– Учти, Элени ждет нас к ужину, – напомнил он.
Линн затошнило от перспективы совместного домашнего ужина. Она выразительно глянула на Костакидаса и молча включила зажигание. Он закрыл дверцу машины. Линн сразу стало легче. Выезжая со стоянки, она видела, как Димитр сел в «ягуар» и последовал за нею к шоссе.
Когда же он оставит меня в покое? И куда же, черт побери, девать эти два часа, сокрушалась Линн. Больше всего ей хотелось приехать домой, искупаться, отдохнуть и поесть. Вдруг она вспомнила, что с самого утра не ела.
В центр города тащиться не хотелось, поэтому Линн снова заглянула в салон к Вивьен, взяла еще несколько журналов, потом зашла в какое-то кафе, заказала салат и кофе и твердо решила расслабиться. Полчаса она пребывала в спокойствии: листала каталоги, пила кофе, поглядывала в окно. Однако дальнейшее пребывание в стенах кафе не сулило ничего хорошего, так как ее одиночество было замечено двумя парнями, которые явно намеревались проверить на ней силу своего мужского обаяния. Линн быстро собралась и завернула в шикарный галантерейный магазин, где зачем-то купила шелковый пеньюар кремового цвета; потом ей вздумалось вторично за этот день зайти в парикмахерскую. Она решительно изменила прическу. Теперь ее волосы были затянуты в гладкий узел.
Выходя из салона, Линн была довольна своим видом. Если бы только не испытания – несколько километров пути, клиника и Костакидас.
Но «ягуара» на больничной стоянке не было. С чувством облегчения Линн прошла через двор, миновала пустой холл, лестницу и чуть не ахнула, подойдя к дверям палаты: возле Пейж сидел Димитр.
При ее появлении он немедленно встал, приветливо улыбнулся, хотя взгляд его темных глаз был для нее непонятен и загадочен.
– Меня подвез Джордж. – Димитр заметил удивление девушки.
Линн подбежала к матери, устроилась подле нее. Димитр тоже подошел к ним и стал так близко, что она уловила запах его волос и лосьона. И вновь он держал ее за плечи, и вновь отчаянно колотилось ее сердце.
Целый час длилось для Линн это изнурительное представление. Ей тяжело давался бодрый голос, улыбки, притворный интерес к предстоящему бракосочетанию.
– Итак, ровно через неделю, в полдень, – объявил Димитр. – Уже есть договоренность со священником, заказано угощение, цветы, шампанское, разосланы приглашения. Торжество состоится в нашем парке.
Ну все, этот вал уже не остановить, тоскливо подумала Линн.
– Медовый месяц придется ограничить недельным отпуском в одном из пригородных отелей. Бизнес держит меня, – с сожалением добавил он. На самом деле причина была в другом – они боялись оставлять Пейж. Все трое это понимали, но Пейж все же сказала:
– Вы должны поехать в Грецию. Там такая красота на островах! Я помню, мы с Янисом… – Она замолчала и улыбнулась счастливо.
– Мы тоже обязательно съездим туда. Обещаю, – мягко заверил ее Димитр и коснулся губами впавшего виска. – Ты устала. Пора отдыхать, а?
Линн ласково попрощалась с матерью, затем последовала за Димитром на стоянку, уступив ему место за рулем «мерседеса». Дорога к дому закала всего несколько минут и тут, в полутьме просторного гаража, Линн ощутила, что узел на шее затягивается все туже.
– Аперитив? – предложил он.
Девушка ответила не сразу. Ранний завтрак, летний салат днем… а теперь алкоголь на пустой желудок? Верх безрассудства! Хотя, возможно, небольшая доза и придаст ей смелости. Ведь впереди ужин и бесконечный вечер.
– Да, пожалуй, белого вина!
Вот так, подбодрила она себя, решительность и естественность – мои обычные козыри.
Терпкий вкус ледяного «Шардонэ» явно разогнал ее кровь, напряжение заметно спало.
– Какую тему для разговора ты предпочитаешь? – беспечно поинтересовалась Линн, спокойно выдерживая его оценивающий пытливый взгляд. Он медлил с ответом.
– Предлагаешь потренироваться в беседах на увлеченные темы?
– Почему бы и нет? – пожала плечами Линн, не реагируя на его шутливый тон.
– Пожалуй, подойдет любая тема, если, конечно, она не будет касаться предстоящего бракосочетания. – Теперь его голос звучал жестко, – Или моих способностей удовлетворить тебя в постели, – добавил он безжалостно. – Кстати, позволь поинтересоваться, как ты намерена оценивать мою… работу?
