Вдруг за ящиками кто-то двинулся. Пневматика, модифицированная под огнестрел, бьёт недалеко, но не менее убойно. Земляк кавказца ударился о стену, зажимая рану в животе. Он даже не вскрикнул, просто молча осел и стал истекать кровью. Через две минуты он умер. Просто закрыл глаза и уснул. Номер семнадцать.
«Десять к одному, иначе не успею. Сам придумал.»
После перехода через ещё одну дорогу в выемке подъезда два молодых человека бандитской наружности грязно приставали к девушке. Место для этого было выбрано не удачно – обломки коробок, какие-то железные штыри по полтора метра.
Убить всех.
– Ы-ы-ы! Давай, мать твою, наклоняй уже!
– Чпок! – в проёме появилась тёмная фигура.
– Что за?!
– Я твоя мама! – пуля опередила слова на долю секунды лёгким хлопком расплескав мозги девушки по стене. Следующим движением крайне правый юнец получил прикладом по виску, падая без сознания. Второй в панике бросился наутёк, но словил удар по ногам и повалился на землю. На его шею налепилась удавка, попадая в пазы, проваливаясь всё глубже в мякоть шеи. – Освобождайся! – Легион неистово рычал ему в ухо. Натяжение удавки ослабло, человек вздохнул. Через секунду его голову обхватили мощные руки. Рывок, быстрый хруст. Номера восемнадцать и девятнадцать.
«Как всё же они все похожи. Люди. Каждый считает, что именно его преступление останется безнаказанным. Да, это иногда случается, но не часто. В данном случае это не случилось.»
Юноша, доселе лежавший без сознания, начал подавать признаки пробуждения. Он стонал. В уголке его рта лежал небольшой мягкий розоватый кусочек отдалённо похожий на медузу или другое морское существо. Ему хотелось пить. Почуяв влагу на губах, он слизнул лежащий на губах кусочек. Мягко он скользнул вниз по горлу, освежая. Нож вошёл точно между позвонками, разрезая пространство между ними. Номер двадцать.
– Мама-а-а!.. – раздался возглас ужаса позади.
В проёме стоял ещё один юноша, видимо, их сообщник. Он вдруг понял свою оплошность, он побежал прочь. Он чувствовал позади себя быструю поступь, он чувствовал, как бьётся его собственное сердце, он чувствовал жар, разливающийся по всему телу. У него закололо сердце, он понял вдруг, что не может больше бежать. Он развернулся, приготовившись к атаке. Его тучное, заплывшее салом тело вращалось с большой инерцией.
Стоп! Разворот! Удар!
«Я не люблю людей. Ни одного. Даже себя.»
Последовал размен ударами. Ни тот, ни другой не могли нанести прицельный и сильный удар, они устали от беготни. Вдруг у юноши сильно кольнуло в груди. Он почувствовал, как перестаёт течь кровь по артериям, пропадает сердцебиение. Всё вокруг помутнело. Он упал. Номер двадцать один.
Рядом, буквально в двух шагах, был канализационный колодец. Он был закрыт, но не до конца – люк просто лежал, будучи задвинутым не до конца. Видимо, те, кто работал здесь, собирались вскоре вернуться сюда и продолжить работу. Время будет. Он отодвинул люк в сторону, бросил туда тело. Раздались звуки ударов, потом последовал всплеск, а за ним звук задвигающегося люка. Лязг. Люк полностью встал на место.

–= 02:00, 22 часа назад =-
В нескольких сот метрах отсюда на пустыре сонный человек в пижаме выгуливал свою собаку. Чау-чау, так они, кажется, называются. Толстый пушистик с синим языком. Незаметно подбрасываем снятую ранее маску из кожи человека и ждём.
Пёс затейливо принялся обнюхивать находку, трогая её лапой. Хлопок, и пуля пробуравила его голову насквозь. В следующую секунду, пока хозяин соображал, что произошло, на него набросилась тёмная фигура и воткнула ему нож в ногу.
– Квартира! Номер! – рычала тень.
В забытьи человек сообщил цифру тридцать пять. Он хватался за раненую ногу и бормотал что-то про скорую помощь. Ему было больно. Чтобы он не хватался за ногу, у него были отрезаны обе руки от плеч, а в рот засунута лапа собаки. Номер двадцать два. Умрёт через пару минут от потери крови.
Тридцать пятая квартира, если он не соврал и не перепутал. При условии, что на этаже по четыре квартиры, это будет восьмой этаж третья квартира слева. В подъезде пахло мочой.
«Мрут как мухи – быстро и непринуждённо.»
