Яростное клацанье мечей привлекло внимание Бронуин к схватке.
Воры бились, как волки, напавшие на добычу, и Вольфу приходилось прилагать неимоверные усилия, проявляя недюжинное мастерство, чтобы не допустить их к себе близко. В то время, как он сцепился с одним из воров, второй собрался прыгнуть на него сзади, и тут Бронуин кинулась к мужчинам.
Она прыгнула вору на спину и замотала ему голову одеялом, и тот стал бестолково метаться, ничего не видя и пытаясь стряхнуть с себя неведомого врага. Бронуин вцепилась ему в плечи и тесно прижалась к спине, и вор не мог воспользоваться оружием без риска поранить самого себя.
Оказавшийся весьма ценным опыт использования этого приема, столь успешно примененного ею сейчас, был приобретен Бронуин в то счастливое время, когда она принимала участие в драчливых забавах оруженосцев и пажей, пока мать не лишила ее этого удовольствия.
Разбойник изрыгал самые ужасные ругательства, плохо заглушаемые шерстяным одеялом. Отшвырнув меч, он изловчился и схватил девушку за волосы. Вскрикнув от боли, она укусила врага, как ей показалось, за ухо и была вознаграждена громким воплем противника. Но Бронуин задела локтем дерево, к которому отшатнулся вор, и прежде чем она поняла, что он задумал, оказалась прижатой к шершавому стволу. От сильного удара хватка ее ослабла. Вторым ударом вору удалось заставить ее разжать руки. Сдернув одеяло с головы, он бросил на Бронуин убийственный взгляд и схватил меч, оброненный прежде.
Кровь застыла у нее в жилах. Уклоняясь от смертельных выпадов, она спряталась за дерево.
– А ну, выходи оттуда, сопляк, не то я…
Разбойник не успел закончить, конец фразы оборвался испуганным сдавленным воплем. Меч выпал у него из рук на землю, а рядом рухнуло и бездыханное тело. В спине вора торчал кинжал, вокруг рукояти на грубой рубахе расплывалось темное пятно. Бронуин обессилено прислонилась к дереву. В поле ее зрения появился Вольф, нагнувшийся за своим кинжалом. Бронуин дрожащими губами попыталась улыбнуться, пока наемник выпрямлялся и вытирал клинок о спину убитого.
– С тобой все в порядке, парень?
Бронуин молча кивнула. По крайней мере, подумала она, кажется, удалось остаться в живых. Но девушка не была уверена, сможет ли удержаться на ногах и дойти до костра, оторвавшись от ствола дерева.
– Где воры?
– Один еще дышит, а тем двоим, что познакомились с моим клинком, этого уже не суждено.
Выглянув из-за дерева, Бронуин увидела еще одно безжизненное тело возле костра.
– А тебе когда-нибудь случалось пускать в дело тот кинжал, что ты носишь на поясе, или он у тебя только для устрашения?
Рука Бронуин невольно легла на рукоять кинжала.
– Я… в суматохе совсем забыл о кинжале.
Вольф фыркнул.
– А ты не догадываешься, что мало иметь при себе кинжал, чтобы убить Ульрика Кентского? Тебе, пожалуй, лучше завтра же вскочить на отцовского коня и отправиться в ту рыбацкую деревню, из которой ты родом. Рыбачить гораздо безопаснее, чем убивать.
Щеки Бронуин вспыхнули.
– К твоему сведению, я спас твою чертову жизнь! Этот разбойник собирался наброситься на тебя сзади и уже поднял меч, как я на него прыгнул!
– С одеялом!
– Ну и что? Все-таки это спасло тебе жизнь! – она смотрела с вызовом, сжав губы. – Согласись с этим, Вольф!
– Да, это так, но…
– Значит, ты у меня в долгу, – удовлетворенно заметила Бронуин.
– Что?!
– Ты у меня в долгу! Я спас тебе жизнь, и теперь самое меньшее, чем ты сможешь мне отплатить, это научить пользоваться кинжалом. Тогда я смогу быть твоим оруженосцем.
– Этого мне только не хватало! – язвительно рассмеялся Вольф. – Оруженосец, который пьет молоко и писает в штаны!
Разъяренная Бронуин выхватила кинжал.
– Ты самонадеянный осел! Если бы я не пошел в лес, мы оба стали бы добычей лесных зверей, и ты это знаешь!
– В таком случае прошу меня извинить, сэр Само-Воплощенное-Тщеславие! Однако наших коней спас мой меч, а не твое одеяло.
