Может, холодная вода освежит ее.
Она подошла к кромке песка и протянула руку, чтобы коснуться зеркальной глади, но неожиданно замерла. Что-то было не так.
Подняв голову, девушка осмотрелась. На первый взгляд, все выглядело как обычно. Во всех семи вигвамах, составляющих поселок, было тихо. Конечно, еще слишком рано, никто не проснулся, но не это было причиной неприятного чувства, внезапно овладевшего Уинсом. И тут она поняла, в чем дело. Птицы молчали. Она всегда просыпалась от их песен. Но не сегодняшним утром.
Уинсом еще раз осторожно огляделась. Лес стоял спокойный и молчаливый. В деревне не было видно ни одного человека.
Она вышла на берег и бесшумно пересекла лужайку между рекой и деревней. И тут же ужасные оглушительные крики, от которых кровь застыла в жилах, приковали ее к земле. Из лесу высыпали именно те, единственные, кого она боялась больше всего на свете. Стормфьордцы!
Нет, взмолилась она про себя. Этого не может быть!
Но невозможное случилось. Вопящая орда белокурых насильников в шлемах и кольчугах ринулась с холма на мирную деревню и на глазах у ошеломленной Уинсом начала рубить топорами жилища из веток и коры. Крики женщин и детей, стоны умирающих мужчин звенели в чистом утреннем воздухе. Уинсом в панике озиралась, не зная, что делать. Северяне были повсюду.
Индейцы вырывались из жилищ и бежали к реке. Уинсом наконец поняла, что происходит, и какая-то холодная рассудительная частичка ее разума взяла верх.
– Сюда! – позвала она, и маленькая группа до смерти перепуганных женщин и детей последовала за девушкой. Уинсом мчалась под спасительное прикрытие леса, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветви, остальные немного отстали.
Думай! Думай! – приказывал этот спокойный голос в голове. Пещеры! Веди их в пещеры!
Уинсом никогда в жизни не неслась так быстро. Ноги почти не касались земли, словно она не была калекой. Наконец, задыхаясь, пугливо оглядываясь в страхе перед погоней, она привела женщин и детей в самую большую темную пещеру и забралась в самую глубь, моля богов о защите. Если кто-то из преследователей проследил, где индейцы нашли убежище, несчастных ждет ужасная смерть, потому что из пещеры не было другого выхода. Плачущие матери, наспех успокаивая хныкавших малышей, окружили Уинсом. Она посадила на колени маленькую девочку, погладила по голове, пытаясь хоть немного утешить остальных. Постепенно все стихло, некоторые дети уснули, женщины перестали обмениваться тревожными взглядами, хотя до деревни было довольно близко, и сюда доносились крики и шум битвы.
Только сейчас Уинсом сообразила, что среди собравшихся в пещере не было матери. Зовущий Птиц, конечно, помогает оборонять деревню. Уинсом, вне себя от тревоги, могла только ждать и молиться Великому Духу за любимых мать и брата.
Сколько еще им придется здесь пробыть, без воды и еды? Детей покормить нечем…
Девочка, сидевшая у нее на коленях, обмякла, и Уинсом осторожно положила спящего ребенка на землю, рядом с матерью, а сама села рядом, прислушиваясь к лихорадочному стуку своего сердца.
Шум постепенно стих, и пещера наполнилась запахом дыма. Пожар! Враги подожгли деревню! Все запасы на зиму сгорят! Как они теперь будут жить? От любовно украшенных жилищ остался лишь пепел! Все, все уничтожено!
Чувство полной безнадежности охватило Уинсом, и девушка разрыдалась. Но в это мгновение свет померк – вход в пещеру загородила чья-то гигантская фигура. Уинсом подняла голову и осознала, что все кончено. Сейчас она умрет. Смерть, наконец, настигла ее, и теперь она встретится с Великим Таинственным Духом. О, как ужасно, что именно она привела к своему народу безжалостных убийц-чужеземцев.
С трудом поднявшись, Уинсом гордо взглянула в лицо завоевателя. Луч солнца ударил в лицо, и девушка не сразу узнала резчика по дереву. Вспомнив, как он дрался с Брендом – злобно, грубо, насмерть, – она поняла, что ждать милости нечего. Но, может, он пощадит хотя бы детей? Она уже хотела броситься на колени, умолять, но, еще раз посмотрев на него, онемела и безмолвно склонила голову, ожидая смертельного удара.
– Ты, – выдохнул Торвальд, уставясь на индеанку. Что-то в ней показалось ему знакомым: широкое платье из оленьей кожи, непокорная масса длинных красноватых волос, гордая осанка. Это та женщина, которую Фрейда заточила в каземат.
