Она
может послать экспедиции в самые отдаленные уголки Вселенной, и
уже через несколько лет (по собственным часам) получить
результаты исследований. Правда, если результаты эти касаются
"неподвижного" космоса, к моменту возвращения экспедиции все
данные сильно устареют - ведь по неподвижным часам могут пройти
многие миллионы лет. Но если экспедиция встретится с чужой
странствующей звездой, то новости о жизни на ней отнюдь не
устареют к моменту возвращения экспедиции на Землю - ведь часы
на "чужой"странствующей звезде будут идти столь же замедленно,
как и у нас. Мы сможем принять предложение этой чужой
цивилизации встретиться в условленном месте Вселенной и
направиться к месту встречи на нашей странствующей звезде. И
хотя они сделали это предложение много миллионов лет назад по
неподвижным часам, по нашим и ихним часам мы встретимся всего
лишь через каких-нибудь несколько лет.
Так выделятся во Вселенной две шкалы времени: время
"неподвижного" космоса и собственное время Разума,
перемещающегося на странствующих звездах. Я вижу целую систему
странствующих звезд со всей вселенной. Они периодически то
движутся, то останавливаются для встречи с другими
странствующими звездами, несущими иные, неведомые цивилизации.
В этом вселенском клубе цивилизаций (можете рассматривать это
как альтернативу, либо как дополнение чересчур централистской
идеи о "столице под одной звездой") должны быть установлены
понятные всем обозначения мест для встреч цивилизаций, а также
единая продолжительность цикла "полет - остановка - полет"
(остановки обязательны - парадокс близнецов неприменим к
равномерно движущимся объектам). Все циклы должны быть
синхронизированы - чтобы цивилизации могли встретиться, они
должны останавливаться одновременно. Кто знает, не являются ли
некоторые загадочные космические явления, ставящие в тупик
наших ученых "дорожными знаками" и "часами" вселенского клуба
цивилизаций?
Во время каждой остановки цивилизации будут обнаруживать,
что "неподвижный" космос постарел в сотни тысяч раз больше чем
они сами: появились новые звезды, старые звезды погибли, а на
той планете, на которой во время прошлой остановки еще не было
разумной жизни, теперь появилась цивилизация, уже посылающая
радиосигналы. Ну что ж, поскольку в "неподвижном" космосе время
идет в сотни тысяч раз быстрее, через один цикл эта цивилизация
тоже уже изобретет странствующую звезду и сможет вступить в
клуб. Возможно, что клуб этот давно уже существует, но нас не
берут в него, оставляют нас в б ы с т р о т е к у щ е м времени
"неподвижного" космоса, чтобы мы смогли быстро дорасти до
изобретения странствующей звезды (быстро по их шкале времени,
не по нашей). Ведь вступление в клуб означает не только то, что
цивилизация будет стариться в сотни тысяч раз медленнее - во
столько же раз медленнее она будет и развиваться. Разумеется,
она будет развиваться медленно лишь по часам "неподвижного"
космоса. По собственным же часам цивилизации их развитие
необычайно ускорится - ведь им придется взаимодействовать с
космосом, который живет, растет, стареет и обновляется у них на
глазах, потому что когда на странствующей звезде проходит год,
космос проживает сотни тысяч лет. Такой космос, живущий в одном
масштабе времени с разумной жизнью является ее достойным
противником, способствующим ее развитию.
Такое "сжигание" времени неподвижного космоса будет
означать более быстрое приближение его конца, но у нас к тому
времени уже будут знания и возможности этот конец
предотвратить, изменить ход эволюции Вселенной. Впрочем, скорее
всего эти знания подскажут нам воздержаться от превращения
Вселенной э послушный нашей воле механизм, от навязывания
материи наших представлений о том, какой она должна быть. Такой
путь привел бы нас снова к угрозе информационного равновесия с
природой, на этот раз на вселенском уровне, ведь Вселенная,
полностью покорившаяся человеку, уже не сможет быть его
достойным противником. Не лучше ли дать Вселенной возможность
проявить все заложенные в ней свойства и развиться до самого
конца?