Уже в следующее мгновение Бронуин была прижата к дереву, от сильного толчка дыхание у нее перехватило, но девушка была так рассержена, что не обратила на это ни малейшего внимания. Вольф резко вывернул ей запястье, и кинжал выпал из ее разжавшихся пальцев. Чувствуя себя страшно униженной, Бронуин оказалась под мышкой Вольфа и теперь, повиснув, раскачивалась над землей в холодном воздухе, словно какой-нибудь тюк. Обидчик остановился только затем, чтобы вложить в ножны свой кинжал и подобрать одеяло, а потом он отнес рассерженную Бронуин к костру и бесцеремонно бросил на кучу листьев.
– Негодяй! – бранилась Бронуин. – Мне надо было…
Одеяло полетело ей в лицо, сразу же заглушив возмущенные крики.
– Если ты такой хороший воин, то научи меня пользоваться кинжалом, как я тебя уже о том просил! – с вызовом обратилась она к Вольфу, который оттаскивал мертвого вора за ноги к дереву, где лежал его сообщник. – Ты у меня в долгу!
Вольф закидал трупы листьями и поднял с земли кинжал Бронуин. Она открыла, было, рот, собираясь продолжить брань и увещевания, но Вольф вдруг обернулся и метнул кинжал. Не успела она и глазом моргнуть, как клинок вонзился в землю в нескольких дюймах от нее.
– Тебе доставляет удовольствие пугать беспомощных людей, не так ли? – выдохнула Бронуин.
– О, я бы не сказал, что одному из этих мертвецов ты показался беспомощным, – Вольф улегся на кучу листьев и поправил одеяло. – На каждый фунт твоего веса у тебя больше храбрости, чем у большинства встречавшихся мне мужчин. Ладно! От тебя потребуется проявить лишь немного ловкости, и я научу тебя всему, что ты захочешь.
– Я научусь быстрее всех, кто когда-либо тебе встречался! – пообещала Бронуин. – У меня получается все, за что я берусь.
– Похвальная скромность! Такого мужчина уже вынести не может.
Он отвернулся. Бронуин принялся созерцать широкую спину наемника.
– А ты уверен, что я не всажу тебе нож в спину, пока ты спишь?
– Уверен, потому что ты не умеешь убивать, парень, – проворчал Вольф, – хотя не упускаешь возможности покататься на чужих спинах. А теперь давай-ка спать! Я не собираюсь завтра слушать твое нытье, когда ты, не выспавшись, устанешь раньше времени. У нас впереди долгий путь, и легче он от наших ссор не станет.
Бронуин удовлетворенно потерла руки, прежде чем завернуться, по примеру Вольфа, в одеяло. По крайней мере, в одном она была с наемником согласна: легче путь не станет.
ГЛАВА 4
На следующее утро Бронуин была разбужена сердитым пинком – коленом под зад, – отчего скатилась прямо в одеяле с нагретого места среди листьев и сосновых веток на жесткую холодную землю.
– Гром и молния! Если ты еще когда-нибудь вздумаешь ко мне так приваливаться, парень, я сверну тебе шею!
Бронуин оказалось достаточно одного мгновения, чтобы понять, что спутник ее не доволен, но Вольф был, не просто недоволен, он был разъярен. Его покрасневшее от гнева лицо составляло резкий контраст с золотистыми волосами. Одним резким движением он вскочил на ноги и принялся сворачивать свое одеяло, собираясь тронуться в путь.
– Я… я и не заметил, что перекатился на твою сторону, – оправдывалась Бронуин, заливаясь краской.
– Если я правильно понял, тебе, наверное, привиделось, что будто ты кабан, что трется о дикую свинью во время течки, уж так ты елозил.
– Извини.
Обескураженная подобным сравнением и, не зная, что еще сказать, Бронуин встала и пошла в лесную чащу, надеясь, что прохладный ветерок остудит пылающие щеки. «Как будто я преднамеренно к нему прижалась!» – негодовала девушка.
– Какого черта ты идешь в лес?
– За хворостом! – крикнула она через плечо.
– Зачем нам хворост? Мы съедим остатки кролика и отправимся в дорогу. Нам предстоит проехать много миль, и хотелось бы иметь крышу над головой сегодня вечером.
– Тогда езжай вперед, я догоню!
– А что, если еще какой-нибудь разбойник придет искать своих приятелей?
– Скорее всего, он окажется обходительнее тебя! – огрызнулась Бронуин, замедляя шаг при напоминании о ворах.
Утро было таким теплым и приветливым, что она почти забыла о волнениях минувшей ночи. Бронуин не стала задерживаться в лесу и поскорее вернулась к догоравшему костру.
