Эдмунд КУПЕР
ПОСЛЕДНИЙ КОНТИНЕНТ

К 3991 году магнитное поле Земли, вероятно, почти
исчезнет. По мнению некоторых ученых, это приведет к
катастрофическим мутациям растений и животных, а также к
резкому изменению климата планеты.
По оценкам ученых, на протяжении 500 лет до этой даты
и 2000 лет после нее, магнитное поле будет таким слабым,
что не сможет задерживать электроны и протоны,
составляющие часть космического излучения, проникающего
через атмосферу Земли. Обычно удерживаемые магнитными
линиями радиационных поясов Ван Аллена, эти частицы будут
бомбардировать поверхность планеты и приведут, в лучшем
случае, к ускорению мутаций, а в худшем - к вымиранию
многих видов растений и животных.
"Таймс", 15 марта 1968 г.

ПРОЛОГ
Солнце стояло высоко. Старик лежал, опершись спиной о ствол дерева,
пытаясь укрыться в тени высохших ветвей. Его окружала однообразная
местность, единственным украшением которой были разбросанные по равнине
валуны, наполовину занесенные песком. Старик смотрел на свою грубо
сколоченную деревянную повозку, нагруженную немногочисленными пожитками.
Он прошел долгий путь, но теперь идти осталось немного. Он знал это
наверняка.
Гремучая змея - единственное живое существо, встреченное им в этих
краях, - лежала, свернувшись клубком всего метрах в двух. Она разглядывала
его довольно равнодушно. Старик был слишком слаб, чтобы убить ее. А змея
слишком больна, чтобы решиться напасть на старика. Поэтому между ними
установилось перемирие, перемирие отчаяния.
Вскоре, однако, старик почувствовал себя лучше и поднялся на ноги. Он
доковылял до тележки и принялся копаться в своих пожитках. Затем со
вздохом удовлетворения извлек оттуда кожаный футляр, одна из сторон
которого представляла собой небольшой экран, закрытый стеклом.
Он отнес викордер в тень и обессиленно опустился на землю. Когда
головокружение прошло, старик взглянул на змею, боясь, что раздразнил ее
своими движениями. Но змея лежала все там же, и взгляд ее холодных глаз
был все так же равнодушен.
Он принялся возиться с викордером. Клавиша воспроизведения в
последнее время стала западать, а микрореактор был еле жив. И все же
старик надеялся, что викордер его переживет. Его снова начал бить озноб, и
он почувствовал, как кусок кости в груди рвет старую, увядшую плоть. Да,
викордер, без сомнения, его переживет.
Он принялся размышлять над тем, почему ему была суждена такая долгая
жизнь "На все суд Божий", - думал он.
В викордере была всего одна кассета. Ее крутили много раз, слишком
много. Звук и изображение теперь никуда не годились. Впрочем, это не имело
никакого значения. Он знал наизусть каждый слог, каждый жест, игру света и
тени.
- Ну вот, змеюка, - сказал старик с трудом. - Теперь я покажу тебе,
как это все было. Покажу, как начался конец и как закончилось начало.
Покажу, как девять грамм титана положили конец надежде человечества.
Он нажал на клавишу. Безрезультатно. Он нажимал снова и снова.
Безответно. Он потряс футляр и опять нажал на клавишу. Футляр молчал.
Змея разглядывала старика теперь с некоторым сомнением.
Старик пнул футляр ногой и был вознагражден негромким гудением.
- Ага! - воскликнул он с торжеством. Змея поглядывала на него с тем
же скепсисом.
Однако через пару секунд экран ожил. Появилось изображение человека в
антигравитационном пузыре, висящем над морем голов, торжественно
провозгласившего:
- Привет, друзья! Сегодня стадион Кеннеди полон! Здесь те, кто пришел
услышать слово пророка! Томас Малвани обращается к тем, кто готов
приобщиться к истине!
На экране появилось крупным планом лицо Томаса Малвани, негра семи
футов ростом с горящими от возбуждения глазами, с его внешностью без
особого труда можно было заработать миллиард долларов, вздумай он сняться
в коком-нибудь голливудском боевике.
- Друзья! - произнес Томас Малвани, и голос его дрогнул от волнения.