– Пойдем, – велел он. Какой прекрасный способ насолить Фрейде! Вот разозлится, когда увидит, что эта скрелинг осталась в живых! И он, Торвальд, позаботится о том, чтобы она не погибла! У него на нее виды! Грандиозный план!
Торвальд оглядел изящную фигурку девушки, стоявшей перед ним с опущенной головой.
«Ja, – подумал он, – возьму ее с собой, сделаю наложницей и покажу этой холодной расчетливой суке, называющей себя моей женой, что совсем не нуждаюсь в ней!»
Он улыбнулся Уинсом, и та, не дождавшись смерти, наконец подняла глаза и заметила эту улыбку. Кажется, он не собирается прикончить ее, и детей тоже. Она нерешительно шагнула вперед.
Торвальд кивнул.
– Пойдем, пойдем. Я защищу тебя.
Уинсом оглянулась на замерших женщин. Их расширенные темные глаза, словно зеркала, отражали проникающий в пещеру свет. Показав на них, она умоляюще посмотрела на Торвальда.
– Защитить, ja?
Несмотря на страх, она сама удивилась, что еще способна помнить слова чужого языка.
Раздавшиеся поблизости вопли привели ее в отчаяние.
– Защитить, ja? – настойчиво повторила она, уже громче.
Крики становились все более угрожающими, но Уинсом уже было все равно. Она должна, должна спасти женщин и детей!
Торвальд окинул взглядом прекрасное умоляющее лицо и, самодовольно ухмыльнувшись, почти неуловимо кивнул. Только теперь Уинсом осмелилась перевести дух и, осторожно отняв руку, обернулась к женщинам.
– Нас всех взяли в плен, – объяснила она. Толпа стромфьордцев, ворвавшаяся в пещеру, служила подтверждением ее слов.
– Но не думаю, что они нас убьют. Пойдем.
Индеанки разбудили детей, вытерли глаза и побрели навстречу своей судьбе. Уинсом, прихрамывая, плелась позади, и Торвальд, как ни странно, с удивительной нежностью поддерживал ее под руку.
При виде разрушенной деревни девушке захотелось плакать. Обугленные скелеты тлеющих вигвамов возвышались над ней, повсюду разбросаны вещи, меха, битые горшки. Несколько окровавленных трупов, над которыми вились мухи, лежали поодаль в уродливых позах.
В самом центре деревни стояла Фрейда: обнаженная грудь тяжело вздымалась. Женщина размахивала топором, грозя каждому, кто осмеливался взглянуть в ее сторону. Рядом с ней лежали три безжизненных тела: двое мужчин и женщина.
– Еще! – внезапно испустила она дикий крик. – Еще! Хочу убива-а-а-ть!!
Уинсом вздрогнула при виде обезумевшей великанши. Порванное платье и обнаженная грудь делали ее еще более устрашающей. Но в этот момент Фрейда уронила топор и, согнувшись, схватилась за живот. Девушка поняла, что у нее начались схватки. Но женщина тут же выпрямилась и снова схватила топор, что-то неразборчиво выкрикивая.
Уинсом покачала головой и, отвернувшись, постаралась отойти. Женщины-индеанки жалобно плакали. Казалось, кроме них, в живых никого не осталось. Неужели всех беотаков успели уничтожить? Или кое-кто успел скрыться в лесу?
Торвальд гнал пленников, словно скот. Они как раз проходили мимо вигвама Шебоуит, и Уинсом начала лихорадочно осматриваться в поисках матери, но так и не увидела ее. Надежда затеплилась в сердце девушки. Может, Шебоуит удалось спастись? Но Уинсом тут же тяжело вздохнула. Как могла пожилая медлительная женщина убежать от молодых сильных воинов? А Зовущий Птиц? Где он? – Девушка вынудила себя осмотреть каждый труп, и, хотя сердце ее разрывалось от жалости, крошечный огонек надежды вновь вспыхивал в душе каждый раз, когда оказывалось, что это не брат. Но тут она с ужасом увидела тело Зовущего Птиц. Он лежал вверх лицом позади обугленного остова материнского вигвама. Уинсом отвернулась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Ей хотелось одного – умереть, уйти навсегда, забыться. С таким трудом вымоленная у резчика по дереву жизнь казалась бессмысленной и ненужной.
Она еще раз всмотрелась в Зовущего Птиц, и сердце радостно встрепенулось. Его рука вздрогнула. Еле заметно, но шевельнулась!
Испугавшись, что стромфьордцы могут заметить, куда она смотрит, Уинсом отвернулась и прошла мимо, не оглядываясь. Но искушение было слишком велико. Она повернула голову и изумленно сморгнула. Зовущий Птиц исчез! Что случилось? Неужели смог уползти подальше от убийц?
