Я, по крайней мере, не помню.
– Ничего не поделаешь.» Скажите, а вот это, – Рандер поднял микрофон выше, – кто-нибудь уже брал в руки?
– Да. Товарищ Улас рассматривал его. И его жена. И товарищ Алберт.
Гирт поморщился и проворчал:
– И Зирап, конечно, не утерпел…
– Нет, – Калвейт покачал головой. – Зирап нет. – И, чуть подумав, добавил извиняющимся тоном: – Я понимаю, наверное, было очень неосторожно с моей стороны, что другие тоже… Отпечатки пальцев и все такое, да? Но мне как-то не пришло сразу в голову.
– Ну ничего, – Рандер положил микрофон на письменный стол, сунул блокнот в карман. – Пойдем, посмотрим, что там делается в столовой. Кстати, нет ли у вас спичек?
– Нет, к сожалению.
Гирт вложил сигарету обратно в пачку и пошел к двери, но на пороге неожиданно остановился.
– Вы идите! – сказал он Калвейту. – Я сейчас приду. Вернувшись к креслу, Рандер взял микрофон, обвел быстрым взглядом комнату, затем открыл тумбу письменного стола, отыскал полупустой ящик, положил в него микрофон, после чего запер дверцу и, сунув ключ в карман, последовал за Калвейтом.
Войдя в столовую, Гирт увидел, что здесь собрались все. Внимание было обращено на Уласа, который, встав на принесенное из зала кресло и поднявшись на цыпочки, шарил рукой по печке. Очевидно, неожиданная находка Калвейта вдохновила его на новые поиски. Или же им руководили какие-нибудь личные соображения?… Алберт стоял, прислонившись к стене, рядом с дверью, наблюдал за его возней и ухмылялся. Расма и Ирена сидели в мягких креслах, актриса с презрительным видом стояла у стола посредине комнаты. Зирап, втянув голову в плечи, с тревогой на лице понуро куксился у подоконника. На диванчике никто не сидел.
– Там ничего нет, – слезая со стула, авторитетно заявил Улас и, брезгливо скривив губы, принялся стирать с рук грязь. Ему никто не ответил.
– Кажется, я уже говорил, что здесь ничего нельзя трогать! – недовольно заметил Рандер и, взглянув с раздражением на Уласа, пробурчал: – Тоже мне самодеятельность…
Затем пересек комнату, вынул карманный фонарик и, опустившись на колени перед диваном, начал обследовать его низ.
Все было именно так, как говорил Калвейт. Одна лента – примерно в середине сиденья – провисла, и микрофон, несомненно, был заложен за нее. Другие ленты прижали бы плоский диск так плотно, что ему оттуда вовек бы не вывалиться. Но засунуть что-либо за них было гораздо труднее, и преступник в спешке; конечно, предпочел эту. Пока мебель не трогали, микрофон находился в полной безопасности даже на провисшей ленте, тем более если кто-нибудь давил своим весом на подушки. Рандер тщательно проверил все брезентовые полосы, однако больше ничего не нашел. Он встал, погасил фонарик, смахнул с колен пыль. Остальные следили за его действиями с большим или меньшим интересом, и Гирту снова пришло в голову, что среди них находится и тот, кто спрятал здесь испорченную деталь…
Относительно отпечатков пальцев на микрофоне Рандер не питал иллюзий – он был почти уверен, что ничего обнаружить на нем не удастся. Тем не менее сохранить их надо было, поэтому Гирт обратился к хозяйке:
– Не найдется ли у вас небольшой коробочки – такой, куда можно было бы положить микрофон?
Помолчав, Инсберга пожала плечами:
– Вряд ли.
– Ну тогда, может быть, чистый полиэтиленовый мешочек?
Инсберга кивнула:
– Попробую поискать. Не найду, так сниму с пластинки.
Она вышла и вскоре вернулась с прозрачным мешочком.
– Спасибо, – поблагодарил Рандер.
Засовывая мешочек в карман, он вспомнил о спичках и вышел в коридор, чтобы взять их в пальто.
После ярко освещенной столовой темный коридор показался ему еще более мрачным, чем был. Рандер подошел к вешалке и, нащупав пальто, которое принял за свое, опустил руку в правый карман. В тот же миг Гирт понял, что ошибся, и уже собирался было вынуть руку, но тут его пальцы нащупали нечто такое, отчего он невольно напрягся: кожаные перчатки в чужом кармане были… липкие!
Гирт вынул их (в ноздри тотчас ударил слабый запах слив) и зажег карманный фонарик. Сомнений не оставалось – он нашел те самые перчатки! Рандер быстро направил сноп света на груду одежды и сразу увидел, что по ошибке засунул руку в пальто Юриса, висевшее рядом с его собственным.
