А это значит, что он не сможет жениться на Танзи. На Танзи, которая, доверившись ему, приехала в Лондон, живет и работает у чужих людей и ждет его.
В тот момент, когда он входил в зал гильдии строителей на Басингхолл стрит в чистой рабочей одежде и остроконечной ученической кепке, он был близок к обмороку.
Все было именно так, как ему и говорили. Зал был забит членами гильдии, которые собрались не потому, что очень интересовались работой четырех наиболее талантливых подмастерьев, но потому, что считали для себя великой честью присутствие всеми признанного и именитого коллеги.
Дикон и трое других юношей заняли свои места позади лавок, на которых лежали бесформенные глыбы камня и были разложены их инструменты. Против его воли рука Дикона потянулась к стамеске, и знакомое ощущение от этого прикосновения успокоило его. Он даже рискнул впервые взглянуть на выдающегося мастера, чтобы хоть знать, как тот выглядит, и, к его удивлению, седовласый гений, построивший аббатство в Бате, улыбнулся ему так, словно понимал и волнение новичка, и дрожание его рук, и сочувствовал юноше.
И Дикон успокоился, представив себе, как много лет назад этот признанный мастер сам стоял возле такой же скамьи, и окончательно понял, что творчество требует от человека всех его физических и моральных сил.
Задав им несколько теоретических вопросов о пересечении прямых и о возведении сводов, Вертье, будучи достаточно великим, чтобы иметь право нарушать традицию, сказал:
– Я не хотел бы давать вам определенное задание. Пусть каждый выберет сам, что он будет делать, сообразно своему желанию и наклонностям. Это позволит и вам, и нам понять, в чем каждый из вас, наиболее силен.
Прозвенел звонок. Ученики стояли – кто неподвижно, кто, перебирая инструменты, – пораженные желанной, но неожиданной свободой. И в этот момент Дикон словно сбросил с себя остатки напряжения, почувствовав спокойствие и уверенность. Совсем, как отец после бессонной ночи, когда начиналось сражение, подумал Дикон, и его губы тронула легкая, почти незаметная улыбка. И мысль об отце вернула его к воспоминаниям о Лестере и о королевской кровати, и о той прекрасной резьбе, смысл которой король объяснял дочери владельца постоялого двора, говоря, что она изображает «Положение во гроб» – один из библейских сюжетов. Именно потому, что этот резной рисунок оказался так тесно связанным с судьбой его отца, он прекрасно запомнился Дикону. Юноша помнил каждую деталь резьбы так отчетливо, словно рассматривал ее только вчера. Уверенный в себе, он начал работать, твердой рукой нанося на камень один из сюжетов с королевской кровати. Его приятели ваяли ниши, рельефные украшения или шкатулки, которые могли иметь какое-то практическое применение, а он воссоздавал сцену, достойную украсить королевский трон или алтарь собора. И точно так же, как было во время работы над камином в доме сэра Вальтера Мойла, он потерял всякое представление о времени и о том, где находится, и только звонок вернул его к действительности.
Мастер Вертье поднялся со своего экзаменаторского места и в сопровождении официального лица и нескольких самых именитых строителей и каменотесов подошел к ученикам. Пока он внимательно рассматривал их работы, юноши почтительно стояли поодаль. Ему явно понравилось все, что он увидел. Но возле работы Дикона он задержался, внимательно рассматривая миниатюрный рисунок. Стоявшие позади него старались, подавшись вперед, понять, что так привлекло внимание господина Вертье.
– Вы это сами придумали? – спросил он.
– Нет, сэр, – признался Дикон, держа в руках кепку и всей своей позой выражая уважение к признанному мастеру. – Скорее это копия того, что я когда-то видел и запомнил, потому что мне это очень понравилось. Этот сюжет называется «Положение во гроб».
– Этот рисунок мог бы прекрасно украсить надгробие крестоносца, – заметил Роберт Вертье, не скрывая того, что работа произвела на него сильное впечатление. – Не исключено, что именно сейчас может возникнуть интерес к подобным сюжетам. Однако, – увы! – работа не оригинальна.
Он не сказал ничего больше, но когда были оглашены результаты экзамена, Ричард Брум оказался в списке первым. Он потерял только два бала – исключительно за то, что его сюжет не был оригинальным.
Как только господин Вертье ушел, оставшиеся обступили работу Дикона.
– Прекрасно выполнено для неопытного подмастерья! – сказал они в один голос. – Однако какой странный сюжет он выбрал!