Торвальд молча подтолкнул девушку, и она поспешно двинулась вперед, вновь гадая, какая участь ее ожидает. Туман боли от потери всего, что она любила, окутал Уинсом, и она ничего не замечала, пока не оказалась среди плачущих пленниц, окруженных завоевателями. Толпа собралась у самого начала тропинки, ведущей к реке.
Фрейда, не обращая внимания на то, что тяжело свисающие полные груди раскачиваются из стороны в сторону, приблизилась к Торвальду.
– Много пленников, муж мой! Хорошо! Что ты хочешь делать с ними?
– Отвезти в Стромфьорд, – коротко ответил он. Фрейда нахмурилась, пренебрежительно оглядывая рыдающих индеанок.
– Думаю, помощь нам не помешает, – неохотно признала она. – В поселке не хватает служанок, и рабы всегда пригодятся.
Но тут пылающие злобой голубые глаза остановились на старавшейся затеряться среди остальных Уинсом.
– Только не эта! – вскрикнула Фрейда и, подняв топор, бросилась на девушку. – Я убью тебя! – с кровожадной радостью воскликнула она и уже хотела было опустить острое лезвие на голову беззащитной пленницы, но Торвальд вырвал у нее окровавленное оружие.
– Nej! Она моя! И принадлежит только мне!
– Что?! – взвизгнула Фрейда, но приступ боли вновь согнул ее.
– Проклятье Тора на моем теле, – вскрикнула она. – Почему он сделал меня женщиной? У этого ребенка разума не больше, чем у его отца, если решил появиться на свет в такое неподходящее время!
Невыносимая мука оледенила глаза женщины, руки судорожно сжимались и разжимались.
Но Торвальд равнодушно пожал плечами.
– Мне нет дела ни до тебя, ни до ребенка, – пробормотал ой. – Я знаю, он все равно не мой.
Фрейда переждала, пока пройдет очередная схватка, и медленно выпрямилась.
– Значит, сообразил все-таки, болван безмозглый? Она оглядела собравшихся поселенцев и, заметив, что Свен и Ульф с любопытством наблюдают за происходящим, торжествующе расхохоталась мужу в лицо.
– Мне нужен настоящий мужчина, не такой, как ты!
Даже Свен охнул, услышав столь невероятное оскорбление. Торвальд мгновенно вскинулся.
– Ты так думаешь? – бешено взревел он. – Слушай меня, бело-голубой дракон: я беру эту женщину в рабыни и никогда – ясно? – никогда и близко не подойду к твоей постели!
– Я убью ее, – засмеялась Фрейда.
– И пальцем не посмеешь тронуть! Она моя! – завопил Торвальд, потрясая кулаком перед лицом жены. – Попробуй только отобрать ее у меня!
Фрейда спокойно выжидала, пока шторм утихнет, зловеще, недобро ухмыльнулась и сдержанно ответила:
– Возьми ее. Она твоя.
Неожиданная капитуляция жены сбила с толку Торвальда. Он повернулся и зашагал прочь, таща за собой пленницу. Толстые пальцы безжалостно впивались в смуглую руку.
– Торвальд! – ласково окликнула Фрейда.
Он остановился, замер и, выждав несколько минут, обернулся, недовольно хмурясь.
– Я обязательно убью ее.
Помрачнев, как туча, Торвальд гневно уставился в улыбающееся лицо жены. Рука, сжимавшая меч, дрожала. Огромным усилием воли он взял себя в руки. Позже. Позже он найдет, как отомстить. Что-то пробурчав, Торвальд продолжил путь.
Уинсом, радуясь, что ее, наконец, уводят подальше от этой странной полураздетой женщины, не сводила глаз с объятых скорбью плачущих индеанок. О чем так горячо спорили муж и жена? Девушка знала, что речь шла о ней, но не могла разобрать смысла быстро произнесенных слов. Уинсом пожала плечами, довольная уже тем, что пока не увидит Фрейду.
– Вперед! Быстрее! – завопил Торвальд, встав во главе толпы пленников. Остальные мародеры уже направились к берегу.
Маленькая процессия двинулась вперед. Уинсом, проходя мимо тонкого деревца, схватилась за ствол. О, только бы отдохнуть несколько минут. Нога нестерпимо болела.
Взглянув на извилистую тропинку, спускавшуюся к реке, Уинсом неожиданно вспомнила о Бренде. Он ждет ее в конце этой самой тропинки.
И только тут ужасное озарение снизошло на измученную, испуганную девушку. Бренд все знал! Бренду Бьорнсону было заранее известно о нападении! Может, он сам все это и задумал!