Волей-неволей Гирт почувствовал к противнику нечто похожее на уважение. Нет, этот человек действительно был не глуп! Как раз наоборот, – все более явными становились доказательства его находчивости и предусмотрительности. Он был слишком умен и осторожен, чтобы надевать свои собственные перчатки, вместо этого выбрал чужие, мало того, принадлежащие жертве… Именно свое пальто и Юриса Гирт второпях не проверил. Ему это показалось совершенно излишним. Не ошибись он сейчас в потемках, – не видать ему этих перчаток и поныне!
Рандер засунул находку обратно в карман и приоткрыл дверь в столовую.
– Расма, выйдите, пожалуйста, на минуточку!
Хозяйка неохотно встала и медленным шагом прошла в коридор. Даже в тусклом свете висящей снаружи лампочки Гирт заметил, что она хмурится.
– Когда вы искали в пальто у Юриса ключи от машины, в кармане находились перчатки?
– Перчатки? – Брови Расмы поползли вверх. Она на мгновение задумалась. – Да, кажется, были.
– Липкие? Мокрые?
– Не знаю. Может быть, и так! Не обратила внимания. А что?
– Эти перчатки были на руках того, кто убил вашего мужа.
– Перчатки Юриса?
Во взгляде Расмы промелькнула брезгливость.
– Да.
Рандер достал из кармана своего пальто спички и вслед за Расмой вернулся в столовую. Остановившись у стола рядом с актрисой, он обратился к Ирене:
– К сожалению, я должен вас еще раз побеспокоить. Пойдемте, пожалуйста, со мной!
Алберт резко оттолкнулся от стены.
– Что вам опять от нее нужно? – спросил он, чуть ли не с угрозой.
– Только получить ответы на несколько вопросов, – ответил Гирт очень спокойно.
На удивленье, Алберт постарался в этот раз сдержаться. Тем не менее голос его прозвучал зло:
– Свои глупые вопросы можете задавать мне. А ее оставьте в покое!
Гирт склонил голову.
– Я непременно воспользуюсь вашим любезным предложением. И все же сперва я должен поговорить с вашей женой. – Он повернулся к Ирене: – Товарищ Алберта, вы ведь совершеннолетняя и сами можете решать за себя, не так ли? Не будем понапрасну терять время!
Ирена, поглядывавшая в смятении то на одного, то на другого, робко поднялась и, бросив испуганный взгляд на мужа, вышла в сопровождении Гирта в зал.
Рандер распахнул дверь «будуара» и посторонился. Ирена, помедлив, прошла мимо него и остановилась посреди комнаты. Разговор предстоял нелегкий, и Гирт подумал не без юмора: не мешало бы знать, где тут у Расмы хранится валерьянка. Сегодня ему снова пришлось убедиться, что иметь разговор с одной истеричной женщиной нередко бывает труднее, чем допросить нескольких матерых преступников; особенно в таком случае, как этот, когда приходится касаться исключительно деликатной материи.
– Садитесь, пожалуйста, садитесь! – легко и насколько мог непринужденно сказал Гирт. – В двух словах нам всего не переговорить.
На лице Ирены появилась вымученная улыбка, которая, по всей вероятности, должна была засвидетельствовать, что она чувствует себя как нельзя более уверенно.
Выждав, пока она села, Рандер занял свое место у письменного стола (блокнот он до поры до времени оставил в кармане) и любезно спросил:
– Вы в последний раз не успели мне все рассказать, не так ли?
– Как это? – растерялась Ирена, и ее чахлая улыбка мигом увяла.
– Ну, такое сложилось у меня впечатление… Кстати, вы тогда сказали: «Это неправда!» Помните! Теперь мне кажется, что… Это все-таки правда…
– Не помню. – Ирена опустила голову и снова принялась крутить браслеты. Не поднимая глаз, она произнесла: – Не понимаю, о чем вы говорите… И что вы от меня хотите!
Гирт чуть нагнулся вперед.
– Только правды. И ничего больше, – спокойно сказал он. – Не нужно играть в жмурки, Ирена, поверьте мне! Я ни в чем не собираюсь вас упрекать, хочу только выяснить, правда ли, что вы и Юрис… что он был для вас больше, чем просто знакомый…
Мгновение Ирена, широко раскрыв глаза, смотрела на Рандера, наконец с трудом проговорила:
– Откуда вы знаете?
Гирт пожал плечами:
– Вот видите – ничего нельзя утаить.
Какое-то время она сидела неподвижно, затем прошептала:
– Кошмар…
После долгой паузы Рандер сочувственно спросил:
– Как это случилось?
– Что?
– Ну – ваши отношения с Юрисом.