Некоторые мастера, чьи ученики никогда не создавали ничего подобного, не могли скрыть своей зависти, но Орланд Дэйл, проводив господина Вертье, вернулся и подошел к Дикону.
– Мастер Вертье не любит много говорить, – сказал он юноше. – Но его отзыв может быть прекрасной рекомендацией для молодого ваятеля.
– Сэр, всему, что я знаю, научили меня вы, и я буду признателен вам всю жизнь.
– Я горжусь вашими словами и хотел бы, чтобы на следующей неделе вы приняли участие в строительстве нового монастыря в Ричмонде. Но запомните, Брум, – добавил он великодушно, – если когда-нибудь в будущем вам будет предложена работа, которая вам покажется важнее и интереснее моей, я никогда не стану вам мешать.
Дикон от счастья просто лишился дара речи, но они с Лакином дали волю своим чувствам только после ухода старших. Их экзамен благополучно остался позади. В то время, как они собирали свои инструменты, друзья-подмастерья не скупились на похвалы и поздравления и, казалось, были не прочь отпраздновать победу приятелей. Однако в мире существовал только один человек, с которым Дикону хотелось бы отметить это событие. Торопясь по Чипсайд в «Голубой Кабан», он словно летел по воздуху и, столкнувшись на бегу едва ли не с полдюжиной горожан, не имел ни малейшего желания извиняться.
Казалось, что в таверне было особенно многолюдно, но он не видел никого, воспринимая всех присутствующих как фон, на котором существует его возлюбленная.
– Танзи! Танзи! Я сдал! – кричал он, задыхаясь и едва переводя дыхание. – Сам мастер Вертье принимал экзамен, и он поставил меня первым! Я ему очень понравился!
– Слава Богу, Дикон! Это прекрасно! – Вырвавшись из его объятий, Танзи старалась привлечь внимание и других людей к этой прекрасной новости, но Дикон упорно не замечал никого. – Что вам надо было сделать?
– Господин Вертье позволил нам самим выбирать. Нас это так поразило, что никто не знал, что делать. Но это было даже лучше. Вы знаете, Танзи, что я выбрал?
Внезапно увидев ее полные нетерпения глаза, он спохватился, что рассказ о его экзаменационной работе может напомнить ей о всем пережитом в Лестере, однако он должен был сказать своей возлюбленной, как помогло ему то, что он все-таки упросил ее показать ему королевскую кровать. К счастью, это воспоминание не встревожило Танзи.
– Господин Вертье спросил, оригинальный ли сюжет я изобразил. Но что я мог ему ответить?
В это самое мгновение кто-то стукнул его по спине и сунул в руку кружку с пивом, и только тут до Дикона наконец дошло, что в помещении, кроме Танзи и него, есть еще люди. И что он окружен восхищенными слушателями, словно все они – его собственная семья. На душе у Дикона стало тепло и спокойно. Это были не только те люди, которых он успел хорошо узнать, – Гудеры и их постоянные клиенты, – но и случайные посетители, редко заходившие в таверну, и даже те, кого он никогда прежде не видел.
– Парень только что сдал свой экзамен и получил право работать самостоятельно, – объясняли они друг другу. – Его похвалил сам королевский архитектор.
Кружки были подняты вверх, и госпожа Гудер расцеловала его со слезами на глазах.
– Теперь-то вы уж точно скоро заберете у нас Танзи, негодник! – сказала она, испытывая и романтический восторг, и сожаление.
Кто-то крепко обнял его за плечи, выражая такую радость, словно праздновался его собственный успех.
– Я всегда знал, что так оно и будет, Дикон! – воскликнул знакомый голос, и Дикон узнал Тома.
Повернувшись к другу, Дикон схватил его за руку, и они стояли, смеясь и не разжимая рук, вновь переживая старую взаимную симпатию так, словно ей никогда ничто не угрожало.
– Мы надеялись увидеть тебя на приеме, который устроил сэр Вальтер, но ты, наверное, только что приехал.
– Да, я появился в Дувре пару дней назад. И это – самая прекрасная новость из всех, которые я узнал, сойдя на берег.
– Как чудесно, что ты вернулся, Том! И все считают, что в Кале ты прекрасно справился с делами.
После этого обмена приветствиями Танзи потащила своего жениха поздороваться с еще одним вновь прибывшим человеком.