Уинсом сжала пальцы в кулак и сунула в рот, чтобы не закричать. Ее предал человек, которому она доверяла. Горячая волна ударила в голову, к горлу подступила тошнота.
Бренд вернул ее домой, только чтобы показать дорогу этой кровожадной своре. Она невольно помогла уничтожить свой народ! Невыносимая боль скрутила внутренности, и Уинсом схватилась за живот. Перед глазами все поплыло, и девушка несколько раз споткнулась, с трудом удерживаясь на ногах. Она никак не могла заставить себя идти: оказалось, что переставлять одну ногу за другой слишком трудно, но все меркло перед необъяснимой жестокостью вероломства Бренда.
Наконец выведенный из себя Торвальд схватил ее за руку и потянул за собой.
– Ты, – объявил он, – пойдешь со мной.
И устремился вперед, волоча Уинсом за собой.
ГЛАВА 14
– Подождите!
Фрейда, придерживая руками живот, пыталась догнать длинную цепочку рыдающих женщин. Позади остались обгоревшие руины индейской деревни.
– Остановитесь!
Колонна медленно встала: женщины в спешке натыкались друг на друга. Уинсом, оказавшаяся впереди, в последний раз оглянулась на то, что осталось от родного дома, но Торвальд тут же грубо дернул ее за руку. Девушка в немом отчаянии смотрела на мучителя, но лицо Торвальда оставалось бесстрастным и замкнутым. Уинсом вырвалась, и он почему-то легко отпустил ее, по-прежнему не выказывая никаких чувств. Она поняла, что просить этих убийц о чем-либо – бесполезно, и молча прикрыла глаза.
Торвальд презрительно оглядел ковыляющую вдоль колонны жену, Фрейда расталкивала людей направо и налево, злясь, когда кто-то из них не спешил уступить дорогу, злобно отшвырнула женщину, прижимавшую к себе ребенка. Та упала, малыш жалобно захныкал, и Уинсом заметила, как удовлетворенно улыбнулась Фрейда, наслаждаясь страхом молодой пленницы.
Великанша остановилась рядом с мужем и, заметив, что тот держит за руку Уинсом, злобно прищурила глаза.
– Я повела этих людей в набег, не ты, – прорычала она.
Торвальд, издевательски поклонившись, отступил.
– Ja. Я уже получил все, что хотел.
И многозначительно посмотрел в сторону Уинсом. Фрейда побагровела и, что-то пробормотав себе под нос, уже хотела отойти, но очередная судорога скрутила ее. Она отступила на обочину и взмахом руки велела остальным идти дальше. Когда жена выпрямилась, Торвальд громогласно объявил:
– Мы так никогда не доберемся, если женщина, которая вот-вот родит, поведет нас.
Презрение в его голосе было очевидно даже для Уинсом, не понимавшей слов.
– Я могу вести людей, – настаивала Фрейда. На лбу женщины выступили крупные капли пота, она снова сжалась. – Я больше не буду останавливаться. Ребенок еще не скоро появится на свет. Будь проклято мое тело! Говорю же, я поведу вас!
Торвальд, засмеявшись, прошел мимо Фрейды, оставив измученную болью женщину одну. Остальные последовали за ним. Вскоре Фрейда вновь оказалась в самом конце колонны.
Уинсом, охваченная непреодолимой печалью, сделала шаг, другой, третий по тропинке, навсегда уводившей ее от родного дома. Слезы катились по щекам, тело вздрагивало от подавленных рыданий, она уходила в неизвестность, оставляя позади непогребенные тела дорогих людей.
Опустив голову, она споткнулась раз, другой и остановилась, как вкопанная, услышав, что Торвальд сыплет проклятиями. Она поняла некоторые из них – Арни выучил ее и Зовущего Птиц. Девушка вспомнила лукавую улыбку на лице юноши, когда тот еще и еще раз терпеливо заставлял ее произносить ругательства. Девушка нехотя подняла голову и уставилась прямо в вероломное лицо Бренда Бьорнсона.
Уинсом замерла. Печаль мгновенно испарилась, и ее место заняла ослепляющая ярость. Вот он, этот человек, виновный в безжалостном уничтожении ее деревни! Из-за него едва не погиб брат, а мать скитается неизвестно где!
Уинсом, гневно сверкая глазами, смотрела на предателя.
Бренд устремился навстречу стромфьордцам. За ним следовали Арни и Олаф. Викинг грубо отшвырнул Свена, когда тот попытался встать на пути. Ульф, получив удар локтем под ребра, поспешно отступил. Бренд остановился перед Торвальдом. Растрепанная, злая, вызывающе поднявшая подбородок, Уинсом стояла позади огромного поселенца, глядя на Бренда полными ненависти глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Она подошла к кромке песка и протянула руку, чтобы коснуться зеркальной глади, но неожиданно замерла. Что-то было не так.