– Сама не знаю! Юрис… – голос Ирены дрогнул, она прикусила губу, затем продолжила, запинаясь: – Мой муж такой, ну… А Юрис… Он мне… Он был совсем другой. И вообще – все это начал Юрис, не я же!
Снова наступило молчание. Прервал его Гирт:
– Ваш муж догадывался о чем-нибудь?
Ирена сжалась.
– Нет! – испуганно воскликнула она и быстро затрясла головой, потом, обратив на Рандера исполненный отчаяния взгляд, взмолилась: – Вы только, ради бога, ему не говорите, иначе он меня убьет! – Она вдруг осеклась, будто сказала что-то не то.
Прошла минута.
– Значит, вы полагаете, – сказал Гирт, – что Алберт не знает… Не беспокойтесь, если только будет возможно, я ничего ему не скажу. Объясните, за что его судили?
Ирена вскинула голову.
– Кто вам это сказал?
– Неважно. – Гирт уклонился от ответа. – Как видите, я это знаю. Меня только интересует, что Алберт тогда натворил.
– Ударил одного типа.
– Косо?
– Я его не знаю. Кажется, его звали Карклинь. Или Круминь?… Нет, все-таки Карклинь.
– И за что же ваш муж ударил этого Карклиня?
– Он оскорбил Алберта.
– Какой срок дали вашему мужу?
– Год.
– Условно?
– Нет… – Ирена покраснела. – Он должен был сидеть в тюрьме.
– Вот как? За один удар?
– Карклинь, падая, ударился головой об угол стола.
– Так где же это происходило?
– На работе.
– Ага… И что же Карклинь сказал вашему мужу?
– Не знаю. Этого Алберт никому не говорит.
– На суде тоже не сказал?
– Нет.
– Ясно, – задумчиво протянул Рандер. По-видимому, Алберт на суде вел себя с той же «сдержанностью», что и всюду. Для полной уверенности Гирт спросил: – У него с судьей не возникло каких-либо… разногласий?
Ирена махнула рукой:
– Просто кошмар, что он там наговорил! И не только судье – прокурору и другим тоже. А сначала милиционерам… Алберт считал, что он ни в чем не виноват, что его осудили несправедливо. – Она помолчала и добавила: – Он и по сей день так думает.
Гирта вдруг осенила догадка:
– С тех пор ваш муж, видимо, не питает особых симпатий к юристам, работникам милиции и тому подобным лицам, верно?
Ирена пожала плечами и несколько по-детски надула губки.
– Конечно нет! Терпеть их не может и называет… – тут она словно поперхнулась и с опаской посмотрела на Рандера.
– Ничего, ничего! – Гирт улыбнулся: – Говорите смело!
Но Ирена, покраснев, потупила глаза. Наступила неловкая пауза.
Рандеру наконец стало ясно, почему Алберт так его возненавидел. Он припомнил теперь, что загадочная враждебность Алберта начала проявляться сразу после того, как он у погреба услышал о его профессии.
Ирена пошевелилась в кресле, потом смущенно проговорила:
– Я хотела бы покурить! Вы не могли бы угостить меня сигареткой?
– Пожалуйста!
Гирт протянул ей пачку, чиркнул спичкой.
Выпустив дым, Ирена озабоченно спросила:
– Вы Алберту о том, что я курила, ничего не говорили?
Рандер покачал головой:
– Нет. Скажите, а ваш муж когда-нибудь спорил с Юрисом? Бывали у них какие-нибудь столкновения?
К удивлению Гирта, Ирена мгновенно сообразила, к чему ведет этот вопрос. Ее передернуло, сигарета выскользнула из пальцев. Гирт тотчас нагнулся, поднял ее и погасил в пепельнице.
– Нет! – чуть ли не на весь дом крикнула она. И в ее голосе снова зазвучали истерические ноты. – Алберт не виноват!
Ирена вскочила, и Рандеру вдруг показалось, что он теперь знает, почему она весь вечер так волновалась, почему вначале, когда выяснилось, что убийца находится тут, на хуторе, у нее началась истерика: она боялась за своего мужа! Боялась, что Алберт мог быть виновен, что на него лягут тяжелые и трудно опровергаемые подозрения. Юриса она потеряла и теперь, очевидно, изо всех сил хваталась за то, что у нее осталось.
Едва эти мысли успели промелькнуть у него в голове, он услышал, что распахивается дверь, и, оглянувшись, увидел на пороге «будуара» Алберта.
– Ирена, уходи! – властно приказал Алберт. – Слышишь?
На жену он даже не взглянул. Уставившись на Рандера, он сверлил его немигающим гневным взглядом.
Рандер невольно покраснел и встал.
– Товарищ Алберт! – Он старался говорить спокойно. – Не теряйте чувства меры!
