Ваш муж находился на кухне и в мастерской между девятью и половиной десятого.
Актриса быстро повернулась к нему лицом.
– Вы думаете, это он? Что он мог убить Юриса? – Она коротко рассмеялась и как-то горестно покачала головой. – Ну нет! Откровенно говоря, в первый момент там, у погреба, и у меня мелькнула такая мысль, но… Если вы допускаете, что Харалд мог бы провернуть что-нибудь в этом роде, вы сильно ошибаетесь. Знали бы вы его так, как, к сожалению, знаю я… Кстати, между нами говоря, я даже хотела бы, чтобы он был способен на это… Увы – не та начинка! Это заносчивый петух, законченный эгоист и трус! Нет, кто угодно, только не он…
Уласе презрительно и как-то безнадежно махнула рукой и, открыв сумочку, достала сигарету.
Поднося огонь, Рандер смерил ее пытливым взглядом. Действительно ли Уласе думала так, как говорила? Или только старалась выгородить мужа? Недаром она была актрисой, как сама недавно справедливо заметила… С другой стороны, она могла вполне искренне заблуждаться и недооценивать своего мужа, хотя и полагала, что знает о нем всю подноготную.
– Будем надеяться, что вы правы, – наконец сказал Гирт суховато. – Между прочим, я был бы вам признателен, если бы все, о чем мы тут рассуждали, пока оставалось между нами.
– Можете быть спокойны. Я не собираюсь устраивать семейный скандал. Этого даже в мыслях у меня нет! – Уласе стряхнула пепел с сигареты и медленно встала. – Насколько я поняла, я вам больше не нужна?
– Спасибо, нет.
Как только актриса вернулась в зал, Рандер еще раз пригласил Инсбергу. Расма села с тем же отстраняющим выражением лица, которое появилось на нем в конце предыдущей беседы. Рандер кашлянул и сказал:
– Видите, как нехорошо получилось. Выходит, что вы… – он проглотил слово «лгали» и сказал: – кое о чем умолчали.
На лице Расмы не дрогнул ни один мускул.
– Все может быть, – ответила она хладнокровно. – О чем, например?
– Хотя бы о том, что вы находились вместе с товарищем Уласом в мастерской.
Расма зарделась, дыхание ее участилось, наконец она проговорила:
– Не знаю, зачем он вам это сказал.
Рандер не мог взять в толк: то ли Инсберга этими словами отрицает упомянутый факт, то ли она просто удивляется нерыцарскому поведению своего возлюбленного. Гирт покачал головой:
– Он и не говорил мне об этом.
– Кто же тогда? Дина? – Расма бросила колючий взгляд на Рандера, а так как он молчал, тотчас сама ответила, словно бы размышляя вслух: – Нет, не может быть – она в тот момент была наверху. Да и Дина наверняка про Харалда такого и не сказала бы… Ничего не стал бы вам рассказывать и Алберт… А, знаю – Ирена! Она как раз тогда шныряла вокруг! И вошла в зал сразу после меня. Значит, Ирена! – Расма желчно рассмеялась, покраснела еще больше и вдруг заговорила с яростью: – Нашлась праведница… А она вам не рассказывала, как сама вешалась на шею моему мужу?
После паузы, преодолев удивление, Рандер ответил:
– Нет… Значит, вы говорите, что дело было именно так?
– Именно так! Юрис даже не слишком утруждал себя, чтобы это скрывать. – Инсберга выпрямилась. От обычной сдержанности ее не осталось и следа. Такой Расму Гирт еще никогда не видел. Она с вызовом откинула голову. – Да, я была в мастерской с Уласом, и я люблю его! И если вы непременно хотите это знать, мы с Юрисом, в сущности, уже давно были чужими. Он, разумеется, догадывался о Харалде, но особо не терзался – как видите, нашел себе другую…
Расма на секунду умолкла, потом заметила не без яда:
– Еще бы! Ирена ведь моложе, она такая веселая, такая непосредственная!…
Расма зло рассмеялась, и Рандеру почудилось, что в этих словах прорвалась наружу ревность. Он быстро взвесил услышанное. Вот так поворот! Инсберга, не подумав об этом, сама осложнила свое положение. Отныне на нее падало двойное подозрение: к известному ранее мотиву присоединился другой – месть мужу из-за Ирены. И между прочим, Расма прекрасно ориентировалась в погребе… Гирт помрачнел и хмуро спросил:
– Одним словом, вы подтверждаете, что между девятью и половиной десятого провели вместе с Уласом восемь минут в помещении рядом с кухней?