– Это день сюрпризов! – счастливым голосом сказала она. – Посмотрите, кто приехал из Лестера! Наш дорогой учитель, господин Джордан. Ведь вы не знакомы…
– Нет. Но я столько слышал о вас, сэр, что, наверное, мог бы написать целую книгу!
Юноша и пожилой джентльмен обменялись взглядами, исполненными взаимной симпатии. Дикону было известно, что Танзи открыла старому учителю его тайну, но мистер Джордан ничем не выдал того, что посвящен в нее, и сразу же завоевал доверие молодого человека.
– Лангстаф, адвокат, хотел, чтобы деньги за постоялый двор привез Танзи кто-нибудь надежный. И мы решили, что поеду я, тем более, что мне очень давно хотелось повидать ее.
– И господин Джордан взял с собой Джода, чтобы было кому присматривать за лошадьми.
– И за кошельками с деньгами! – рассмеялся Уилл Джордан.
Дикон оставил всех гостей и подошел к конюху, который стоял в стороне, улыбаясь беззубым ртом.
– Добро пожаловать в Лондон, Джод, – сказал он. – Я не забыл, как вы помогли мне. Я понимаю, что вы сделали это ради Танзи, которую знаете с тех пор, когда она была маленькой девочкой. И мы с ней будем рады показать вам город.
Наблюдая издали за Диконом, мистер Джордан не мог не признать, что в юноше есть и достоинство, и деликатность, которые отличали его отца, короля.
Вернувшись к своим друзьям, Дикон увидел, что Танзи и Том, склонившись над джордановской картой Лестера, оживленно разговаривают и смеются, вспоминая прошлое. Он давно уже перестал ревновать Танзи к ее старому приятелю, но все-таки решил, что пришла пора твердо заявить о своих планах.
– Танзи, можем ли мы пригласить всех на нашу свадьбу? – громко спросил он. – Я не стал терять времени и договорился со священником церкви Благодарения на следующее воскресение.
– И после церкви – сюда, на свадебный завтрак, – в один голос сказали Гудеры.
– Я не могла бы представить себе свою свадьбу без всех этих людей, – сказала Танзи, целуя хозяйку с трогательной благодарностью.
– Вы оказались здесь как раз вовремя, чтобы стать посаженным отцом, – сказал Дикон.
– И все сложилось удачно для господина Лангстафа. Наш благородный хозяин согласился спрятать твои деньги, Танзи, в надежное место. Правда, тебе придется еще подписать кое-какие бумаги.
– А ты, Том, может, будешь моим шафером и подашь нам кольца, – пригласил приятеля Дикон. – Ведь кто знает, может, тебе самому скоро понадобится такая же услуга!
– Кто знает? – как эхо, повторил Том, и голос его звучал непривычно грустно.
Он действительно выглядел таким огорченным, что Дикон поспешил отвести его в сторону.
– В доме сэра Вальтера мы имели удовольствие познакомиться с одной очаровательной особой, которая могла бы тебе помочь ответить на этот вопрос, Том.
Том немедленно загорелся.
– Ты хочешь сказать, что она спрашивала обо мне?
– Ни о чем другом, кроме тебя. И Танзи, и меня. Не могу себе представить, чем мы могли бы привлечь внимание дочери сэра Вальтера, как не знакомством с тобой. Особенно Танзи, которая знает тебя всю жизнь.
– Я сильно сомневаюсь в том, что ее отец когда-нибудь согласится… Правда, Эми и сама не очень надежная особа… Если ты думаешь, что она действительно меня любит… – посетовал преуспевающий кузнец с не свойственной ему скромностью.
– Мне кажется, что одна из твоих стрел угодила ей прямо в сердце!
– Это она разбила мое, – прошептал Том. – И что же она спрашивала у вас?
– Она начала паниковать, когда ее папаша сказал, что в Кале ты произвел настоящую сенсацию. И ей необходимо было узнать, только ли среди стрелков из лука или среди дам тоже.
– Что бы ни было раньше, сейчас для меня существуют только Эми и стрелы. Точно так же, как и для тебя, – Танзи и твои камни.
Потом неожиданно, словно вспомнив что-то, быстро спросил:
– Кстати, а что все-таки вы ей наговорили?
– Кстати, а что все-таки вы ей наговорили? Дикон усмехнулся и одобрительно стукнул Тома по плечу.
– Ничего. Решительно ничего, – успокоил он друга.