– То же самое, только еще в большей степени, относится к вам! – зло отрезал Алберт. – Ирена, кому я сказал? Выйди вон!
Несколько секунд стояла напряженная тишина. Ирена по-прежнему тянула с уходом, а Алберт резко добавил:
– Этот подполковник тут такой же гость, как ты и я, и только!
«К сожалению», – с досадой подумал Гирт, лучше других зная, что муж Ирены прав.
Рандер смотрел на Алберта, силясь понять, почему он так не хочет, чтобы расспрашивали его жену. Опасался ли он что Ирена выболтает какой-нибудь секрет? Или у него иные причины?
Ирена стояла, прижав руки к груди, в лице ни кровинки. Наконец она прошептала: «Езус Мария…» – и нетвердым шагом вышла из комнаты.
Алберт собирался было последовать за женой, но Рандер его остановил:
– Минуточку!
Алберт повернулся и, не отпуская ручки, ждал, что ему скажут.
Гирт слабо улыбнулся и сказал с едва заметной иронией:
– Раз уж вы сюда вошли – может, мы поговорим немного?… Тем более что свою жену вы уже услали! И недавно в столовой сами постановили, чтобы вопросы я задавал вам.
Алберт помедлил, как бы что-то прикидывая про себя, потом затворил дверь в «будуар» и прошел к середине комнаты. Иронически глянув на Рандера, он спросил:
– Вам это еще не надоело?
– Нет, – Гирт потряс головой. – Нисколько.
Алберт ухмыльнулся, ответ, казалось, его позабавил. Потом пожал плечами и сел в кресло.
– Ну, что еще хотел бы узнать гражданин следователь? – спросил он с угрюмым сарказмом.
Рандер, сев, неторопливо вынул пачку с сигаретами, ради приличия сперва протянул ее собеседнику, но Алберт, поморщившись, покачал головой.
– Спасибо, – пробурчал он с прохладцей, засовывая руку в карман. – Я привык к своим.
Когда оба почти одновременно чиркнули спичками, Гирт заметил, что они курят одну и ту же марку. Он улыбнулся и, расположившись в кресле поудобнее, как бы между прочим осведомился:
– А жене своей, говорят, вы курить строго-настрого запретили, верно?
Алберт метнул колючий взгляд на Рандера и спросил враждебно:
– Вы что, ей тоже предлагали?
– Нет, – ответил Рандер. И про себя улыбнулся. Слава богу, не пришлось лгать: он жене Алберта сигареты действительно не предлагал. – Ирена упомянула о вашем запрете в другой связи.
Алберт раздраженно пожал плечами.
– Ясно, что я не разрешаю ей курить! – отрезал он. – Только вас это нисколько не касается!
Рандер увидел, что Алберт вдруг обратил подозрительный взгляд на пепельницу, где на фильтре начатой Иреной сигареты ясно были видны следы помады, и дипломатически заметил:
– Не забудьте, что Дина Уласе тоже курит…
Алберт не ответил. На время воцарилась тишина. Выходит, причина, которую назвала Ирена, чтобы объяснить свое пребывание в пустой комнате, соответствовала действительности. Но как бы выяснить, знал ли ее муж об отношениях своей жены с Юрисом или нет? Если Алберт, вопреки мнению Расмы, в самом деле не догадывался о них, то не было никакой нужды открывать ему теперь глаза.
Наконец Гирт, не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил:
– Ваша жена, кажется, очень тяжело переживает смерть Юриса…
Реакция на эти слова была куда более сильной, чем ожидал Рандер. Алберт отшатнулся, словно получил удар, все его худощавое тело напряглось, серые глаза за стёклами очков блеснули, он стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки, лицо побагровело, на лбу вздулись вены, а пальцы сжали сигарету так, что у нее отломился фильтр.
– Ирену вы в это не впутывайте! – после паузы выдавил он странным, осипшим голосом, и в нем послышалась такая ревность, боль и ненависть, что у Гирта не осталось ни малейшего сомнения – он знал.
Глядя на потёртый костюм Алберта, который недвусмысленно говорил о том, что материальные дела его владельца обстоят далеко не блестяще, Гирт вспомнил дорогое платье Ирены, и ему вдруг пришло в голову еще одно обстоятельство, почему Алберт не хотел, чтобы расспрашивали Ирену. Вполне возможно, он просто очень любил жену и, что бы там ни случилось, хотел уберечь ее от лишних, по его мнению, волнений. В конце концов его чрезмерная ревность свидетельствовала о том же. А Ирена в свою очередь тревожилась за Алберта, быть может, потому, что знала о его любви и чисто по-женски сочувствовала мужу и жалела его, хотя по легкомыслию увлеклась Юрисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Ничего не поделаешь.» Скажите, а вот это, – Рандер поднял микрофон выше, – кто-нибудь уже брал в руки?
