Этого времени должно хватить на то, чтобы принять все необходимые решения.
Голос его звучал вроде бы ровно и спокойно, но что-то было в нем, какая-то легкая, почти неуловимая дрожь… И вновь, неизвестно почему, Жанне пришло в голову, что этот человек спит без одежды.
А ведь следующую ночь им предстоит провести под одной крышей…
3
Принять предложение или, скорее, вызов Жанны Ролана подвигло несколько причин. Как ни странно, на решение повлияло ее упоминание о том, как нелегко пришлось Анри в детстве. Ему тоже довелось испытать на себе, каково это – расти в огромном полупустом дворце.
Родители детей почти не замечали, поэтому два брата и сестра старались держаться друг за друга. Анри, как самый старший, первый познал все тяготы жизни с постоянно сменяющимися боннами и гувернерами. Своей тоской он делился с младшими, постоянно повторяя, что им, должно быть, и не положено привязываться к людям, потому что они – королевской крови.
Так Ролан узнал, что принц должен быть холоден, рационален и чужд всякой сентиментальности. Но даже при таком подходе к жизни он не мог взять и увезти беззащитного ребенка в чужую страну, на попечение чужих людей. У этого мальчугана даже не было братьев и сестер, с которыми можно держаться вместе.
Но существовала еще одна причина, по которой Ролан согласился погостить у Деганов. Нечто, подспудно присутствующее в битве, которую он вел с Жанной, то, что тянуло его к этой страстной и неукротимой девушке. Это нечто и руководило им, когда он спешил к ней на взятой напрокат машине теплым июльским днем.
Ролан вовсе не удивился, застав всю семью в саду. Деганы пили чай на лужайке. Жанна, ее мать и бабушка, младшая сестра, высокий атлетический мужчина лет пятидесяти, с такими же черными вьющимися волосами, как у Жанны, – должно быть, глава семьи… Рядом с ним сидели молодой человек с короткими черными усиками, видимо брат Жанны, и улыбчивая рыжеволосая красавица, наверное, его жена… Возле Жанны на высоком детском стульчике восседал Арно. Где-то у ног вертелась их смешная беспородная собака с таким гордым именем…
В столь многолюдном обществе легче скрыть свое влечение к Жанне, подумал Ролан. Наедине это сделать куда труднее.
Жанна встала и пошла гостю навстречу. На ней было все то же простенькое платье до колен, только туфли она сменила на спортивные тапочки, подчеркивающие тонкость щиколоток. Арно завозился на своем стульчике, и бабушка спустила его на землю. Малыш побежал за матерью, обогнал ее и обхватил Ролана за колени, как долгожданного друга.
Ролан смотрел на него сверху вниз, пытаясь определить, как же все-таки с ним надо держаться. Превосходный дипломат, могущий говорить на четырех языках и сохранять присутствие духа в любой ситуации, сейчас он совсем растерялся. У него даже пот на лбу выступил – не знал он как общаться с ребенком, который и на французском еще и двух слов связать не может, только радостно что-то лопочет.
– Он никогда не видел людей со стороны, – пояснила Жанна, чуть хмуря брови.
Арно, не теряя времени, ухватил Ролана за палец своей крохотной горячей ладошкой и повлек за собой к столу. Тот послушно пошел, поражаясь, какие у него маленькие пальчики. Жанна двинулась следом, недовольно покусывая губу. На сердце ей легла тень при виде того, как восторженно Арно воспринял гостя. Словно бы голос крови позвал малыша. Теперь Ролана с его племянником связывала невидимая ниточка.
Не подавая виду, что ей тревожно, Жанна учтиво представила месье де Сан-Валле своего отца, сразу попросившего называть его просто Пьером, брата Эдмона и Сесиль, его жену. Все приветствовали гостя радостно, будто тот был давним другом, однако держались слегка отстраненно. Кое в чем королевская семья и эти французские обыватели, пожалуй, схожи, подумал Ролан. Только вот в Сан-Валле маленькому принцу ни за что не позволили бы выйти к гостям, и тем более броситься с объятиями к незнакомцу.
– Хотите, я вам покажу вашу комнату? – предложила Жанна.
– Помочь вам с багажом? – спросил ее отец.
– Нет, не надо. Там всего два саквояжа, и я справлюсь сам, – вежливо отказался Ролан.
Пьер улыбнулся и слегка хлопнул гостя по плечу.
– Ну, как вам угодно. А то там крутая лестница, уж я-то знаю. Люсиль заставляла меня носить по ней тонны вещей вверх и вниз много лет подряд.