Пока лошади поедали свои утренние порции овса, она торопливо проглотила кусочек холодного кролика и запила глотком молока. К тому времени, как Бронуин свернула одеяло и оседлала Макшейна, ее спутник, уже затоптав костер, восседал на своем скакуне, который нетерпеливо бил землю копытом.
Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем ровнее становилась местность, и они за день преодолели, куда большее расстояние, чем накануне. К полудню из-за облаков выглянуло солнце и растопило тонкий слой снега, превратив дорогу в жидкое грязное месиво, в котором застревали повозки и кареты. За вознаграждение Вольф подряжался помогать вытаскивать их из грязи, что задерживало путешественников, зато, как довольно отметил наемник, в карманах у них каждый раз становилось на несколько монет больше. Вольф сдержал слово, и, когда наступил вечер, они остановились в придорожном трактире и провели ночь в амбаре.
Чтобы избежать повторения утреннего недоразумения, Бронуин пристроила свой мешок между собой и Вольфом и порадовалась охапке сена, на которой можно было хорошо выспаться. Вместе с ними в амбаре ночевала труппа бродячих комедиантов и какой-то пастор. Он удалился на покой первым, а комедианты угомонились позже – после того как собрали с местных завсегдатаев немного денег за свои песни и танцы. Шумные люди, актеры по своему обыкновению большую часть выручки истратили на эль, чтобы утолить обуявшую их после выступления жажду, и, наконец, утихомирившись, расположились в углу – и мужчины, и женщины – где и заснули.
К концу третьего дня, проведенного в седле, Бронуин уставала уже не так сильно. Наверно, она стала привыкать к ритму, задаваемому Вольфом, размышляла девушка, приводя в порядок лошадей, что вошло в ее обязанности. Кстати, Вольф выполнил обещание научить ее обращаться с кинжалом. Бронуин с нетерпением ждала этих уроков не потому, что жаждала убить Ульрика Кентского, как предполагал брат Дамьен, а из дерзкого упрямства.
По крайней мере, теперь она могла всадить кинжал в доску так, чтобы он не отскакивал. Закончив свои хлопоты с лошадьми, Бронуин упражнялась возле конюшни при свете факела, пока не стало слишком холодно, и только тогда присоединилась она к своему попутчику в общем зале постоялого двора. У нее уже появилась сноровка в обращении с кинжалом, похвалил Вольф, когда на второй день обучения клинок вонзился в намеченную цель. Люди хрупкого сложения обычно проявляют большую ловкость и умение, пользуясь кинжалом, объявил Вольф, вовсе не желая обидеть, что само по себе уже было переменой к лучшему.
Между ними установились насмешливо-дружелюбные отношения, и, несмотря на обмены колкостями, каждый все больше приноравливался к характеру другого. Бронуин посмеивалась про себя, когда наемник дружески хлопал ее по спине и обещал сделать из нее настоящего мужчину, и открыто радовалась его похвалам.
– Ты еще не можешь противостоять такому искушенному в боях воину, как Ульрик Кентский, но в кабацкой драке уже выстоишь, – оценивал ее успехи в шлифовании столь необходимого мастерства, как владение кинжалом.
Третью ночь, как и все остальные, прошедшие после попытки конокрадов увести их лошадей, они провели на постоялом дворе, расположившемся на перекрестке дорог в половине дня пути от Ковентри. Плющ, свисавший с шеста над входом, качался на ветру, который, слава Богу, весь день дул им в спину. В кармане Бронуин, как и в кармане Вольфа, звенели монеты – доход от их нового занятия по вытаскиванию телег и повозок из дорожной слякоти, но одежда, зато была заляпана самым постыдным образом. Хорошо еще, что грязь не пропитала ткань насквозь. Бронуин воспринимала эту неприятность легко и посмеивалась, надеясь, что дождь как-нибудь смоет с одежды грязь, хотя бы частично.
В глубине души она мечтала о ванне и чистом платье, но дни, когда все это у нее было, казались теперь такими далекими. Она сидела бок о бок с Вольфом и потягивала эль из деревянной кружки. Молоко из монастыря кончилось, а после насмешек и зубоскальства наемника по поводу ее привычки пить молоко девушка не решалась попросить спутника пополнить ее запасы молока. Не находя большего удовольствия в поглощении напитка, предпочитаемого мужчинами, Бронуин все же чувствовала себя необычайно довольной и согретой теплом очага, расположенного в центре зала в нескольких футах от того места, где они сидели с Вольфом.
