Другие рубили колючую проволоку шашками, рвали ее прикладами, растаскивали руками. В ряде мест заграждения были уже преодолены, и в окопах шла ожесточенная борьба. Тут и там слышались взрывы гранат, беспорядочная стрельба.
Противник сопротивлялся упорно и умело, пуская в ход штыки, которых наши бойцы не имели. И все-таки выдержать натиск красноармейцев было уже невозможно. Если бы польские солдаты своевременно это поняли, многие из них сохранили бы жизнь. Но, охваченные яростью, они бешено отбивались, сражаясь даже в полном окружении без всякой надежды выстоять.
Полки 2-й бригады 4-й дивизии овладели польскими позициями и, круто завернув правый фланг, начали отбрасывать неприятеля на юг, под удар атаковавшей с юго-запада 3-й бригады. К тому времени и одна из частей 11-й дивизии, обойдя Снежну с запада, в конном строю устремилась в тыл противника. Кольцо вокруг Снежны и Озерны замыкалось. Прорыв медленно, но неотвратимо расширялся.
И тут в поле моего зрения попала группа польских всадников. Они выехали из леса в полутора километрах северо-западнее Озерны. Вначале я решил, что уланы принадлежат к какой-нибудь разбитой в бою польской части. Но сразу же понял, что ошибся. Вслед за первой группой из леса стала выходить и разворачиваться в боевой порядок крупная кавалерийская часть. Это, как мне после стало известно, была бригада генерала Савицкого.
Противник явно намеревался атаковать 4-ю дивизию во фланг. Чтобы предупредить Коротчаева, послал к нему Зеленского с двумя ординарцами.
Продолжая наблюдать за уланами, я вскоре увидел, как блеснули сотни клинков и бригада перешла на галоп. А почему же медлят наши? Успеют ли они перестроиться для контратаки?
Пока тревожные мысли проносились в голове, произошло то, чего я никак не ожидал. Из окопов, очищенных от противника, где не должно было остаться ни одной живой души, вдруг застрочил пулемет. Длинная очередь резанула по неприятельской коннице. Упал один улан, другой, третий. Несколько лошадей поднялись на дыбы и рухнули на землю. Боевой порядок атакующих расстроился, часть улан повернула назад.
Замешательство поляков еще больше усилилось, когда от Озерны навстречу им выскочила бригада Литунова.
Но пулемет, неожиданно застрочивший, также неожиданно и умолк, хотя большая часть вражеской конницы оставалась еще в зоне досягаемости огня. "Что случилось?" - подумал я и, повернув коня, поспешил к пулеметчику. Мне захотелось увидеть его и выразить благодарность за инициативу и героизм.
Через несколько минут мы были у окопов. Кругом, куда достигал взгляд: в окопах, в воронках, на колючей проволоке, - иногда полузасыпанные землей, лежали трупы людей, валялись исковерканные винтовки и пулеметы, карабины и артиллерийские орудия.
Объехав разрушенный блиндаж, я оказался у пулемета и остановил коня. Рослый белокурый боец лежал без движения. На его теле, казалось, не было неповрежденного места. С перебитыми ногами, в изодранной одежде, он посиневшими руками намертво вцепился в рукоятки пулемета и так замер, уронив голову на скомканную фуражку.
Соскочив с коней, мы с ординарцами в скорбном молчании склонились над телом героя. Стоявший напротив меня молоденький боец молча слизывал языком набегавшие на обветренные губы крупные слезы.
К сожалению, документов у героя пулеметчика не оказалось и выяснить его имя не удалось. В кармане его обнаружили лишь небольшой кусочек ржаного черствого хлеба, завернутого в обрывок газеты "Красный кавалерист".
Я приказал похоронить его с воинскими почестями...
Вскоре встретился с К. Е. Ворошиловым. Не слезая с коней, мы по-братски обнялись и расцеловались, радуясь успеху армии.
Ветер разогнал жидкие облака. Выглянуло солнце и стало щедро поливать промокшую землю жаркими лучами. А впереди то справа, то слева вспыхивали и угасали крики "ура", изредка рвались снаряды, торопливо стучали пулеметы. А потом там, где только что происходила схватка, появлялись санитарные линейки.
Наши войска, развивая наступление, двинулись в тыл киевской группировке противника. За Снежной виднелись колонны 4-й дивизии, уходившие на запад. К Самгородку тянулись обозы 14-й дивизии, наступавшей на Карапчеев.