– Пьер!
Мать Жанны укоризненно покачала головой, но глаза ее улыбались, и Ролан почувствовал, как велика близость между супругами. Неодолимая пропасть меж двумя странами вновь стала ощутимой для него.
Пьер Деган все же помог Ролану с багажом, а Жанна проводила их до комнаты. Лестница и впрямь оказалась крутой, ее светлое дерево было отполировано до блеска многими ногами, ходившими по ней более чем сотню лет подряд. В широкие окна лился яркий дневной свет. Как Ролан ни был напряжен, дом ему понравился. Он был, конечно, во много раз меньше их роскошного дворца, зато казался уютным. Это здание любило своих обитателей, сроднилось с ними… И люди отвечали ему тем же.
Нет, Ролан не был разочарован. Большая светлая комната с двумя окнами, выходящими в сад, с широкой двуспальной кроватью и с прозрачными белыми занавесками, колыхавшимися от теплого ветра… На столике у кровати ваза со свежими цветами. Салфетка на столике, занавески, покрывало, коврик на полу – все выдержано в одной цветовой гамме, светло-голубой, от которой не устает глаз. Это была хорошая комната, похожая на все, что Ролан видел в этой стране. Просторная, уютная и обставленная с безукоризненным вкусом.
– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Пьер, ставя на пол саквояж Ролана. – Ванная – вторая дверь направо. Получается, что весь этаж в вашем распоряжении. Обед будет готов где-то через час. Люсиль готовит крольчатину, а это блюдо ей особенно удается. Надеюсь, вы проголодались. И еще у нас припасено для почетного гостя хорошее старое вино!
Наконец Пьер ушел. Но Жанна все медлила, поправляя покрывало на кровати, взбивая подушку.
– Надеюсь, вам понравится. Чтобы комната не выглядела слишком женской, мы убрали всех куколок и фарфоровых собачек.
– По-моему, здесь очень уютно.
Ролан сам испугался того, как его возбуждает ее присутствие. А сейчас они остались наедине в комнате с широкой двуспальной кроватью. Конечно же он не собирался ничего делать, даже прикасаться к девушке, но сама мысль об этом заставляла кипеть его кровь.
– Раньше это была комната бабушки и дедушки… А потом, после смерти дедули, бабушка сказала, что хочет переселиться вниз – слишком уж она старенькая, чтобы лазать по ступенькам. Но я думаю, ей просто было здесь одиноко и грустно, вот она и перебралась поближе к нам.
Жанна обернулась, проверяя, слушает ли он. Темные глаза ее внезапно расширились, как будто она прочла его мысли… Или почувствовала его желание. Между ними словно пробежала электрическая искра. Сладкий, странный аромат коснулся ноздрей Ролана. Он не знал, занес ли ветер через окно запах цветов или же то был аромат Жанны, ее шелковистой кожи, ее блестящих черных волос.
Она облизнула губы кончиком языка, от чего они стали ярче. Никогда в жизни Ролану не хотелось так сильно кого-нибудь поцеловать.
– Если вы чего-нибудь захотите… – Внезапно Жанна покраснела, словно бы осознав двойной смысл своих слов. – Тогда дайте мне знать. Полотенце, мыло и все остальное для вас я положила в ванной.
Она повернулась, чтобы уйти. Луч света коснулся ее волос, вспыхнувших красным. Платье Жанны было белое, довольно облегающее, с глубоким вырезом. Шея открыта, и видна обольстительная ложбинка – так ясно, что Ролан на миг представил ее округлые тугие груди в своих ладонях…
«Если вы чего-нибудь захотите…» Он уже захотел, захотел ее. Захотел прикоснуться к ней, прижать к себе, заняться с ней любовью…
Нужно было побороть плотские желания, взять себя в руки. Но этого он, кажется, как раз и не хотел.
– Спасибо, – сказал Ролан и удивился, что голос его звучит совершенно ровно. – Я дам вам знать, если… захочу чего-нибудь.
Жанна коротко кивнула и поспешила прочь, прикрыв за собою дверь. Комната без нее показалась слишком большой и пустой. Ролан, у которого внезапно ослабели ноги и сильнее забилось сердце, опустился в неглубокое мягкое кресло-качалку.
