За ними спокойно, с доброй усмешкой наблюдает комиссар дивизии К. И. Озолин.
Группа командиров окружила С. А. Зотова. Здесь, конечно, начштабы дивизий И. Д. Косогов, К. К. Жолнеркевич, Б. М. Попов-Раменский, С. М. Савицкий. Они допрашивают Степана Андреевича, о чем будет идти речь на совещании. А Зотов, как обычно невозмутимо спокойный и неторопливый, вытирает платком багровое обветренное лицо и степенно отговаривается:
- Раз собрали, значит, дело серьезное...
Мы переглянулись с Ворошиловым. Времени уже много, приходится открывать совещание.
Ознакомив собравшихся с директивой Реввоенсовета фронта от 23 мая и результатами переговоров с Егоровым и Берзиным, я обратил внимание присутствующих на трудность нашей задачи. Кавдивизиям предстоит прорывать оборону, занятую пехотой, и, по сути дела, без серьезной подготовки, при условии весьма поверхностных данных о противнике.
Как всегда на подобных совещаниях, мы решили послушать мнение подчиненных, чтобы выбрать все ценные предложения и приобщить к предварительно принятому Реввоенсоветом решению.
И мы не ошиблись. Выступавшие высказали много дельных соображений по организации наступления в новых, необычных условиях. В заключение мы с Ворошиловым подвели итоги и дали указания о подготовке соединений к предстоящим боям. Особо подчеркнули необходимость вести непрерывную разведку, чтобы установить рубеж обороны противника, характер его инженерных укреплений, раскрыть группировку сил неприятеля и наиболее слабые участки обороны. Начальник разведотдела армии И. С. Строило получил указание разработать перечень сведений о противнике, которые должны собрать разведывательные органы дивизий, бригад, полков и авиации.
Начальников политотделов и комиссаров дивизий обязали усилить работу по политическому воспитанию и подготовке личного состава к предстоящим боям.
На совещании решено было издать листовки с обращением к польским солдатам на их языке. Начвоздухфлота армии М. П. Строев получил указание разбросать эти листовки с самолетов над территорией, занятой противником.
Во второй половине дня прибыл М. И. Калинин. И сразу же пожелал выехать в части.
Мы сели в автомобиль. Погода после ночного дождя установилась теплая, солнечная. Михаил Иванович снял с себя поношенную кожаную куртку. Одет он был в простой хлопчатобумажный свитер и серые брюки, заправленные в обыкновенные яловые сапоги. Заметив, что я пристально осматриваю его экипировку, Калинин, улыбаясь, спросил:
- Что, не президентский вид у меня? - Помолчав, добавил: - В рабочей одежде как-то чувствуешь себя удобней. Да и с красноармейцами проще разговаривать, они принимают по-свойски.
- Ну что вы, Михаил Иванович! Вас в любой одежде встретят как своего.
- Не говорите, Семен Михайлович, - хитровато посмотрел на меня Калинин. - Вот помню, в прошлом году приехали мы с группой товарищей на Восточный фронт. Зимой дело было, и холод стоял ужасный. Так я, чтобы не замерзнуть, напялил на себя богатую шубу. Перед красноармейцами выступил, а после один из них, шустрый такой, совсем юный паренек спрашивает: "Что же это вы, товарищ Калинин, староста пролетарского государства, а одеваетесь вроде министра-капиталиста?" Поначалу я даже растерялся. Потом говорю: "А как вы думаете: хорошо будет, если наше пролетарское государство оденет Председателя ВЦИК в дырявый армяк, да еще в такой мороз?" Почесал паренек затылок и отвечает: "Нет, не хорошо! Стыдно будет перед мировым пролетариатом"
За разговорами незаметно подкатили к селу Тальное. На его окраине уже выстроилась 1-я бригада 6-й кавдивизии.
Приняв рапорт комбрига В. И. Книги, Михаил Иванович обошел строй конармейцев, поздоровался, затем поднялся на пулеметную тачанку. С этой импровизированной трибуны он произнес речь, и голос его, спокойный, негромкий, в наступившей тишине звучал внушительно и убежденно.