Подъехал С. А. Зотов, доложил, что полештарм "на колесах" и готов двинуться за армией.
- Обозы первого разряда уже пошли за своими соединениями, - добавил он с несвойственной ему поспешностью.
- Где дивизия Тимошенко? - спросил я.
- На подходе к Озерне. Тыл армии обеспечен надежно, - ответил начальник полевого штаба и снова: - Ну так что, поедем?
- Нет, Степан Андреевич, подождем подхода шестой дивизии и двинемся впереди нее. А пока отдайте распоряжение начдивам, чтобы выделили команды для отправки в тыл раненых, для похорон убитых и сбора трофеев.
- Пленных много набирается. Как с ними поступим? - спросил Зотов.
- Тяжелораненых отправьте в тыл, в госпитали, а здоровых и легкораненых следует отпустить, - подсказал Ворошилов.
7. В тылу врага
1
Конная армия устремилась в тыл вражеских войск, захватывая по пути небольшие гарнизоны, обозы, технические и комендантские подразделения. Наше продвижение было настолько внезапным и ошеломляющим, что застигнутые врасплох польские солдаты и офицеры сдавались в плен без сопротивления.
К вечеру 5 июня соединения вышли в оперативную глубину обороны противника на 25 километров, к реке Растовица. 14-я дивизия заняла Карабчеев, 4-я - овладела Ягнятином, а 11-я - Ружином.
Реввоенсовет армии вместе с полевым штабом и Особым кавполком остановились на ночь в большом селе Молчановке.
До рассвета мы с К. Е. Ворошиловым и С. А. Зотовым изучали донесения дивизий и данные разведки.
Обстановка оказалась весьма сложной. Продвинувшись далеко на запад, Конармия оторвалась от соседей. Нам не ясно было положение 12-й, 14-й армий и Фастовской группы. В довершение всего прекратилась связь с фронтом и своим основным штабом.
Предшествовавший наступлению тяжелый двухдневный марш по непролазной грязи под непрерывным дождем и напряженный бой во время прорыва неприятельского фронта сильно измотали наши войска. Им требовался хотя бы небольшой отдых. Но мы не могли позволить себе этого. По сведениям, добытым нашей разведкой, неприятель вел перегруппировку войск в районе Липовца и Сквиры, а также спешно перебрасывал крупные силы в Казатин и Белую Церковь.
Значит, следовало стремительно идти в тылы белополякам, не давая им опомниться и организовать оборону на выгодных рубежах. Чтобы предотвратить фланговые удары вражеских бронепоездов и нарушить железнодорожное сообщение между Киевом и Казатином, 14-я кавдивизия получила задачу взорвать пути на станции Попельня, а 11-я - на станции Чернорудка.
И вот с утра 6 июня армия устремилась вперед, чтобы овладеть районом Нехворощ - Пятигорка - Вчерайше. Уже к полудню 2-я бригада 14-й дивизии, разгромив до двух рот противника, ворвалась на станцию Попельня. Находившийся там неприятельский бронепоезд "Генерал Довбор-Мусницкий" успел уйти в сторону Казатина. По пути он на всех парах влетел на станцию Бровки, тоже занятую 14-й дивизией. Сильным огнем выбил наши подразделения и, зацепив стоявший в Бровках эшелон, тронулся дальше. Однако ускользнуть ему не удалось. 4-я кавалерийская дивизия к тому времени овладела Вчерайше и разобрала железнодорожный путь. Бронепоезд налетел на поврежденный участок. После короткого боя команда его - 4 офицера и 100 солдат - сдалась. В качестве трофеев конармейцам достались 4 орудия, 16 пулеметов, 30 вагонов с мукой, сахаром, боеприпасами.
Успешно развивались события и на нашем левом фланге. 11-я дивизия, выбив небольшие силы противника из сел Белиловка и Дергановка, к полудню вышла к железной дороге Фастов - Казатин и, взорвав ее, продолжала наступать.
В этот день пришлось принять бой и 6-й дивизии, двигавшейся во втором эшелоне. В районах Чехова и Снежны она разгромила пехотный батальон поляков, который пытался закрыть брешь в своей обороне.
Вечером в полевом штабе во Вчерайше допросили пленных. Выяснились любопытные подробности. Оказывается, польское командование, полагая, что после прорыва мы на некоторое время задержимся, создало две ударные группировки - в Липовце и Сквире. В их задачу входило стиснуть Конармию с флангов и разгромить.