Еще с тех пор, как были детьми, Ролан, Анри и Изабель де Сан-Валле были приучены к определенному стилю поведения. Сохранять ясность ума, действовать в рамках приличий и всегда помнить, что они члены королевской семьи и на них рассчитывает вся страна. Но ничто из этих постулатов не помогало в подобной ситуации, потому что… Потому что у Жанны Деган были блестящие волнистые волосы, черные как ночь, и золотисто-загорелые плечи, оттененные белизной тонкого платья, и глубокие темные глаза… И большие, яркие губы, которые так хотелось поцеловать!..
Бедный Анри!.. Понятно теперь, как он попался в ловушку. Понятно, почему писал, что лангедокские девушки самые красивые и удивительные в мире. Анри позабыл, кто он такой, и позволил себе влюбиться. Анри отринул все, чему их учили в детстве, забыл, что принцу нельзя привязываться к людям.
Его брат собирался избежать подобной участи. Он помнил о своем долге, как бы ни была эта Жанна дразняще прекрасна, как бы его ни тянуло к ней вопреки воле и здравому смыслу.
Жанна помогала матери накрывать на стол и, стараясь, чтобы руки у нее не так сильно дрожали. Она уже едва не разбила один из бокалов. Губы у нее пересохли, а сердце билось учащенно и никак не хотело успокоиться. Знала же она, что пригласить Ролана де Сан-Валле в дом – это скверная идея! Он и часа здесь не пробыл, а уже успел привязать к себе Арно. А сама она и вовсе пропала. Что же ей теперь делать? Как бороться с собой?
– Солнышко, – ласково окликнула ее мать. – Конечно, мы можем пить вино из лиможского стекла, а можем – из итальянского… Но я бы не стала ставить половину бокалов из одного набора, а вторую – из другого.
– Ох! – Жанна покраснела, увидев, что наделала. – Прости… Я почему-то не заметила.
Она поспешно собрала бокалы итальянского стекла, чтобы заменить их. Руки ее по-прежнему дрожали.
Да, теперь могло случиться все, что угодно.
Обед начался где-то через четверть часа. Отец с матерью заняли свои обычные места по двум узким концам стола, остальные расположились между ними. Жанна сама не знала, обрадовалась она или же огорчилась, когда Люсиль предложила Ролану сесть между Арно и Режин. Ролан был одет в неизменный черный костюм, но на этот раз, похоже, чувствовал себя в нем неуютно.
Жанна села и машинально протянула одну руку маленькому Арно, а другую – своему брату, сидящему рядом с нею.
– Мы беремся за руки, когда молимся перед едой, – пояснила Люсиль Деган, и Ролан понимающе кивнул, хотя казался немало удивленным.
Глава семьи произнес короткую молитву. Затем хозяйка подала на стол блюда. Жанна заметила, что Ролан выглядит растерянным, словно не знает, что теперь делать. Похоже, он ждал, что его обнесут едой специальные лакеи.
– Накладывайте себе сами, что нам нравится, – объяснила она, разминая картошку в тарелке малыша. – Сегодня воскресенье, у Золушки выходной.
Бабушка посмотрела на внучку с легким осуждением.
– У нас здесь по-простому, без особых формальностей, – дружелюбно пояснил Пьер. – Мы сами себе кладем еду и закуски, и вино тоже сами наливаем. Если вам до чего-то трудно достать, попросите, чтобы вам передали, вот и все. И одеваться у нас принято так, чтобы было удобно. Сегодня воскресенье, день Господень, поэтому все дамы в юбках, а мы, мужчины, – в брюках, а так обычно мы носим шорты в такую жару… Нет, я не имею в виду, что что-то не так с вашим костюмом. Он очень красив, поймите меня правильно! Просто если вам станет в нем жарко, переоденьтесь во что-нибудь полегче, это никого не смутит. Надеюсь, что и мы вас не смутим своими простыми манерами.
– Спасибо за предложение. В следующий раз я оденусь во что-нибудь более соответствующее случаю.
– А там, где вы живете, разве не жарко? – с невинным видом вмешалась в разговор Режин.
– У нас немного другой климат. Тоже довольно жаркий, но на официальных приемах и в присутствие гостей принято одеваться определенным образом. Мы придерживаемся старых устоев.
– А вы живете в настоящем замке? Таком, как замок в Фуа?
– В общем-то, наша семья живет во дворце. Замок тоже есть, он принадлежит королевской семье с одиннадцатого века, но сейчас это не более чем аттракцион для туристов. Он прекрасно отреставрирован, но лишен современных удобств. Например, ваш дом куда приятнее и уютнее.
– А ваш дворец тоже очень древний?
– Пожалуй, не очень. Основная его часть построена в семнадцатом веке.
– Ух, ты! А я-то думала, что наш дом – старый…
– И сколько же лет вашему дому?
