Обе стали перебирать своих славных предков, и Сильвия, воспитанница мисс Аберкромби, слушала и думала о том, как мало, в сущности, аристократизма в этих генеалогических разговорах…
Миссис Винтроп пригласила Сильвию на вечер, который собиралась дать в ближайшие дни. И когда Сильвия ответила, что, вероятно, скоро уедет из Бостона, «королева Изабелла» горячо воскликнула:
– Нет, нет, не уезжайте! Оставайтесь у меня навсегда. Сильвия сказала, что остаться навсегда не обещает, но на вечер приедет.
– Я приглашу вашего кузена распорядителем моего праздника, – сказала миссис Винтроп. – Вы знаете, какая это задача – занять чем-нибудь новым наших гостей. Мне один южанин рассказал – это, пожалуй, не новость для вас – об игре в «прогрессивную любовь».
– Да, мы часто устраиваем такие развлечения, – ответила Сильвия и удивилась, что на просвещенном Севере занимаются такими же наивными играми, как на Юге.
– Люди везде одинаковы! – ответила миссис Винтроп на ее невысказанный вопрос.
Сильвия удивилась ее проницательности. Они обменялись долгим взглядом.
– Сильвия, как мы понимаем друг друга! – сказала миссис Винтроп. – Мы из одного теста сделаны.
Для Сильвии наступило тяжелое время. Она поехала в театр в тот же день, когда познакомилась с миссис Винтроп, и, вернувшись домой, застала тетю Варину совсем больной, с явными симптомами аппендицита. Хотя при ней уже были врач и сиделка, Сильвия провела подле нее всю ночь и часть следующего дня. В такие минуты любовь Сильвии к ее близким доходила до фанатизма. Она готова была умереть, чтобы только избавить их от страданий, не щадила себя и способна была себя извести.
Тетю Варину она особенно любила за ее терпеливость и простодушие. Она никогда не изливала ни перед кем своих горестей, только уходила в себя и одиноко переживала свою печаль. Это было одно из тех любящих, преданных существ, какие нередко встречаются в больших семьях. Тихое, неприметное создание, благодаря неусыпным заботам которого не прекращалось движение сложной машины семейного уклада. Сильвия тоже в значительной степени была одарена этим жертвенным инстинктом, и ее всегда неодолимо влекло к этой тихой женщине, обойденной на празднике жизни.
Всю ночь она помогала сиделке менять компрессы и когда уже опасность миновала, не отходила от больной, несмотря на все увещевания врача, давала ей нюхать соль, поила успокоительными каплями, всячески развлекала и заставляла забывать про мучительные боли. Она нежно гладила ее седую голову, вспоминала дни, когда тетя Варина была еще свежая, молодая женщина. На девичьих портретах она была прямо красавицей. Теперь шея ее была худая и морщинистая, щеки отвисли и большая часть волос лежала на туалетном столике.
Так прошел день. Сильвия вспомнила, что обещала Гарри пойти с ним на университетский праздник. Она должна была бы лечь в постель и отдохнуть, но ей не хотелось огорчить Гарри отказом. Она выпила две чашки крепкого кофе и опять почувствовала себя в силах провести несколько часов, а то и целую ночь на людях. Сильвия совершенно преображалась, когда переживала огорчения и тревоги. Она становилась тогда прямо прозрачной, поражая и мужчин, и женщин своей одухотворенной, неземной красотой. Люди вздрагивали при встрече с нею, пораженные выражением ее лица, а поэты, увидев ее, вспоминали об ангелах и звездах. Такой она была и в тот день, когда собиралась пойти на университетский вечер. Она надела легкое белое кисейное платье, шляпу с белым пером. Сильвия выбрала этот воздушный наряд не для того, чтобы казаться эфемерным созданием. Но инстинкт, всегда руководивший ею, подсказывал ей для всякого момента безошибочный выбор.
Вечер был скучным, и часа через два гости стали расходиться. Сильвия сказала Гарри, что хотела бы вернуться домой пешком. Была теплая, тихая ночь, и Сильвия с наслаждением вдыхала душистый воздух, вслушивалась в песни, звучавшие вдали, и любовалась огнями, мерцавшими в темной листве. Но вдруг она заметила, что потеряла медальон, который носила на шее.
– Надо его найти, – воскликнула она, – во что бы то ни стало! В нем портрет тети Леди.
– Ты уверена, что имела его при себе?
– Конечно! Мы найдем его, если сейчас вернемся! Скорей, Гарри! Я не могу бегать на таких каблуках!