Подняв голову, девушка осмотрелась. На первый взгляд, все выглядело как обычно. Во всех семи вигвамах, составляющих поселок, было тихо. Конечно, еще слишком рано, никто не проснулся, но не это было причиной неприятного чувства, внезапно овладевшего Уинсом. И тут она поняла, в чем дело. Птицы молчали. Она всегда просыпалась от их песен. Но не сегодняшним утром.
Уинсом еще раз осторожно огляделась. Лес стоял спокойный и молчаливый. В деревне не было видно ни одного человека.
Она вышла на берег и бесшумно пересекла лужайку между рекой и деревней. И тут же ужасные оглушительные крики, от которых кровь застыла в жилах, приковали ее к земле. Из лесу высыпали именно те, единственные, кого она боялась больше всего на свете. Стормфьордцы!
Нет, взмолилась она про себя. Этого не может быть!
Но невозможное случилось. Вопящая орда белокурых насильников в шлемах и кольчугах ринулась с холма на мирную деревню и на глазах у ошеломленной Уинсом начала рубить топорами жилища из веток и коры. Крики женщин и детей, стоны умирающих мужчин звенели в чистом утреннем воздухе. Уинсом в панике озиралась, не зная, что делать. Северяне были повсюду.
Индейцы вырывались из жилищ и бежали к реке. Уинсом наконец поняла, что происходит, и какая-то холодная рассудительная частичка ее разума взяла верх.
– Сюда! – позвала она, и маленькая группа до смерти перепуганных женщин и детей последовала за девушкой. Уинсом мчалась под спасительное прикрытие леса, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветви, остальные немного отстали.
Думай! Думай! – приказывал этот спокойный голос в голове. Пещеры! Веди их в пещеры!
Уинсом никогда в жизни не неслась так быстро. Ноги почти не касались земли, словно она не была калекой. Наконец, задыхаясь, пугливо оглядываясь в страхе перед погоней, она привела женщин и детей в самую большую темную пещеру и забралась в самую глубь, моля богов о защите. Если кто-то из преследователей проследил, где индейцы нашли убежище, несчастных ждет ужасная смерть, потому что из пещеры не было другого выхода. Плачущие матери, наспех успокаивая хныкавших малышей, окружили Уинсом. Она посадила на колени маленькую девочку, погладила по голове, пытаясь хоть немного утешить остальных. Постепенно все стихло, некоторые дети уснули, женщины перестали обмениваться тревожными взглядами, хотя до деревни было довольно близко, и сюда доносились крики и шум битвы.
Только сейчас Уинсом сообразила, что среди собравшихся в пещере не было матери. Зовущий Птиц, конечно, помогает оборонять деревню. Уинсом, вне себя от тревоги, могла только ждать и молиться Великому Духу за любимых мать и брата.
Сколько еще им придется здесь пробыть, без воды и еды? Детей покормить нечем…
Девочка, сидевшая у нее на коленях, обмякла, и Уинсом осторожно положила спящего ребенка на землю, рядом с матерью, а сама села рядом, прислушиваясь к лихорадочному стуку своего сердца.
Шум постепенно стих, и пещера наполнилась запахом дыма. Пожар! Враги подожгли деревню! Все запасы на зиму сгорят! Как они теперь будут жить? От любовно украшенных жилищ остался лишь пепел! Все, все уничтожено!
Чувство полной безнадежности охватило Уинсом, и девушка разрыдалась. Но в это мгновение свет померк – вход в пещеру загородила чья-то гигантская фигура. Уинсом подняла голову и осознала, что все кончено. Сейчас она умрет. Смерть, наконец, настигла ее, и теперь она встретится с Великим Таинственным Духом. О, как ужасно, что именно она привела к своему народу безжалостных убийц-чужеземцев.
С трудом поднявшись, Уинсом гордо взглянула в лицо завоевателя. Луч солнца ударил в лицо, и девушка не сразу узнала резчика по дереву. Вспомнив, как он дрался с Брендом – злобно, грубо, насмерть, – она поняла, что ждать милости нечего. Но, может, он пощадит хотя бы детей? Она уже хотела броситься на колени, умолять, но, еще раз посмотрев на него, онемела и безмолвно склонила голову, ожидая смертельного удара.
– Ты, – выдохнул Торвальд, уставясь на индеанку. Что-то в ней показалось ему знакомым: широкое платье из оленьей кожи, непокорная масса длинных красноватых волос, гордая осанка. Это та женщина, которую Фрейда заточила в каземат.