– Да по сравнению с вашим дворцом – очень мало!
– Ему около ста с небольшим, – вставила Жанна, чувствуя необходимость доказать, что и ее семья имеет свою историю и традиции. – Его построил наш прапрадедушка для своей невесты, когда они купили здесь участок земли. А вообще наш род происходит из Тулузы, имя нашего предка сохранилось в истории Альбигойских войн. Он был горожанином, вассалом и другом графа Тулузского.
Ролан, казалось, не слушал ее – он во все глаза смотрел на Арно, радостно засовывающего себе в рот морковь и картошку прямо руками.
– Ммм… Так, значит, ваш род отсюда и происходит?
Жанна взяла ручку ребенка, вытерла ее салфеткой и снова дала ему ложку.
– Да, и у него очень долгая история. В округе мы – одна из самых древних семей. Наши предки немало крови пролили за независимость Лангедока… Еще в те времена, когда эта земля не принадлежала королевству Французскому и имела свою культуру, свой язык и своих правителей.
Губы Жанны все говорили, а сердце уже сожалело о сказанном. Что это? Неужели она и впрямь решила сравниться знатностью происхождения и древностью рода с этим человеком? Зачем стала биться с ним его же оружием? Здесь она не могла победить. Все, на что ей надлежит упирать в разговоре, – это на то, какая у них дружная и хорошая семья, как сильно они все привязаны к Арно и друг к другу. Здесь сила – за ней, Жанной.
А малыш тем временем предложил Ролану полуобгрызенный кусочек крольчатины. Ролан смотрел на мальчика едва ли не с ужасом, не зная, что делать. Жанна пришла ему на помощь.
– Арно, у Ролана уже есть на тарелке мясо. Это твоя еда, кушай ее сам, милый.
– Ам-ам!
Наконец с третьей попытки малыш отправил кусочек мяса себе в рот. Правда, половина немедленно вывалилась обратно.
Ролан вытер губы салфеткой. Аппетит куда-то пропал.
– Ммм… он весь перемазался.
– Ну да. Он пока еще не умеет аккуратно есть. К трем годам научится, я думаю. Пока его и вытирать-то бесполезно до конца обеда – все равно снова перепачкается, – пояснила Жанна.
– Понятно…
Вот так-то лучше – говорить о чем-то, что она знает, а он нет… Хотя два с половиной года назад, когда Жанна только что вернулась домой с Арно на руках, она тоже не имела понятия, как обращаться с малышом. Тогда ее все пугало и поражало так же, как сейчас Ролана, и только опыт мамы и бабушки ее спас. Без них она ни за что бы не справилась. Однако дело было не только в опыте – Жанна любила этого ребенка, а Ролан видел в нем только принца… с перепачканной картошкой физиономией.
Остаток обеда прошел без происшествий. Ролан положил прибор и слегка откинулся на стуле с выражением довольства на лице.
– Прекрасный обед. Крольчатина очень нежная, а подбор специй достоин дворцового приема. Пожалуй, я бы хотел, чтобы наш повар у вас поучился, мадам Деган!
Польщенная Люсиль слегка покраснела и пообещала записать рецепт, чтобы обогатить новым блюдом королевство Сан-Валле.
Пьер широко улыбнулся, отпивая вина.
– Все, что Люсиль делает, она делает прекрасно! Кроме того, подождите ее расхваливать, пока не попробовали наше коронное блюдо – жульен. Надеюсь, завтра дамы предоставят нам такую возможность.
Он встал, шумно отодвинув стул.
– Ну что, мужчины, все готовы носить посуду в кухню?
– Ладно уж, мальчики, ступайте прочь. Мы сами справимся, – улыбнулась Люсиль.
Пьер поцеловал ее в щеку.
– О, милая, как я рад! На сегодня мы свободны от трудовой повинности! Пойдемте скорее, пока она не передумала.
Обычно Жанна отправляла Арно вместе с мужчинами, но сегодня позволила ему остаться в кухне и даже разрешила донести до раковины несколько серебряных ложек, что он и исполнил с очень гордым видом.
– А что, по-моему, все идет прекрасно, – сказала ее мать, повязывая фартук.
– Мне тоже так кажется, – согласилась бабушка. – Очень приятный молодой человек.
– Лоска! – громко объявил Арно, всовывая Жанне в руки половник.
– Спасибо, малыш… Мама, вот это тоже в раковину… Знаете, мне кажется, еще рано что-то говорить. Его высочество принц еще себя не успел проявить.