Оратор не скрывал трудностей предстоящей борьбы, Но он убедительно показал патриотизм советских людей, их твердую решимость защитить свою страну и неизбежность поражения интервентов.
Во время митинга в синеве майского неба появился самолет. Сделав круг, он начал снижаться. Никого это не встревожило: на крыльях отчетливо виднелись красные звезды. А оказалось, враг использовал коварную уловку. Мы это поняли слишком поздно, когда летчик обстрелял нас из пулемета.
От неожиданности бойцы метнулись в разные стороны. Некоторые схватились за винтовки и открыли огонь. Лошади, напуганные беспорядочной стрельбой и шумом пропеллера, сбились в кучу.
А Михаил Иванович и не шелохнулся. Он продолжал спокойно стоять на тачанке, словно ничего не произошло. Я предложил ему укрыться хотя бы под тачанкой.
- Что вы, Семен Михайлович! Прятаться на глазах бойцов? Нет! решительно отказался он.
Получив отпор, самолет набрал высоту и ушел в сторону противника. Бойцы снова окружили Михаила Ивановича, и по их глазам, по отдельным фразам, которыми они перебрасывались, можно было легко угадать восхищение мужеством нашего гостя. Сами отчаянно храбрые, они и в других особенно ценили хладнокровие и выдержку.
На следующий день М. И. Калинин снова побывал в частях. Он выступал на митингах, беседовал с красноармейцами, награжденным вручал орден Красного Знамени.
Наблюдая за ним, нельзя было не восхищаться его удивительной простотой и скромностью, умением вызвать собеседника на откровенный разговор, по душам. С кем бы он ни встречался, с командиром или с рядовыми бойцами, Михаил Иванович ни словом, ни жестом не подчеркивал своего высокого положения, самое большее - он держал себя, как заботливый отец. Беседуя, он вроде бы между прочим подмечал, что у бойца не в порядке обувь, не пришита пуговица. А потом с частных, бытовых вопросов как-то незаметно переводил разговор на общие, рассказывал о положении в стране, о жизни рабочих и крестьян, разъяснял задачи Красной Армии.
После обеда, вернувшись в полевой штаб армии, мы собрали заседание Реввоенсовета. Здесь при активном участии Михаила Ивановича еще раз детально обсудили задачу Конармии.
Поскольку точного начертания переднего края обороны противника, как и группировки его сил, ни штаб фронта, ни мы. не знали, решено было начать наступление на широком фронте, во всей шестидесятикилометровой полосе армии. На этом этапе нам предстояло очистить местность от петлюровских банд, обезопасить свой тыл и выйти к оборонительному рубежу польских войск. Здесь мы рассчитывали произвести тщательную разведку, чтобы установить силы и средства противника и определить наиболее уязвимый участок его обороны, а затем, перегруппировавшись, нанести удар.
Начало операции назначили на 27 мая. 4, 6 и 11-я дивизии с приданными автоотрядами должны были наступать в первом, а 14-я - во втором эшелоне. Особая кавбригада оставалась в резерве.
Предусматривались довольно высокие темпы движения в первые три дня - по 30-40 километров в сутки. В результате к 1 июня армия должна была прорвать фронт противника и выйти в район Казатин - Бердичев. После овладения этими пунктами нам предстояло повернуть на северо-восток и ударить в тыл киевской группировке белополяков.
Здесь же, на заседании Реввоенсовета, было утверждено обращение политотдела Первой Конной армии к польским солдатам. Михаил Иванович внес в него несколько поправок, подчеркивающих братскую интернациональную роль трудящихся Советской страны.
Рано утром 27 мая мы отправились в 4-ю дивизию. М. И. Калинин вручил Почетные Красные знамена ВЦИК 21-му и 22-му кавалерийским полкам и 2-й артиллерийской батарее. Выступая на митинге, он сказал:
- Товарищи из двадцать первого и двадцать второго полков и артиллерии! За заслуги этих полков и второй артиллерийской батареи в кампании против Деникина ВЦИК посылает вам Красное боевое знамя с орденом Красного Знамени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91