Гарри побежал назад, а Сильвия стала искать на дороге, внимательно оглядываясь по сторонам. Минут через пять она услышала рядом шаги и, подняв голову, увидела молодого еще человека в смокинге. Она в это время стояла под фонарем и в свете его увидела, что он смотрит на нее; женским чутьем она угадала, что произвела на него впечатление.
Он остановился.
– Вы потеряли что-нибудь? – спросил он нетвердым голосом.
– Да!
– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
– Благодарю вас, – ответила Сильвия. – Мой кузен тоже ищет. Он сейчас вернется.
Сильвия продолжала двигаться по аллее. Молодому человеку было по пути с нею. Он замедлил шаги. По всему было видно, что это воспитанный человек, его общество не пугало ее.
– Это ценная вещь? – спросил он наконец.
– Медальон с портретом, которым я очень дорожу, – ответила она.
Она остановилась на повороте, не зная, по какой аллее Гарри вернется.
Он тоже остановился.
– Я очень рад был бы помочь вам, если позволите! – сказал он.
– Благодарю вас, – ответила она, – но мой кузен, вероятно, сейчас вернется. Мы прошли всего несколько шагов.
И опять оба замолчали. Прошло несколько минут. Она чувствовала, что молчание это неловко затянулось, но отослать его не решалась и заговорить с ним тоже не хотела. И когда заметила, что Гарри наконец возвращается, вздохнула с облегчением и сказала:
– Вот мой кузен. Надеюсь, он нашел медальон!
– Не похоже! – ответил незнакомец.
У Сильвии сердце упало. Она увидела, что Гарри шел очень медленно, шаря глазами по земле. Когда он приблизился, она спросила:
– Ты не нашел?
– Нет! – ответил он. – Я боюсь, что пропал медальон!
– О, какое горе! Что же теперь делать? – воскликнула она.
Гарри подошел к ней, посмотрел на стоявшего подле нее господина. Они не были знакомы, и Гарри, не останавливаясь, пошел дальше, говоря:
– Я еще поищу!
– Не стоит, – ответила Сильвия, – я везде смотрела!
– Ничего не значит, я все-таки поищу, – бросил Гарри и быстро удалился.
– Гарри, подожди! – крикнула она.
Она хотела ему объяснить, что искала очень внимательно, а главное, хотела как-нибудь отделаться от незнакомца.
Но Гарри все удалялся, не обращая внимания на ее зов. Она опять окликнула его, уже с оттенком раздражения в голосе, но он даже головы не повернул и через мгновение исчез за углом. Это удивило и рассердило ее. Как дико убежать от нее и оставить ее в темной аллее с незнакомым человеком!
– Да что это с ним? – воскликнула она. – Там искать совершенно бесполезно!
Она напряженно вглядывалась в полутьму. Он не возвращался, и она опять воскликнула:
– Да что это с ним, право!
Она посмотрела на своего спутника и уловила улыбку, скользнувшую по его лицу. Она вопросительно взглянула на него, и он ответил:
– Он видел, вероятно, что вы со мной.
«Он видел, что вы со мной!» – Она не верила своим ушам. И каким тоном, с какой улыбкой произнесены были эти слова! Она тотчас поняла, что означали эти слова, но не хотела поверить, что в действительности слышала их. Этот человек не знает Гарри, но Гарри знал его, и знал, что с этим человеком можно оставить ее ночью на улице. А человек этот, зная себе цену, наблюдал разыгрываемую перед ним маленькую комедию и улыбался.
Когда Сильвия поняла все это, кровь бросилась ей в голову. Она вся загорелась от стыда и негодования. Все, что она могла сделать, это отвернуться от этого человека, обозвав его жалким ветрогоном. Но ее трезвый ум тотчас подсказал ей другую мысль. Как же иначе она могла объяснить поведение Гарри? Это ее кузен – жалкий ветрогон! Она хотела побежать за ним и выругать его в присутствии этого человека. И тут же в ней опять вспыхнул гнев против незнакомца. Если бы он был воспитанный человек, он не позволил бы ей разгадать свои намерения. Чего ради он стоит здесь и скалит зубы, как уличный мальчишка!
Сильвия подняла голову. Она решила проучить этого человека так, чтобы он запомнил это на всю жизнь. Она решила наказать его, хотя бы ей даже пришлось для этого попрать все приличия своими белыми лайковыми туфельками.
– Простите, – вежливо начала она, – я осмелюсь спросить…
– О чем?
Она взглянула на него. Это был высокий человек, с бледным худощавым лицом, крупными чертами лица и глубокими складками вокруг широкого рта. Он казался слишком старым для студента.
– Вы не инспектор здешнего университета? – спросила она.
