3. Довела до сердечного приступа уважаемого банкира, накинувшись на него из Маринкиного шкафа (тот даже пикнуть не успел, когда на него выскочило всклокоченное клекочущее чудище);
4. Ответила на важный Шурочкин звонок, стащив ее мобильник (деловые партнеры решили, что с Шурочкой совсем беда);
5. Сгрызла своим мощным клювом брючный ремень одного из клиентов (домой мужчина отправился в штанах, подвязанных красной ленточкой) и Маринкину банковскую карточку;
Глава двадцать седьмая, в которой бабуля ломает голову над тем, как заставить бандитов пойти на неравноценный обмен (окончание)
Как только мы расположились в плетеных креслах на небольшом пятачке, не занятом зеленью и попугайскими игрушками, Ксюша, попикировав на нас положенное количество времени из зарослей каких-то метелок, присоединилась к беседе.
- Ку-ку, - научить это животное каким-нибудь другим выражениям до сих пор не смог никто.
- Так вот, про ваш буфет, - продолжила Шурочка, сверкая на Ксюшу глазом. Только Шурочкины сверкания могли на время обуздать Ксюшину потребность участвовать в любом разговоре. - Это очень дорогая вещь, вам попались на редкость терпеливые бандиты, другие бы давно уже разволновались и начали бы требовать его силой.
- Знаешь, Шурочка, - хмыкнула я, припомнив попойку с Аполлоном и Леней, - они сначала и пытались требовать его силой. Но, увидев меня, стали кротки, как ягнята.
- Вот я и говорю, что наступает эра гуманизма и человеколюбия, - покивала Шурочка.
- Евгюша сказал, что этот буфет - рухлядь, - пробормотала себе под нос бабуля, - но, насколько я понимаю, тут дело не в художественной ценности.
- Верно понимаешь, - улыбнулась Шурочка.
- Ку-ку, - сказала Ксюша.
- Хранение ценностей, к которым не хочется привлекать особого внимания, в забытых гаражах и на квартирах знакомых бабок? - поинтересовалась бабуля, не отрываясь от раздумий.
- Золотые слова, - обрадовалась бабулиной сообразительности Шурочка. - Такой тайник очень дорого стоит, и существует лишь несколько мастеров, которые стряпают подобные вещи. Наш буфет произвел некий Рукавишников, он специализируется на предметах мебели. Есть еще Солнцев, который делает мелкие тайники в безобразных статуэтках и сломанных игрушках, и Силаев, производящий банки со старой краской и двойным дном. Галочка, объясни, зачем вы украли этот буфет?
Я тяжело вздохнула, помолчала немного и сделала публичное признание:
- Пашке этот буфет показался красивым.
- Ку-ку, - сказала Ксюша.
- Да я тебе говорила, Шурка, - доверительно наклонилась к подруге бабуля, - ее мужик - маньяк.
- Вообще-то дизайн мебели Рукавишникова, психолога по образованию и краснодеревщика по призванию, продуман таким образом, чтобы вызывать отвращение у людей с нормальной психикой.
- Я и говорю, - вставила бабуля, - с нормальной психикой.
- Да ну вас, - отвернулась к какому-то кусту я, - Катерина, могла бы и заступиться за Пашку.
- Вы меня в ваши семейные дела не втаскивайте, - замахала руками Катерина, - кто у вас там ненормальный, а кто здоровый - мне даже не интересно. Я вот отродясь совершенно ненормальная, и прекрасно себя чувствую.
- Ку-ку, - добавила к ее словам Ксюша. Катерина цыкнула на нее, и та, тяжело вспорхнув, угнездилась на соседней пальме.
- А у кого же, Шурка, моя гениальная внучка буфет свистнула? - походя поинтересовалась бабуля.
- У довольно милых ребят, - улыбнулась Шурочка, - по крайней мере, мне они очень симпатичны. Без средневекового мракобесия, и, что примечательно, во главе у них человек, которого кличут не по погонял, а по имени-отчеству, Александром Александровичем. Правда, без фамилии, но тенденция меня, Мусенька, радует. Просвещение, милая, достигло самых дремучих слоев.
- А кто у нас Александр Александрович?
- Не поверишь, милая, мясной король. Сосиски всякие там, колбаски.
- Карбонады, - прыснула бабуля, но тут же взяла себя в руки.
- И карбонады, - ровным голосом, явно сигнализирующим, что разговор на тему Ларискиного деспотизма закончен, проговорила Шурочка.
- Вот я и думаю, - потерла лоб в мучительном раздумье бабуля, - что не согласится наш мясной король на неравноценный обмен: паленый «Автопортрет» Рембрандта, который разыскивает ФБР, а потому загнать его некому, вместо «Автопортрета» их хваленого Яичкина, который, как они думают, приведет их к мешку бриллиантов.
- Ку-ку, - сказала Ксюша.
- Верно, - согласилась Шурочка.