Когда местные жители решили, что уже пора прощаться с приятелями и отправляться домой к женам, в зал вошла большая группа путешественников. Бронуин подняла глаза, ожидая увидеть танцоров и менестрелей, тоже, как и они, направлявшихся в Лондон, но все вошедшие оказались мужчинами, хорошо ей знакомыми, что сильно ее встревожило. Когда один из них крикнул, чтобы принесли эль, и уселся на скамью напротив, девушка сразу поняла, кто это – еще до того, как человек откинул капюшон, скрывавший прямые темные волосы, всегда такие непослушные.
Дэвид Эльвайдский! Из всех людей, с которыми можно было встретиться на разных дорогах Англии, ей довелось столкнуться со своим бывшим женихом именно на этой! «Черт побери, – подумала она, – с ним и свита Ллевелина!» Дэвида сопровождали молодые люди с Англии и из графств, прилежавших к Карадоку. Они тоже хорошо знали Бронуин. Некоторые были только что посвящены в рыцари и гордо поглядывали на своих товарищей, до сих пор ходивших в оруженосцах. Бронуин сжалась, радуясь, что грязная, одежда и шапка помогут ей остаться неузнанной.
– Освободить стол! – нагло приказал Дэвид. – Рыцари не могут сидеть за одним столом с таким, как этот тип!
Бог услышал ее молитвы! Увидев, что Дэвид указал на нее, Бронуин начала тихо сползать со скамьи, чтобы убраться куда подальше, но Вольф попридержал ее за плечо.
– Парень останется. Он здесь сидел до вашего прихода.
– Послушайте, сэр! Я не против того, чтобы пить за одним столом с равным мне человеком, но это не тот случай. Пусть парнишка сядет возле очага с нашими оруженосцами!
– А еще лучше оправить его на конюшню, это, пожалуй, самое подходящее для него место, судя по его виду! – подал голос один из только что вошедших.
Бронуин узнала Джона Эрфодского. Он был на год старше ее.
Джон успел получить звание рыцаря во время этой короткой войны. Бронуин терялась в догадках, за что только он этого звания удостоился. Джон Эрфодский был очень вспыльчив и не любил проигрывать даже в малом. Тащить его с собой в Лондон со стороны Дэвида было неразумно, но ведь и Дэвид не самый блестящий рыцарь из тех, кого воспитывал ее отец. Сильной стороной его характера была смелость, но это, подумала девушка, бросив взгляд на невозмутимого Вольфа, качество не столь уж редкое в мужчинах.
– Паренек – мой оруженосец и останется со мной, – голос ее спутника звучал поразительно спокойно, но ни у кого из присутствующих не создалось впечатления, что мнением этого человека можно пренебречь без пренеприятнейших последствий.
Даже Дэвид не был настолько глуп, чтобы затевать ссору с бородатым гигантом. Он уселся на скамью и дал знак своим спутникам занимать места. Оруженосцы расположились на грязном полу у очага.
– Похоже, вы воин, сэр. Как же удалось вам заполучить оруженосца с такой не воинственной внешностью? Мальчик осиротел?
– Можно сказать и так.
– Тогда это делает вам честь, учитывая, что широкий меч ваш оруженосец вряд ли сможет хотя бы поднять.
– Поднимет!
– Девушка, где же, черт возьми, эль?
Пухлая служанка, весь вечер поглядывавшая на Вольфа, протиснулась между Дэвидом и Джоном с кувшином эля и деревянными кружками.
– Только что из бочонка, красавчик, – хихикнула она и низко наклонилась, наполняя кружки, чтобы все могли рассмотреть ее пышную грудь.
– Ей богу, я передумал! Хочу молока и прямо сейчас!
Дэвид сгреб девицу в охапку и усадил себе на колени, расплескав эль. С рычанием он зарылся лицом в ее груди. Служанка принялась взвизгивать и хихикать, притворно сопротивляясь.
– Не сейчас, сэр! Мне еще несколько часов работать.
– А потом? – спросил Дэвид, уловив начало фразы.
– Все зависит от того, сколько монет вы положите мне в руку. У Рутти, – показала женщина на себя, ухитрившись таким образом представиться, – есть лишняя комнатка в домике за трактиром, но за нее придется заплатить, хотя провести там ночь вам будет гораздо приятнее, чем в амбаре.
Бронуин посмотрела вслед девушке, которая, виляя бедрами, направилась к бочонкам с элем, где стоял хозяин. Соблазнительное покачивание бедер притягивало взгляды всех мужчин, находившихся в комнате.