– Нет, – удивленно ответил он.
– Но тогда… вы, быть может, полицейский чиновник?
– Нет, – ответил он, еще более удивленный, – почему?
– Мой кузен, очевидно, вас знает, а вы его не знаете. Я подумала, что он потому решился оставить меня с вами, что вы известный в городе тайный полицейский агент…
Она видела, как он вздрогнул, и с притворным смущением воскликнула:
– Вы меня извините, пожалуйста. Поймите, в каком я неловком положении!
И улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, добавила:
– Но тогда я имею удовольствие видеть перед собою героя романа, покровителя заблудившихся девиц?
Его передернуло. Она посмотрела на него и вновь улыбнулась.
– Да, я полагаю, – смешался он, – если позволите… Конечно, я должен был представиться…
– О, вы и без этого можете сделать мне заслуженный выговор.
Он с недоумением взглянул на нее и повторил:
– Конечно, я должен был представиться вам…
– Но ведь мы и так прекрасно провели время? – прервала она его.
Это был форменный отпор. Он растерялся и замолк.
– Простите, – начал он опять несколько мгновений спустя, – мне кажется, что я уже видел вас где-то.
– Сомневаюсь! – быстро ответила она…
– Вы с Юга, не правда ли? Я несколько раз был там.
Сильвия молчала.
– Простите, – сказал он, – я позволю себе все-таки представиться вам. Я Дуглас ван Тьювер.
Он пристально смотрел на нее, желая увидеть на ее лице эффект, который произвело на нее его имя. Но Сильвия и бровью не повела.
– Благодарю, – невозмутимо ответила она, – это редкое имя. Вероятно, немецкое?
– Нет, голландское.
– Ах, голландское! Но вы безукоризненно говорите по-английски.
– Мои предки поселились в Америке в 1640 году.
– Ах, какое совпадение! – воскликнула Сильвия. В том же году, когда мои предки приехали в Америку. Быть может, вы видели меня в другом воплощении?
И, помолчав мгновение, добавила:
– Ван Тьюивес, вы сказали?
По лицу его пробежала дрожь, глаза вспыхнули. Она смотрела на него невинными глазами и ждала ответа.
– Ван Тьювер, – серьезно и тихо ответил он, – Дуглас ван Тьювер.
– О, простите! Ван Тьювер. Теперь я запомню.
Она ждала. Она была уверена, что он еще что-то добавит. И, действительно, он добавил:
– Это очень известное в Нью-Йорке имя.
– Ах, в Нью-Йорке так много народу, – сказала она. Они опять замолчали. Он собирался с мыслями.
– На Юге все знают друг друга, – заметила Сильвия.
– Я бы не мог жить в городе, где все знают друг друга, – холодно сказал он.
– Как я не могла бы жить в Нью-Йорке, – ответила Сильвия.
В таком тоне разговор этот дальше не мог продолжаться. Сильвия напряженно думала о том, как выйти из этого положения. Где же, наконец, этот противный Гарри? И сколько времени еще будет она обречена на эту пытку? Вдруг на большой аллее загудел автомобиль. «Вот выход!» – мелькнуло у нее в голове.
– Остановите его, пожалуйста! – воскликнула она. Ван Тьювер инстинктивно поднял руку. И так же невольно спросил:
– Вы уезжаете?
– В Бостон, – сказала она, садясь в экипаж, и бросила оторопевшему спутнику: – До свидания, мистер ван Тьювер! До свидания, до следующего перевоплощения.
4
Сильвия могла убедиться, что новости быстро распространяются в Кембридже. На следующий день явился с визитом Тубби Бэтс, и с первого взгляда на него она поняла, что его привело исключительное обстоятельство.
– Я позволю себе спросить вас кое о чем, мисс Кассельмен, – начал он, усевшись в кресло. – Но я не знаю, имею ли я право… Вы знаете, мисс Кассельмен, какой я болтун…
– О, я обожаю болтовню… – поддержала его Сильвия. Гость просиял. Он больше других напоминал ей ее южных знакомых, и она быстро нашла с ним верный тон.
– Благодарю вас! – воскликнул он. – Это очень мило с вашей стороны.
Он придвинул к ней свое кресло и начал конфиденциальным тоном:
– Речь идет о Дугласе ван Тьювере.
– Я так и думала.
– Значит, что-то произошло!
– Нет, нет, мистер Бэтс, – рассмеялась она. – Выкладывайте вашу историю.