В глазах Расмы сверкнуло негодование, и она ответила ледяным тоном:
– Может, вы, товарищ Рандер, воображаете, что Улас или даже я имеем какое-то отношение к убийству Юриса? – Расма впилась в него враждебным взглядом и, не отводя глаз, отчеканила: – Я бы на вашем месте задумалась над другим, к тому же весьма интересным фактом! Ирена, наверное, не рассказала вам: ее муж однажды уже был судим за то, что чуть не убил товарища по работе.
– Да? – Рандер поднял брови. – И почему он это сделал?
Инсберга усмехнулась:
– Несчастный, дескать, оскорбил его… Насколько Алберт умеет сдерживаться, вы, наверное, уже убедились на собственном опыте. О его ревности можно было бы рассказывать анекдоты. И потом я сильно сомневаюсь, чтобы он не догадывался о тайных делишках своей дорогой Иреночки. А тот, кто уже однажды сидел в тюрьме… Расма пожала плечами и замолкла.
Гирт подождал и спросил:
– И поэтому Алберт вынужден был уйти из аспирантуры?
– Естественно! – Расма уже взяла себя в руки и продолжала с безмятежным спокойствием: – Не удивительно, что Ирене нравился Юрис, – если собственный муж неудачник…
Гирт записал в блокнот «Алберт» и, задумавшись, обвел это имя кружочком. Нет, грех было жаловаться – интересные открытия сыпались одно за другим. Придется снова расспрашивать Уласа, Ирену и ее мужа.
Рандер вышел из «будуара» вместе с Расмой. Незачем было допускать, чтоб она переговорила с Уласом до него… В зале Гирт обратил внимание, что часть гостей перекочевала в столовую. На прежних местах остались только Алберт, актриса и Зирап. Хлюпик Зирап, встретившись глазами с Рандером, аж съежился со страху, боясь, что его опять позовут на разговор.
Рандер прошел мимо камина и остановился на пороге соседней комнаты. В столовой находились Улас, Калвейт и Ирена. В ответ на предложение зайти в «будуар» муж актрисы наморщил лоб.
– Ну, что там опять?! – воскликнул он раздраженно. – Мне кажется, мы недавно обо всем уже потолковали.
Пока он нехотя шел за Рандером, сидящие в зале провожали его глазами, – актриса иронически, Алберт чернее ночи, а Зирап с облегчением и сочувствием.
После того как оба сели, Гирт подчеркнуто вежливо и в то же время чрезвычайно официально попросил:
– Расскажите, пожалуйста, еще раз, что вы делали после того, когда около девяти часов с минутами вышли из зала?
– Зачем? – с высокомерным смешком спросил Улас.
Однако Рандер почуял, что нервозности у него заметно прибавилось. – Разве в первый раз вы не успели все записать? Или у вас плохая память?
Гирт никак не отреагировал на оскорбительный тон собеседника. Усмехнувшись про себя, пояснил с неизменной любезностью:
– Нет, просто я обнаружил кое-какие неточности.
Улас кинул на Рандера острый внимательный взгляд, затем, видно, решил круто изменить тактику. Он явно был не дурак и, несомненно, понимал, что продолжать вранье – глупо. Он коротко рассмеялся:
– Неточности… Неплохо сказано!
Улас вдруг как бы спланировал со своих высот и фамильярным, деланно дружеским тоном сказал:
– Ну, ладно, поговорим откровенно, как мужчина с мужчиной! Вы, как я понимаю, уже кое-что знаете… Не так ли? Иначе не стали бы заново задавать вопросы. Поймите меня! Я думаю… вернее, надеюсь – мы оба придерживаемся того мнения, что мужчина всегда должен оставаться джентльменом и что предавать даму – свинство! – Он посмотрел на собеседника, словно ждал от него подтверждения, Гирт, однако, молчал, и Улас продолжал: – Одним словом, я был не только в спальне. Убедившись, что моей жены там нет, я снова спустился вниз и, как мы условились с Расмой, заглянул к ней на кухню.
Подняв голову, «джентльмен» с вызовом посмотрел на Рандера.
Гирт спокойно спросил:
– И после этого?
– После этого мы вошли в мастерскую и… пробыли там какое-то время.
– Сколько это будет в единицах измерения времени? – В голосе Рандера послышались веселые нотки.
– Три-четыре минуты.
– Всего лишь?… А потом?
– Расма забрала на кухне какую-то посуду и заспешила обратно в зал. Я еще минуты две задержался в мастерской, покурил и потом вышел через склад.
– За этот промежуток вы никого не заметили поблизости?
– Нет! Только когда я уже направлялся в коридор, кто-то вышел из противоположной двери. Я выждал в пустой комнате, пока он поднимется по лестнице, после чего вернулся в зал.