«Что Дэвид в ней нашел?» – грустно удивлялась Бронуин. Девица была неряшливой, немытой и легкодоступной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Воры бились, как волки, напавшие на добычу, и Вольфу приходилось прилагать неимоверные усилия, проявляя недюжинное мастерство, чтобы не допустить их к себе близко. В то время, как он сцепился с одним из воров, второй собрался прыгнуть на него сзади, и тут Бронуин кинулась к мужчинам.
Она прыгнула вору на спину и замотала ему голову одеялом, и тот стал бестолково метаться, ничего не видя и пытаясь стряхнуть с себя неведомого врага. Бронуин вцепилась ему в плечи и тесно прижалась к спине, и вор не мог воспользоваться оружием без риска поранить самого себя.
Оказавшийся весьма ценным опыт использования этого приема, столь успешно примененного ею сейчас, был приобретен Бронуин в то счастливое время, когда она принимала участие в драчливых забавах оруженосцев и пажей, пока мать не лишила ее этого удовольствия.
Разбойник изрыгал самые ужасные ругательства, плохо заглушаемые шерстяным одеялом. Отшвырнув меч, он изловчился и схватил девушку за волосы. Вскрикнув от боли, она укусила врага, как ей показалось, за ухо и была вознаграждена громким воплем противника. Но Бронуин задела локтем дерево, к которому отшатнулся вор, и прежде чем она поняла, что он задумал, оказалась прижатой к шершавому стволу. От сильного удара хватка ее ослабла. Вторым ударом вору удалось заставить ее разжать руки. Сдернув одеяло с головы, он бросил на Бронуин убийственный взгляд и схватил меч, оброненный прежде.
Кровь застыла у нее в жилах. Уклоняясь от смертельных выпадов, она спряталась за дерево.
– А ну, выходи оттуда, сопляк, не то я…
Разбойник не успел закончить, конец фразы оборвался испуганным сдавленным воплем. Меч выпал у него из рук на землю, а рядом рухнуло и бездыханное тело. В спине вора торчал кинжал, вокруг рукояти на грубой рубахе расплывалось темное пятно. Бронуин обессилено прислонилась к дереву. В поле ее зрения появился Вольф, нагнувшийся за своим кинжалом. Бронуин дрожащими губами попыталась улыбнуться, пока наемник выпрямлялся и вытирал клинок о спину убитого.
– С тобой все в порядке, парень?
Бронуин молча кивнула. По крайней мере, подумала она, кажется, удалось остаться в живых. Но девушка не была уверена, сможет ли удержаться на ногах и дойти до костра, оторвавшись от ствола дерева.
– Где воры?
– Один еще дышит, а тем двоим, что познакомились с моим клинком, этого уже не суждено.
Выглянув из-за дерева, Бронуин увидела еще одно безжизненное тело возле костра.
– А тебе когда-нибудь случалось пускать в дело тот кинжал, что ты носишь на поясе, или он у тебя только для устрашения?
Рука Бронуин невольно легла на рукоять кинжала.
– Я… в суматохе совсем забыл о кинжале.
Вольф фыркнул.
– А ты не догадываешься, что мало иметь при себе кинжал, чтобы убить Ульрика Кентского? Тебе, пожалуй, лучше завтра же вскочить на отцовского коня и отправиться в ту рыбацкую деревню, из которой ты родом. Рыбачить гораздо безопаснее, чем убивать.
Щеки Бронуин вспыхнули.
– К твоему сведению, я спас твою чертову жизнь! Этот разбойник собирался наброситься на тебя сзади и уже поднял меч, как я на него прыгнул!
– С одеялом!
– Ну и что? Все-таки это спасло тебе жизнь! – она смотрела с вызовом, сжав губы. – Согласись с этим, Вольф!
– Да, это так, но…
– Значит, ты у меня в долгу, – удовлетворенно заметила Бронуин.
– Что?!
– Ты у меня в долгу! Я спас тебе жизнь, и теперь самое меньшее, чем ты сможешь мне отплатить, это научить пользоваться кинжалом. Тогда я смогу быть твоим оруженосцем.
– Этого мне только не хватало! – язвительно рассмеялся Вольф. – Оруженосец, который пьет молоко и писает в штаны!
Разъяренная Бронуин выхватила кинжал.
– Ты самонадеянный осел! Если бы я не пошел в лес, мы оба стали бы добычей лесных зверей, и ты это знаешь!
– В таком случае прошу меня извинить, сэр Само-Воплощенное-Тщеславие! Однако наших коней спас мой меч, а не твое одеяло.