– Сегодня утром позвонил ко мне ван Тьювер и спросил, завтракаю ли я в клубе. Я сказал да, я завтракаю в клубе. Он тоже пришел в клуб и сел за один стол со мной. Товарищи удивились, смотрели на нас во все глаза. Дуглас, не медля, приступил к тому делу, которое интересовало его… – Бэтс смущенно остановился. – Я боюсь, мисс Кассельмен, сделать оплошность. Вам, пожалуй, кое-что не понравится…
– Да говорите, говорите, я сгораю от нетерпения, – сказала Сильвия, улыбаясь.
Так вот! Дуглас начал с того, что рассказал о своем приключении. Вчера вечером он встретил в парке молодую женщину. Она была высокого роста, несколько бледна. Южанка. У нее золотые волосы, и была она в белом платье. «Вы не знаете, кто это?» – спросил он. Я молчал, предоставив возможность ответить товарищам. Но те тоже ничего не знали. «С ней случилась какая-то неприятность, – продолжал ван Тьювер. – Я предложил ей мои услуги, и она приняла их…»
– О, нет! Это неправда!.. – воскликнула Сильвия.
– Нет? Я так и знал, – подхватил Бэтс. – Расскажите, как было дело?
– Кончайте раньше вы вашу повесть, – сказала Сильвия, смеясь.
– Ну, вот! Это была для него совершенно новая роль, – сказал он, – роль покровителя заблудившейся девицы. Такой оригинальной особы он никогда еще не встречал. Она… вы не рассердитесь на меня, мисс Кассельмен?
– Нет, нет, продолжайте…
– Вы услышите кое-что не совсем лестное…
– Да не томите меня!
– Он сказал: «У нее вид настоящей леди, а говорит, как актриса на сцене. Такая находчивая, такая смелая – прямо изумительная!». Так и сказал: «Прямо изумительная!» Наконец спросил, знаю ли я эту девушку. Я, конечно, ответил, что знаю вас. «У нее, – говорит он, – кузен есть, которого зовут Гарри». Я сказал, что это мисс Кассельмен. Тогда он попросил, чтобы я рассказал ему о вас все, что знаю. Я ответил ему, что познакомился с вами у Турлау и все, что я знаю о вас, это то, что вы изумительная.
– Ну, а потом?
– Потом он пожелал еще узнать, что я думаю о вас. Я ответил, что, по-моему, вы прелестнейшая, милейшая, очаровательнейшая девушка, какую мне приходилось встречать в жизни. И это правда. Тогда ван Тьювер сказал… – Бэтс вдруг замолк.
– Это все?
– Нет, это не все. Наш разговор прервали.
– Возможно. Но ван Тьювер успел, вероятно, еще сказать вам, что, по его мнению, я неприятная, вздорная, пустая особа.
Бэтс покраснел. Он стал упрашивать Сильвию, чтобы она рассказала ему о своей встрече с ван Тьювером. Она ответила, что рассказывать нечего. Тогда он предложил ей привезти к ней ван Тьювера. Она ответила решительным отказом. Он убеждал ее, полусерьезно, полушутя, горячился. Ему страстно хотелось видеть, что произойдет из этого знакомства. Все страшно заинтригованы. Он умолял ее. Но Сильвия была непреклонна, и он ушел, удрученный ее отказом, но уверенный, что рано или поздно она все-таки должна будет принять у себя ван Тьювера.
Едва он ушел, явился Гарри. Он пришел выслушать выговор за вчерашнее поведение. Выговор оказался гораздо серьезнее, чем он ждал. К досаде своей, он убедился, что Сильвия совершенно искренне решила не встречаться больше с ван Тьювером.
– Но почему? – настаивал Гарри.
– А потому, что бедные люди, как мы, не могут поддерживать знакомства с такими богачами, не унижая своего достоинства.
– Господи! Да что ты говоришь! Разве мы не равные ван Тьюверу?
– Мы так думаем, но в действительности это не так. Когда ты полюбишь девушку его круга, то ты убедишься, какое расстояние между ними и нами.
Она сдвинула брови и, подумав немного, добавила:
– Кончено. О ван Тьювере я и говорить больше не желаю. И потом… У этого человека слишком много денег. А никто не имеет права располагать такими деньгами, не заработав их своим трудом.
– Сильвия, где ты набралась таких мыслей? – воскликнул Гарри. – Ведь ты говоришь, как настоящий анархист!