Глава 21
На следующий день вечером, закончив работу, Дикон вместе с другими членами своей гильдии, у которых тоже были лошади, отправился на ночное дежурство в городе. А Танзи в это время, забыв про все свои дела и обязанности, никак не могла наговориться с Томом и Уиллом Джорданом, сидя в комнате, которую старый учитель снял в чипсайдском постоялом дворе.
– Там есть такие славные, маленькие белые коттеджи, которые стоят прямо у реки. Из них открывается прекрасный вид на зеленые поля. Чаринг – очень славная деревушка, и Дикон мог бы каждый день видеть этот прекрасный крест, который Эдуард Третий поставил в честь «дорогой королевы». Он так нравится Дикону! – горячо говорила она.
– Вы без всякого труда можете купить себе коттедж на лестерские деньги. Конечно, если там есть хоть один, который продается, – сказал Том, который сам предпочитал жить в городе.
– Да, там есть такой, который можно купить. Мы с Диконом много раз ходили смотреть его.
– Но все-таки это не настоящая деревня, дитя мое, и скоро Чаринг вообще может превратиться в город. Да, собственно, это уже и происходит. С одной стороны к Чарингу подходит Лондон, а с другой – Вестминстер, – предостерег ее Джордан, с улыбкой наблюдая за всем, что Танзи делала и говорила. – Кроме того, разумно ли покупать дом сейчас, когда вы еще не знаете, где Дикон будет работать?
Мужчины понимали, что в словах Джордана есть большой практический смысл, но не хотели портить Танзи хорошее настроение.
– Конечно, может быть мы бы и могли снять что-нибудь на время, – сказала она со вздохом, понимая, что ее мечты не имеют ничего общего со здравым смыслом, – но я так устала жить по чужим углам!
– Бедняжка Танзи!
Том по-дружески обнял ее, размышляя о том, чем бы он мог им помочь.
– Интересно, – начал он после того, как они провели в молчании несколько минут, – не может ли Мойл-младший сделать что-нибудь для вас?
«Как?» и «Почему?» – эти вопросы Танзи и Уилл Джордан задали почти одновременно.
Том, будучи по природе своей оптимистом, сидел, барабаня пальцем по колену и размышляя о разных вариантах.
– У него есть несколько конюшен по Ричмондской дороге, он владеет ими вместе с приятелями, которые так же, как он, увлекаются охотой. Только вчера я был там вместе с ним. Мне кажется, что там есть по соседству почти заброшенный, невзрачный маленький домик. Он стоит позади коттеджа сокольничего. Если бы мне удалось уговорить Джона Мойла сдать его вам, Дикон быстро привел бы его в порядок. Он стоит на краю парка, на самом берегу Темзы, и если мне не изменяет память, при нем даже есть конюшня.
– Конюшня! – воскликнула Танзи так, словно ей предлагали ключи от рая. – До сих пор нам удавалось держать здесь, в «Кабане», Мопси и Пипина только потому, что мы давали их напрокат постояльцам. Теперь же, боюсь, нам придется с ними расстаться. Именно тогда, когда у меня, кажется, появится время для прогулок!
– Между тем, Джод убедился в том, что обе лошади в прекрасной форме. Когда мы въехали в гудеровский двор, это было похоже на встречу отца с детьми после долгой разлуки! – сказал Уилл Джордан Тому.
– Господи, Том, неужели ты и вправду надеешься уговорить мистера Джона Мойла сдать нам этот домик? – не унималась Танзи.
– Я полагаю, мне не придется его слишком долго уговаривать, ведь все-таки не исключено, что в один прекрасный день я стану его шурином, – сказал Том и улыбнулся своей прежней легкомысленной улыбкой. – К тому же, судя по тому, как он разговаривал с господином Вертье про экзамен, он вовсе не равнодушен к твоему будущему мужу.
Будущий муж присоединился к ним весьма довольный тем, что на первом же дежурстве сумел поймать жулика, и тем, что, наконец, был назначен день свадьбы. Он немедленно заинтересовался идеей Тома.
– Если у меня будет возможность держать лошадь, я смогу согласиться на работу в любом месте, где только господин Дэйл захочет меня видеть.
– Я попрошу Эми замолвить за вас словечко, – пообещал Том.
– Нам с Танзи действительно повезло с прекрасными друзьями, – с благодарностью ответил Дикон.
– И нам тоже. С Джоном Мойлом я познакомился благодаря его отцу.