Линн ощутила в желудке судорожный спазм. Нервы? Или вино? Смущение и гнев увлекли девушку за собой. И она мечтала об атаке?
– Мне есть с чем сравнивать.
– И с кем. Мужчины обычно переоценивают себя.
Действительно, «опыт» у Линн был. Тогда она увлеклась всерьез, но кончилось все печально. В последний момент она запаниковала… а он только посмеялся, не стал ни уговаривать, ни настаивать. Те горькие, обидные слова она помнит до сих пор. Впрочем, Костакидасу об этом не следует знать.
– Неужели? Возможно, мне удастся изменить это мнение.
Его бархатный голос был опасен, как остро заточенный клинок.
Линн сделала вид, что обдумывает его реплику.
– Все возможно, – наконец молвила она, проклиная себя за то, что ввязалась в опасную и глупую игру. – Хотя, если честно, ты не возбуждаешь меня. – Сказала и тут же испугалась: Димитр Костакидас не из тех мужчин, с кем можно флиртовать, играя словами. Он опасен, как взрывчатка в руках подростка. – Что, ужин ждет? – как можно спокойнее спросила она, хотя невозмутимый тон в этот момент не соответствовал ее душевной буре. – Элени приготовила мусаку. Ее коронный номер. Не стоит огорчать старушку.
Вид праздничного стола вызвал у Линн чувства умиления и благодарности. Элени расстаралась! Белоснежная хрустящая скатерть, фамильное серебро, хрустальные рюмки и фужеры, дорогой фарфор, горящие свечи, цветы – все кричало о значительности сегодняшней трапезы. Обернутая крахмальной салфеткой бутылка шампанского покоилась во льду, а на тарелке, предназначенной для Линн, красовалась дивная алая роза.
Национальное греческое блюдо – рубленая баранина с пряными овощами.
Девушка ощутила угрызения совести: все так искренне радуются за нее, от души желают им счастья.
Стол ломился от изысканных яств. Пальма первенства, конечно, будет отдана мусаке, но до нее еще далеко.
– Мне чуть-чуть, – предупредила Линн Костакидаса, который наполнял ее тарелку. Элени, конечно, волшебница, но кроме мусаки, легкого салата и сыра Линн ничего есть не хотела. Она отщипнула маленькую гроздь винограда и сидела, отрешенно глядя на пышный стол.
– Твой аппетит угрожающе уменьшился, – заметил Димитр, когда она отказалась от очередного деликатеса.
– Я не так давно ела, спасибо.
– Еще шампанского?
Нет, Линн не рискнула.
За ужином шел вялый светский разговор – о национальной кулинарии, о политике местных властей, об успехах империи Костакидаса, его деловых поездках… Сидней, Рим, Афины, Цюрих, Люцерн, Лондон – неплохо для семи месяцев.
Димитр, как всегда, держался раскованно и любезно, это было у него в крови. В то же время от него исходила такая мужская чувственность, которая до предела заполняла воздух. Любая благоразумная женщина бежала бы отсюда. А Линн продолжала сидеть как зачарованная. Шли минуты. Она чувствовала, с каким трудом дается ей каждый вздох, как глухо колотится сердце.
– Пожалуй, я уберу со стола, чтобы Элени с утра не возиться. Кофе будет потом.
Старая экономка давно ушла в свой коттедж в глубине парка, и обязанности хозяйки легли на Линн.
– А мне надо позвонить в европейский филиал и отправить несколько документов по факсу, – невозмутимо сообщил Димитр, поднимаясь из-за стола. – Тебя не затруднит подать кофе в мой кабинет?
Линн сумела кивнуть как ни в чем не бывало и начала складывать на сервировочную тележку грязную посуду. На кухне она разместила остатки закусок в холодильнике, загрузила посудомоечную машину. Вскоре был готов и кофе.
Поставив на поднос чашку, кофейник, кувшинчик со сливками, Линн двинулась в знакомый путь: сколько раз именно так подавала она кофе Янису!
Она постучала в дверь кабинета и вошла. Димитр, стоя у стола, говорил по телефону. Беседа шла на греческом. Ее глаза невольно вбирали высокую, статную мужскую фигуру. Димитр снял пиджак, галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки, закатал рукава. Стоял он в свободной позе, держал руку в кармане. Странное предчувствие овладело ею. Она торопливо поставила поднос на стол и повернулась, чтобы уйти, не желая мешать деловому разговору. Но сделала только один шаг – Костакидас удержал ее, сжав запястье.