Дня через два состоялся вечер-маскарад у миссис Винтроп. Гостей было немного – двадцать четыре человека: двенадцать мужчин и двенадцать женщин, все в красных шелковых домино и золотистых шелковых масках. В перерывах между танцами гости рассыпались по уютным уголкам, и мужчины ухаживали за своими замаскированными дамами. Тубби Бэтс, который ни под каким домино не мог сохранить своего инкогнито, исполнял роль привратника этого рая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Миссис Винтроп пригласила Сильвию на вечер, который собиралась дать в ближайшие дни. И когда Сильвия ответила, что, вероятно, скоро уедет из Бостона, «королева Изабелла» горячо воскликнула:
– Нет, нет, не уезжайте! Оставайтесь у меня навсегда. Сильвия сказала, что остаться навсегда не обещает, но на вечер приедет.
– Я приглашу вашего кузена распорядителем моего праздника, – сказала миссис Винтроп. – Вы знаете, какая это задача – занять чем-нибудь новым наших гостей. Мне один южанин рассказал – это, пожалуй, не новость для вас – об игре в «прогрессивную любовь».
– Да, мы часто устраиваем такие развлечения, – ответила Сильвия и удивилась, что на просвещенном Севере занимаются такими же наивными играми, как на Юге.
– Люди везде одинаковы! – ответила миссис Винтроп на ее невысказанный вопрос.
Сильвия удивилась ее проницательности. Они обменялись долгим взглядом.
– Сильвия, как мы понимаем друг друга! – сказала миссис Винтроп. – Мы из одного теста сделаны.
Для Сильвии наступило тяжелое время. Она поехала в театр в тот же день, когда познакомилась с миссис Винтроп, и, вернувшись домой, застала тетю Варину совсем больной, с явными симптомами аппендицита. Хотя при ней уже были врач и сиделка, Сильвия провела подле нее всю ночь и часть следующего дня. В такие минуты любовь Сильвии к ее близким доходила до фанатизма. Она готова была умереть, чтобы только избавить их от страданий, не щадила себя и способна была себя извести.
Тетю Варину она особенно любила за ее терпеливость и простодушие. Она никогда не изливала ни перед кем своих горестей, только уходила в себя и одиноко переживала свою печаль. Это было одно из тех любящих, преданных существ, какие нередко встречаются в больших семьях. Тихое, неприметное создание, благодаря неусыпным заботам которого не прекращалось движение сложной машины семейного уклада. Сильвия тоже в значительной степени была одарена этим жертвенным инстинктом, и ее всегда неодолимо влекло к этой тихой женщине, обойденной на празднике жизни.
Всю ночь она помогала сиделке менять компрессы и когда уже опасность миновала, не отходила от больной, несмотря на все увещевания врача, давала ей нюхать соль, поила успокоительными каплями, всячески развлекала и заставляла забывать про мучительные боли. Она нежно гладила ее седую голову, вспоминала дни, когда тетя Варина была еще свежая, молодая женщина. На девичьих портретах она была прямо красавицей. Теперь шея ее была худая и морщинистая, щеки отвисли и большая часть волос лежала на туалетном столике.
Так прошел день. Сильвия вспомнила, что обещала Гарри пойти с ним на университетский праздник. Она должна была бы лечь в постель и отдохнуть, но ей не хотелось огорчить Гарри отказом. Она выпила две чашки крепкого кофе и опять почувствовала себя в силах провести несколько часов, а то и целую ночь на людях. Сильвия совершенно преображалась, когда переживала огорчения и тревоги. Она становилась тогда прямо прозрачной, поражая и мужчин, и женщин своей одухотворенной, неземной красотой. Люди вздрагивали при встрече с нею, пораженные выражением ее лица, а поэты, увидев ее, вспоминали об ангелах и звездах. Такой она была и в тот день, когда собиралась пойти на университетский вечер. Она надела легкое белое кисейное платье, шляпу с белым пером. Сильвия выбрала этот воздушный наряд не для того, чтобы казаться эфемерным созданием. Но инстинкт, всегда руководивший ею, подсказывал ей для всякого момента безошибочный выбор.
Вечер был скучным, и часа через два гости стали расходиться. Сильвия сказала Гарри, что хотела бы вернуться домой пешком. Была теплая, тихая ночь, и Сильвия с наслаждением вдыхала душистый воздух, вслушивалась в песни, звучавшие вдали, и любовалась огнями, мерцавшими в темной листве. Но вдруг она заметила, что потеряла медальон, который носила на шее.
– Надо его найти, – воскликнула она, – во что бы то ни стало! В нем портрет тети Леди.
– Ты уверена, что имела его при себе?
– Конечно! Мы найдем его, если сейчас вернемся! Скорей, Гарри! Я не могу бегать на таких каблуках!
Гарри побежал назад, а Сильвия стала искать на дороге, внимательно оглядываясь по сторонам. Минут через пять она услышала рядом шаги и, подняв голову, увидела молодого еще человека в смокинге. Она в это время стояла под фонарем и в свете его увидела, что он смотрит на нее; женским чутьем она угадала, что произвела на него впечатление.
