Белобородов Афанасий Павлантьевич
Всегда в бою
Белобородов Афанасий Павлантьевич
Всегда в бою
1Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: В годы Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945 гг. дважды Герой Советского Союза генерал армии Белобородов командовал 78-й (9-й гвардейской) стрелковой дивизией, 5-м и 2-м гвардейскими корпусами, а с мая 1944 г. - 43-й армией. Он участвовал в битве под Москвой, в сражениях на Юго-Западном фронте, под Великими Луками, Невелем и Витебском, в Прибалтике и Восточной Пруссии.
Биографическая справка: Белобородов Афанасий Павлантьевич, родился 31.01.1903 в деревне Акинино, ныне Иркутского района Иркутской области в семье крестьянина. Русский. Член КПСС с 1926. Окончил 3 класса сельской школы. В Советской Армии в 1919-1920 и с 1923. Окончил Нижегородскую пехотную школу в 1926, Военно-политические курсы в 1929, Военную академию имени М. И. Фрунзе в 1936. Участвовал в боях на КВЖД в 1929. На фронтах Великой Отечественной войны с октября 1941. Командовал стрелковой дивизией, корпусами, с 1944 - 43-й армией. За умелое руководство войсками при прорыве обороны противника в районе Витебск, Полоцк и форсировании реки Западная Двина 22.7.1944 генерал-лейтенанту Белобородову присвоено звание Героя Советского Союза. Войска армии под его руководством отличились при ликвидации группировки противника северо-западнее Кенигсберга (Калининград) и в боях при овладении городом. 19.4.45 генерал-лейтенант Белобородов награжден второй медалью "Золотая Звезда". После войны - начальник курсов "Выстрел". В 1955-57 командовал войсками Воронежского ВО, в 1957-63 начальник главного управления кадров МО СССР. Генерал армии (1963). В 1963-68 командовал войсками МВО, с 1968 в Группе генеральных инспекторов МО СССР. Член ЦК КПСС 1966-71. Депутат Верховного Совета СССР 3-го, 7-го созывов. Награжден 4 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 5 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1 и 2 степени, Кутузова 2 степени, Отечественной войны 1 степени, медалями, иностранными орденами. Бронзовый бюст Героя установлен в Иркутске. (Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. Москва. Воениздат. 1987. Том 1. Стр. 140.) /// Андриянов П.М.
Содержание
Боевое крещение
"Твой резерв - это твой маневр"
Трудные рубежи обороны
До Кремля - сорок километров
"Встретимся в Истре!"
На Вяземском направлении
Трудное лето сорок второго
Прорыв под Великими Луками
Отражая контрудар
Красный флаг над Духовщиной
Цель - Витебск!
Витебский котел
Оправданный риск
К Балтийскому морю
От Тильзита до горы Бисмарка
Победный залп над Балтикой
Примечания
Боевое крещение
Двенадцатый день пути. Привычный перестук колес, дождь за окном. Осень. Мелькают дачные полустанки: Лось, Лосиноостровская... Скоро - Северянин, а за ним и Москва. Давно уже не бывал я в столице, пожалуй, лет пять.
Вдали глухо громыхнуло, потом еще и еще. Комиссар Бронников рывком опустил раму вагонного окна. С холодным ветром, с брызгами дождя ворвался в купе грохот зенитных батарей.
Пелена мглистых облаков лежала над городом. Стыли туши аэростатов воздушного заграждения, где-то за Сокольническим парком клубился дым большого пожара. А с поднебесья, из-за облаков, наплывал чуждый нашему слуху гул авиационных моторов - низкий, с перепадами, с подвыванием. "Юнкерсы"!
Мы молча стояли у окна. Говорить не хотелось. Да и зачем? Фашист пытается бомбить Москву. Его самолеты нагло рвутся к столице - при свете дня. Где-то рядом, в пригороде, гибнут старики, женщины, дети. Какими словами выразишь боль и ненависть? Скорей бы на фронт...
Штабной эшелон проскочил Москву с ходу, окраинами, и через Покровское-Стрешнево вышел на Ржевскую (Рижскую) железную дорогу. Опять плыли за окном поля, леса, деревни, полустанки. А параллельно мчавшемуся поезду, то приближаясь к нему, то удаляясь, струилась серая лента шоссе.