Конец Вселенной в нашем сегодняшнем понимании может вовсе
не быть концом Всего. Пусть даже на обломках нашей Вселенной
возникнет совершенно новый мир с принципиально иными
физическими законами - лишь бы в этом новом мире могла
храниться и перерабатываться информация. Тогда из элементов
этого мира мы создали бы компьютер, в котором в виде псевдомира
хранилась бы наша старая, погибшая вселенная и мы продолжали бы
жить в ней. Но только, в отличие от псевдомиров, описанных в
предыдущей главе, этот псевдомир должен быть незамкнут - он
должен получать информацию из внешнего мира и иметь возможность
влиять на этот внешний мир - для того, чтобы обеспечить свое
выживание в этом новом, чужом мире, мы должны будем познавать
его законы и учиться хоть немного управлять им. Таким образом,
псевдовселенная, в которой, даже тогда, когда уже исчезнет сама
материя в привычном для нас понимании этого слова, будут
продолжать жить бессмертные, должна быть, с одной стороны,
очень похожа на нашу добрую, старую Вселенную, где были протоны
и электроны, где был свет, были звезды и планеты, растения,
животные и люди. В любой иной обстановке бессмертные просто
потеряли бы человеческое сознание, и в лучшем случае
превратились бы в некий мыслящий флюид. Но с другой стороны,
эта удобная, подогнанная под человека псевдовселенная должна
служить как бы "переходником", одним концом стыкующимся с
человеком, а другим - с новой вселенной, в которой уже нет ни
протонов, ни электронов, ни света, ни тьмы, ни вообще времени и
пространства в нашем понимании. Она должна служить переводчиком
событий, происходящих в новой действительности на язык
привычных нам "материальных" событий. И наоборот, действия
человека внутри псевдовселенной должны преобразовываться
компьютером в воздействия на новую внешнюю вселенную. Только
так человечество сможет избежать информационного равновесия с
новой действительностью и познать ее законы.
Привычная псевдовселенная - все равно что скафандр,
оберегающий для человека кусочек родной атмосферы Земли, но не
мешающий ему активно работать в "безвоздушном пространстве".
Защитившись таким "психологическим скафандром", и путешествуя
из одной вселенной в другую, мы будем вечно открывать
бесконечное разнообразие Природы. Известные нам на сегодня
законы природы - лишь бесконечно малая часть всех мыслимых
законов, и потому сейчас еще рано гадать какие невообразимые
пока возможности откроются перед нами. Ясно лишь одно: человек
захочет узнать и испытать их все, а на это ему понадобится
целая вечность, и значит бессмертному никогда не наскучит жить.
Человек вечен, потому что он любознателен. Любознательность
является частью нашего инстинкта самосохранения - она дает нам
знания необходимые для того, чтобы выжить. Таким образом
удовлетворение любознательности - это одновременно и цель
вечной жизни и средство ее сохранения.
* * *
Итак, как же он живет, человек будущего, властелин
Вселенной, этот бессмертный полубог, обладающий неограниченными
возможностями? Как живет? Да по всякому. У него не может быть
какого-либо одного образа жизни на всю бесконечную жизнь. Он
проходит через все то, что уже было в истории человечества, и
через то, чего еще не было и не могло быть до изобретения
бессмертия и что я пытался схематично описать в предыдущей
главе. Там я сосредоточился в основном на крайностях, обозначил
пределы того, что в принципе доступно бессмертным. Но вообще-то
образ жизни человека и общества определяется множеством
факторов, среди которых особенно важное место занимает текущее
положение цивилизации относительно барьеров роста.
Грубо говоря, предбарьерные эпохи с их нехваткой ресурсов
являются эпохами коллективизма, регламентации поведения
индивида, централизма в управлении и повсеместной экономии, в
то время как для предбарьерных эпох, с их внезапно нахлынувшим
изобилием, характерны расцвет индивидуализма, анархии и
расточительности.