– Да. Товарищ Улас рассматривал его. И его жена. И товарищ Алберт.
Гирт поморщился и проворчал:
– И Зирап, конечно, не утерпел…
– Нет, – Калвейт покачал головой. – Зирап нет. – И, чуть подумав, добавил извиняющимся тоном: – Я понимаю, наверное, было очень неосторожно с моей стороны, что другие тоже… Отпечатки пальцев и все такое, да? Но мне как-то не пришло сразу в голову.
– Ну ничего, – Рандер положил микрофон на письменный стол, сунул блокнот в карман. – Пойдем, посмотрим, что там делается в столовой. Кстати, нет ли у вас спичек?
– Нет, к сожалению.
Гирт вложил сигарету обратно в пачку и пошел к двери, но на пороге неожиданно остановился.
– Вы идите! – сказал он Калвейту. – Я сейчас приду. Вернувшись к креслу, Рандер взял микрофон, обвел быстрым взглядом комнату, затем открыл тумбу письменного стола, отыскал полупустой ящик, положил в него микрофон, после чего запер дверцу и, сунув ключ в карман, последовал за Калвейтом.
Войдя в столовую, Гирт увидел, что здесь собрались все. Внимание было обращено на Уласа, который, встав на принесенное из зала кресло и поднявшись на цыпочки, шарил рукой по печке. Очевидно, неожиданная находка Калвейта вдохновила его на новые поиски. Или же им руководили какие-нибудь личные соображения?… Алберт стоял, прислонившись к стене, рядом с дверью, наблюдал за его возней и ухмылялся. Расма и Ирена сидели в мягких креслах, актриса с презрительным видом стояла у стола посредине комнаты. Зирап, втянув голову в плечи, с тревогой на лице понуро куксился у подоконника. На диванчике никто не сидел.
– Там ничего нет, – слезая со стула, авторитетно заявил Улас и, брезгливо скривив губы, принялся стирать с рук грязь. Ему никто не ответил.
– Кажется, я уже говорил, что здесь ничего нельзя трогать! – недовольно заметил Рандер и, взглянув с раздражением на Уласа, пробурчал: – Тоже мне самодеятельность…
Затем пересек комнату, вынул карманный фонарик и, опустившись на колени перед диваном, начал обследовать его низ.
Все было именно так, как говорил Калвейт. Одна лента – примерно в середине сиденья – провисла, и микрофон, несомненно, был заложен за нее. Другие ленты прижали бы плоский диск так плотно, что ему оттуда вовек бы не вывалиться. Но засунуть что-либо за них было гораздо труднее, и преступник в спешке; конечно, предпочел эту. Пока мебель не трогали, микрофон находился в полной безопасности даже на провисшей ленте, тем более если кто-нибудь давил своим весом на подушки. Рандер тщательно проверил все брезентовые полосы, однако больше ничего не нашел. Он встал, погасил фонарик, смахнул с колен пыль. Остальные следили за его действиями с большим или меньшим интересом, и Гирту снова пришло в голову, что среди них находится и тот, кто спрятал здесь испорченную деталь…
Относительно отпечатков пальцев на микрофоне Рандер не питал иллюзий – он был почти уверен, что ничего обнаружить на нем не удастся. Тем не менее сохранить их надо было, поэтому Гирт обратился к хозяйке:
– Не найдется ли у вас небольшой коробочки – такой, куда можно было бы положить микрофон?
Помолчав, Инсберга пожала плечами:
– Вряд ли.
– Ну тогда, может быть, чистый полиэтиленовый мешочек?
Инсберга кивнула:
– Попробую поискать. Не найду, так сниму с пластинки.
Она вышла и вскоре вернулась с прозрачным мешочком.
– Спасибо, – поблагодарил Рандер.
Засовывая мешочек в карман, он вспомнил о спичках и вышел в коридор, чтобы взять их в пальто.
После ярко освещенной столовой темный коридор показался ему еще более мрачным, чем был. Рандер подошел к вешалке и, нащупав пальто, которое принял за свое, опустил руку в правый карман. В тот же миг Гирт понял, что ошибся, и уже собирался было вынуть руку, но тут его пальцы нащупали нечто такое, отчего он невольно напрягся: кожаные перчатки в чужом кармане были… липкие!
Гирт вынул их (в ноздри тотчас ударил слабый запах слив) и зажег карманный фонарик. Сомнений не оставалось – он нашел те самые перчатки! Рандер быстро направил сноп света на груду одежды и сразу увидел, что по ошибке засунул руку в пальто Юриса, висевшее рядом с его собственным.