Он остановился.
– Вы потеряли что-нибудь? – спросил он нетвердым голосом.
– Да!
– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
– Благодарю вас, – ответила Сильвия. – Мой кузен тоже ищет. Он сейчас вернется.
Сильвия продолжала двигаться по аллее. Молодому человеку было по пути с нею. Он замедлил шаги. По всему было видно, что это воспитанный человек, его общество не пугало ее.
– Это ценная вещь? – спросил он наконец.
– Медальон с портретом, которым я очень дорожу, – ответила она.
Она остановилась на повороте, не зная, по какой аллее Гарри вернется.
Он тоже остановился.
– Я очень рад был бы помочь вам, если позволите! – сказал он.
– Благодарю вас, – ответила она, – но мой кузен, вероятно, сейчас вернется. Мы прошли всего несколько шагов.
И опять оба замолчали. Прошло несколько минут. Она чувствовала, что молчание это неловко затянулось, но отослать его не решалась и заговорить с ним тоже не хотела. И когда заметила, что Гарри наконец возвращается, вздохнула с облегчением и сказала:
– Вот мой кузен. Надеюсь, он нашел медальон!
– Не похоже! – ответил незнакомец.
У Сильвии сердце упало. Она увидела, что Гарри шел очень медленно, шаря глазами по земле. Когда он приблизился, она спросила:
– Ты не нашел?
– Нет! – ответил он. – Я боюсь, что пропал медальон!
– О, какое горе! Что же теперь делать? – воскликнула она.
Гарри подошел к ней, посмотрел на стоявшего подле нее господина. Они не были знакомы, и Гарри, не останавливаясь, пошел дальше, говоря:
– Я еще поищу!
– Не стоит, – ответила Сильвия, – я везде смотрела!
– Ничего не значит, я все-таки поищу, – бросил Гарри и быстро удалился.
– Гарри, подожди! – крикнула она.
Она хотела ему объяснить, что искала очень внимательно, а главное, хотела как-нибудь отделаться от незнакомца.
Но Гарри все удалялся, не обращая внимания на ее зов. Она опять окликнула его, уже с оттенком раздражения в голосе, но он даже головы не повернул и через мгновение исчез за углом. Это удивило и рассердило ее. Как дико убежать от нее и оставить ее в темной аллее с незнакомым человеком!
– Да что это с ним? – воскликнула она. – Там искать совершенно бесполезно!
Она напряженно вглядывалась в полутьму. Он не возвращался, и она опять воскликнула:
– Да что это с ним, право!
Она посмотрела на своего спутника и уловила улыбку, скользнувшую по его лицу. Она вопросительно взглянула на него, и он ответил:
– Он видел, вероятно, что вы со мной.
«Он видел, что вы со мной!» – Она не верила своим ушам. И каким тоном, с какой улыбкой произнесены были эти слова! Она тотчас поняла, что означали эти слова, но не хотела поверить, что в действительности слышала их. Этот человек не знает Гарри, но Гарри знал его, и знал, что с этим человеком можно оставить ее ночью на улице. А человек этот, зная себе цену, наблюдал разыгрываемую перед ним маленькую комедию и улыбался.
Когда Сильвия поняла все это, кровь бросилась ей в голову. Она вся загорелась от стыда и негодования. Все, что она могла сделать, это отвернуться от этого человека, обозвав его жалким ветрогоном. Но ее трезвый ум тотчас подсказал ей другую мысль. Как же иначе она могла объяснить поведение Гарри? Это ее кузен – жалкий ветрогон! Она хотела побежать за ним и выругать его в присутствии этого человека. И тут же в ней опять вспыхнул гнев против незнакомца. Если бы он был воспитанный человек, он не позволил бы ей разгадать свои намерения. Чего ради он стоит здесь и скалит зубы, как уличный мальчишка!
Сильвия подняла голову. Она решила проучить этого человека так, чтобы он запомнил это на всю жизнь. Она решила наказать его, хотя бы ей даже пришлось для этого попрать все приличия своими белыми лайковыми туфельками.
– Простите, – вежливо начала она, – я осмелюсь спросить…
– О чем?
Она взглянула на него. Это был высокий человек, с бледным худощавым лицом, крупными чертами лица и глубокими складками вокруг широкого рта. Он казался слишком старым для студента.
– Вы не инспектор здешнего университета? – спросила она.
– Нет, – удивленно ответил он.
– Но тогда… вы, быть может, полицейский чиновник?