Так что первые несколько сот лет после преодоления
межпланетного барьера будут эпохой самозванных "удельных
князьков" практически каждый, кто захочет, сможет основать свою
собственную колонию на любом астероиде или спутнике какой
нибудь планеты, и практически в одиночку, имея при себе лишь
десяток-другой слуг-бимарионов и нескольких роботов, основать
промышленную империю по добыче металлов, термоядерного топлива,
и изготовлению тут же, из дешевого сырья разнообразных товаров.
Когда же пройдет еще несколько сотен лет, и все ресурсы
солнечной системы будут освоены, человечество встанет перед
новым барьером роста - межзвездным.
Превращение Солнца в странствующую звезду потребует от всего
человечества действий по единому плану, единства воли и
жесткого централизма в управлении. "Удельных князьков", не
пожелавших подчиниться центральной власти заставят это сделать
силой. Наступит эра великих диктаторов. Но когда межзвездный
барьер будет преодолен, и в распоряжении человечества окажутся
все звезды Вселенной, каждый будет волен выбрать себе свою
собственную звезду и отправиться на ней куда ему только не
заблагорассудится - в бескрайней Вселенной хватит звезд на
всех. По крайней мере до поры, до времени. Когда мы сожжем все
звезды, мы снова упремся в барьер роста - и так до
бесконечности.
Общество бессмертных будет проходить через все фазы, через
которые только способно проходить общество, и каждый раз,
каждому отдельному бессмертному будет выпадать в обновленном
обществе новая роль. Бессмертный все увидит, через все пройдет,
все испытает. Однако это не вызовет у него пресыщенности
жизнью, потери желания жить. Смертный теряет вкус к жизни,
когда понимает, что все, во что он верил, было самообманом,
когда он утрачивает все иллюзии. Бессмертный же может позволить
себе роскошь с самого начала жить без самообмана и иллюзий.
Смертный вынужден постоянно заниматься самообманом. Он
видит, что кто-то другой богаче его, и он тут же, чтобы
успокоить себя, вспоминает поговорку "не в деньгах счастье". Он
видит, что кто-то красив, а он нет, и он тут же начинает
возводить на пьедестал душевные качества, некую "внутреннюю
красоту", подразумевая при этом, что уж внутренней-то красотой
он сам красивее того красавца. Кто-то другой обладает огромной
властью, и смертный убеждает себя в том, что стремление к
власти аморально, и это позволяет ему чувствовать моральное
превосходство над сильными мира сего. И так далее, и тому
подобное.
Один самообман накручивается на другой, они сплетаются в
единую, логически стройную систему, целостное мироощущение, и,
кажется, не может быть никакого сомнения в их истинности -
истинность одного самообмана выводится из факта существования
всех остальных.
Я знаю, мои дорогие читатели, что вы не согласны с тем, что
"душевное богатство", "внутренняя красота" и "моральное
превосходство" - всего лишь иллюзии, в которые мы верим потому,
что нам удобно в них верить. Но я и не пытаюсь вас в этом
переубедить. С моей стороны это было бы жестоко. Лишить
смертного иллюзий - все равно, что отобрать у безногого
костыли. Я не поведу вас к краю той бездны, заглянув в которую,
люди мгновенно теряют рассудок - я не хочу брать на себя
ответственность за последствия подобной экскурсии.
Дело в том, что так называемая "духовность" все более и
более превращается в способ психологического выживания в
современном мире, мире, где средства массовой информации
постоянно напоминают нам о том, что мир полон людьми, которые
сильнее нас, красивее нас, умнее нас, богаче нас, здоровее нас,
которые имеют огромную властью над нашими судьбами, а иногда и
над самим нашим существованием. Достаточно включить телевизор и
в Ваш дом ворвется целая толпа президентов, королей,
миллионеров, академиков, кинозвезд, архиепископов и чемпионов
мира по поднятию тяжестей. Да мы бы были моментально раздавлены
сознанием собственной ничтожности, если бы не наши иллюзии, эти
мощные средства психологической защиты. Снимите "защитное поле"
самообмана - и человек моментально сойдет с ума. Собственно
говоря, сумасшествие - это "вторая линия обороны" психики: при
самообмане человек отрицает лишь некоторую часть окружающей
действительности, при сумасшествии - большую ее часть.