Сесиль передала Жанне бокал для вытирания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Голос его звучал вроде бы ровно и спокойно, но что-то было в нем, какая-то легкая, почти неуловимая дрожь… И вновь, неизвестно почему, Жанне пришло в голову, что этот человек спит без одежды.
А ведь следующую ночь им предстоит провести под одной крышей…
3
Принять предложение или, скорее, вызов Жанны Ролана подвигло несколько причин. Как ни странно, на решение повлияло ее упоминание о том, как нелегко пришлось Анри в детстве. Ему тоже довелось испытать на себе, каково это – расти в огромном полупустом дворце.
Родители детей почти не замечали, поэтому два брата и сестра старались держаться друг за друга. Анри, как самый старший, первый познал все тяготы жизни с постоянно сменяющимися боннами и гувернерами. Своей тоской он делился с младшими, постоянно повторяя, что им, должно быть, и не положено привязываться к людям, потому что они – королевской крови.
Так Ролан узнал, что принц должен быть холоден, рационален и чужд всякой сентиментальности. Но даже при таком подходе к жизни он не мог взять и увезти беззащитного ребенка в чужую страну, на попечение чужих людей. У этого мальчугана даже не было братьев и сестер, с которыми можно держаться вместе.
Но существовала еще одна причина, по которой Ролан согласился погостить у Деганов. Нечто, подспудно присутствующее в битве, которую он вел с Жанной, то, что тянуло его к этой страстной и неукротимой девушке. Это нечто и руководило им, когда он спешил к ней на взятой напрокат машине теплым июльским днем.
Ролан вовсе не удивился, застав всю семью в саду. Деганы пили чай на лужайке. Жанна, ее мать и бабушка, младшая сестра, высокий атлетический мужчина лет пятидесяти, с такими же черными вьющимися волосами, как у Жанны, – должно быть, глава семьи… Рядом с ним сидели молодой человек с короткими черными усиками, видимо брат Жанны, и улыбчивая рыжеволосая красавица, наверное, его жена… Возле Жанны на высоком детском стульчике восседал Арно. Где-то у ног вертелась их смешная беспородная собака с таким гордым именем…
В столь многолюдном обществе легче скрыть свое влечение к Жанне, подумал Ролан. Наедине это сделать куда труднее.
Жанна встала и пошла гостю навстречу. На ней было все то же простенькое платье до колен, только туфли она сменила на спортивные тапочки, подчеркивающие тонкость щиколоток. Арно завозился на своем стульчике, и бабушка спустила его на землю. Малыш побежал за матерью, обогнал ее и обхватил Ролана за колени, как долгожданного друга.
Ролан смотрел на него сверху вниз, пытаясь определить, как же все-таки с ним надо держаться. Превосходный дипломат, могущий говорить на четырех языках и сохранять присутствие духа в любой ситуации, сейчас он совсем растерялся. У него даже пот на лбу выступил – не знал он как общаться с ребенком, который и на французском еще и двух слов связать не может, только радостно что-то лопочет.
– Он никогда не видел людей со стороны, – пояснила Жанна, чуть хмуря брови.
Арно, не теряя времени, ухватил Ролана за палец своей крохотной горячей ладошкой и повлек за собой к столу. Тот послушно пошел, поражаясь, какие у него маленькие пальчики. Жанна двинулась следом, недовольно покусывая губу. На сердце ей легла тень при виде того, как восторженно Арно воспринял гостя. Словно бы голос крови позвал малыша. Теперь Ролана с его племянником связывала невидимая ниточка.
Не подавая виду, что ей тревожно, Жанна учтиво представила месье де Сан-Валле своего отца, сразу попросившего называть его просто Пьером, брата Эдмона и Сесиль, его жену. Все приветствовали гостя радостно, будто тот был давним другом, однако держались слегка отстраненно. Кое в чем королевская семья и эти французские обыватели, пожалуй, схожи, подумал Ролан. Только вот в Сан-Валле маленькому принцу ни за что не позволили бы выйти к гостям, и тем более броситься с объятиями к незнакомцу.
– Хотите, я вам покажу вашу комнату? – предложила Жанна.
– Помочь вам с багажом? – спросил ее отец.
– Нет, не надо. Там всего два саквояжа, и я справлюсь сам, – вежливо отказался Ролан.
Пьер улыбнулся и слегка хлопнул гостя по плечу.
– Ну, как вам угодно. А то там крутая лестница, уж я-то знаю. Люсиль заставляла меня носить по ней тонны вещей вверх и вниз много лет подряд.
– Пьер!