– Нет, – ответил он, еще более удивленный, – почему?
– Мой кузен, очевидно, вас знает, а вы его не знаете. Я подумала, что он потому решился оставить меня с вами, что вы известный в городе тайный полицейский агент…
Она видела, как он вздрогнул, и с притворным смущением воскликнула:
– Вы меня извините, пожалуйста. Поймите, в каком я неловком положении!
И улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, добавила:
– Но тогда я имею удовольствие видеть перед собою героя романа, покровителя заблудившихся девиц?
Его передернуло. Она посмотрела на него и вновь улыбнулась.
– Да, я полагаю, – смешался он, – если позволите… Конечно, я должен был представиться…
– О, вы и без этого можете сделать мне заслуженный выговор.
Он с недоумением взглянул на нее и повторил:
– Конечно, я должен был представиться вам…
– Но ведь мы и так прекрасно провели время? – прервала она его.
Это был форменный отпор. Он растерялся и замолк.
– Простите, – начал он опять несколько мгновений спустя, – мне кажется, что я уже видел вас где-то.
– Сомневаюсь! – быстро ответила она…
– Вы с Юга, не правда ли? Я несколько раз был там.
Сильвия молчала.
– Простите, – сказал он, – я позволю себе все-таки представиться вам. Я Дуглас ван Тьювер.
Он пристально смотрел на нее, желая увидеть на ее лице эффект, который произвело на нее его имя. Но Сильвия и бровью не повела.
– Благодарю, – невозмутимо ответила она, – это редкое имя. Вероятно, немецкое?
– Нет, голландское.
– Ах, голландское! Но вы безукоризненно говорите по-английски.
– Мои предки поселились в Америке в 1640 году.
– Ах, какое совпадение! – воскликнула Сильвия. В том же году, когда мои предки приехали в Америку. Быть может, вы видели меня в другом воплощении?
И, помолчав мгновение, добавила:
– Ван Тьюивес, вы сказали?
По лицу его пробежала дрожь, глаза вспыхнули. Она смотрела на него невинными глазами и ждала ответа.
– Ван Тьювер, – серьезно и тихо ответил он, – Дуглас ван Тьювер.
– О, простите! Ван Тьювер. Теперь я запомню.
Она ждала. Она была уверена, что он еще что-то добавит. И, действительно, он добавил:
– Это очень известное в Нью-Йорке имя.
– Ах, в Нью-Йорке так много народу, – сказала она. Они опять замолчали. Он собирался с мыслями.
– На Юге все знают друг друга, – заметила Сильвия.
– Я бы не мог жить в городе, где все знают друг друга, – холодно сказал он.
– Как я не могла бы жить в Нью-Йорке, – ответила Сильвия.
В таком тоне разговор этот дальше не мог продолжаться. Сильвия напряженно думала о том, как выйти из этого положения. Где же, наконец, этот противный Гарри? И сколько времени еще будет она обречена на эту пытку? Вдруг на большой аллее загудел автомобиль. «Вот выход!» – мелькнуло у нее в голове.
– Остановите его, пожалуйста! – воскликнула она. Ван Тьювер инстинктивно поднял руку. И так же невольно спросил:
– Вы уезжаете?
– В Бостон, – сказала она, садясь в экипаж, и бросила оторопевшему спутнику: – До свидания, мистер ван Тьювер! До свидания, до следующего перевоплощения.
4
Сильвия могла убедиться, что новости быстро распространяются в Кембридже. На следующий день явился с визитом Тубби Бэтс, и с первого взгляда на него она поняла, что его привело исключительное обстоятельство.
– Я позволю себе спросить вас кое о чем, мисс Кассельмен, – начал он, усевшись в кресло. – Но я не знаю, имею ли я право… Вы знаете, мисс Кассельмен, какой я болтун…
– О, я обожаю болтовню… – поддержала его Сильвия. Гость просиял. Он больше других напоминал ей ее южных знакомых, и она быстро нашла с ним верный тон.
– Благодарю вас! – воскликнул он. – Это очень мило с вашей стороны.
Он придвинул к ней свое кресло и начал конфиденциальным тоном:
– Речь идет о Дугласе ван Тьювере.
– Я так и думала.
– Значит, что-то произошло!
– Нет, нет, мистер Бэтс, – рассмеялась она. – Выкладывайте вашу историю.