Самообман - это частичное умопомешательство, предотвращающее
помешательство полное. Все мы, смертные, немного сумасшедшие, и
нашими навязчивыми идеями являются наши иллюзии.
Вряд ли смертный может представить себе мировосприятие
бессмертного. Бессмертному не нужны иллюзии, у него впереди
целая вечность для того, чтобы добиться всего, чего он только
не пожелает. Он знает, что в ходе вечного вращения колеса
судьбы всякий раб в конце концов побывает на месте господина, а
господин на месте раба. Сознание собственной ничтожности
побуждает бессмертного к ее преодолению, а не к уходу в мир
иллюзии. Смертному нужны иллюзии для того, чтобы смириться с
тем, чего он не в силах изменить: с некрасивым телом, которое
слепой случай дал ему при рождении; с тем, что он родился в
историческую эпоху, которой не нужны его способности, в другие
времена возможно выдвинувшие бы его в ранг гения; со всеми
случайностями, которые уже нельзя изменить, потому что жизнь
коротка и единственна.
Бессмертие возмещает несправедливости судьбы бесконечной
полнотой будущих возможностей. Бессмертный не связан роковым,
непреодолимым образом со случайностями своей жизни, случайности
для него преходящи, а потому он свободен от них. Ему не нужен
самообман, чтобы смириться со случайностями, и потому он видит
жизнь такой, какова она есть. Отбросив в сторону закопченые
очки иллюзий, он видит истину во всем ее ослепительно жестоком
блеске. Ему не страшен этот испепеляющий свет. Но я не хочу
снимать защитных очков с вас, мои дорогие читатели: для нас
истина подобна ядерному взрыву - смертный, взглянувший на нее
незащищенными глазами мгновенно ослепнет.
Я могу лишь предложить вам, не снимая очков, а наоборот,
надев поверх них дополнительные светофильтры, подойти к истине
поближе и получше рассмотреть ее. Под надеванием дополнительных
светофильтров я подразумеваю сознательное принятие еще одной
иллюзии: попытайтесь на какое-то время вообразить себя
бессмертным и взгляните вокруг. Я не знаю, что именно увидите
Вы - у каждого смертного свой, индивидуальный набор
иллюзий-светофильтров перед глазами, и у разных людей эти
светофильтры отсекают от света Истины различные части спектра.
В этой книге я рассказал, что увидел через свои фильтры я,
попытавшись взглянуть на мир глазами бессмертного.
Я увидел, как смертные пытаются создать для себя иллюзорное
благополучие в настоящем, подрывая корни будущего, как приносят
они развитие техники в жертву этическим нормам, считая эти
нормы вечными и неизменными, не понимая, что развитие техники
позволило бы от этих норм освободиться; как погрязли они в
мелочной экономии, находясь посреди несметных богатств
Вселенной, и жалеют истратить копейку, для того, чтобы
заработать рубль; как призывают они отказаться от покорения
природы и становятся в позу ее защитников, не понимая насколько
такая покровительственная поза смешна природе, способной
уничтожить все человечество в мгновение ока посредством
космической катастрофы весьма скромных масштабов. Одним словом,
я увидел, как смертные пытаются похоронить технический
прогресс, потому что жизнь их коротка, и на их долю выпадают
лишь труды по взращиванию древа прогресса, плоды же его смогут
вкусить лишь их потомки. Я понял, что человечество, состоящее
из смертных, и дальше будет вести себя недальновидно, и потому
гибель его неизбежна. Лишь общество бессмертных может быть
бессмертно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16