Уже в следующее мгновение Бронуин была прижата к дереву, от сильного толчка дыхание у нее перехватило, но девушка была так рассержена, что не обратила на это ни малейшего внимания. Вольф резко вывернул ей запястье, и кинжал выпал из ее разжавшихся пальцев. Чувствуя себя страшно униженной, Бронуин оказалась под мышкой Вольфа и теперь, повиснув, раскачивалась над землей в холодном воздухе, словно какой-нибудь тюк. Обидчик остановился только затем, чтобы вложить в ножны свой кинжал и подобрать одеяло, а потом он отнес рассерженную Бронуин к костру и бесцеремонно бросил на кучу листьев.
– Негодяй! – бранилась Бронуин. – Мне надо было…
Одеяло полетело ей в лицо, сразу же заглушив возмущенные крики.
– Если ты такой хороший воин, то научи меня пользоваться кинжалом, как я тебя уже о том просил! – с вызовом обратилась она к Вольфу, который оттаскивал мертвого вора за ноги к дереву, где лежал его сообщник. – Ты у меня в долгу!
Вольф закидал трупы листьями и поднял с земли кинжал Бронуин. Она открыла, было, рот, собираясь продолжить брань и увещевания, но Вольф вдруг обернулся и метнул кинжал. Не успела она и глазом моргнуть, как клинок вонзился в землю в нескольких дюймах от нее.
– Тебе доставляет удовольствие пугать беспомощных людей, не так ли? – выдохнула Бронуин.
– О, я бы не сказал, что одному из этих мертвецов ты показался беспомощным, – Вольф улегся на кучу листьев и поправил одеяло. – На каждый фунт твоего веса у тебя больше храбрости, чем у большинства встречавшихся мне мужчин. Ладно! От тебя потребуется проявить лишь немного ловкости, и я научу тебя всему, что ты захочешь.
– Я научусь быстрее всех, кто когда-либо тебе встречался! – пообещала Бронуин. – У меня получается все, за что я берусь.
– Похвальная скромность! Такого мужчина уже вынести не может.
Он отвернулся. Бронуин принялся созерцать широкую спину наемника.
– А ты уверен, что я не всажу тебе нож в спину, пока ты спишь?
– Уверен, потому что ты не умеешь убивать, парень, – проворчал Вольф, – хотя не упускаешь возможности покататься на чужих спинах. А теперь давай-ка спать! Я не собираюсь завтра слушать твое нытье, когда ты, не выспавшись, устанешь раньше времени. У нас впереди долгий путь, и легче он от наших ссор не станет.
Бронуин удовлетворенно потерла руки, прежде чем завернуться, по примеру Вольфа, в одеяло. По крайней мере, в одном она была с наемником согласна: легче путь не станет.
ГЛАВА 4
На следующее утро Бронуин была разбужена сердитым пинком – коленом под зад, – отчего скатилась прямо в одеяле с нагретого места среди листьев и сосновых веток на жесткую холодную землю.
– Гром и молния! Если ты еще когда-нибудь вздумаешь ко мне так приваливаться, парень, я сверну тебе шею!
Бронуин оказалось достаточно одного мгновения, чтобы понять, что спутник ее не доволен, но Вольф был, не просто недоволен, он был разъярен. Его покрасневшее от гнева лицо составляло резкий контраст с золотистыми волосами. Одним резким движением он вскочил на ноги и принялся сворачивать свое одеяло, собираясь тронуться в путь.
– Я… я и не заметил, что перекатился на твою сторону, – оправдывалась Бронуин, заливаясь краской.
– Если я правильно понял, тебе, наверное, привиделось, что будто ты кабан, что трется о дикую свинью во время течки, уж так ты елозил.
– Извини.
Обескураженная подобным сравнением и, не зная, что еще сказать, Бронуин встала и пошла в лесную чащу, надеясь, что прохладный ветерок остудит пылающие щеки. «Как будто я преднамеренно к нему прижалась!» – негодовала девушка.
– Какого черта ты идешь в лес?
– За хворостом! – крикнула она через плечо.
– Зачем нам хворост? Мы съедим остатки кролика и отправимся в дорогу. Нам предстоит проехать много миль, и хотелось бы иметь крышу над головой сегодня вечером.
– Тогда езжай вперед, я догоню!
– А что, если еще какой-нибудь разбойник придет искать своих приятелей?
– Скорее всего, он окажется обходительнее тебя! – огрызнулась Бронуин, замедляя шаг при напоминании о ворах.
Утро было таким теплым и приветливым, что она почти забыла о волнениях минувшей ночи. Бронуин не стала задерживаться в лесу и поскорее вернулась к догоравшему костру.