- Братья и сестры! Наши прадеды были рабами, наши деды - гражданами
второго сорта. Мы помним об этом. Но мы - соль земли. Те, кого так долго
угнетали, теперь свободны. Нас лишали политических прав, но теперь мы
сильны. Мы подняли головы! Мы гордимся собой! Мы - надежда человечества!
Отвечайте мне - кто мы такие?
Камера показала бушующее море человеческих лиц, и из полумиллиона
глоток изверглось и прокатилось как гром:
- Мы - будущее человечества!
- Наш брат, белый человек, - продолжал Малвани, - дал нам право жить.
Ему пришлось дать нам это право, ибо ему не хотелось погибнуть самому.
- Да! Да!
- Наш брат, белый человек, дал нам право ходить по Земле, которую он
опустошил и ограбил, а сам устремился в космос. Я задам вам вопрос, братья
и сестры! Сколько нас на Космостанции Семь? Сколько нас в Луна-Сити? Кто
из наших людей отправился покорять Марс? Наш брат, белый человек, дал нам
право быть свободными только на Земле, не так ли?
- Да! Да!
- Нет, дорогие братья и сестры, не так! Белый человек, наш хитрый
брат, не дал нам этого права. Мы сами взяли его. Но тут белый человек, а
он очень хитрый, понял, что еще не все потеряно. Он видел звезды. Он
проник в небесную твердь, он заложил там новые города, закрытые для тех,
чья кровь красна, а кожа черна. И вот, возлюбленные братья и сестры, еще
один вопрос! Как же нам добиться права быть свободными и в небесах?
- Мы возьмем его! - прокатилось громом по муравейнику человеческих
голов. - Мы возьмем его сами!
Пуля убийцы пронзила Малвани.
Старик выключил викордер. Ему не хотелось больше видеть, как
великолепное черное тело бьется в конвульсиях, словно подбитая камнем
ворона.
Солнце палило так, будто собиралось изжарить все живое. Старик
прищурился и посмотрел в сторону горизонта. Ему показалось, что он видит
деревья и высокие здания, слышит отдаленный шум огромного города. Но нет,
это был всего лишь мираж.
Он повернулся к змее.
- Слушай, этот Томас Малвани был сильным человеком. В нем было
что-то, что заставляло людей слушать. Может, он и не был так уж хорош, но
и плохим его не назовешь. Он то-то понял, и хотел, чтобы и другие это тоже
поняли. За это и заработал свои девять грамм титана..
Старик на минуту замолчал, вытер пот со лба и обвел вокруг невидящим
взглядом. Затем вспомнил, что рассказывал змее об истории.
- Ты не поверишь, сколько смерти содержал этот кусочек титана, змея,
- продолжал он. - Достаточно, чтобы убить нас всех!
Змея с трудом приподняла голову в ответ на слова старика.
- Томасу Малвани устроили шикарные похороны, белые люди со всего
света съехались на них. Вскоре возник этот фонд его имени для исследования
космоса. А потом за дело взялись важные господа. Они все сделали тихо, так
что никто ничего не знал. С каждым годом фонд готовил все больше
астронавтов, и все больше среди них было негров. Сначала они появились на
Станции, затем в Луна-Сити, а потом, наверное, и на Марсе... Вот тут-то,
похоже, этому куску титана и надоело ждать. Негры попытались захватить
Станцию, они овладели Луна-Сити и, возможно, Марсом. Тогда они обратились
ко всем, кто оставался на старой зеленой Земле, и к белым, и к черным, и
сказали - мы здесь, наверху, а вы там, внизу, у нас есть ракеты и кнопка,
которую можно и нажать, если что.
Старик тяжело вздохнул.
- Конечно, такие разговоры не могли никому понравиться. Вот почему
нет теперь ни Станции, ни Луны на небе, а зеленая Земля опустела и
превратилась в сморщенную старуху. Вот почему здесь остались только я и
ты, а говорим мы об этом непростом кусочке титана.
Старик потерял равновесие и упал. Змея попробовала было пустить в ход
свою гремучку, но не смогла даже пошевелиться. Старик с большим трудом
приподнялся и прижал ладонь к тому месту на груди, где выпирала сломанная
кость. Затем он нащупал что-то в кармане.
- Смотри-ка, - сказал он змее. - Этому куску металла цены нет. За ним
десять тысяч лет истории. Погляди на него хорошенько.
Пуля была сплющена и скручена. Он швырнул ее в змею, и та приняла ее
с присущим ей фатализмом.