Утром 6 июня сквирская группа, в которую входили части 7-й пехотной и кавалерийской дивизий генерала Карницкого, начала (наступление на Самгородок. Одновременно липовецкая, состоявшая из частей 13-й пехотной дивизии и кавбригады генерала Савицкого, повела атаку через Погребище на Озерну и Снежну. Но и тот и другой удары пришлись по пустому месту. Не удалось неприятельскому командованию задержать Конармию. "Как вода смыкается, покрывая уходящий на дно камень, - писал после Клеберг, - так и польский фронт восстанавливается в тылу красной конницы. Но Буденный мало об этом заботится. Он достиг своей первоначальной цели; он в тылу польских позиций и в настоящее время не видит перед собой ни одной части противника, способной его остановить. Он тщательно избегает всякой задержки, уклоняется от всякого боя, стремясь прямо к своей основной цели: с одной стороны - к Житомиру, главной квартире командующего Украинской группой армий, с другой к польским войскам, прикрывающим район Киева"23.
Довольно ценные показания дали пленные с бронепоезда "Генерал Довбор-Мусницкий". Они сообщили, что город Казатин основательно укреплен и обороняется крупными силами. В его гарнизон входят и части, переброшенные из состава 6-й польской армии.
Один из офицеров несколько дней назад побывал в Житомире, где стоял штаб украинского фронта поляков. Он показал, что туда приехал маршал Пилсудский, взявший в свои руки руководство всеми войсками на Украине.
Большинство сообщений пленных подтвердили местные жители. Один рассказал, что наблюдал, как в сторону Казатина двигались эшелоны с войсками. Другой видел на улицах Казатина много пехоты, артиллерии и танков.
Очень важными для нас были данные о том, что в полосе нашего наступления польское командование стремится создать голодную зону, подчистую забирая у крестьян продовольствие и фуражное зерно.
- Денег за продукты и фураж не платят, говорят, что рассчитается Петлюра, - рассказывали местные жители.
Изучив данные разведки и сопоставив их с показаниями пленных и рассказами местных жителей, мы уяснили обстановку. Но по-прежнему неизвестно было положение соседних армий, отсутствовала связь с Реввоенсоветом Юго-Западного фронта. Поэтому нам самим предстояло определить направление дальнейших действий. Имелось два возможных варианта: двинуться на Казатинский железнодорожный узел, овладение которым намечалось директивой фронта от 23 мая, или ударить в направлении Бердичева и Житомира. После обсуждения мы отказались от первого плана по тем соображениям, что сильно укрепленный, приспособленный к круговой обороне Казатин мог втянуть Конармию в затяжные бои и в конечном счете сорвать наш удар в тыл 3-й польской армии.
Наиболее целесообразным нам представлялось овладение Бердичевом и Житомиром. С выходом армии в эти районы польский фронт на Украине разрезался на две части. Появлялась возможность разгромить крупные неприятельские штабы, прервать связь между двумя оперативными группами противника, перехватить его важные коммуникации и оказать на вражеские войска наибольшее моральное воздействие.
Последний вариант и лег в основу нашего приказа.
4-я кавалерийская дивизия получила задачу выступить в направлении Котельня, Левков и после пятидесятикилометрового марша внезапным налетом овладеть станцией и городом Житомир, а 11-й дивизии предстояло тоже внезапным ударом захватить Бердичев.
Бригады А. Я. Пархоменко должны были остаться в районе Лебединцы Павелки - Миньковцы, чтобы обеспечить 4-ю дивизию от возможных ударов противника со стороны Фастова. На соединение С. К. Тимошенко возлагалась задача выдвинуться в район Городковка - Кашперовка и прикрыть 11-ю кавдивизию и тыл армии с юго-востока.
Войска, направляемые в Житомир и Бердичев, получили указание привести в негодность всю техническую связь между Житомиром - Киевом; Житомиром Новоград-Волынским - Бердичевом. В случае захвата складов, оружие и боеприпасы русского образца предписывалось забирать, а иностранное уничтожать. Пленных штабных офицеров мы распорядились присылать в полевой штаб армии, а остальных после операции отпустить.