– Не хочешь ли ты сказать, что Эми уже дала согласие выйти за тебя замуж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В тот момент, когда он входил в зал гильдии строителей на Басингхолл стрит в чистой рабочей одежде и остроконечной ученической кепке, он был близок к обмороку.
Все было именно так, как ему и говорили. Зал был забит членами гильдии, которые собрались не потому, что очень интересовались работой четырех наиболее талантливых подмастерьев, но потому, что считали для себя великой честью присутствие всеми признанного и именитого коллеги.
Дикон и трое других юношей заняли свои места позади лавок, на которых лежали бесформенные глыбы камня и были разложены их инструменты. Против его воли рука Дикона потянулась к стамеске, и знакомое ощущение от этого прикосновения успокоило его. Он даже рискнул впервые взглянуть на выдающегося мастера, чтобы хоть знать, как тот выглядит, и, к его удивлению, седовласый гений, построивший аббатство в Бате, улыбнулся ему так, словно понимал и волнение новичка, и дрожание его рук, и сочувствовал юноше.
И Дикон успокоился, представив себе, как много лет назад этот признанный мастер сам стоял возле такой же скамьи, и окончательно понял, что творчество требует от человека всех его физических и моральных сил.
Задав им несколько теоретических вопросов о пересечении прямых и о возведении сводов, Вертье, будучи достаточно великим, чтобы иметь право нарушать традицию, сказал:
– Я не хотел бы давать вам определенное задание. Пусть каждый выберет сам, что он будет делать, сообразно своему желанию и наклонностям. Это позволит и вам, и нам понять, в чем каждый из вас, наиболее силен.
Прозвенел звонок. Ученики стояли – кто неподвижно, кто, перебирая инструменты, – пораженные желанной, но неожиданной свободой. И в этот момент Дикон словно сбросил с себя остатки напряжения, почувствовав спокойствие и уверенность. Совсем, как отец после бессонной ночи, когда начиналось сражение, подумал Дикон, и его губы тронула легкая, почти незаметная улыбка. И мысль об отце вернула его к воспоминаниям о Лестере и о королевской кровати, и о той прекрасной резьбе, смысл которой король объяснял дочери владельца постоялого двора, говоря, что она изображает «Положение во гроб» – один из библейских сюжетов. Именно потому, что этот резной рисунок оказался так тесно связанным с судьбой его отца, он прекрасно запомнился Дикону. Юноша помнил каждую деталь резьбы так отчетливо, словно рассматривал ее только вчера. Уверенный в себе, он начал работать, твердой рукой нанося на камень один из сюжетов с королевской кровати. Его приятели ваяли ниши, рельефные украшения или шкатулки, которые могли иметь какое-то практическое применение, а он воссоздавал сцену, достойную украсить королевский трон или алтарь собора. И точно так же, как было во время работы над камином в доме сэра Вальтера Мойла, он потерял всякое представление о времени и о том, где находится, и только звонок вернул его к действительности.
Мастер Вертье поднялся со своего экзаменаторского места и в сопровождении официального лица и нескольких самых именитых строителей и каменотесов подошел к ученикам. Пока он внимательно рассматривал их работы, юноши почтительно стояли поодаль. Ему явно понравилось все, что он увидел. Но возле работы Дикона он задержался, внимательно рассматривая миниатюрный рисунок. Стоявшие позади него старались, подавшись вперед, понять, что так привлекло внимание господина Вертье.
– Вы это сами придумали? – спросил он.
– Нет, сэр, – признался Дикон, держа в руках кепку и всей своей позой выражая уважение к признанному мастеру. – Скорее это копия того, что я когда-то видел и запомнил, потому что мне это очень понравилось. Этот сюжет называется «Положение во гроб».
– Этот рисунок мог бы прекрасно украсить надгробие крестоносца, – заметил Роберт Вертье, не скрывая того, что работа произвела на него сильное впечатление. – Не исключено, что именно сейчас может возникнуть интерес к подобным сюжетам. Однако, – увы! – работа не оригинальна.
Он не сказал ничего больше, но когда были оглашены результаты экзамена, Ричард Брум оказался в списке первым. Он потерял только два бала – исключительно за то, что его сюжет не был оригинальным.
Как только господин Вертье ушел, оставшиеся обступили работу Дикона.
– Прекрасно выполнено для неопытного подмастерья! – сказал они в один голос. – Однако какой странный сюжет он выбрал!