Мать Жанны укоризненно покачала головой, но глаза ее улыбались, и Ролан почувствовал, как велика близость между супругами. Неодолимая пропасть меж двумя странами вновь стала ощутимой для него.
Пьер Деган все же помог Ролану с багажом, а Жанна проводила их до комнаты. Лестница и впрямь оказалась крутой, ее светлое дерево было отполировано до блеска многими ногами, ходившими по ней более чем сотню лет подряд. В широкие окна лился яркий дневной свет. Как Ролан ни был напряжен, дом ему понравился. Он был, конечно, во много раз меньше их роскошного дворца, зато казался уютным. Это здание любило своих обитателей, сроднилось с ними… И люди отвечали ему тем же.
Нет, Ролан не был разочарован. Большая светлая комната с двумя окнами, выходящими в сад, с широкой двуспальной кроватью и с прозрачными белыми занавесками, колыхавшимися от теплого ветра… На столике у кровати ваза со свежими цветами. Салфетка на столике, занавески, покрывало, коврик на полу – все выдержано в одной цветовой гамме, светло-голубой, от которой не устает глаз. Это была хорошая комната, похожая на все, что Ролан видел в этой стране. Просторная, уютная и обставленная с безукоризненным вкусом.
– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Пьер, ставя на пол саквояж Ролана. – Ванная – вторая дверь направо. Получается, что весь этаж в вашем распоряжении. Обед будет готов где-то через час. Люсиль готовит крольчатину, а это блюдо ей особенно удается. Надеюсь, вы проголодались. И еще у нас припасено для почетного гостя хорошее старое вино!
Наконец Пьер ушел. Но Жанна все медлила, поправляя покрывало на кровати, взбивая подушку.
– Надеюсь, вам понравится. Чтобы комната не выглядела слишком женской, мы убрали всех куколок и фарфоровых собачек.
– По-моему, здесь очень уютно.
Ролан сам испугался того, как его возбуждает ее присутствие. А сейчас они остались наедине в комнате с широкой двуспальной кроватью. Конечно же он не собирался ничего делать, даже прикасаться к девушке, но сама мысль об этом заставляла кипеть его кровь.
– Раньше это была комната бабушки и дедушки… А потом, после смерти дедули, бабушка сказала, что хочет переселиться вниз – слишком уж она старенькая, чтобы лазать по ступенькам. Но я думаю, ей просто было здесь одиноко и грустно, вот она и перебралась поближе к нам.
Жанна обернулась, проверяя, слушает ли он. Темные глаза ее внезапно расширились, как будто она прочла его мысли… Или почувствовала его желание. Между ними словно пробежала электрическая искра. Сладкий, странный аромат коснулся ноздрей Ролана. Он не знал, занес ли ветер через окно запах цветов или же то был аромат Жанны, ее шелковистой кожи, ее блестящих черных волос.
Она облизнула губы кончиком языка, от чего они стали ярче. Никогда в жизни Ролану не хотелось так сильно кого-нибудь поцеловать.
– Если вы чего-нибудь захотите… – Внезапно Жанна покраснела, словно бы осознав двойной смысл своих слов. – Тогда дайте мне знать. Полотенце, мыло и все остальное для вас я положила в ванной.
Она повернулась, чтобы уйти. Луч света коснулся ее волос, вспыхнувших красным. Платье Жанны было белое, довольно облегающее, с глубоким вырезом. Шея открыта, и видна обольстительная ложбинка – так ясно, что Ролан на миг представил ее округлые тугие груди в своих ладонях…
«Если вы чего-нибудь захотите…» Он уже захотел, захотел ее. Захотел прикоснуться к ней, прижать к себе, заняться с ней любовью…
Нужно было побороть плотские желания, взять себя в руки. Но этого он, кажется, как раз и не хотел.
– Спасибо, – сказал Ролан и удивился, что голос его звучит совершенно ровно. – Я дам вам знать, если… захочу чего-нибудь.
Жанна коротко кивнула и поспешила прочь, прикрыв за собою дверь. Комната без нее показалась слишком большой и пустой. Ролан, у которого внезапно ослабели ноги и сильнее забилось сердце, опустился в неглубокое мягкое кресло-качалку.
Еще с тех пор, как были детьми, Ролан, Анри и Изабель де Сан-Валле были приучены к определенному стилю поведения. Сохранять ясность ума, действовать в рамках приличий и всегда помнить, что они члены королевской семьи и на них рассчитывает вся страна. Но ничто из этих постулатов не помогало в подобной ситуации, потому что… Потому что у Жанны Деган были блестящие волнистые волосы, черные как ночь, и золотисто-загорелые плечи, оттененные белизной тонкого платья, и глубокие темные глаза… И большие, яркие губы, которые так хотелось поцеловать!..