Рандер кивнул – этот «кто-то», несомненно, был Зирап. О присутствии Ирены оба искателя уединения, пожалуй, не подозревали.
– Значит, вы утверждаете, что были также и в спальне?
– Я сказал вам об этом уже дважды!
– Почему вы вообще вмешались в семейную жизнь Инсбергов?
Улас пожал плечами, самодовольно улыбнулся:
– Случается иногда! Разве с вами этого не бывает?… Ладно, ладно, только не говорите, что здесь вопросы задаете вы! По совести, ваш ответ меня нисколько не интересует. Если хотите, я сделал это потому, что моя жена… Да что объяснять – жена есть жена. – Он махнул рукой: – Не я первый и не я последний! Насколько мне известно, к уголовной ответственности за это никого не привлекают.
– И как, по вашему мнению, а также по мнению Расмы, все эти осложнения должны были разрешиться? Что вы намеревались делать дальше?
– Дальше, – замялся Улас, затем вдруг рассвирепел. – Знаете, это наше с Расмой личное дело! Если на то пошло, вы не имеете никакого права копаться в чужой жизни!
Гирт сокрушенно покачал головой:
– Стоит ли так волноваться, товарищ Улас… Хорошо, оставим это. Скажите, как Инсберг реагировал на ваши отношения с его женой?
– Юрис? По-моему – никак!… Вряд ли он вообще об этом знал.
– Н-да. Вам с Юрисом никогда не случалось повздорить?
– Не помню… Может быть, и случалось. По пустякам.
– А сегодня?
– А, вот куда вы гнете? – Улас зло засмеялся. – Ничего подобного не было и в помине! Между прочим, если вас это интересует, с Юрисом сегодня ссорился Алберт!
– Так. Когда?
– Во второй половине дня, когда мы осматривали хутор. Случилось это под самый конец. Все разбрелись кто куда. Я прошелся в сторону леса, случайно оглянулся и увидел, что Юрис и Алберт стоят у старого хлева – в том конце, где растет большой клен – и ругаются на чем свет стоит!
– Из-за чего?
– Подробностей я не мог расслышать, слишком далеко отошел. Кроме того, у хлева лаял и бесновался Полкан или как его там. Но видно было, что они сцепились крепко. Алберт прямо кипел, размахивал руками, казалось, вот-вот схватит Юриса за грудки!
– И чем это кончилось?
– Я не стал смотреть. Нашел это весьма забавным и пошел дальше своей дорогой. А позже встретил обоих во дворе вместе с остальными.
Рандер прикинул. То, что рассказывал Улас, было похоже на правду. Он вспомнил, что сам примерно в это же время примкнул к стайке, бродившей по саду. Ни Юриса, ни Алберта там не было и мужа актрисы – тоже. Но…
– Вам известно, – наконец спросил он, – что Алберт уже раз был судим?
– Что он сидел? Конечно, кто же об этом не знает!
– Ах вот как…
Уласа вдруг словно подхлеснуло, и он ударил кулаком по подлокотнику кресла.
– Слушайте, с меня хватит! Я уже сказал вам, что не убивал Юриса! В конце концов это оскорбительно!
Рандер спокойно посмотрел распалившемуся гостю в глаза.
– Я никогда и не говорил, что это сделали вы.
– Да, не говорили, – потому что у вас, естественно, нет никаких доказательств! Но вы так думаете !
Гирт пожал плечами:
– А это, в свою очередь, уже ваше предположение. И у вас тоже нет никаких доказательств… – Он закрыл блокнот. – Ладно, у меня как будто бы все.
Улас встал и, взглянув сверху вниз на Рандера, барским тоном изрек:
– Я надеюсь, что это было в последний раз!
Гирт лукаво улыбнулся:
– У англичан, говорят, есть выражение: «You never know» – никогда ничего нельзя знать наверняка…
Улас поморщился:
– К вашему сведению, к иностранным языкам я питаю отвращение с детства! Кроме того, в школе меня пичкали немецким… И наконец, – мы не англичане!
– Конечно, конечно, – кивнул Гирт. – Это я просто к слову сказал.
Оставшись один, Рандер хотел было закурить, но обнаружил, что у него кончились спички, положил сигарету на стол и остался сидеть, погруженный в свои мысли. Картина отношений между Уласом и Инсбергом была достаточно ясна. На этот раз возник не обычный треугольник, а четырехугольник. Нет – даже пятиугольник или еще лучше – шестиугольник, словом, целая геометрическая система!
Вот так номер!