Некоторые мастера, чьи ученики никогда не создавали ничего подобного, не могли скрыть своей зависти, но Орланд Дэйл, проводив господина Вертье, вернулся и подошел к Дикону.
– Мастер Вертье не любит много говорить, – сказал он юноше. – Но его отзыв может быть прекрасной рекомендацией для молодого ваятеля.
– Сэр, всему, что я знаю, научили меня вы, и я буду признателен вам всю жизнь.
– Я горжусь вашими словами и хотел бы, чтобы на следующей неделе вы приняли участие в строительстве нового монастыря в Ричмонде. Но запомните, Брум, – добавил он великодушно, – если когда-нибудь в будущем вам будет предложена работа, которая вам покажется важнее и интереснее моей, я никогда не стану вам мешать.
Дикон от счастья просто лишился дара речи, но они с Лакином дали волю своим чувствам только после ухода старших. Их экзамен благополучно остался позади. В то время, как они собирали свои инструменты, друзья-подмастерья не скупились на похвалы и поздравления и, казалось, были не прочь отпраздновать победу приятелей. Однако в мире существовал только один человек, с которым Дикону хотелось бы отметить это событие. Торопясь по Чипсайд в «Голубой Кабан», он словно летел по воздуху и, столкнувшись на бегу едва ли не с полдюжиной горожан, не имел ни малейшего желания извиняться.
Казалось, что в таверне было особенно многолюдно, но он не видел никого, воспринимая всех присутствующих как фон, на котором существует его возлюбленная.
– Танзи! Танзи! Я сдал! – кричал он, задыхаясь и едва переводя дыхание. – Сам мастер Вертье принимал экзамен, и он поставил меня первым! Я ему очень понравился!
– Слава Богу, Дикон! Это прекрасно! – Вырвавшись из его объятий, Танзи старалась привлечь внимание и других людей к этой прекрасной новости, но Дикон упорно не замечал никого. – Что вам надо было сделать?
– Господин Вертье позволил нам самим выбирать. Нас это так поразило, что никто не знал, что делать. Но это было даже лучше. Вы знаете, Танзи, что я выбрал?
Внезапно увидев ее полные нетерпения глаза, он спохватился, что рассказ о его экзаменационной работе может напомнить ей о всем пережитом в Лестере, однако он должен был сказать своей возлюбленной, как помогло ему то, что он все-таки упросил ее показать ему королевскую кровать. К счастью, это воспоминание не встревожило Танзи.
– Господин Вертье спросил, оригинальный ли сюжет я изобразил. Но что я мог ему ответить?
В это самое мгновение кто-то стукнул его по спине и сунул в руку кружку с пивом, и только тут до Дикона наконец дошло, что в помещении, кроме Танзи и него, есть еще люди. И что он окружен восхищенными слушателями, словно все они – его собственная семья. На душе у Дикона стало тепло и спокойно. Это были не только те люди, которых он успел хорошо узнать, – Гудеры и их постоянные клиенты, – но и случайные посетители, редко заходившие в таверну, и даже те, кого он никогда прежде не видел.
– Парень только что сдал свой экзамен и получил право работать самостоятельно, – объясняли они друг другу. – Его похвалил сам королевский архитектор.
Кружки были подняты вверх, и госпожа Гудер расцеловала его со слезами на глазах.
– Теперь-то вы уж точно скоро заберете у нас Танзи, негодник! – сказала она, испытывая и романтический восторг, и сожаление.
Кто-то крепко обнял его за плечи, выражая такую радость, словно праздновался его собственный успех.
– Я всегда знал, что так оно и будет, Дикон! – воскликнул знакомый голос, и Дикон узнал Тома.
Повернувшись к другу, Дикон схватил его за руку, и они стояли, смеясь и не разжимая рук, вновь переживая старую взаимную симпатию так, словно ей никогда ничто не угрожало.
– Мы надеялись увидеть тебя на приеме, который устроил сэр Вальтер, но ты, наверное, только что приехал.
– Да, я появился в Дувре пару дней назад. И это – самая прекрасная новость из всех, которые я узнал, сойдя на берег.
– Как чудесно, что ты вернулся, Том! И все считают, что в Кале ты прекрасно справился с делами.
После этого обмена приветствиями Танзи потащила своего жениха поздороваться с еще одним вновь прибывшим человеком.