Он открыл ключом дверь, стараясь делать всё тихо и без резких движений. В двуспальной кровати лежала молодая жена. Волосы у неё были красивого золотистого цвета. Она крепко спала. Легион подошёл к ней вплотную, занёс левую ногу над кроватью, и сел на спящую. Она тихо промычала что-то во сне. Он наклонился и обнял её за шею. Большими пальцами обеих рук как капканом он сдавил её дыхалку.
Тихо! Спи! Номер двадцать три.
«Для грамотного удушения необходимо обхватить горло руками таким образом, чтобы большие пальцы образовывали перекрестие на трахее, а остальными пальцами нужно крепко удерживать шею. Большие пальцы смыкаются на трахее, перекрывая кислород.»
Под одеялом она спала голой, лобок гладко выбрит, бёдра округлые, живот худой. Неплохо. Люблю хороший труп на ночь.
За пять минут обыска он нашёл в тумбочке небольшую связку ключей, которых не было в той, которую он снял с трупа на улице. Здесь было два тонких ключа, видимо, запиравших какие-то висячие замки, и ещё два ключа с номерами четыре и три.
Скорее повинуясь чистому любопытству, чем логике, он попробовал открыть этими ключами двери напротив.
«Врата рая открываются, но не для вас, грешники! Не я это сказал, а он. Умрите, грешники! Можете открывать консервы!»
В квартире пахло сырой рыбой и копчёной колбасой. Он встал в дверях, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. На небольшом отдалении за дверью прямо и направо кто-то шевелился, шевелился часто и постанывал. Их было двое.
«Как прекрасно наблюдать за парой, которая на короткое время становится единым целым. Нет, я не говорю о пошлом понимании этого процесса, но о красоте тел, красоте движений. Натуральный процесс, ничего странного и незаконного – это заложено у почти всех от рождения.»
Аминь!
Они не замечали ничего вокруг, в темноте, да с закрытыми глазами, полностью поглотившись друг другом. Они были молоды. Были. Теперь в них не течёт кровь, не бьётся сердце. Они соединились вместе одним штырём. Номер двадцать четыре и номер двадцать пять.
«Ты веришь в любовь до гробовой доски? Будет ли эта любовь вечна как звёзды?»
Он перешёл в следующую, самую левую квартиру. Здесь никого не было, причём давно. На стенах почти не было обоев, а то, что было, пребывало в таком запущении, что страшно было прикасаться. Пыль, грязь, пауки. Грязь, однако ж, была свежая, быть может, вчерашняя. Но в квартире была тишина, все двери были распахнуты настежь, даже пауки боялись вздохнуть.
Единый человек силён даже в тех случаях, когда он слаб. Главную роль играет неожиданность и упорство, главное – это двигаться к своей цели и не оглядываться назад. Тогда в одиночку можно победить весь мир, не сдаваясь.
Где-то на кухне задвигалось нечто живое. Это был немолодой человек с красными глазами.
– Жрецы Вуду начнут свои танцы в полночь.
– Я знаю.
– А веришь?
– Нет.
Человек с красными глазами упал на пол и засмеялся.
– Я знал, что ты придёшь. Я ждал тебя, – он запнулся, – я... Ты ведь смерть, так?
Легион ничего не ответил. Три удара любимой трубой понадобилось, чтобы лишить его жизни. Он сопротивлялся изо всех сил, не хотел умирать. Номер двадцать шесть.
Надо было отдохнуть. Хотя бы немного. Хотя бы пару минут. Он почувствовал, что начинает сдавать. Почему-то в секунду силы покинули его, захотелось прилечь. Анализируя ход событий, он решил пойти в туалет, почему-то считая, что это будет последний раз, когда это получится.
Ровно через пять минут он вышел, вытирая руки и натягивая обратно перчатки. Он взглянул ещё раз на лежащий на кухне труп. Здесь кончается отдых и начинается работа.
Для красоты срезаем тянущуюся по стене трубку, нарезаем от неё трубочки длиной по двадцать сантиметров, делаем надрезы в артериях трупа, всовываем трубочки в артерии.
«Они должны дать мне поспать, просто обязаны. Я устал, но это не долго. В действительности президент России – одна большая марионетка, его дёргают за верёвочки.»
На этом этаже оставалась одна закрытая доселе квартира.
– Открывайте! Пожар!!! – стучался он в дверь.
Дверь мгновенно распахнулась. Перед ним в халате стоял мужчина лет тридцати, небритый, с книжкой гороскопов в левой руке. На левой руке, на безымянном пальце её было золотое кольцо. В его глазах был страх, но не страх пожара. У него были глаза вора, который сидел в обществе милиционеров, размышляя, догадались они или нет.