Гирт открыл в блокноте новую страничку и написал посредине нее «Юрис», затем рядом справа – «Расма». Подумав, он чуть выше написал «Ирена», «Алберт», а внизу под Инсбергами – «Дина» и «Улас».
Обвел имена четырехугольниками, каждую супружескую пару соединил горизонтальной линией, потом провел вертикальные линии от Ирены к Юрису и от Расмы к Уласу. Образовалась фигура, похожая на букву «S».
Отныне картина стала легко обозримой. Опасными для Инсберга могли стать те, кто находился в правой стороне схемы: у всех троих были причины желать его смерти. Актриса отпала с самого начала, у Ирены, не говоря уже о других обстоятельствах, свидетельствующих в ее пользу, не было и мотива, если только Юрис не собирался ее бросить, но то были притянутые за волосы абстрактные рассуждения, лишенные какого-либо практического значения.
Рандер поднял голову и насторожился: ему послышалось, что голоса за стеной в столовой зазвучали громче и взволнованней. Вскоре они затихли, и Гирт снова занялся схемой.
Расма и Улас… Теперь ясно, почему Расма на юбилей мужа пригласила актрису еще и сама – безусловно, чтобы обеспечить приезд своего возлюбленного… Пока подозрения против Уласа по-прежнему оставались в силе. То, что труп Юриса обнаружил именно он, могло быть сделано с умыслом, чтобы отвести подозрения. А если допустить, что руки на кухне действительно мыл Зирап, то убийце понадобилось еще меньше времени, чем высчитал вначале Гирт. Но чем больше задумывался он над фактами, тем больше склонялся к мысли, что Улас не мог совершить преступление без участия Расмы, по меньшей мере, она должна была об этом знать. В то же время подозрения, притом самые серьезные, стали сгущаться над Албертом. Принимая во внимание связь Юриса с Иреной и характер ее мужа… И вдобавок последняя новость – ссора Алберта с Юрисом… Да, с Албертом дело обстояло неблагополучно!
Едва Рандер решил, что сперва поговорит с Иреной, а лишь потом с самим Албертом, раздался стук в дверь. Он прозвучал весьма корректно: смело, но ненавязчиво. И Гирт невольно загадал, кто бы это мог быть? Расма, скорее всего, вообще не стала бы стучать, Алберт определенно пренебрег бы этим. Ирена поскреблась бы в своем духе – нервозно и пугливо. Примерно так же и Зирап. Зато Улас наверняка забарабанил бы более начальственно и нетерпеливо. Значит, актриса? Или Калвейт?
– Пожалуйста! – откликнулся Гирт.
Вошел Калвейт. Он тщательно затворил за собой дверь, затем повернулся к столу, и Рандер, вставая, заметил, что толстяк взволнован.
– Извините, что я вас беспокою, – сказал он, приближаясь и поднимая ладонь, на которой блестел какой-то металлический предмет. – Посмотрите, что мы нашли!
Глава седьмая
Уже протягивая руку, Гирт понял, что Калвейт принес микрофон. Гирт осторожно, двумя пальцами взял диск за края и осмотрел. С первого взгляда ему стало ясно, что микрофон испорчен – сломана мембрана.
Посмотрев на Калвейта, Гирт спросил:
– Где?
– В столовой. Под диваном.
– И кто его нашел?
– Фактически получается, что я.
– Как это произошло?
– Я сидел на диванчике, а тут вошла Дина Уласе. Я хотел освободить ей место и подвинуться поближе к телефонному столику, но для этого не встал, а резко подался в сторону – понимаете, вроде как бы подпрыгнул, – может быть, в этот момент я чуть-чуть подтолкнул диван, не знаю. Короче говоря, тотчас что-то звякнуло об пол. Я удивился: что там могло быть! Нагнулся, пошарил рукой и нашел вот это. – Калвейт показал на микрофон, который Рандер по-прежнему держал двумя пальцами.
– И где он был спрятан?
– Трудно сказать. Товарищ Улас полагает, что микрофон, очевидно, был засунут за одну из брезентовых лент, которые прибиты к низу дивана. Возможно, он прав. Я потом посмотрел: одна лента действительно натянута слабее, если микрофон находился за ней, незначительного толчка было достаточно, чтобы он вывалился.
Рандер озабоченно кивнул. Между поролоновыми подушками спинки и сиденья микрофон спрятан не был – когда он недавно обыскивал столовую, то засунул туда руку и хорошенько все проверил. Новая версия могла оказаться правильной. И предложил ее Улас… Это, конечно, еще ничего не доказывало.
– Кто, кроме вас и актрисы, сегодня вечером сидел на диване?
Калвейт задумался.