Волей-неволей Гирт почувствовал к противнику нечто похожее на уважение. Нет, этот человек действительно был не глуп! Как раз наоборот, – все более явными становились доказательства его находчивости и предусмотрительности. Он был слишком умен и осторожен, чтобы надевать свои собственные перчатки, вместо этого выбрал чужие, мало того, принадлежащие жертве… Именно свое пальто и Юриса Гирт второпях не проверил. Ему это показалось совершенно излишним. Не ошибись он сейчас в потемках, – не видать ему этих перчаток и поныне!
Рандер засунул находку обратно в карман и приоткрыл дверь в столовую.
– Расма, выйдите, пожалуйста, на минуточку!
Хозяйка неохотно встала и медленным шагом прошла в коридор. Даже в тусклом свете висящей снаружи лампочки Гирт заметил, что она хмурится.
– Когда вы искали в пальто у Юриса ключи от машины, в кармане находились перчатки?
– Перчатки? – Брови Расмы поползли вверх. Она на мгновение задумалась. – Да, кажется, были.
– Липкие? Мокрые?
– Не знаю. Может быть, и так! Не обратила внимания. А что?
– Эти перчатки были на руках того, кто убил вашего мужа.
– Перчатки Юриса?
Во взгляде Расмы промелькнула брезгливость.
– Да.
Рандер достал из кармана своего пальто спички и вслед за Расмой вернулся в столовую. Остановившись у стола рядом с актрисой, он обратился к Ирене:
– К сожалению, я должен вас еще раз побеспокоить. Пойдемте, пожалуйста, со мной!
Алберт резко оттолкнулся от стены.
– Что вам опять от нее нужно? – спросил он, чуть ли не с угрозой.
– Только получить ответы на несколько вопросов, – ответил Гирт очень спокойно.
На удивленье, Алберт постарался в этот раз сдержаться. Тем не менее голос его прозвучал зло:
– Свои глупые вопросы можете задавать мне. А ее оставьте в покое!
Гирт склонил голову.
– Я непременно воспользуюсь вашим любезным предложением. И все же сперва я должен поговорить с вашей женой. – Он повернулся к Ирене: – Товарищ Алберта, вы ведь совершеннолетняя и сами можете решать за себя, не так ли? Не будем понапрасну терять время!
Ирена, поглядывавшая в смятении то на одного, то на другого, робко поднялась и, бросив испуганный взгляд на мужа, вышла в сопровождении Гирта в зал.
Рандер распахнул дверь «будуара» и посторонился. Ирена, помедлив, прошла мимо него и остановилась посреди комнаты. Разговор предстоял нелегкий, и Гирт подумал не без юмора: не мешало бы знать, где тут у Расмы хранится валерьянка. Сегодня ему снова пришлось убедиться, что иметь разговор с одной истеричной женщиной нередко бывает труднее, чем допросить нескольких матерых преступников; особенно в таком случае, как этот, когда приходится касаться исключительно деликатной материи.
– Садитесь, пожалуйста, садитесь! – легко и насколько мог непринужденно сказал Гирт. – В двух словах нам всего не переговорить.
На лице Ирены появилась вымученная улыбка, которая, по всей вероятности, должна была засвидетельствовать, что она чувствует себя как нельзя более уверенно.
Выждав, пока она села, Рандер занял свое место у письменного стола (блокнот он до поры до времени оставил в кармане) и любезно спросил:
– Вы в последний раз не успели мне все рассказать, не так ли?
– Как это? – растерялась Ирена, и ее чахлая улыбка мигом увяла.
– Ну, такое сложилось у меня впечатление… Кстати, вы тогда сказали: «Это неправда!» Помните! Теперь мне кажется, что… Это все-таки правда…
– Не помню. – Ирена опустила голову и снова принялась крутить браслеты. Не поднимая глаз, она произнесла: – Не понимаю, о чем вы говорите… И что вы от меня хотите!
Гирт чуть нагнулся вперед.
– Только правды. И ничего больше, – спокойно сказал он. – Не нужно играть в жмурки, Ирена, поверьте мне! Я ни в чем не собираюсь вас упрекать, хочу только выяснить, правда ли, что вы и Юрис… что он был для вас больше, чем просто знакомый…
Мгновение Ирена, широко раскрыв глаза, смотрела на Рандера, наконец с трудом проговорила:
– Откуда вы знаете?
Гирт пожал плечами:
– Вот видите – ничего нельзя утаить.
Какое-то время она сидела неподвижно, затем прошептала:
– Кошмар…
После долгой паузы Рандер сочувственно спросил:
– Как это случилось?
– Что?
– Ну – ваши отношения с Юрисом.