Старик снова повернулся к викордеру. На этот раз тот заработал с
первой попытки.
- Друзья! - произнес Томас Малвани, и голос его дрогнул от волнения.
- Братья и сестры! Наши прадеды были рабами, наши отцы - гражданами
второго сорта. Мы помним об этом. Но мы - соль земли...
Слезы текли по лицу старика, унося с собой драгоценную влагу.
Он смотрел на красивое лицо на маленьком экране и тихо стонал:
- Сынок, мой сынок!

1
Кимри пробирался сквозь блистающий алмазами дождевых капель лес. Он
был счастлив, как может быть счастлив юноша, впервые вырвавшийся на
свободу. Он забыл, что был в лесу в полном одиночестве. Он забыл, что Ной
Лантис находился от него во многих киметах. Он не думал о том, что король
может вспомнить о нем. Кимри не волновало даже, что кто-то другой в эту
ночь может лежать рядом с прекрасной Йоселиной.
Время от времени он обращался к Готфреду с молитвой о духовном
напутствии. Ответа он не получал, от чего, впрочем, испытывал только
облегчение.
Лес был напоен влагой. Плащ из ярких перьев насквозь промок под
мелким дождем, а кожаные треугольники спереди и сзади, символ зрелости,
влажно шлепали по коже. Земля чавкала под подошвами сандалий, а от лезвия
копья валил пар.
Вокруг бушевала жизнь кричали птицы и обезьяны, лианы уходили высоко
в серое небо, нависшее над головой. Лес был прекрасен и юн. Ранним утром
он казался только что созданным творцом всего сущего.
Вдруг Кимри снова услышал этот ужасный шум. Но сейчас он не спал, как
в первый раз, и не мог принять его за сновидение. Шум был похож на гром, и
все же не был громом. Такого он еще никогда не слышал.
Казалось, огромный нож рвет над его головой воздух. От этого звука у
него заболели уши и заломило в висках. Лес в ужасе замер. Птицы и обезьяны
замолкли. Казалось, страх парализовал все живое. В этом звуке была вечная
смерть, а может, вечная жизнь, или то и другое вместе.
Замерев, Кимри пытался сквозь листву разглядеть, что там происходит.
Но серая пелена скрывала все.
Иногда небо бывало голубым, но редко. Иногда дождь переставал, но и
это случалось нечасто. По ночам серая пелена куда-то исчезала, и порой
взгляду открывалось сияющее великолепие звезд. Жрецы учили, что звезды -
это другие миры, что каждая звезда - это огонь, горящий в пустоте,
обогревающий иные леса, иные царства, иных людей...
Шум стих. Кимри перевел дыхание. Вскоре и лес стряхнул с себя
оцепенение и вернулся к жизни.
Он сел на ствол упавшего дерева и задумался о том, что так занимало
его мысли: согласиться на кастрацию и стать жрецом или остаться воином и
мужчиной, но навеки отказаться от древнего знания?
Гигантский питон, свернувшийся кольцом в ветвях дерева у него над
головой, наверное, думал, что Кимри о нем и не подозревает. Кимри же, хотя
и думал о своем, натренированным глазом охотника давно заметил его. И
когда тяжелое чешуйчатое тело, готовое задушить в смертельном объятии
всякого, кто попадался на его пути, упало ему почти на голову, Кимри успел
отскочить. Не притронувшись к копью, он перебил змее позвоночник у самой
головы голой пяткой.
Торжествуя, он стоял над бьющимся в конвульсиях бронированным
чудовищем, сожалея, что не сможет дотащить его до Ной Лантиса. Эта победа
принесла бы ему немало почестей, и не только от женщин.
Но Кимри недолго предавался сожалению. Прежде, чем затих удав, снова
возник шум. Но на этот раз он был еще громче. Кимри бросился на землю и
зажал ладонями уши, но шум, как сверло, ввинчивался ему в голову, готовый
разорвать ее на части. Не в состоянии больше переносить эту пытку, Кимри
слабой рукой пытался нащупать копье, чтобы навсегда покончить с этой
мукой, как вдруг яростный грохот перешел в обычный рев, напоминающий рев
водопада, низвергающегося в ущелье с большой высоты.
Он поднял глаза и увидел огонь в небе. Огонь был сначала белым, зачем
стал желтым, а потом красным. Сверкающие брызги его падали в лес, гасли во
влажной листве с шипением и треском.