– Право, не знаю, – сказал он наконец. – Может быть, больше никто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Актриса быстро повернулась к нему лицом.
– Вы думаете, это он? Что он мог убить Юриса? – Она коротко рассмеялась и как-то горестно покачала головой. – Ну нет! Откровенно говоря, в первый момент там, у погреба, и у меня мелькнула такая мысль, но… Если вы допускаете, что Харалд мог бы провернуть что-нибудь в этом роде, вы сильно ошибаетесь. Знали бы вы его так, как, к сожалению, знаю я… Кстати, между нами говоря, я даже хотела бы, чтобы он был способен на это… Увы – не та начинка! Это заносчивый петух, законченный эгоист и трус! Нет, кто угодно, только не он…
Уласе презрительно и как-то безнадежно махнула рукой и, открыв сумочку, достала сигарету.
Поднося огонь, Рандер смерил ее пытливым взглядом. Действительно ли Уласе думала так, как говорила? Или только старалась выгородить мужа? Недаром она была актрисой, как сама недавно справедливо заметила… С другой стороны, она могла вполне искренне заблуждаться и недооценивать своего мужа, хотя и полагала, что знает о нем всю подноготную.
– Будем надеяться, что вы правы, – наконец сказал Гирт суховато. – Между прочим, я был бы вам признателен, если бы все, о чем мы тут рассуждали, пока оставалось между нами.
– Можете быть спокойны. Я не собираюсь устраивать семейный скандал. Этого даже в мыслях у меня нет! – Уласе стряхнула пепел с сигареты и медленно встала. – Насколько я поняла, я вам больше не нужна?
– Спасибо, нет.
Как только актриса вернулась в зал, Рандер еще раз пригласил Инсбергу. Расма села с тем же отстраняющим выражением лица, которое появилось на нем в конце предыдущей беседы. Рандер кашлянул и сказал:
– Видите, как нехорошо получилось. Выходит, что вы… – он проглотил слово «лгали» и сказал: – кое о чем умолчали.
На лице Расмы не дрогнул ни один мускул.
– Все может быть, – ответила она хладнокровно. – О чем, например?
– Хотя бы о том, что вы находились вместе с товарищем Уласом в мастерской.
Расма зарделась, дыхание ее участилось, наконец она проговорила:
– Не знаю, зачем он вам это сказал.
Рандер не мог взять в толк: то ли Инсберга этими словами отрицает упомянутый факт, то ли она просто удивляется нерыцарскому поведению своего возлюбленного. Гирт покачал головой:
– Он и не говорил мне об этом.
– Кто же тогда? Дина? – Расма бросила колючий взгляд на Рандера, а так как он молчал, тотчас сама ответила, словно бы размышляя вслух: – Нет, не может быть – она в тот момент была наверху. Да и Дина наверняка про Харалда такого и не сказала бы… Ничего не стал бы вам рассказывать и Алберт… А, знаю – Ирена! Она как раз тогда шныряла вокруг! И вошла в зал сразу после меня. Значит, Ирена! – Расма желчно рассмеялась, покраснела еще больше и вдруг заговорила с яростью: – Нашлась праведница… А она вам не рассказывала, как сама вешалась на шею моему мужу?
После паузы, преодолев удивление, Рандер ответил:
– Нет… Значит, вы говорите, что дело было именно так?
– Именно так! Юрис даже не слишком утруждал себя, чтобы это скрывать. – Инсберга выпрямилась. От обычной сдержанности ее не осталось и следа. Такой Расму Гирт еще никогда не видел. Она с вызовом откинула голову. – Да, я была в мастерской с Уласом, и я люблю его! И если вы непременно хотите это знать, мы с Юрисом, в сущности, уже давно были чужими. Он, разумеется, догадывался о Харалде, но особо не терзался – как видите, нашел себе другую…
Расма на секунду умолкла, потом заметила не без яда:
– Еще бы! Ирена ведь моложе, она такая веселая, такая непосредственная!…
Расма зло рассмеялась, и Рандеру почудилось, что в этих словах прорвалась наружу ревность. Он быстро взвесил услышанное. Вот так поворот! Инсберга, не подумав об этом, сама осложнила свое положение. Отныне на нее падало двойное подозрение: к известному ранее мотиву присоединился другой – месть мужу из-за Ирены. И между прочим, Расма прекрасно ориентировалась в погребе… Гирт помрачнел и хмуро спросил:
– Одним словом, вы подтверждаете, что между девятью и половиной десятого провели вместе с Уласом восемь минут в помещении рядом с кухней?