- Волоколамское! - сказал Бронников. - Выходим на главное направление.
Двенадцать долгих дней и ночей ждали мы этого часа. Знали, что едем защищать Москву, но конечный пункт маршрута нам не сообщили. Ни тогда, когда 78-я стрелковая дивизия грузилась в эшелоны, ни потом, в пути. Да и вряд ли могли сообщить. Обстановка на фронте изменялась иногда в считанные дни - какой же смысл заранее нацеливать на прифронтовой пункт выгрузки дивизию, которая перебрасывается за десять тысяч километров?
Переброску контролировала Ставка Верховного Главнокомандования. Это мы чувствовали на всем пути. Железнодорожники открыли нам зеленую улицу. На узловых станциях эшелоны стояли не более пяти - семи минут. Отцепят один паровоз,. прицепят другой, заправленный водой и углем, - и снова вперед!
Точный график, жесткий контроль. В результате все тридцать шесть эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмосковье, в городе Истре и на ближайших к нему станциях.
Те полторы недели, которые дивизия провела в дороге, были плотно насыщены боевой и политической подготовкой. Командиры и политработники занимались с бойцами прямо в вагонах по особому учебному плану. В вагонах же активно проводилась партполитработа: собрания, беседы, обсуждение газетных материалов... Однако уже в пути пришлось внести в эту работу значительные коррективы. Того потребовала сама жизнь. До сих пор о трудном положении на фронте, в частности под Москвой, мы знали главным образом из газет. Но, проезжая через Сибирь и Урал, находясь еще далеко от передовой, бойцы тем не менее зримо ощущали приметы тяжелой войны. Навстречу нам, с запада на восток, один за другим шли эшелоны с ранеными, с эвакуированным заводским оборудованием, многочисленные поезда с беженцами.
Вагоны, наполненные женщинами, детьми, стариками, всякий раз бросались в глаза, как только наши эшелоны втягивались на ту или иную крупную станцию. Картина, прямо скажем, безотрадная. Сорванные войной с родных мест, вынужденные иногда в считанные часы покинуть свой дом, эти люди переживали глубокую душевную травму. Вольно или невольно они делились своими страхами чуть ли не с каждым встречным, нередко распространяя преувеличенные слухи. Оградить от контактов с ними наш личный состав мы не имели возможности, надо было предпринять какие-то иные меры. Нет, мы не опасались, что такого рода контакты скажутся на боеспособности дивизии, когда она вступит в бой. Народ у нас был крепкий, партийно-комсомольская прослойка - высокая, бойцы и командиры рвались на фронт, а эти дорожные картины лишь усиливали в них желание поскорее сойтись с фашистскими оккупантами грудь на грудь. Вместе с тем нам приходилось учитывать, что в нашем воинском коллективе, как и в любом другом, имелись люди достаточно впечатлительные, на них такие встречи и разговоры ложатся тяжелым грузом, что могло отрицательно сказаться потом, в боевой обстановке. Какие же предпринять меры? Тут первое слово за политработниками.
О том, как геройски сражались воины нашей дивизии, как стояли они насмерть, оказываясь порой в полном одиночестве в окружении многочисленных врагов, я еще расскажу. А теперь отмечу только, что проявленные ими высочайший советский патриотизм и верность воинскому долгу были подготовлены и предопределены той постоянной, хорошо налаженной работой с людьми, которую вели партийные и комсомольские организации, наш партийно-политический аппарат во главе с комиссаром дивизии полковым комиссаром М. В. Бронниковым и начальником политотдела батальонным комиссаром М. М. Вавиловым.
Политотдел всегда чутко, оперативно и действенно реагировал на любые обстоятельства, которые могли хотя бы косвенно повлиять на настроение людей. Так было и на этот раз, в пути на фронт. Собравшись в моем купе, руководящие политработники внесли ряд предложений. Михаил Васильевич Бронников, который шестнадцатилетним добровольцем участвовал в гражданской войне, вспомнил тяжелые отступления той поры, привел яркие примеры, показывающие, как партийное слово, сказанное вовремя, делало даже неуверенного в себе человека сильным, западало в душу, заставляло забыть о себе и личных своих переживаниях ради общего дела. Было решено немедленно провести в каждом подразделении, в каждом вагоне политбеседы с участием самых опытных политработников и командиров, старых коммунистов, людей с большим боевым и жизненным опытом. Тут же были определены темы выступлений: о справедливом характере войны нашего народа, о мужестве и героизме его воинов, о единстве фронта и тыла, о ленинской партии - вдохновителе и организаторе всех советских людей. Такие беседы, как мы скоро убедились, много значили.