– Сама не знаю! Юрис… – голос Ирены дрогнул, она прикусила губу, затем продолжила, запинаясь: – Мой муж такой, ну… А Юрис… Он мне… Он был совсем другой. И вообще – все это начал Юрис, не я же!
Снова наступило молчание. Прервал его Гирт:
– Ваш муж догадывался о чем-нибудь?
Ирена сжалась.
– Нет! – испуганно воскликнула она и быстро затрясла головой, потом, обратив на Рандера исполненный отчаяния взгляд, взмолилась: – Вы только, ради бога, ему не говорите, иначе он меня убьет! – Она вдруг осеклась, будто сказала что-то не то.
Прошла минута.
– Значит, вы полагаете, – сказал Гирт, – что Алберт не знает… Не беспокойтесь, если только будет возможно, я ничего ему не скажу. Объясните, за что его судили?
Ирена вскинула голову.
– Кто вам это сказал?
– Неважно. – Гирт уклонился от ответа. – Как видите, я это знаю. Меня только интересует, что Алберт тогда натворил.
– Ударил одного типа.
– Косо?
– Я его не знаю. Кажется, его звали Карклинь. Или Круминь?… Нет, все-таки Карклинь.
– И за что же ваш муж ударил этого Карклиня?
– Он оскорбил Алберта.
– Какой срок дали вашему мужу?
– Год.
– Условно?
– Нет… – Ирена покраснела. – Он должен был сидеть в тюрьме.
– Вот как? За один удар?
– Карклинь, падая, ударился головой об угол стола.
– Так где же это происходило?
– На работе.
– Ага… И что же Карклинь сказал вашему мужу?
– Не знаю. Этого Алберт никому не говорит.
– На суде тоже не сказал?
– Нет.
– Ясно, – задумчиво протянул Рандер. По-видимому, Алберт на суде вел себя с той же «сдержанностью», что и всюду. Для полной уверенности Гирт спросил: – У него с судьей не возникло каких-либо… разногласий?
Ирена махнула рукой:
– Просто кошмар, что он там наговорил! И не только судье – прокурору и другим тоже. А сначала милиционерам… Алберт считал, что он ни в чем не виноват, что его осудили несправедливо. – Она помолчала и добавила: – Он и по сей день так думает.
Гирта вдруг осенила догадка:
– С тех пор ваш муж, видимо, не питает особых симпатий к юристам, работникам милиции и тому подобным лицам, верно?
Ирена пожала плечами и несколько по-детски надула губки.
– Конечно нет! Терпеть их не может и называет… – тут она словно поперхнулась и с опаской посмотрела на Рандера.
– Ничего, ничего! – Гирт улыбнулся: – Говорите смело!
Но Ирена, покраснев, потупила глаза. Наступила неловкая пауза.
Рандеру наконец стало ясно, почему Алберт так его возненавидел. Он припомнил теперь, что загадочная враждебность Алберта начала проявляться сразу после того, как он у погреба услышал о его профессии.
Ирена пошевелилась в кресле, потом смущенно проговорила:
– Я хотела бы покурить! Вы не могли бы угостить меня сигареткой?
– Пожалуйста!
Гирт протянул ей пачку, чиркнул спичкой.
Выпустив дым, Ирена озабоченно спросила:
– Вы Алберту о том, что я курила, ничего не говорили?
Рандер покачал головой:
– Нет. Скажите, а ваш муж когда-нибудь спорил с Юрисом? Бывали у них какие-нибудь столкновения?
К удивлению Гирта, Ирена мгновенно сообразила, к чему ведет этот вопрос. Ее передернуло, сигарета выскользнула из пальцев. Гирт тотчас нагнулся, поднял ее и погасил в пепельнице.
– Нет! – чуть ли не на весь дом крикнула она. И в ее голосе снова зазвучали истерические ноты. – Алберт не виноват!
Ирена вскочила, и Рандеру вдруг показалось, что он теперь знает, почему она весь вечер так волновалась, почему вначале, когда выяснилось, что убийца находится тут, на хуторе, у нее началась истерика: она боялась за своего мужа! Боялась, что Алберт мог быть виновен, что на него лягут тяжелые и трудно опровергаемые подозрения. Юриса она потеряла и теперь, очевидно, изо всех сил хваталась за то, что у нее осталось.
Едва эти мысли успели промелькнуть у него в голове, он услышал, что распахивается дверь, и, оглянувшись, увидел на пороге «будуара» Алберта.
– Ирена, уходи! – властно приказал Алберт. – Слышишь?
На жену он даже не взглянул. Уставившись на Рандера, он сверлил его немигающим гневным взглядом.
Рандер невольно покраснел и встал.
– Товарищ Алберт! – Он старался говорить спокойно. – Не теряйте чувства меры!