– Это день сюрпризов! – счастливым голосом сказала она. – Посмотрите, кто приехал из Лестера! Наш дорогой учитель, господин Джордан. Ведь вы не знакомы…
– Нет. Но я столько слышал о вас, сэр, что, наверное, мог бы написать целую книгу!
Юноша и пожилой джентльмен обменялись взглядами, исполненными взаимной симпатии. Дикону было известно, что Танзи открыла старому учителю его тайну, но мистер Джордан ничем не выдал того, что посвящен в нее, и сразу же завоевал доверие молодого человека.
– Лангстаф, адвокат, хотел, чтобы деньги за постоялый двор привез Танзи кто-нибудь надежный. И мы решили, что поеду я, тем более, что мне очень давно хотелось повидать ее.
– И господин Джордан взял с собой Джода, чтобы было кому присматривать за лошадьми.
– И за кошельками с деньгами! – рассмеялся Уилл Джордан.
Дикон оставил всех гостей и подошел к конюху, который стоял в стороне, улыбаясь беззубым ртом.
– Добро пожаловать в Лондон, Джод, – сказал он. – Я не забыл, как вы помогли мне. Я понимаю, что вы сделали это ради Танзи, которую знаете с тех пор, когда она была маленькой девочкой. И мы с ней будем рады показать вам город.
Наблюдая издали за Диконом, мистер Джордан не мог не признать, что в юноше есть и достоинство, и деликатность, которые отличали его отца, короля.
Вернувшись к своим друзьям, Дикон увидел, что Танзи и Том, склонившись над джордановской картой Лестера, оживленно разговаривают и смеются, вспоминая прошлое. Он давно уже перестал ревновать Танзи к ее старому приятелю, но все-таки решил, что пришла пора твердо заявить о своих планах.
– Танзи, можем ли мы пригласить всех на нашу свадьбу? – громко спросил он. – Я не стал терять времени и договорился со священником церкви Благодарения на следующее воскресение.
– И после церкви – сюда, на свадебный завтрак, – в один голос сказали Гудеры.
– Я не могла бы представить себе свою свадьбу без всех этих людей, – сказала Танзи, целуя хозяйку с трогательной благодарностью.
– Вы оказались здесь как раз вовремя, чтобы стать посаженным отцом, – сказал Дикон.
– И все сложилось удачно для господина Лангстафа. Наш благородный хозяин согласился спрятать твои деньги, Танзи, в надежное место. Правда, тебе придется еще подписать кое-какие бумаги.
– А ты, Том, может, будешь моим шафером и подашь нам кольца, – пригласил приятеля Дикон. – Ведь кто знает, может, тебе самому скоро понадобится такая же услуга!
– Кто знает? – как эхо, повторил Том, и голос его звучал непривычно грустно.
Он действительно выглядел таким огорченным, что Дикон поспешил отвести его в сторону.
– В доме сэра Вальтера мы имели удовольствие познакомиться с одной очаровательной особой, которая могла бы тебе помочь ответить на этот вопрос, Том.
Том немедленно загорелся.
– Ты хочешь сказать, что она спрашивала обо мне?
– Ни о чем другом, кроме тебя. И Танзи, и меня. Не могу себе представить, чем мы могли бы привлечь внимание дочери сэра Вальтера, как не знакомством с тобой. Особенно Танзи, которая знает тебя всю жизнь.
– Я сильно сомневаюсь в том, что ее отец когда-нибудь согласится… Правда, Эми и сама не очень надежная особа… Если ты думаешь, что она действительно меня любит… – посетовал преуспевающий кузнец с не свойственной ему скромностью.
– Мне кажется, что одна из твоих стрел угодила ей прямо в сердце!
– Это она разбила мое, – прошептал Том. – И что же она спрашивала у вас?
– Она начала паниковать, когда ее папаша сказал, что в Кале ты произвел настоящую сенсацию. И ей необходимо было узнать, только ли среди стрелков из лука или среди дам тоже.
– Что бы ни было раньше, сейчас для меня существуют только Эми и стрелы. Точно так же, как и для тебя, – Танзи и твои камни.
Потом неожиданно, словно вспомнив что-то, быстро спросил:
– Кстати, а что все-таки вы ей наговорили?
– Кстати, а что все-таки вы ей наговорили? Дикон усмехнулся и одобрительно стукнул Тома по плечу.
– Ничего. Решительно ничего, – успокоил он друга.