Специальным распоряжением командирам 4-й и 11-й дивизий было строжайше приказано принять все меры к охране городов, населения и имущества. "...Сами же города и мирное население, - указывалось в нем, - ни в коем случае не должны быть подвергнуты каким бы то ни было насилиям. Гражданское население, его имущество и порядок в городах должны быть охранены красными войсками, за что отвечают комсостав и военкомы, ибо этого требует честь Красной Армии и достоинство Советской республики"24.
С рассветом 7 июня наши войска приступили к выполнению поставленных им задач, а полевой штаб переместился в село Нехворощ.
Надо сказать, все мы в полештарме очень волновались. Как-то пройдет марш 4-й дивизии? Выдержит ли она, не нарвется ли в пути на крупные силы противника? А 11-я? Сумеет ли она выйти к Бердичеву незаметно для противника? И будет ли удар достаточно мощным, ведь в ее составе только две бригады, притом испытывающие недостаток боеприпасов? Понятно поэтому нетерпение, с которым мы ожидали донесений начдивов.
Сведения, и совсем не обнадеживающие, поступили только от Ф. М. Морозова. Он сообщил, что взять Бердичев с ходу не удалось. На подступах к городу дивизию встретила пехота противника. Завязался тяжелый бой.
Наступила ночь, а больше донесений ни от Морозова, ни от Коротчаева не было. Мы с Ворошиловым вышли из помещения полештарма и спустились к реке. Выбрав удобное место, присели на шелковистую траву, с наслаждением отдаваясь минутам отдыха, которого в последние дни были лишены.
Погода стояла теплая. Легкий ветерок доносил аромат луговых трав. В чистой глади воды, как в зеркале, отражались луна и безбрежный, усыпанный звездами небосвод.
- Совсем как у Пушкина, - нарушил молчание Ворошилов. - Помните: "Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут".
Ответить я не успел. Неожиданно донесся гул, похожий на отдаленный раскат грома. Мы замерли, понимая, что это звуки артиллерийской канонады. Они то затихали, то возобновлялись с новой силой.
Напрягая слух, я старался определить, где это может происходить. Но, как назло, заквакали лягушки. Я обругал их и вскочил на ноги. А Ворошилов расхохотался. Поднявшись с земли, он дернул меня за руку и молча указал на запад, где медленно разгоралось зарево огромного пожара.
- Климент Ефремович, скорее бежим в штаб, - предложил я. - Это в районе четвертой дивизии.
На пороге хаты, занимаемой полештармом, повстречался возбужденный Зотов:
- Хотел разыскивать вас. Получены приятные новости. Четвертая заняла Житомир. И Морозов доносит, что скоро возьмет Бердичев. Кроме того, получена радиограмма фронта с оперативной сводкой.
Мы набросились на документы, читали и перечитывали их. Донесение Коротчаева было предельно лаконично: "В 18 часов после боя у Левкова дивизия заняла Житомир. Жители встречали цветами...". Морозов на помятом листке полевой книжки писал: "Веду бой. Противник отчаянно сопротивляется. Бердичев возьму".
Обрадовала нас и радиограмма. Войска Юго-Западного фронта повсеместно наступали, хотя им и не удалось полностью выполнить ближайшие задачи. 25-я стрелковая дивизия 12-й армии заняла Горностайполь и Пиляву в 60 километрах севернее Киева. Соединения армии переправлялись через Днепр у Окунинова. 7-я и 58-я стрелковые дивизии уже вышли на рубеж Дымерка - Требухов Борисполь - Воронков. Фастовская группа с помощью Днепровской флотилии и десантного отряда моряков овладела Ржищевом. Ее стрелковые дивизии выдвинулись к укрепленному пункту Кожанки восточнее Белой Церкви. Правый фланг 14-й армии вышел в окрестности Гайсина.
Морозов сдержал свое слово. В 2 часа от него поступило донесение о занятии Бердичева.
Утром стали известны подробности о боях за Бердичев и Житомир.
4-я дивизия почти весь путь прошла рысью, задерживаясь лишь на короткое время в крупных населенных пунктах, чтобы напоить лошадей. Появление в глубоком тылу польского фронта наших конников было настолько неожиданным, что встречающиеся обозы и отдельные группы противника сдавались без сопротивления.
В местечке Левков, на подступах к Житомиру, конармейцы разбили неприятельский отряд численностью до 200 человек и, преследуя отходившего противника, устремились к городу. Гарнизон Житомира - до 300 человек пытался оказать сопротивление, но после короткого боя часть его была пленена, а часть бежала в Новоград-Волынский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91