– Сегодня утром позвонил ко мне ван Тьювер и спросил, завтракаю ли я в клубе. Я сказал да, я завтракаю в клубе. Он тоже пришел в клуб и сел за один стол со мной. Товарищи удивились, смотрели на нас во все глаза. Дуглас, не медля, приступил к тому делу, которое интересовало его… – Бэтс смущенно остановился. – Я боюсь, мисс Кассельмен, сделать оплошность. Вам, пожалуй, кое-что не понравится…
– Да говорите, говорите, я сгораю от нетерпения, – сказала Сильвия, улыбаясь.
Так вот! Дуглас начал с того, что рассказал о своем приключении. Вчера вечером он встретил в парке молодую женщину. Она была высокого роста, несколько бледна. Южанка. У нее золотые волосы, и была она в белом платье. «Вы не знаете, кто это?» – спросил он. Я молчал, предоставив возможность ответить товарищам. Но те тоже ничего не знали. «С ней случилась какая-то неприятность, – продолжал ван Тьювер. – Я предложил ей мои услуги, и она приняла их…»
– О, нет! Это неправда!.. – воскликнула Сильвия.
– Нет? Я так и знал, – подхватил Бэтс. – Расскажите, как было дело?
– Кончайте раньше вы вашу повесть, – сказала Сильвия, смеясь.
– Ну, вот! Это была для него совершенно новая роль, – сказал он, – роль покровителя заблудившейся девицы. Такой оригинальной особы он никогда еще не встречал. Она… вы не рассердитесь на меня, мисс Кассельмен?
– Нет, нет, продолжайте…
– Вы услышите кое-что не совсем лестное…
– Да не томите меня!
– Он сказал: «У нее вид настоящей леди, а говорит, как актриса на сцене. Такая находчивая, такая смелая – прямо изумительная!». Так и сказал: «Прямо изумительная!» Наконец спросил, знаю ли я эту девушку. Я, конечно, ответил, что знаю вас. «У нее, – говорит он, – кузен есть, которого зовут Гарри». Я сказал, что это мисс Кассельмен. Тогда он попросил, чтобы я рассказал ему о вас все, что знаю. Я ответил ему, что познакомился с вами у Турлау и все, что я знаю о вас, это то, что вы изумительная.
– Ну, а потом?
– Потом он пожелал еще узнать, что я думаю о вас. Я ответил, что, по-моему, вы прелестнейшая, милейшая, очаровательнейшая девушка, какую мне приходилось встречать в жизни. И это правда. Тогда ван Тьювер сказал… – Бэтс вдруг замолк.
– Это все?
– Нет, это не все. Наш разговор прервали.
– Возможно. Но ван Тьювер успел, вероятно, еще сказать вам, что, по его мнению, я неприятная, вздорная, пустая особа.
Бэтс покраснел. Он стал упрашивать Сильвию, чтобы она рассказала ему о своей встрече с ван Тьювером. Она ответила, что рассказывать нечего. Тогда он предложил ей привезти к ней ван Тьювера. Она ответила решительным отказом. Он убеждал ее, полусерьезно, полушутя, горячился. Ему страстно хотелось видеть, что произойдет из этого знакомства. Все страшно заинтригованы. Он умолял ее. Но Сильвия была непреклонна, и он ушел, удрученный ее отказом, но уверенный, что рано или поздно она все-таки должна будет принять у себя ван Тьювера.
Едва он ушел, явился Гарри. Он пришел выслушать выговор за вчерашнее поведение. Выговор оказался гораздо серьезнее, чем он ждал. К досаде своей, он убедился, что Сильвия совершенно искренне решила не встречаться больше с ван Тьювером.
– Но почему? – настаивал Гарри.
– А потому, что бедные люди, как мы, не могут поддерживать знакомства с такими богачами, не унижая своего достоинства.
– Господи! Да что ты говоришь! Разве мы не равные ван Тьюверу?
– Мы так думаем, но в действительности это не так. Когда ты полюбишь девушку его круга, то ты убедишься, какое расстояние между ними и нами.
Она сдвинула брови и, подумав немного, добавила:
– Кончено. О ван Тьювере я и говорить больше не желаю. И потом… У этого человека слишком много денег. А никто не имеет права располагать такими деньгами, не заработав их своим трудом.
– Сильвия, где ты набралась таких мыслей? – воскликнул Гарри. – Ведь ты говоришь, как настоящий анархист!
Дня через два состоялся вечер-маскарад у миссис Винтроп. Гостей было немного – двадцать четыре человека: двенадцать мужчин и двенадцать женщин, все в красных шелковых домино и золотистых шелковых масках. В перерывах между танцами гости рассыпались по уютным уголкам, и мужчины ухаживали за своими замаскированными дамами. Тубби Бэтс, который ни под каким домино не мог сохранить своего инкогнито, исполнял роль привратника этого рая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25