В глазах Расмы сверкнуло негодование, и она ответила ледяным тоном:
– Может, вы, товарищ Рандер, воображаете, что Улас или даже я имеем какое-то отношение к убийству Юриса? – Расма впилась в него враждебным взглядом и, не отводя глаз, отчеканила: – Я бы на вашем месте задумалась над другим, к тому же весьма интересным фактом! Ирена, наверное, не рассказала вам: ее муж однажды уже был судим за то, что чуть не убил товарища по работе.
– Да? – Рандер поднял брови. – И почему он это сделал?
Инсберга усмехнулась:
– Несчастный, дескать, оскорбил его… Насколько Алберт умеет сдерживаться, вы, наверное, уже убедились на собственном опыте. О его ревности можно было бы рассказывать анекдоты. И потом я сильно сомневаюсь, чтобы он не догадывался о тайных делишках своей дорогой Иреночки. А тот, кто уже однажды сидел в тюрьме… Расма пожала плечами и замолкла.
Гирт подождал и спросил:
– И поэтому Алберт вынужден был уйти из аспирантуры?
– Естественно! – Расма уже взяла себя в руки и продолжала с безмятежным спокойствием: – Не удивительно, что Ирене нравился Юрис, – если собственный муж неудачник…
Гирт записал в блокнот «Алберт» и, задумавшись, обвел это имя кружочком. Нет, грех было жаловаться – интересные открытия сыпались одно за другим. Придется снова расспрашивать Уласа, Ирену и ее мужа.
Рандер вышел из «будуара» вместе с Расмой. Незачем было допускать, чтоб она переговорила с Уласом до него… В зале Гирт обратил внимание, что часть гостей перекочевала в столовую. На прежних местах остались только Алберт, актриса и Зирап. Хлюпик Зирап, встретившись глазами с Рандером, аж съежился со страху, боясь, что его опять позовут на разговор.
Рандер прошел мимо камина и остановился на пороге соседней комнаты. В столовой находились Улас, Калвейт и Ирена. В ответ на предложение зайти в «будуар» муж актрисы наморщил лоб.
– Ну, что там опять?! – воскликнул он раздраженно. – Мне кажется, мы недавно обо всем уже потолковали.
Пока он нехотя шел за Рандером, сидящие в зале провожали его глазами, – актриса иронически, Алберт чернее ночи, а Зирап с облегчением и сочувствием.
После того как оба сели, Гирт подчеркнуто вежливо и в то же время чрезвычайно официально попросил:
– Расскажите, пожалуйста, еще раз, что вы делали после того, когда около девяти часов с минутами вышли из зала?
– Зачем? – с высокомерным смешком спросил Улас.
Однако Рандер почуял, что нервозности у него заметно прибавилось. – Разве в первый раз вы не успели все записать? Или у вас плохая память?
Гирт никак не отреагировал на оскорбительный тон собеседника. Усмехнувшись про себя, пояснил с неизменной любезностью:
– Нет, просто я обнаружил кое-какие неточности.
Улас кинул на Рандера острый внимательный взгляд, затем, видно, решил круто изменить тактику. Он явно был не дурак и, несомненно, понимал, что продолжать вранье – глупо. Он коротко рассмеялся:
– Неточности… Неплохо сказано!
Улас вдруг как бы спланировал со своих высот и фамильярным, деланно дружеским тоном сказал:
– Ну, ладно, поговорим откровенно, как мужчина с мужчиной! Вы, как я понимаю, уже кое-что знаете… Не так ли? Иначе не стали бы заново задавать вопросы. Поймите меня! Я думаю… вернее, надеюсь – мы оба придерживаемся того мнения, что мужчина всегда должен оставаться джентльменом и что предавать даму – свинство! – Он посмотрел на собеседника, словно ждал от него подтверждения, Гирт, однако, молчал, и Улас продолжал: – Одним словом, я был не только в спальне. Убедившись, что моей жены там нет, я снова спустился вниз и, как мы условились с Расмой, заглянул к ней на кухню.
Подняв голову, «джентльмен» с вызовом посмотрел на Рандера.
Гирт спокойно спросил:
– И после этого?
– После этого мы вошли в мастерскую и… пробыли там какое-то время.
– Сколько это будет в единицах измерения времени? – В голосе Рандера послышались веселые нотки.
– Три-четыре минуты.
– Всего лишь?… А потом?
– Расма забрала на кухне какую-то посуду и заспешила обратно в зал. Я еще минуты две задержался в мастерской, покурил и потом вышел через склад.
– За этот промежуток вы никого не заметили поблизости?
– Нет! Только когда я уже направлялся в коридор, кто-то вышел из противоположной двери. Я выждал в пустой комнате, пока он поднимется по лестнице, после чего вернулся в зал.