Бедный Анри!.. Понятно теперь, как он попался в ловушку. Понятно, почему писал, что лангедокские девушки самые красивые и удивительные в мире. Анри позабыл, кто он такой, и позволил себе влюбиться. Анри отринул все, чему их учили в детстве, забыл, что принцу нельзя привязываться к людям.
Его брат собирался избежать подобной участи. Он помнил о своем долге, как бы ни была эта Жанна дразняще прекрасна, как бы его ни тянуло к ней вопреки воле и здравому смыслу.
Жанна помогала матери накрывать на стол и, стараясь, чтобы руки у нее не так сильно дрожали. Она уже едва не разбила один из бокалов. Губы у нее пересохли, а сердце билось учащенно и никак не хотело успокоиться. Знала же она, что пригласить Ролана де Сан-Валле в дом – это скверная идея! Он и часа здесь не пробыл, а уже успел привязать к себе Арно. А сама она и вовсе пропала. Что же ей теперь делать? Как бороться с собой?
– Солнышко, – ласково окликнула ее мать. – Конечно, мы можем пить вино из лиможского стекла, а можем – из итальянского… Но я бы не стала ставить половину бокалов из одного набора, а вторую – из другого.
– Ох! – Жанна покраснела, увидев, что наделала. – Прости… Я почему-то не заметила.
Она поспешно собрала бокалы итальянского стекла, чтобы заменить их. Руки ее по-прежнему дрожали.
Да, теперь могло случиться все, что угодно.
Обед начался где-то через четверть часа. Отец с матерью заняли свои обычные места по двум узким концам стола, остальные расположились между ними. Жанна сама не знала, обрадовалась она или же огорчилась, когда Люсиль предложила Ролану сесть между Арно и Режин. Ролан был одет в неизменный черный костюм, но на этот раз, похоже, чувствовал себя в нем неуютно.
Жанна села и машинально протянула одну руку маленькому Арно, а другую – своему брату, сидящему рядом с нею.
– Мы беремся за руки, когда молимся перед едой, – пояснила Люсиль Деган, и Ролан понимающе кивнул, хотя казался немало удивленным.
Глава семьи произнес короткую молитву. Затем хозяйка подала на стол блюда. Жанна заметила, что Ролан выглядит растерянным, словно не знает, что теперь делать. Похоже, он ждал, что его обнесут едой специальные лакеи.
– Накладывайте себе сами, что нам нравится, – объяснила она, разминая картошку в тарелке малыша. – Сегодня воскресенье, у Золушки выходной.
Бабушка посмотрела на внучку с легким осуждением.
– У нас здесь по-простому, без особых формальностей, – дружелюбно пояснил Пьер. – Мы сами себе кладем еду и закуски, и вино тоже сами наливаем. Если вам до чего-то трудно достать, попросите, чтобы вам передали, вот и все. И одеваться у нас принято так, чтобы было удобно. Сегодня воскресенье, день Господень, поэтому все дамы в юбках, а мы, мужчины, – в брюках, а так обычно мы носим шорты в такую жару… Нет, я не имею в виду, что что-то не так с вашим костюмом. Он очень красив, поймите меня правильно! Просто если вам станет в нем жарко, переоденьтесь во что-нибудь полегче, это никого не смутит. Надеюсь, что и мы вас не смутим своими простыми манерами.
– Спасибо за предложение. В следующий раз я оденусь во что-нибудь более соответствующее случаю.
– А там, где вы живете, разве не жарко? – с невинным видом вмешалась в разговор Режин.
– У нас немного другой климат. Тоже довольно жаркий, но на официальных приемах и в присутствие гостей принято одеваться определенным образом. Мы придерживаемся старых устоев.
– А вы живете в настоящем замке? Таком, как замок в Фуа?
– В общем-то, наша семья живет во дворце. Замок тоже есть, он принадлежит королевской семье с одиннадцатого века, но сейчас это не более чем аттракцион для туристов. Он прекрасно отреставрирован, но лишен современных удобств. Например, ваш дом куда приятнее и уютнее.
– А ваш дворец тоже очень древний?
– Пожалуй, не очень. Основная его часть построена в семнадцатом веке.
– Ух, ты! А я-то думала, что наш дом – старый…
– И сколько же лет вашему дому?