– Пойдем, – велел он. Какой прекрасный способ насолить Фрейде! Вот разозлится, когда увидит, что эта скрелинг осталась в живых! И он, Торвальд, позаботится о том, чтобы она не погибла! У него на нее виды! Грандиозный план!
Торвальд оглядел изящную фигурку девушки, стоявшей перед ним с опущенной головой.
«Ja, – подумал он, – возьму ее с собой, сделаю наложницей и покажу этой холодной расчетливой суке, называющей себя моей женой, что совсем не нуждаюсь в ней!»
Он улыбнулся Уинсом, и та, не дождавшись смерти, наконец подняла глаза и заметила эту улыбку. Кажется, он не собирается прикончить ее, и детей тоже. Она нерешительно шагнула вперед.
Торвальд кивнул.
– Пойдем, пойдем. Я защищу тебя.
Уинсом оглянулась на замерших женщин. Их расширенные темные глаза, словно зеркала, отражали проникающий в пещеру свет. Показав на них, она умоляюще посмотрела на Торвальда.
– Защитить, ja?
Несмотря на страх, она сама удивилась, что еще способна помнить слова чужого языка.
Раздавшиеся поблизости вопли привели ее в отчаяние.
– Защитить, ja? – настойчиво повторила она, уже громче.
Крики становились все более угрожающими, но Уинсом уже было все равно. Она должна, должна спасти женщин и детей!
Торвальд окинул взглядом прекрасное умоляющее лицо и, самодовольно ухмыльнувшись, почти неуловимо кивнул. Только теперь Уинсом осмелилась перевести дух и, осторожно отняв руку, обернулась к женщинам.
– Нас всех взяли в плен, – объяснила она. Толпа стромфьордцев, ворвавшаяся в пещеру, служила подтверждением ее слов.
– Но не думаю, что они нас убьют. Пойдем.
Индеанки разбудили детей, вытерли глаза и побрели навстречу своей судьбе. Уинсом, прихрамывая, плелась позади, и Торвальд, как ни странно, с удивительной нежностью поддерживал ее под руку.
При виде разрушенной деревни девушке захотелось плакать. Обугленные скелеты тлеющих вигвамов возвышались над ней, повсюду разбросаны вещи, меха, битые горшки. Несколько окровавленных трупов, над которыми вились мухи, лежали поодаль в уродливых позах.
В самом центре деревни стояла Фрейда: обнаженная грудь тяжело вздымалась. Женщина размахивала топором, грозя каждому, кто осмеливался взглянуть в ее сторону. Рядом с ней лежали три безжизненных тела: двое мужчин и женщина.
– Еще! – внезапно испустила она дикий крик. – Еще! Хочу убива-а-а-ть!!
Уинсом вздрогнула при виде обезумевшей великанши. Порванное платье и обнаженная грудь делали ее еще более устрашающей. Но в этот момент Фрейда уронила топор и, согнувшись, схватилась за живот. Девушка поняла, что у нее начались схватки. Но женщина тут же выпрямилась и снова схватила топор, что-то неразборчиво выкрикивая.
Уинсом покачала головой и, отвернувшись, постаралась отойти. Женщины-индеанки жалобно плакали. Казалось, кроме них, в живых никого не осталось. Неужели всех беотаков успели уничтожить? Или кое-кто успел скрыться в лесу?
Торвальд гнал пленников, словно скот. Они как раз проходили мимо вигвама Шебоуит, и Уинсом начала лихорадочно осматриваться в поисках матери, но так и не увидела ее. Надежда затеплилась в сердце девушки. Может, Шебоуит удалось спастись? Но Уинсом тут же тяжело вздохнула. Как могла пожилая медлительная женщина убежать от молодых сильных воинов? А Зовущий Птиц? Где он? – Девушка вынудила себя осмотреть каждый труп, и, хотя сердце ее разрывалось от жалости, крошечный огонек надежды вновь вспыхивал в душе каждый раз, когда оказывалось, что это не брат. Но тут она с ужасом увидела тело Зовущего Птиц. Он лежал вверх лицом позади обугленного остова материнского вигвама. Уинсом отвернулась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Ей хотелось одного – умереть, уйти навсегда, забыться. С таким трудом вымоленная у резчика по дереву жизнь казалась бессмысленной и ненужной.
Она еще раз всмотрелась в Зовущего Птиц, и сердце радостно встрепенулось. Его рука вздрогнула. Еле заметно, но шевельнулась!
Испугавшись, что стромфьордцы могут заметить, куда она смотрит, Уинсом отвернулась и прошла мимо, не оглядываясь. Но искушение было слишком велико. Она повернула голову и изумленно сморгнула. Зовущий Птиц исчез! Что случилось? Неужели смог уползти подальше от убийц?