Рандер кивнул – этот «кто-то», несомненно, был Зирап. О присутствии Ирены оба искателя уединения, пожалуй, не подозревали.
– Значит, вы утверждаете, что были также и в спальне?
– Я сказал вам об этом уже дважды!
– Почему вы вообще вмешались в семейную жизнь Инсбергов?
Улас пожал плечами, самодовольно улыбнулся:
– Случается иногда! Разве с вами этого не бывает?… Ладно, ладно, только не говорите, что здесь вопросы задаете вы! По совести, ваш ответ меня нисколько не интересует. Если хотите, я сделал это потому, что моя жена… Да что объяснять – жена есть жена. – Он махнул рукой: – Не я первый и не я последний! Насколько мне известно, к уголовной ответственности за это никого не привлекают.
– И как, по вашему мнению, а также по мнению Расмы, все эти осложнения должны были разрешиться? Что вы намеревались делать дальше?
– Дальше, – замялся Улас, затем вдруг рассвирепел. – Знаете, это наше с Расмой личное дело! Если на то пошло, вы не имеете никакого права копаться в чужой жизни!
Гирт сокрушенно покачал головой:
– Стоит ли так волноваться, товарищ Улас… Хорошо, оставим это. Скажите, как Инсберг реагировал на ваши отношения с его женой?
– Юрис? По-моему – никак!… Вряд ли он вообще об этом знал.
– Н-да. Вам с Юрисом никогда не случалось повздорить?
– Не помню… Может быть, и случалось. По пустякам.
– А сегодня?
– А, вот куда вы гнете? – Улас зло засмеялся. – Ничего подобного не было и в помине! Между прочим, если вас это интересует, с Юрисом сегодня ссорился Алберт!
– Так. Когда?
– Во второй половине дня, когда мы осматривали хутор. Случилось это под самый конец. Все разбрелись кто куда. Я прошелся в сторону леса, случайно оглянулся и увидел, что Юрис и Алберт стоят у старого хлева – в том конце, где растет большой клен – и ругаются на чем свет стоит!
– Из-за чего?
– Подробностей я не мог расслышать, слишком далеко отошел. Кроме того, у хлева лаял и бесновался Полкан или как его там. Но видно было, что они сцепились крепко. Алберт прямо кипел, размахивал руками, казалось, вот-вот схватит Юриса за грудки!
– И чем это кончилось?
– Я не стал смотреть. Нашел это весьма забавным и пошел дальше своей дорогой. А позже встретил обоих во дворе вместе с остальными.
Рандер прикинул. То, что рассказывал Улас, было похоже на правду. Он вспомнил, что сам примерно в это же время примкнул к стайке, бродившей по саду. Ни Юриса, ни Алберта там не было и мужа актрисы – тоже. Но…
– Вам известно, – наконец спросил он, – что Алберт уже раз был судим?
– Что он сидел? Конечно, кто же об этом не знает!
– Ах вот как…
Уласа вдруг словно подхлеснуло, и он ударил кулаком по подлокотнику кресла.
– Слушайте, с меня хватит! Я уже сказал вам, что не убивал Юриса! В конце концов это оскорбительно!
Рандер спокойно посмотрел распалившемуся гостю в глаза.
– Я никогда и не говорил, что это сделали вы.
– Да, не говорили, – потому что у вас, естественно, нет никаких доказательств! Но вы так думаете !
Гирт пожал плечами:
– А это, в свою очередь, уже ваше предположение. И у вас тоже нет никаких доказательств… – Он закрыл блокнот. – Ладно, у меня как будто бы все.
Улас встал и, взглянув сверху вниз на Рандера, барским тоном изрек:
– Я надеюсь, что это было в последний раз!
Гирт лукаво улыбнулся:
– У англичан, говорят, есть выражение: «You never know» – никогда ничего нельзя знать наверняка…
Улас поморщился:
– К вашему сведению, к иностранным языкам я питаю отвращение с детства! Кроме того, в школе меня пичкали немецким… И наконец, – мы не англичане!
– Конечно, конечно, – кивнул Гирт. – Это я просто к слову сказал.
Оставшись один, Рандер хотел было закурить, но обнаружил, что у него кончились спички, положил сигарету на стол и остался сидеть, погруженный в свои мысли. Картина отношений между Уласом и Инсбергом была достаточно ясна. На этот раз возник не обычный треугольник, а четырехугольник. Нет – даже пятиугольник или еще лучше – шестиугольник, словом, целая геометрическая система!
Вот так номер!