В его пораженном ужасом воображении мелькнула мысль о наказании,
ниспосланном ему за преступное бегство, мысль, что наступает конец света.
Но рев затих прежде, чем безумие успело поглотить его помутившееся
сознание. Кимри, обессилевший, лежал на земле. Рядом распростерся мертвый
удав.

2
Семидесятитрехдневный перелет подошел к концу. Перелет, за которым
изо дня в день следили миллионы оставшихся дома сограждан. Перелет,
который наверняка войдет в историю. Вот сейчас, наконец, они видят на
своих экранах цветное, стереоскопическое изображение этой несчастной,
истерзанной, обезлюдевшей планеты. Правительство будет довольно - его план
осуществился, а ванеисты будут рады - их ожидания оправдались. Так что все
будут счастливы в мире свободы!
Мирлена вытянулась в кресле навигатора во весь рост и взглянула через
панорамное окно на звезды. Остальные члены экипажа собрались в салоне,
празднуя прибытие. Корабль вращался вокруг планеты с периодом в два часа,
и очень скоро она увидит еще один великолепный восход. Но пока у нее было
время понежиться в облегающем тело кресле на высоте в тысячу миль над
ночной стороной планеты и подумать о бесконечной печали жизни.
Мирлена боялась звезд, они вызывали в ней страх. Эти вечные спутники
человеческих страданий, вечные символы всего неизвестного и непознанного.
Они сверкали холодным, равнодушным светом, а за ними разверзалась столь же
холодная бездна Вселенной.
- Доктор Строза, где вы? Доктор Строза, вы здесь?
Она сразу узнала голос. Он принадлежал Рудлану Оверсу, старшему
офицеру связи. Рудлан и она много раз занимались любовью, но в присутствии
других членов экипажа Рудлан всегда называл ее доктором Строза.
- Я здесь, Рудлан. Почему ты не веселишься с остальными?
- Я пришел за тобой. Все хотят знать, что случилось с нашим
прекрасным психологом? Они хотят тебя видеть и просят, чтобы ты снизошла и
почтила их общество своим эротическим великолепием.
Рудлан обладал замечательным голосом - твердым, мужественным и
музыкальным. В нем заключалось его главное достоинство. В любовном
экстазе, благодаря своему голосу он казался то высоким, как Красный
хребет, то горячим, как полярный гейзер... Интересно, откуда эти
геофизические образы. На самом деле Рудлан был маленького роста, весьма
педантичен и женственен.
Он включил в салоне голубой свет, и звезды померкли. Пытаясь побороть
раздражение, Мирлена ответила:
- Что может случиться с полногрудым психологом, чей коэффициент
интеллекта на двадцать пунктов ниже алкогольного коэффициента, кроме того,
что ей иногда надо побыть в одиночестве, теперь, к сожалению, нарушенном.
- Дорогая, - произнес Рудлан, - ты не в себе. Самое время выпить
коктейль-другой. Кроме того, не забывай, что мечты не всегда безопасны. На
этом корабле ванеизм так же силен, как и дома. У политического советника
на тебя досье, и он передает шифровки, в которых больше кодовых групп, чем
у всех на корабле.
- Наш советник - жалкий ревнивец. Он просто жалуется на свою
злосчастную судьбу.
- Я не шучу, Мирлена. Твое отсутствие не осталось незамеченным. Корд
Венгель, возможно, и жалкий ревнивец, но к тому же весьма злопамятный.
- Значит, мне надо идти.
- Думаю, что да. Впрочем, почему бы и не отпраздновать первый
успешный перелет за многие годы. Перелет в сорок миллионов миль? Какой же
повод тебе нужен?
- Да, это достойный повод, если бы не люди и планы, которые стоят за
этим полетом... Впрочем, как ты говоришь, мы должны быть примерными
ванеистами. Так что веди меня к коктейлям, но сначала отгадай, с кем я
буду спать сегодня.
- Ты ведь хочешь быть на десантном катере?
- Умница, отгадал с первого раза.
- Тогда тебе лучше спать со мной - капитан поручил мне составить
список на высадку.
Мирлена снова откинулась в кресле.
- Сначала любовь, а плата потом?
- Ты странная женщина, - произнес Рудлан, опускаясь в кресло рядом с
ней, - хотя и психолог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17