Торвальд молча подтолкнул девушку, и она поспешно двинулась вперед, вновь гадая, какая участь ее ожидает. Туман боли от потери всего, что она любила, окутал Уинсом, и она ничего не замечала, пока не оказалась среди плачущих пленниц, окруженных завоевателями. Толпа собралась у самого начала тропинки, ведущей к реке.
Фрейда, не обращая внимания на то, что тяжело свисающие полные груди раскачиваются из стороны в сторону, приблизилась к Торвальду.
– Много пленников, муж мой! Хорошо! Что ты хочешь делать с ними?
– Отвезти в Стромфьорд, – коротко ответил он. Фрейда нахмурилась, пренебрежительно оглядывая рыдающих индеанок.
– Думаю, помощь нам не помешает, – неохотно признала она. – В поселке не хватает служанок, и рабы всегда пригодятся.
Но тут пылающие злобой голубые глаза остановились на старавшейся затеряться среди остальных Уинсом.
– Только не эта! – вскрикнула Фрейда и, подняв топор, бросилась на девушку. – Я убью тебя! – с кровожадной радостью воскликнула она и уже хотела было опустить острое лезвие на голову беззащитной пленницы, но Торвальд вырвал у нее окровавленное оружие.
– Nej! Она моя! И принадлежит только мне!
– Что?! – взвизгнула Фрейда, но приступ боли вновь согнул ее.
– Проклятье Тора на моем теле, – вскрикнула она. – Почему он сделал меня женщиной? У этого ребенка разума не больше, чем у его отца, если решил появиться на свет в такое неподходящее время!
Невыносимая мука оледенила глаза женщины, руки судорожно сжимались и разжимались.
Но Торвальд равнодушно пожал плечами.
– Мне нет дела ни до тебя, ни до ребенка, – пробормотал ой. – Я знаю, он все равно не мой.
Фрейда переждала, пока пройдет очередная схватка, и медленно выпрямилась.
– Значит, сообразил все-таки, болван безмозглый? Она оглядела собравшихся поселенцев и, заметив, что Свен и Ульф с любопытством наблюдают за происходящим, торжествующе расхохоталась мужу в лицо.
– Мне нужен настоящий мужчина, не такой, как ты!
Даже Свен охнул, услышав столь невероятное оскорбление. Торвальд мгновенно вскинулся.
– Ты так думаешь? – бешено взревел он. – Слушай меня, бело-голубой дракон: я беру эту женщину в рабыни и никогда – ясно? – никогда и близко не подойду к твоей постели!
– Я убью ее, – засмеялась Фрейда.
– И пальцем не посмеешь тронуть! Она моя! – завопил Торвальд, потрясая кулаком перед лицом жены. – Попробуй только отобрать ее у меня!
Фрейда спокойно выжидала, пока шторм утихнет, зловеще, недобро ухмыльнулась и сдержанно ответила:
– Возьми ее. Она твоя.
Неожиданная капитуляция жены сбила с толку Торвальда. Он повернулся и зашагал прочь, таща за собой пленницу. Толстые пальцы безжалостно впивались в смуглую руку.
– Торвальд! – ласково окликнула Фрейда.
Он остановился, замер и, выждав несколько минут, обернулся, недовольно хмурясь.
– Я обязательно убью ее.
Помрачнев, как туча, Торвальд гневно уставился в улыбающееся лицо жены. Рука, сжимавшая меч, дрожала. Огромным усилием воли он взял себя в руки. Позже. Позже он найдет, как отомстить. Что-то пробурчав, Торвальд продолжил путь.
Уинсом, радуясь, что ее, наконец, уводят подальше от этой странной полураздетой женщины, не сводила глаз с объятых скорбью плачущих индеанок. О чем так горячо спорили муж и жена? Девушка знала, что речь шла о ней, но не могла разобрать смысла быстро произнесенных слов. Уинсом пожала плечами, довольная уже тем, что пока не увидит Фрейду.
– Вперед! Быстрее! – завопил Торвальд, встав во главе толпы пленников. Остальные мародеры уже направились к берегу.
Маленькая процессия двинулась вперед. Уинсом, проходя мимо тонкого деревца, схватилась за ствол. О, только бы отдохнуть несколько минут. Нога нестерпимо болела.
Взглянув на извилистую тропинку, спускавшуюся к реке, Уинсом неожиданно вспомнила о Бренде. Он ждет ее в конце этой самой тропинки.
И только тут ужасное озарение снизошло на измученную, испуганную девушку. Бренд все знал! Бренду Бьорнсону было заранее известно о нападении! Может, он сам все это и задумал!