Глава 21
На следующий день вечером, закончив работу, Дикон вместе с другими членами своей гильдии, у которых тоже были лошади, отправился на ночное дежурство в городе. А Танзи в это время, забыв про все свои дела и обязанности, никак не могла наговориться с Томом и Уиллом Джорданом, сидя в комнате, которую старый учитель снял в чипсайдском постоялом дворе.
– Там есть такие славные, маленькие белые коттеджи, которые стоят прямо у реки. Из них открывается прекрасный вид на зеленые поля. Чаринг – очень славная деревушка, и Дикон мог бы каждый день видеть этот прекрасный крест, который Эдуард Третий поставил в честь «дорогой королевы». Он так нравится Дикону! – горячо говорила она.
– Вы без всякого труда можете купить себе коттедж на лестерские деньги. Конечно, если там есть хоть один, который продается, – сказал Том, который сам предпочитал жить в городе.
– Да, там есть такой, который можно купить. Мы с Диконом много раз ходили смотреть его.
– Но все-таки это не настоящая деревня, дитя мое, и скоро Чаринг вообще может превратиться в город. Да, собственно, это уже и происходит. С одной стороны к Чарингу подходит Лондон, а с другой – Вестминстер, – предостерег ее Джордан, с улыбкой наблюдая за всем, что Танзи делала и говорила. – Кроме того, разумно ли покупать дом сейчас, когда вы еще не знаете, где Дикон будет работать?
Мужчины понимали, что в словах Джордана есть большой практический смысл, но не хотели портить Танзи хорошее настроение.
– Конечно, может быть мы бы и могли снять что-нибудь на время, – сказала она со вздохом, понимая, что ее мечты не имеют ничего общего со здравым смыслом, – но я так устала жить по чужим углам!
– Бедняжка Танзи!
Том по-дружески обнял ее, размышляя о том, чем бы он мог им помочь.
– Интересно, – начал он после того, как они провели в молчании несколько минут, – не может ли Мойл-младший сделать что-нибудь для вас?
«Как?» и «Почему?» – эти вопросы Танзи и Уилл Джордан задали почти одновременно.
Том, будучи по природе своей оптимистом, сидел, барабаня пальцем по колену и размышляя о разных вариантах.
– У него есть несколько конюшен по Ричмондской дороге, он владеет ими вместе с приятелями, которые так же, как он, увлекаются охотой. Только вчера я был там вместе с ним. Мне кажется, что там есть по соседству почти заброшенный, невзрачный маленький домик. Он стоит позади коттеджа сокольничего. Если бы мне удалось уговорить Джона Мойла сдать его вам, Дикон быстро привел бы его в порядок. Он стоит на краю парка, на самом берегу Темзы, и если мне не изменяет память, при нем даже есть конюшня.
– Конюшня! – воскликнула Танзи так, словно ей предлагали ключи от рая. – До сих пор нам удавалось держать здесь, в «Кабане», Мопси и Пипина только потому, что мы давали их напрокат постояльцам. Теперь же, боюсь, нам придется с ними расстаться. Именно тогда, когда у меня, кажется, появится время для прогулок!
– Между тем, Джод убедился в том, что обе лошади в прекрасной форме. Когда мы въехали в гудеровский двор, это было похоже на встречу отца с детьми после долгой разлуки! – сказал Уилл Джордан Тому.
– Господи, Том, неужели ты и вправду надеешься уговорить мистера Джона Мойла сдать нам этот домик? – не унималась Танзи.
– Я полагаю, мне не придется его слишком долго уговаривать, ведь все-таки не исключено, что в один прекрасный день я стану его шурином, – сказал Том и улыбнулся своей прежней легкомысленной улыбкой. – К тому же, судя по тому, как он разговаривал с господином Вертье про экзамен, он вовсе не равнодушен к твоему будущему мужу.
Будущий муж присоединился к ним весьма довольный тем, что на первом же дежурстве сумел поймать жулика, и тем, что, наконец, был назначен день свадьбы. Он немедленно заинтересовался идеей Тома.
– Если у меня будет возможность держать лошадь, я смогу согласиться на работу в любом месте, где только господин Дэйл захочет меня видеть.
– Я попрошу Эми замолвить за вас словечко, – пообещал Том.
– Нам с Танзи действительно повезло с прекрасными друзьями, – с благодарностью ответил Дикон.
– И нам тоже. С Джоном Мойлом я познакомился благодаря его отцу.
– Не хочешь ли ты сказать, что Эми уже дала согласие выйти за тебя замуж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28