Легион резко выбросил правую руку с ножом вперёд и направо, но человек рефлекторно прогнулся. Левая рука с мощного размаха ударилась кастетом ему в рёбра. Послышался хруст ломаемых костей, он согнулся. Нож вошёл ему в череп сзади, заставляя падать.
Дверь захлопнулась.
Номер двадцать семь.
– Милый! Ты скоро? Я уже заждалась! – послышался тоненький голосок из недр квартиры.
«Всего лишь вдох, всего лишь небольшой вдох и больше ничего.»
В комнату на кровать к лежащей в одних трусиках девушке влетело безвольное тело в халате. Она радостно обняла его.
– Кровь? – недоумевала она, разглядывая свои руки.
Тень скользнула по стене, рассекая воздух руками. Тихий шелест со свистом, и девушка прекратила дышать. Номер двадцать восемь.
«Ха-ха! Я уже иду к тебе и твоим детям, злоебучая ты крыса!»
Идём дальше. Вернее бежим, ибо идти нельзя. У него болели руки, в основном правая. Просто ныла, когда неподвижна, и стреляла, когда ею шевелишь. Спать, а то разбужу,
На улице хорошо, тишина и бодрящий ветерок.
Стоп! Домофоны!
– Здравствуйте.
– Здравствуйте...
Пуля прошла сквозь приоткрытое окошко. Консьержка упала, захлёбываясь собственной кровью. Осталось пять пуль. Номер двадцать девять.
Хорошо, что пульт недалеко. Дверь с пиликаньем открылась.
– Добрый день, это милиция. Тут консьержка ваша мёртвая лежит, вы не могли бы дать показания?
– Прямо сейчас???
– Чем раньше получим, тем раньше труп заберут.
На том конце провода повесили трубку. Прошла минута. Лифт открылся, оттуда высыпала небольшая толпа – два мужчины, одна женщина и два подростка. Они никого не видели, тишь да благодать. Труп действительно лежал в бункере консьержки, но никого не было. Один мужчина решил проверить на улице.
Дверь привычно запиликала, раздался странный мокрый хруст, а вслед за ним странный кашель. Номер тридцать.
Женщина, видимо жена, быстрым шагом тоже пошла на улицу. Раздался крик. Номер тридцать один. Последние секунды своих никчёмных жизней мужчина и два подростка выдели как в тумане.
Убить всех.
Единственная лампочка над головой со звоном лопнула, посыпались осколки, стало темно. Они услышали громкое дыхание вперемежку с рычанием. Мужчина упал, вслед за ним один из подростков странно повернул голову, пискнул и тоже упал. Номера тридцать два и тридцать три.
Второй подросток пришёл в ужас, когда единственный свет, исходивший из бункера консьержки, вдруг обратился темнотой с человеческими очертаниями. В то же мгновение он ощутил резкую боль в почках, что заставило его выгнуться назад и закричать. Нож вошел ему в горло, повернулся и тут же вышел. Тесак одним ударом снёс ему нижнюю челюсть вместе с кусочком горла. Через пару минут номер тридцать четыре.
Семнадцатый этаж – это потолок, дальше в этих домах нельзя.
Дзинь! Алё!
– Понимаете, я не хочу убивать...
– Что? – вопрошала из открывающейся двери отчего-то бодрая девушка.
– Я! Не! Хочу! У-би-вать!!! – почти кричал он, размазывая её голову о стенку. Номер тридцать пять.
Повисла пауза. Он сел на корточки.
– Понимаешь, – он говорил медленно, тихо, но чётко, прижимая её разбитый череп к стене, вглядываясь в вытекающие глаза, – я соврал. Даже нет. Не соврал, а просто не конкретизировал. Я не хочу убивать не людей. В этом не есть смысл моего марафона. Если я буду тратить свои силы на собак, кошек и прочую скотину, то у меня не останется сил на что-то большее. А это большее скоро будет. Сейчас это игрушки, но скоро начнётся настоящая борьба.
Он вдруг резко приподнялся, крепко сжал её череп руками, с разворота ударил её телом о дверь рядом. Дверь провалилась чуть вперёд, видимо она не была закрыта, послышался металлический звон и треск, порвалась цепочка. Дверь тяжело и протяжно ухнула и затряслась. Верхняя петля треснула и отвалилась, дверь полностью распахнулась и оперлась о стенку.
«Это было как наваждение, как будто я там увидел самого себя... Впрочем, к делу.»