– Да по сравнению с вашим дворцом – очень мало!
– Ему около ста с небольшим, – вставила Жанна, чувствуя необходимость доказать, что и ее семья имеет свою историю и традиции. – Его построил наш прапрадедушка для своей невесты, когда они купили здесь участок земли. А вообще наш род происходит из Тулузы, имя нашего предка сохранилось в истории Альбигойских войн. Он был горожанином, вассалом и другом графа Тулузского.
Ролан, казалось, не слушал ее – он во все глаза смотрел на Арно, радостно засовывающего себе в рот морковь и картошку прямо руками.
– Ммм… Так, значит, ваш род отсюда и происходит?
Жанна взяла ручку ребенка, вытерла ее салфеткой и снова дала ему ложку.
– Да, и у него очень долгая история. В округе мы – одна из самых древних семей. Наши предки немало крови пролили за независимость Лангедока… Еще в те времена, когда эта земля не принадлежала королевству Французскому и имела свою культуру, свой язык и своих правителей.
Губы Жанны все говорили, а сердце уже сожалело о сказанном. Что это? Неужели она и впрямь решила сравниться знатностью происхождения и древностью рода с этим человеком? Зачем стала биться с ним его же оружием? Здесь она не могла победить. Все, на что ей надлежит упирать в разговоре, – это на то, какая у них дружная и хорошая семья, как сильно они все привязаны к Арно и друг к другу. Здесь сила – за ней, Жанной.
А малыш тем временем предложил Ролану полуобгрызенный кусочек крольчатины. Ролан смотрел на мальчика едва ли не с ужасом, не зная, что делать. Жанна пришла ему на помощь.
– Арно, у Ролана уже есть на тарелке мясо. Это твоя еда, кушай ее сам, милый.
– Ам-ам!
Наконец с третьей попытки малыш отправил кусочек мяса себе в рот. Правда, половина немедленно вывалилась обратно.
Ролан вытер губы салфеткой. Аппетит куда-то пропал.
– Ммм… он весь перемазался.
– Ну да. Он пока еще не умеет аккуратно есть. К трем годам научится, я думаю. Пока его и вытирать-то бесполезно до конца обеда – все равно снова перепачкается, – пояснила Жанна.
– Понятно…
Вот так-то лучше – говорить о чем-то, что она знает, а он нет… Хотя два с половиной года назад, когда Жанна только что вернулась домой с Арно на руках, она тоже не имела понятия, как обращаться с малышом. Тогда ее все пугало и поражало так же, как сейчас Ролана, и только опыт мамы и бабушки ее спас. Без них она ни за что бы не справилась. Однако дело было не только в опыте – Жанна любила этого ребенка, а Ролан видел в нем только принца… с перепачканной картошкой физиономией.
Остаток обеда прошел без происшествий. Ролан положил прибор и слегка откинулся на стуле с выражением довольства на лице.
– Прекрасный обед. Крольчатина очень нежная, а подбор специй достоин дворцового приема. Пожалуй, я бы хотел, чтобы наш повар у вас поучился, мадам Деган!
Польщенная Люсиль слегка покраснела и пообещала записать рецепт, чтобы обогатить новым блюдом королевство Сан-Валле.
Пьер широко улыбнулся, отпивая вина.
– Все, что Люсиль делает, она делает прекрасно! Кроме того, подождите ее расхваливать, пока не попробовали наше коронное блюдо – жульен. Надеюсь, завтра дамы предоставят нам такую возможность.
Он встал, шумно отодвинув стул.
– Ну что, мужчины, все готовы носить посуду в кухню?
– Ладно уж, мальчики, ступайте прочь. Мы сами справимся, – улыбнулась Люсиль.
Пьер поцеловал ее в щеку.
– О, милая, как я рад! На сегодня мы свободны от трудовой повинности! Пойдемте скорее, пока она не передумала.
Обычно Жанна отправляла Арно вместе с мужчинами, но сегодня позволила ему остаться в кухне и даже разрешила донести до раковины несколько серебряных ложек, что он и исполнил с очень гордым видом.
– А что, по-моему, все идет прекрасно, – сказала ее мать, повязывая фартук.
– Мне тоже так кажется, – согласилась бабушка. – Очень приятный молодой человек.
– Лоска! – громко объявил Арно, всовывая Жанне в руки половник.
– Спасибо, малыш… Мама, вот это тоже в раковину… Знаете, мне кажется, еще рано что-то говорить. Его высочество принц еще себя не успел проявить.
Сесиль передала Жанне бокал для вытирания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15