Линн с недоумением посмотрела на него, хотела протестовать, но в этот момент Димитр положил трубку. Заметив на подносе одну чашку, он спросил:
– Разве ты не составишь мне компанию?
Снова та же взметнувшаяся бровь, тот же магнетический взгляд.
– Нет. Я не пью кофе на ночь. – Линн изо всех сил старалась говорить естественно. – К тому же не хочу мешать тебе.
Действительно, она хотела только одного: подняться к себе. Головная боль снова напомнила о себе. Кстати, был бы неплохой предлог.
– Интересно, – пророкотал Костакидас, поворачивая ее к себе. В следующую секунду он провел пальцами по ее шее, затылку, притягивая все ближе. Она инстинктивно уперлась обеими руками ему в грудь, желая избежать прикосновения.
Он хочет поцеловать ее! Влажно блеснули такие знакомые глаза и совсем рядом оказалось смуглое лицо.
Остановить его она не могла. Линн хотела закричать, но и это не получилось: ее губы оказались в чужой власти. Нарочито медленно он прошелся по ним языком, затем язык продвинулся, проникая в желанные, влажные глубины; поцелуй его был дерзким и нежным и оставлял женщине только один вариант поведения – отвечать. Отвечать плотью.
Линн будто вынесло в открытое море, дух захватывало от восторга и страха – а вдруг она никогда больше не увидит берега?
Он играет нечестно, заколотилось у нее в мозгу, он пользуется моим смятением, насмехается надо мной… Надо что-то делать.
И она сделала – сладостно вздохнула, и сразу рот его стал настойчивее. Женское естество капитулировало. Все чувства, все клеточки, все жадно тянулось к мужчине, раскрываясь в бесстыдной ответной страсти и уводя хозяйку их в запредельные дали плотских наслаждений, откуда так просто не выберешься.
Димитр прижал Линн так, что она ощутила убедительное доказательство его возбуждения… и испугалась, начала вырываться, но смутилась еще больше. Она испугалась его мужской силы и своей беззащитности и, самое страшное, своей готовности отдаться этой силе. Линн удалось оторваться от его властных губ, но только потому, что это он позволил ей оторваться.
О небо, вот куда завела ее бездумная игривая болтовня! Девушке хотелось бежать, но тело было приковано к нему, мысли куда-то подевались, взгляд не мог оторваться от его сияющих глаз.
Руки Димитра скользнули вдоль гибкого стана, ладони сжали ее груди, большие пальцы нащупали предательски затвердевшие их вершины и начали мучительно медленно поглаживать их, наполняя ее тело такой истомой, такой чувственной алчностью, что она застонала.
Это было невыносимо, ужасно – и неописуемо… Тело отбросило все приличия. Ничто уже не могло скрыть ее распаленного желания. Губы у нее дрожали, глаза увлажнились, дыхание сбилось. Кончиками пальцев Димитр провел по розовой припухлости ее рта.
– Я думаю, мы можем больше не сомневаться, возбуждаю ли я тебя, – мягко поддел он Линн, убирая со лба шелковистый локон. – Иди, ложись. И спи – если сможешь уснуть.
Уговаривать ее нужды не было. Остатки сил она употребила на то, чтобы не выбежать из комнаты, где властвовал этот мужчина. Линн медленно пересекла кабинет, тихо закрыла за собой двери и поднялась к себе. Машинально разделась, приняла душ и легла. Как автомат.
И еще долго проворочалась, пока благодатный сон не соизволил успокоить ее.
Глава 4
Дни, оставшиеся до свадьбы, прошли в суете и заботах. Линн моталась по салонам и магазинам, а в промежутках сидела в клинике у Пейж. Дома ее донимали телефонные звонки и чрезмерная забота Элени. Одни сутки у Линн целиком ушли на срочный визит в Голдкост – там она оставила управляющему дальнейшие указания, закрыла аренду на квартиру, сдала на хранение свою нехитрую обстановку. Наскоро прихватив кое-что из вещей, тут же вернулась в Мельбурн.
Костакидас, в свою очередь, тоже был всю неделю занят – или делал вид, что занят. Как бы то ни было, уезжал он из дома задолго до того, как просыпалась Линн и виделись они только вечером, в палате Пейж. Несколько раз после этого Димитр отправлялся на важные деловые встречи и в особняке появлялся только поздно вечером.