Интересное предложение внес Михаил Михайлович Вавилов. Он сказал: "Хорошо бы еще до выхода на передовую устроить встречу бойцов дивизии с рабочими какого-нибудь завода или фабрики. Давайте искать такую возможность". Уже под Москвой возможность у настоявшись. Эшелоны были задержаны на несколько часов в Мытищах. Бронников и Вавилов тотчас же отправились в горком партии, предложили организовать совместный митинг. Товарищи из горкома с пониманием отнеслись к их просьбе, и час спустя делегации рабочих и работниц мытищинских предприятий прибыли к нам. Прямо возле эшелонов состоялся митинг. Это было волнующее зрелище. Люди выступали без подготовки, но их речи были рождены высоким патриотическим порывом и потому звучали в сердцах слушателей как боевой набат. А когда прозвучала команда "По вагонам!" и первый эшелон тронулся к Москве, вслед ему взлетели суровые и четкие слова великой песни: "Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов". Это запели рабочие и работницы, шеренгой стоявшие вдоль железнодорожного полотна. И бойцы эшелона дружно подхватили песню.
Остается добавить, что дружба частей и подразделений дивизии с трудящимися города Мытищи, зародившаяся в тот памятный день, продолжалась всю войну. Все четыре ее года делегации мытищинцев регулярно приезжали на фронт с подарками для бойцов и отчетами о своей работе.
Еще в дороге, читая сообщения Совинформбюро, я обратил внимание на неоднократно упоминавшиеся в них "части командира Рокоссовского", которые сражались под Москвой. Рокоссовский? Да это же он, Константин Константинович! И память вернула меня в 1929 год, в песчаные степи Даурии, на советско-китайскую границу, в ту боевую страду, которая известна в истории как "конфликт на КВЖД", спровоцированный китайскими милитаристами.
Мне, тогда политруку стрелковой роты, довелось видеть в бою комбрига Рокоссовского. Его 5-я Кубанская кавалерийская бригада стремительным броском вышла в тыл крупной группировки китайских войск. Конники Рокоссовского атаковали станцию Чжалайнор с юга, пехота, в том числе наш 107-й Владимирский полк, - с севера. Противник был окружен я разгромлен наголову.
За отличия в этих боях Константин Константинович Рокоссовский, которого все мы знали как героя гражданской войны и дважды краснознаменца, был награжден третьим орденом Красного Знамени.
Судя по военным сводкам, теперь К. К. Рокоссовский возглавляет корпус или даже армию. Как раз в том районе, куда движутся эшелоны 78-й стрелковой дивизии. Возможно, нам придется взаимодействовать с его частями. Хорошо бы!
Штабной эшелон, постукивая на стрелках, втягивается на станцию Истра. На втором пути стоит товарный состав. Двери теплушек распахнуты. Бойцы и командиры выгружают ящики со снарядами, скатывают по сходням короткостволые полковые пушки и полевые кухни. Знакомые лица. Это подразделения 258-го стрелкового полка - головной эшелон дивизии.
С комиссаром М. В. Бронниковым и начальником штаба полковником И. Ф. Федюнькиным выходим на перрон. Нас встречает командир полка подполковник М. А. Суханов. Рядом с ним - незнакомый полковник.
Суханов докладывает:
- Третий батальон заканчивает выгрузку. Первый и второй батальоны следуют в район дислокации, указанный представителем Генерального штаба.
Представитель штаба вручает мне запечатанный конверт. Вскрываю, читаю приказ: 78-я стрелковая дивизия включена в состав войск Западного фронта; дивизии сосредоточиться в лесах западнее и юго-западнее Истры, в резерве фронта; командиру дивизии связаться со штабом 16-й армии.
- Командующий армией - генерал-лейтенант Рокоссовский, - пояснил делегат связи.
Вечерело. Над станцией, прикрывая выгрузку, барражировала тройка краснозвездных истребителей. В разрыве туч выглянула тускло-красная полоса. Последний луч заката упал на бледное золото пристанционных лип. Туда, на закат, уходили по Волоколамскому шоссе конные упряжки полковой артиллерии.