Уинсом сжала пальцы в кулак и сунула в рот, чтобы не закричать. Ее предал человек, которому она доверяла. Горячая волна ударила в голову, к горлу подступила тошнота.
Бренд вернул ее домой, только чтобы показать дорогу этой кровожадной своре. Она невольно помогла уничтожить свой народ! Невыносимая боль скрутила внутренности, и Уинсом схватилась за живот. Перед глазами все поплыло, и девушка несколько раз споткнулась, с трудом удерживаясь на ногах. Она никак не могла заставить себя идти: оказалось, что переставлять одну ногу за другой слишком трудно, но все меркло перед необъяснимой жестокостью вероломства Бренда.
Наконец выведенный из себя Торвальд схватил ее за руку и потянул за собой.
– Ты, – объявил он, – пойдешь со мной.
И устремился вперед, волоча Уинсом за собой.
ГЛАВА 14
– Подождите!
Фрейда, придерживая руками живот, пыталась догнать длинную цепочку рыдающих женщин. Позади остались обгоревшие руины индейской деревни.
– Остановитесь!
Колонна медленно встала: женщины в спешке натыкались друг на друга. Уинсом, оказавшаяся впереди, в последний раз оглянулась на то, что осталось от родного дома, но Торвальд тут же грубо дернул ее за руку. Девушка в немом отчаянии смотрела на мучителя, но лицо Торвальда оставалось бесстрастным и замкнутым. Уинсом вырвалась, и он почему-то легко отпустил ее, по-прежнему не выказывая никаких чувств. Она поняла, что просить этих убийц о чем-либо – бесполезно, и молча прикрыла глаза.
Торвальд презрительно оглядел ковыляющую вдоль колонны жену, Фрейда расталкивала людей направо и налево, злясь, когда кто-то из них не спешил уступить дорогу, злобно отшвырнула женщину, прижимавшую к себе ребенка. Та упала, малыш жалобно захныкал, и Уинсом заметила, как удовлетворенно улыбнулась Фрейда, наслаждаясь страхом молодой пленницы.
Великанша остановилась рядом с мужем и, заметив, что тот держит за руку Уинсом, злобно прищурила глаза.
– Я повела этих людей в набег, не ты, – прорычала она.
Торвальд, издевательски поклонившись, отступил.
– Ja. Я уже получил все, что хотел.
И многозначительно посмотрел в сторону Уинсом. Фрейда побагровела и, что-то пробормотав себе под нос, уже хотела отойти, но очередная судорога скрутила ее. Она отступила на обочину и взмахом руки велела остальным идти дальше. Когда жена выпрямилась, Торвальд громогласно объявил:
– Мы так никогда не доберемся, если женщина, которая вот-вот родит, поведет нас.
Презрение в его голосе было очевидно даже для Уинсом, не понимавшей слов.
– Я могу вести людей, – настаивала Фрейда. На лбу женщины выступили крупные капли пота, она снова сжалась. – Я больше не буду останавливаться. Ребенок еще не скоро появится на свет. Будь проклято мое тело! Говорю же, я поведу вас!
Торвальд, засмеявшись, прошел мимо Фрейды, оставив измученную болью женщину одну. Остальные последовали за ним. Вскоре Фрейда вновь оказалась в самом конце колонны.
Уинсом, охваченная непреодолимой печалью, сделала шаг, другой, третий по тропинке, навсегда уводившей ее от родного дома. Слезы катились по щекам, тело вздрагивало от подавленных рыданий, она уходила в неизвестность, оставляя позади непогребенные тела дорогих людей.
Опустив голову, она споткнулась раз, другой и остановилась, как вкопанная, услышав, что Торвальд сыплет проклятиями. Она поняла некоторые из них – Арни выучил ее и Зовущего Птиц. Девушка вспомнила лукавую улыбку на лице юноши, когда тот еще и еще раз терпеливо заставлял ее произносить ругательства. Девушка нехотя подняла голову и уставилась прямо в вероломное лицо Бренда Бьорнсона.
Уинсом замерла. Печаль мгновенно испарилась, и ее место заняла ослепляющая ярость. Вот он, этот человек, виновный в безжалостном уничтожении ее деревни! Из-за него едва не погиб брат, а мать скитается неизвестно где!
Уинсом, гневно сверкая глазами, смотрела на предателя.
Бренд устремился навстречу стромфьордцам. За ним следовали Арни и Олаф. Викинг грубо отшвырнул Свена, когда тот попытался встать на пути. Ульф, получив удар локтем под ребра, поспешно отступил. Бренд остановился перед Торвальдом. Растрепанная, злая, вызывающе поднявшая подбородок, Уинсом стояла позади огромного поселенца, глядя на Бренда полными ненависти глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34