– То же самое, только еще в большей степени, относится к вам! – зло отрезал Алберт. – Ирена, кому я сказал? Выйди вон!
Несколько секунд стояла напряженная тишина. Ирена по-прежнему тянула с уходом, а Алберт резко добавил:
– Этот подполковник тут такой же гость, как ты и я, и только!
«К сожалению», – с досадой подумал Гирт, лучше других зная, что муж Ирены прав.
Рандер смотрел на Алберта, силясь понять, почему он так не хочет, чтобы расспрашивали его жену. Опасался ли он что Ирена выболтает какой-нибудь секрет? Или у него иные причины?
Ирена стояла, прижав руки к груди, в лице ни кровинки. Наконец она прошептала: «Езус Мария…» – и нетвердым шагом вышла из комнаты.
Алберт собирался было последовать за женой, но Рандер его остановил:
– Минуточку!
Алберт повернулся и, не отпуская ручки, ждал, что ему скажут.
Гирт слабо улыбнулся и сказал с едва заметной иронией:
– Раз уж вы сюда вошли – может, мы поговорим немного?… Тем более что свою жену вы уже услали! И недавно в столовой сами постановили, чтобы вопросы я задавал вам.
Алберт помедлил, как бы что-то прикидывая про себя, потом затворил дверь в «будуар» и прошел к середине комнаты. Иронически глянув на Рандера, он спросил:
– Вам это еще не надоело?
– Нет, – Гирт потряс головой. – Нисколько.
Алберт ухмыльнулся, ответ, казалось, его позабавил. Потом пожал плечами и сел в кресло.
– Ну, что еще хотел бы узнать гражданин следователь? – спросил он с угрюмым сарказмом.
Рандер, сев, неторопливо вынул пачку с сигаретами, ради приличия сперва протянул ее собеседнику, но Алберт, поморщившись, покачал головой.
– Спасибо, – пробурчал он с прохладцей, засовывая руку в карман. – Я привык к своим.
Когда оба почти одновременно чиркнули спичками, Гирт заметил, что они курят одну и ту же марку. Он улыбнулся и, расположившись в кресле поудобнее, как бы между прочим осведомился:
– А жене своей, говорят, вы курить строго-настрого запретили, верно?
Алберт метнул колючий взгляд на Рандера и спросил враждебно:
– Вы что, ей тоже предлагали?
– Нет, – ответил Рандер. И про себя улыбнулся. Слава богу, не пришлось лгать: он жене Алберта сигареты действительно не предлагал. – Ирена упомянула о вашем запрете в другой связи.
Алберт раздраженно пожал плечами.
– Ясно, что я не разрешаю ей курить! – отрезал он. – Только вас это нисколько не касается!
Рандер увидел, что Алберт вдруг обратил подозрительный взгляд на пепельницу, где на фильтре начатой Иреной сигареты ясно были видны следы помады, и дипломатически заметил:
– Не забудьте, что Дина Уласе тоже курит…
Алберт не ответил. На время воцарилась тишина. Выходит, причина, которую назвала Ирена, чтобы объяснить свое пребывание в пустой комнате, соответствовала действительности. Но как бы выяснить, знал ли ее муж об отношениях своей жены с Юрисом или нет? Если Алберт, вопреки мнению Расмы, в самом деле не догадывался о них, то не было никакой нужды открывать ему теперь глаза.
Наконец Гирт, не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил:
– Ваша жена, кажется, очень тяжело переживает смерть Юриса…
Реакция на эти слова была куда более сильной, чем ожидал Рандер. Алберт отшатнулся, словно получил удар, все его худощавое тело напряглось, серые глаза за стёклами очков блеснули, он стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки, лицо побагровело, на лбу вздулись вены, а пальцы сжали сигарету так, что у нее отломился фильтр.
– Ирену вы в это не впутывайте! – после паузы выдавил он странным, осипшим голосом, и в нем послышалась такая ревность, боль и ненависть, что у Гирта не осталось ни малейшего сомнения – он знал.
Глядя на потёртый костюм Алберта, который недвусмысленно говорил о том, что материальные дела его владельца обстоят далеко не блестяще, Гирт вспомнил дорогое платье Ирены, и ему вдруг пришло в голову еще одно обстоятельство, почему Алберт не хотел, чтобы расспрашивали Ирену. Вполне возможно, он просто очень любил жену и, что бы там ни случилось, хотел уберечь ее от лишних, по его мнению, волнений. В конце концов его чрезмерная ревность свидетельствовала о том же. А Ирена в свою очередь тревожилась за Алберта, быть может, потому, что знала о его любви и чисто по-женски сочувствовала мужу и жалела его, хотя по легкомыслию увлеклась Юрисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20