Оперативная группа управления дивизии расположилась в здании вокзала. Она прибыла в Истру еще вчера. Заходим, к связистам, разместившимся тут же, рядом с операторами. И телеграф и телефон работают с полной нагрузкой. Начальник оперативного отделения штаба подполковник А. И. Витевский принимает очередной кодированный доклад: "На станции Новоиерусалимская (это западнее Истры) выгружается эшелон 40-го стрелкового полка". Тут же звонят из Снигирей, потом из Манихино: подошли эшелоны с 210-м гаубичным артиллерийским полком и 70-м автотранспортным батальоном. У другого телефона - начальник дивизионной артиллерии майор Н. Д. Погорелов, у третьего - начальник связи майор В. М. Герасимов. Он кому-то сердито выговаривает:
- Я-то знаю, а ты там, на месте, не знаешь. Да, да, именно так. Включись в местную линию. Чтоб через два часа связь действовала!
А эшелоны продолжают прибывать и в Истру, и на соседние станции. Надо срочно размещать людей и технику в окрестных лесах, готовить разного рода укрытия, налаживать четкую связь, организовывать противовоздушную оборону, устанавливать контакт с органами снабжения... Дел много, и все мы, что называется, прямо с колес включаемся в эту объемную работу.
В Истре расположен вспомогательный узел связи Западного фронта. Оттуда я позвонил в штаб 16-й армии, в село Ново-Петровское, что на Волоколамском шоссе, километрах в тридцати западнее Истры. Представился начальнику штаба армии генерал-майору М. С. Малинину.
- Сколько эшелонов выгрузилось? - спросил он.
- Девять.
- Сколько в пути?
- Двадцать семь. Разрешите вместе с комиссаром явиться для личного доклада?
Помолчав, он ответил:
- Пока в этом нет нужды, дивизия нам не подчинена. Но связь со штабом фронта вам приказано держать через нас. Докладывайте о сосредоточении дивизии дважды в день - утром и вечером. Подготовьте ведомость боевого и личного состава...
Два дня спустя мы уже могли доложить, что последний эшелон разгрузился в Истре, дивизия полностью сосредоточилась в указанном районе дислокации.
Утром 1 ноября - опять-таки через штаб 16-й армии - получаем боевой приказ командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова: выделить в распоряжение 16-й армии один стрелковый полк, усиленный артиллерией; полку сменить находящуюся на передовой 27-ю танковую бригаду; главные силы дивизии остаются а резерве фронта и занимают оборону на тыловом рубеже западнее Истры, перекрывая железную дорогу и Волоколамское шоссе от станции Холщевики до деревни Кострово1.
Втроем - комиссар Бронников, начальник штаба полковник Федюнькин и я рассматриваем оперативную карту, измеряем расстояние от тылового рубежа до передовой, до реки Озерна.
- Километров двадцать, - говорит Бронников. - Если считать строго по прямой.
- Далеко. Хоть надвое разорвись, а - далеко! - вздыхает Федюнькин.
Действительно, при таком отрыве полка от главных сил управлять частями дивизии из одного пункта очень трудно. Дело не столько в дальнем расстоянии, сколько в особенностях местности, которая отделит передовой полк от главных сил дивизии, от тылового рубежа. Участок обороны, предназначенный полку, находится в стороне от Волоколамского шоссе, в лесистом районе. Здесь много озер, рек, ручьев. Проселочные дороги развезла осенняя распутица. Местная связь - только телефон, редкие ниточки проводов, да и те далеко не ко всем нужным нам пунктам.
И еще я подумал: маловато у нас сил, если даже командующий фронтом не имеет возможности передать армии вновь прибывшую дивизию целиком; если он вынужден часть ее оставлять в своем резерве.
Сейчас, по прошествии лет, когда я хорошо знаю всю обстановку оборонительного сражения под Москвой, эта мысль ("маловато сил") кажется мне достаточно наивной. Не маловато, а мало, крайне мало резервов было у командующего фронтом, и его штаб жестко учитывал не только каждую дивизию, но каждый полк, а иной раз и батальон.
На эту тему уже после войны мне довелось беседовать с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. Он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48