Гирт открыл в блокноте новую страничку и написал посредине нее «Юрис», затем рядом справа – «Расма». Подумав, он чуть выше написал «Ирена», «Алберт», а внизу под Инсбергами – «Дина» и «Улас».
Обвел имена четырехугольниками, каждую супружескую пару соединил горизонтальной линией, потом провел вертикальные линии от Ирены к Юрису и от Расмы к Уласу. Образовалась фигура, похожая на букву «S».
Отныне картина стала легко обозримой. Опасными для Инсберга могли стать те, кто находился в правой стороне схемы: у всех троих были причины желать его смерти. Актриса отпала с самого начала, у Ирены, не говоря уже о других обстоятельствах, свидетельствующих в ее пользу, не было и мотива, если только Юрис не собирался ее бросить, но то были притянутые за волосы абстрактные рассуждения, лишенные какого-либо практического значения.
Рандер поднял голову и насторожился: ему послышалось, что голоса за стеной в столовой зазвучали громче и взволнованней. Вскоре они затихли, и Гирт снова занялся схемой.
Расма и Улас… Теперь ясно, почему Расма на юбилей мужа пригласила актрису еще и сама – безусловно, чтобы обеспечить приезд своего возлюбленного… Пока подозрения против Уласа по-прежнему оставались в силе. То, что труп Юриса обнаружил именно он, могло быть сделано с умыслом, чтобы отвести подозрения. А если допустить, что руки на кухне действительно мыл Зирап, то убийце понадобилось еще меньше времени, чем высчитал вначале Гирт. Но чем больше задумывался он над фактами, тем больше склонялся к мысли, что Улас не мог совершить преступление без участия Расмы, по меньшей мере, она должна была об этом знать. В то же время подозрения, притом самые серьезные, стали сгущаться над Албертом. Принимая во внимание связь Юриса с Иреной и характер ее мужа… И вдобавок последняя новость – ссора Алберта с Юрисом… Да, с Албертом дело обстояло неблагополучно!
Едва Рандер решил, что сперва поговорит с Иреной, а лишь потом с самим Албертом, раздался стук в дверь. Он прозвучал весьма корректно: смело, но ненавязчиво. И Гирт невольно загадал, кто бы это мог быть? Расма, скорее всего, вообще не стала бы стучать, Алберт определенно пренебрег бы этим. Ирена поскреблась бы в своем духе – нервозно и пугливо. Примерно так же и Зирап. Зато Улас наверняка забарабанил бы более начальственно и нетерпеливо. Значит, актриса? Или Калвейт?
– Пожалуйста! – откликнулся Гирт.
Вошел Калвейт. Он тщательно затворил за собой дверь, затем повернулся к столу, и Рандер, вставая, заметил, что толстяк взволнован.
– Извините, что я вас беспокою, – сказал он, приближаясь и поднимая ладонь, на которой блестел какой-то металлический предмет. – Посмотрите, что мы нашли!
Глава седьмая
Уже протягивая руку, Гирт понял, что Калвейт принес микрофон. Гирт осторожно, двумя пальцами взял диск за края и осмотрел. С первого взгляда ему стало ясно, что микрофон испорчен – сломана мембрана.
Посмотрев на Калвейта, Гирт спросил:
– Где?
– В столовой. Под диваном.
– И кто его нашел?
– Фактически получается, что я.
– Как это произошло?
– Я сидел на диванчике, а тут вошла Дина Уласе. Я хотел освободить ей место и подвинуться поближе к телефонному столику, но для этого не встал, а резко подался в сторону – понимаете, вроде как бы подпрыгнул, – может быть, в этот момент я чуть-чуть подтолкнул диван, не знаю. Короче говоря, тотчас что-то звякнуло об пол. Я удивился: что там могло быть! Нагнулся, пошарил рукой и нашел вот это. – Калвейт показал на микрофон, который Рандер по-прежнему держал двумя пальцами.
– И где он был спрятан?
– Трудно сказать. Товарищ Улас полагает, что микрофон, очевидно, был засунут за одну из брезентовых лент, которые прибиты к низу дивана. Возможно, он прав. Я потом посмотрел: одна лента действительно натянута слабее, если микрофон находился за ней, незначительного толчка было достаточно, чтобы он вывалился.
Рандер озабоченно кивнул. Между поролоновыми подушками спинки и сиденья микрофон спрятан не был – когда он недавно обыскивал столовую, то засунул туда руку и хорошенько все проверил. Новая версия могла оказаться правильной. И предложил ее Улас… Это, конечно, еще ничего не доказывало.
– Кто, кроме вас и актрисы, сегодня вечером сидел на диване?
Калвейт задумался.
– Право, не знаю, – сказал он наконец. – Может быть, больше никто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20