Линн убеждала себя, что ей нет дела до его развлечений, что она не нуждается в его внимании и вообще совершенно равнодушна к нему, если не сказать хуже. Но в глубине души она знала, что это неправда. С каждым днем Линн все острее реагировала на каждое слово Димитра, на каждый его взгляд. И реагировала чувственно. А он, черт побери, видел это. Он был искусным игроком в любой игре, которую затевал. Линн же все еще оставалась новичком, более того, часто она даже правил этой игры не знала. Димитр откровенно забавлялся ее неопытностью и неловкостью. Линн видела это по его насмешливым взглядам, угадывала это в его снисходительном тоне, она все время наталкивалась на его вызывающую улыбку – и страдала.
Наступила пятница. Утро было ласковым и солнечным, и чем ярче разгорался день, тем больше народу появлялось в парке. Там кипела работа. Столы под навесами уже поставили, теперь их накрывали, украшали гирляндами цветов, букетами орхидей. Зрелище было ослепительное в полном смысле этого слова, потому что хрустальная посуда радужно сверкала на солнце, фосфоресцирующим блеском отдавали крахмальные скатерти и салфетки, лучилось обеденное серебро. Конечно, главное священнодействие творилось на кухне, где всем командовала Элени.
Линн пошла к себе наверх – одеваться и краситься. Димитр поехал в больницу, чтобы привезти Пейж с медсестрой-сиделкой. Появилась Вивьен и сразу занялась нарядами своих подопечных – Линн и Пейж.
Один за другим начали подъезжать гости. Пока немного, но ими нужно было заниматься. Пейж бодрилась изо все сил. Видно было, какие усилия она прилагает, чтобы продержаться эти несколько часов.
Что касается Линн, то у нее не оставалось времени ни предаваться отчаянию, ни понимать, что происходит. Она впала в какую-то прострацию, иначе не назовешь. В другом состоянии она бы не сделала этот последний шаг. Будто со стороны видела она себя рука об руку с Димитром, будто сквозь пелену слышала звучный распевный голос священника, благословившего брачный союз Линн Пейж Фурд и Димитра Яниса Костакидаса.
Обручальные кольца были надеты, молодые поцеловались. Защелкали фотокамеры, полилось шампанское, замелькали подносы с закусками. Торжество началось.
Были приглашены человек сорок, во всяком случае, так говорила Элени, распоряжавшаяся посудой. Из гостей Линн знала только несколько коллег Димитра и старых друзей Яниса и Пейж. К восьми вечера свадебная программа была исчерпана, и гости начали расходиться.
Парк опустел, и Линн пошла переодеваться: подвенечное платье стало уже историей.
Джордж загрузил в «ягуар» вещи новобрачных. Пора было отвозить Пейж. В девять они были у дверей клиники. Пейж выглядела скверно, лицо у нее осунулось, посерело, но глаза радостно блестели.
– Пойдем, я помогу тебе в палате, – предложила Линн, но мать решительно отказалась.
– И слышать не желаю. Хватит с тебя хлопот, – притворно строго сказала она и с лукавой улыбкой добавила: – У вас еще много дел. Так что увидимся завтра, но не раньше полудня! – И она подмигнула.
Линн беспомощно опустила руки. Не успел Димитр бережно усадить Пейж в кресло-каталку, не успела Линн обнять ее, как белые халаты увезли Пейж. Линн до слез хотелось сейчас домой, в свою комнату, хотелось забыть это безумие, зажмуриться и исчезнуть. Но чудес не бывает. С каждым часом усиливалось в ней чувство, какое, наверное, испытывает голубка, попавшая в когти хищника и покорно ждущая своего часа, когда ее плоть разорвут в клочья.
Девушка медленно пошла к машине, молча села. Димитр включил двигатель.
– Может быть, хочешь заглянуть в ночной клуб? – поинтересовался он.
Она сразу представила себе клубы табачного дыма, назойливое мерцание декоративных ламп и изнуряющий грохот музыки. Если выбрать изысканное ночное заведение, там можно наткнуться на Шанну, которая наверняка развлекается допоздна. Играть теперь роль счастливой молодой жены? На это сил у нее не было. Но и выбора тоже не было: или клуб, или уединение с супругом.
– Может, кофе в тихом ресторане? – предложил Димитр еще один вариант.
Нет, Линн хотелось стащить платье, как следует вымыться, зарыться в одеяло и спать, спать, спать…
– Не стоит, спасибо, – вежливо поблагодарила она супруга и откинулась на сиденье, закрыв глаза.
Спустя десять минут они остановились у фешенебельного загородного отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13