Пока лошади поедали свои утренние порции овса, она торопливо проглотила кусочек холодного кролика и запила глотком молока. К тому времени, как Бронуин свернула одеяло и оседлала Макшейна, ее спутник, уже затоптав костер, восседал на своем скакуне, который нетерпеливо бил землю копытом.
Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем ровнее становилась местность, и они за день преодолели, куда большее расстояние, чем накануне. К полудню из-за облаков выглянуло солнце и растопило тонкий слой снега, превратив дорогу в жидкое грязное месиво, в котором застревали повозки и кареты. За вознаграждение Вольф подряжался помогать вытаскивать их из грязи, что задерживало путешественников, зато, как довольно отметил наемник, в карманах у них каждый раз становилось на несколько монет больше. Вольф сдержал слово, и, когда наступил вечер, они остановились в придорожном трактире и провели ночь в амбаре.
Чтобы избежать повторения утреннего недоразумения, Бронуин пристроила свой мешок между собой и Вольфом и порадовалась охапке сена, на которой можно было хорошо выспаться. Вместе с ними в амбаре ночевала труппа бродячих комедиантов и какой-то пастор. Он удалился на покой первым, а комедианты угомонились позже – после того как собрали с местных завсегдатаев немного денег за свои песни и танцы. Шумные люди, актеры по своему обыкновению большую часть выручки истратили на эль, чтобы утолить обуявшую их после выступления жажду, и, наконец, утихомирившись, расположились в углу – и мужчины, и женщины – где и заснули.
К концу третьего дня, проведенного в седле, Бронуин уставала уже не так сильно. Наверно, она стала привыкать к ритму, задаваемому Вольфом, размышляла девушка, приводя в порядок лошадей, что вошло в ее обязанности. Кстати, Вольф выполнил обещание научить ее обращаться с кинжалом. Бронуин с нетерпением ждала этих уроков не потому, что жаждала убить Ульрика Кентского, как предполагал брат Дамьен, а из дерзкого упрямства.
По крайней мере, теперь она могла всадить кинжал в доску так, чтобы он не отскакивал. Закончив свои хлопоты с лошадьми, Бронуин упражнялась возле конюшни при свете факела, пока не стало слишком холодно, и только тогда присоединилась она к своему попутчику в общем зале постоялого двора. У нее уже появилась сноровка в обращении с кинжалом, похвалил Вольф, когда на второй день обучения клинок вонзился в намеченную цель. Люди хрупкого сложения обычно проявляют большую ловкость и умение, пользуясь кинжалом, объявил Вольф, вовсе не желая обидеть, что само по себе уже было переменой к лучшему.
Между ними установились насмешливо-дружелюбные отношения, и, несмотря на обмены колкостями, каждый все больше приноравливался к характеру другого. Бронуин посмеивалась про себя, когда наемник дружески хлопал ее по спине и обещал сделать из нее настоящего мужчину, и открыто радовалась его похвалам.
– Ты еще не можешь противостоять такому искушенному в боях воину, как Ульрик Кентский, но в кабацкой драке уже выстоишь, – оценивал ее успехи в шлифовании столь необходимого мастерства, как владение кинжалом.
Третью ночь, как и все остальные, прошедшие после попытки конокрадов увести их лошадей, они провели на постоялом дворе, расположившемся на перекрестке дорог в половине дня пути от Ковентри. Плющ, свисавший с шеста над входом, качался на ветру, который, слава Богу, весь день дул им в спину. В кармане Бронуин, как и в кармане Вольфа, звенели монеты – доход от их нового занятия по вытаскиванию телег и повозок из дорожной слякоти, но одежда, зато была заляпана самым постыдным образом. Хорошо еще, что грязь не пропитала ткань насквозь. Бронуин воспринимала эту неприятность легко и посмеивалась, надеясь, что дождь как-нибудь смоет с одежды грязь, хотя бы частично.
В глубине души она мечтала о ванне и чистом платье, но дни, когда все это у нее было, казались теперь такими далекими. Она сидела бок о бок с Вольфом и потягивала эль из деревянной кружки. Молоко из монастыря кончилось, а после насмешек и зубоскальства наемника по поводу ее привычки пить молоко девушка не решалась попросить спутника пополнить ее запасы молока. Не находя большего удовольствия в поглощении напитка, предпочитаемого мужчинами, Бронуин все же чувствовала себя необычайно довольной и согретой теплом очага, расположенного в центре зала в нескольких футах от того места, где они сидели с Вольфом.