В сущности это не важно, сейчас ли он откроет дверь или потом дверь откроет его. Не важно даже кто стоит за этой самой дверью, там, внутри, даже если там будет стоять сама судьба с книгой мёртвых в руках или ещё какой-нибудь странной лабудой в этом стиле.
Число зверя приближается семимильными шагами к вашим дверям, а вы даже об этом не подозреваете.
«Их нужно убивать. Всегда и везде, при любой возможности. Как муравьёв, как тараканов, как крыс или тушканчиков. Их развелось слишком много – около пяти миллиардов. И все хотят есть, все хотят иметь крышу над головой, все хотят пользоваться всеми благами цивилизации. Этого нельзя позволять никогда. Простой расчёт – если убивать топором каждую секунду по человеку, при этом они не должны более плодиться, то, взяв для круглости население в шесть миллиардов, получаем, что все они сдохнут через сто девяносто лет.»
Секунда только началась.

–= 03:00, 21 час назад =-
«У меня ведь была собака, когда-то давно, когда были живы родители. Все их звали предками, я звал их родителями. И почему-то из-за этого считался старомодным. Что ж, смерть в любом случае накладывает только свою моду, единую для всех. В этом ей помогают черви.»
Секунда заканчивалась.
– Привет!
Крепко удерживая двумя руками трубу снизу он разнёс челюсть выскочившего из-за двери человека вдребезги, пропахав от подбородка до глаз. Номер тридцать шесть.
«Моя собака любила спать на кровати, как мы её оттуда не гоняли. Особенно, когда приходилось оставаться одному, а родители уходили на работу. Она спала на кровати родителей. Забиралась и ложилась на бочок. Закрывала глаза.»
Внутри, о счастье, была девочка лет десяти от роду. На ней была тонкая розовая пижама.
Если девочка, то розовое, если мальчик, то голубое. И если мальчик любит мальчиков, то он голубой. А если девочка любит девочек, то она – лесбиянка. Суть одна, а названия разные, даже происхождение разное. Лесбиянки от острова, голубые от цвета.
Левой рукой он схватил её за косички и прислонил к стене. Она взвизгнула. Правая рука с кастетом ударила ей по грудной клетке, ломая рёбра. Он чувствовал, как кости мягко пружинят, затем, когда доходят до упора, резко давят гранями, а потом ломаются. Рёбра складываются внутрь грудной клетки. Одно из них прошло насквозь, выходя с другой стороны белым рогом. Номер тридцать семь.
Убивайте, убивайте, убивайте! Так, кажется, говорил Гиммлер.
«Демократия изживает себя, не давая более результатов. Люди несчастны, каждый хочет иметь всё, но не хочет работать. Неужто будущее мира – в нацизме и социализме?»
– Ба-а-а! Знакомые все лица!
Из приоткрывшейся двери на него смотрели чистые зелёные глаза. Это был Миша. Они вместе выпивали у Вадика. Кто бы мог подумать, что он будет жить здесь. Легион молча подошёл к нему, размышляя.
– Ты... ты зачем?.. – дрожащим голосом спрашивал Миша.
– Миша, друг... Иди отсюда, пока можешь.
– Что? А? Как это?!
– Насрать. Уже поздно.
Мощный удар последовал за этими словами. Прочный металлический кастет с заострёнными концами попал ему точно между глаз, съезжая немного на нос. Отрывающаяся кожа обнажала белые кости, такие красивые. Местами кость превратилась в крошку, стекала белым порошком вниз, смешивалась с алой кровью. Номер тридцать восемь.
«Происходит странная вещь, которую никто не может изменить. Народ подчиняется только тому, у кого сила, не оборачиваясь на законы и прочее. Законы диктуют те, у кого сила. Нет справедливости.»
– А где же его жена?
Его жена стояла неподалёку и молча смотрела на мёртвого мужа. Она не моргала.
«Нет справедливости.»
Легион отрезал голову мужчине и отдал её женщине. Она молча и бездвижно взирала на ужасное зрелище. И криво нарезанной шеи капала кровь, и вываливались кусочки мяса.
Она упала в обморок.
– Спать.
Её голова совместилась с головой мужа через шеи. Такая занятная двухголовая зверюшка без конечностей. Номер тридцать девять.
«Как вы думаете, они меня видят сейчас? Вон, через дверной глазок, Они, должно быть, всё слышали, а потому сейчас смотрят.»
Двери были старой конструкции в своём большинстве – деревянные, открывались внутрь. Даже если ты будешь ставить дорогие импортные замки, они не помогут, ибо нужно менять петли. И петли новые не помогут, ибо не выдержит дерево.
«Пиво будешь? Нет. И водку тоже не буду. Я вообще пить не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15