Когда местные жители решили, что уже пора прощаться с приятелями и отправляться домой к женам, в зал вошла большая группа путешественников. Бронуин подняла глаза, ожидая увидеть танцоров и менестрелей, тоже, как и они, направлявшихся в Лондон, но все вошедшие оказались мужчинами, хорошо ей знакомыми, что сильно ее встревожило. Когда один из них крикнул, чтобы принесли эль, и уселся на скамью напротив, девушка сразу поняла, кто это – еще до того, как человек откинул капюшон, скрывавший прямые темные волосы, всегда такие непослушные.
Дэвид Эльвайдский! Из всех людей, с которыми можно было встретиться на разных дорогах Англии, ей довелось столкнуться со своим бывшим женихом именно на этой! «Черт побери, – подумала она, – с ним и свита Ллевелина!» Дэвида сопровождали молодые люди с Англии и из графств, прилежавших к Карадоку. Они тоже хорошо знали Бронуин. Некоторые были только что посвящены в рыцари и гордо поглядывали на своих товарищей, до сих пор ходивших в оруженосцах. Бронуин сжалась, радуясь, что грязная, одежда и шапка помогут ей остаться неузнанной.
– Освободить стол! – нагло приказал Дэвид. – Рыцари не могут сидеть за одним столом с таким, как этот тип!
Бог услышал ее молитвы! Увидев, что Дэвид указал на нее, Бронуин начала тихо сползать со скамьи, чтобы убраться куда подальше, но Вольф попридержал ее за плечо.
– Парень останется. Он здесь сидел до вашего прихода.
– Послушайте, сэр! Я не против того, чтобы пить за одним столом с равным мне человеком, но это не тот случай. Пусть парнишка сядет возле очага с нашими оруженосцами!
– А еще лучше оправить его на конюшню, это, пожалуй, самое подходящее для него место, судя по его виду! – подал голос один из только что вошедших.
Бронуин узнала Джона Эрфодского. Он был на год старше ее.
Джон успел получить звание рыцаря во время этой короткой войны. Бронуин терялась в догадках, за что только он этого звания удостоился. Джон Эрфодский был очень вспыльчив и не любил проигрывать даже в малом. Тащить его с собой в Лондон со стороны Дэвида было неразумно, но ведь и Дэвид не самый блестящий рыцарь из тех, кого воспитывал ее отец. Сильной стороной его характера была смелость, но это, подумала девушка, бросив взгляд на невозмутимого Вольфа, качество не столь уж редкое в мужчинах.
– Паренек – мой оруженосец и останется со мной, – голос ее спутника звучал поразительно спокойно, но ни у кого из присутствующих не создалось впечатления, что мнением этого человека можно пренебречь без пренеприятнейших последствий.
Даже Дэвид не был настолько глуп, чтобы затевать ссору с бородатым гигантом. Он уселся на скамью и дал знак своим спутникам занимать места. Оруженосцы расположились на грязном полу у очага.
– Похоже, вы воин, сэр. Как же удалось вам заполучить оруженосца с такой не воинственной внешностью? Мальчик осиротел?
– Можно сказать и так.
– Тогда это делает вам честь, учитывая, что широкий меч ваш оруженосец вряд ли сможет хотя бы поднять.
– Поднимет!
– Девушка, где же, черт возьми, эль?
Пухлая служанка, весь вечер поглядывавшая на Вольфа, протиснулась между Дэвидом и Джоном с кувшином эля и деревянными кружками.
– Только что из бочонка, красавчик, – хихикнула она и низко наклонилась, наполняя кружки, чтобы все могли рассмотреть ее пышную грудь.
– Ей богу, я передумал! Хочу молока и прямо сейчас!
Дэвид сгреб девицу в охапку и усадил себе на колени, расплескав эль. С рычанием он зарылся лицом в ее груди. Служанка принялась взвизгивать и хихикать, притворно сопротивляясь.
– Не сейчас, сэр! Мне еще несколько часов работать.
– А потом? – спросил Дэвид, уловив начало фразы.
– Все зависит от того, сколько монет вы положите мне в руку. У Рутти, – показала женщина на себя, ухитрившись таким образом представиться, – есть лишняя комнатка в домике за трактиром, но за нее придется заплатить, хотя провести там ночь вам будет гораздо приятнее, чем в амбаре.
Бронуин посмотрела вслед девушке, которая, виляя бедрами, направилась к бочонкам с элем, где стоял хозяин. Соблазнительное покачивание бедер притягивало взгляды всех мужчин, находившихся в комнате.
«Что Дэвид в ней нашел?» – грустно удивлялась Бронуин. Девица была неряшливой, немытой и легкодоступной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46