- Тогда думаем дальше, у нас еще целых сорок минут, - повела плечом бабуля и снова замолчала.
- На самом деле, - помялась Шурочка, - совершенно не факт, что Железный что-то зашифровал в своих картинах. Я не видела ни одной, но знающие люди говорят, что это производит впечатление. Когда престарелый зэк…
- Да еще с легкой придурью, - вставила бабуля.
- Ку-ку, - пояснила Ксюша.
- Да еще с легкой придурью, - невозмутимо продолжила Шурочка, - берется за кисть, ничего путного обычно не выходит. А ваш Рембрандт чего-то да стоит, пусть его и надо выдержать…
- Еще пару сотен лет, - грустно закончила за Шурочку бабуля. Обе призадумались и впали в уныние.
- Ну, подождите, - подала голос я, - а, может быть, нам объединить свои усилия?
- В смысле? - встрепенулась бабуля.
- Шурочка же говорит, что парни - не средневековые мракобесы, - неуверенно начала я, - да я и сама в этом убедилась - симпатичные такие ребята, мягкие и вполне вменяемые. К тому же, отдав им в заложники самое сокровенное…
- От которого они уже лезут на стенку, это факт, - пробасила бабуля.
- Ты преувеличиваешь, - поправила я бабулю, - Евгений Карлович уже их всех обобаял. Так, может быть, надавить на все добрые чувства, которые только есть в их душах, и предложить им заняться поисками Яичкина вместе?
- Ку-ку, - сказала Ксюша.
- Вот-вот, - покивала бабуля, - полное ку-ку.
- Ку-ку, - обрадовалась Ксюша, - ку-ку.
- Заткнись! - гаркнула бабуля, - без тебя, проклятая птица, тошно!
Ксюша обижено заклекотала и скрылась в зарослях каких-то мелких синеньких цветов. Шурочка проводила ее рассеянным взглядом.
- Зря ты так с животным, - покачала она головой.
- Ку-ку, - возликовала Ксюша, высунув клюв из своих зарослей.
- Брысь, - выплюнула бабуля, и Ксюша поспешила скрыться. - Знаешь, детка, - добавила она, немного подумав, - в твоих словах есть рациональное зерно, по крайней мере, ничего более умного на данный момент я придумать не могу. Будем давить на жалость и настаивать на заключении временного военного союза. Девочки, примите жалостливый вид!
Мы с Катериной попытались изобразить что-то подобное.
- Отвратительно, - скривилась бабуля. - Спасти нас сможет только чудо.
- Ку-ку, - с опаской вставила Ксюша.
На этом собрание было закончено. Бабуля даже не представляла, насколько наша задача упростится.
Глава двадцать восьмая, в которой я вишу на Пашке, а мясной король интересуется Рембрандтом
- Все, что требуется от вас, - в сотый раз проинструктировала нас с Катериной бабуля, - это молчать и делать несчастные глаза. Только не вздумайте мне это снова демонстрировать. У меня прямо мороз по коже.
- Не уверена, - вставила я, - что смогу держать себя в руках, когда увижу Пашку.
- Ну, - вздохнула бабуля, поняв, что я совсем не шучу, - тогда будем действовать по обстановке.
За те сорок минут, которые оставались до рандеву с бригадой мясного короля Александра Александровича, мы опасливо заглянули к Жене. Тот захлопнул мобильник, испуганно воззрился на нас с Катериной, но тут же просиял и продемонстрировал готовность к подвигу. Обещания опасностей, пуль, которые непременно будут летать над головой и ветров враждебных, которые станут задувать нам в уши, Женю не испугали. Он оторвал свой сияющий взгляд от Катерининого выреза и заявил, что готов разделить нашу судьбу, какой бы она ни была. Бабуля шепотом предложила посадить Женю в машину, отвезти в лес и бросить там, но Катерина возмущенно отвергла эту светлую идею и заявила, что без Жени никуда не поедет. Так мы и отправились толпой - бабуля, я и Катерина с Женей наперевес.
Лариска провожала нас как на войну и порывалась завернуть нам с собой поесть. Мы неискренне отбрыкивались, но Лариска продолжала упорно запихивать свертки с едой в наши карманы.
- Лариса, - прошипела Шурочка, - перестань меня позорить.
- Как скажете, - смиренно согласилась Лариска, улучив момент, и засунув пакет с бутербродами в карман моей куртки. Я Лариску люблю, бутерброды у нее вкуснейшие, так что удобнее всего было сделать вид, что я ничего не заметила.
- Не храни это у себя, - напутствовала бабуля Шурочку, - будь мне другом, пристрой картинку, - тут бабуля наклонилась к Шурочкиному уху и принялась скороговоркой шептать что-то.
- Я поняла тебя, Машенька, - покивала Шурочка и на всякий случай кинула быстрый взгляд на Лариску. Та стояла, заложив руки за спину, усиленно делая вид, что увлечена разглядыванием потолка. - Г-м, - прокашлялась Шурочка. Лариска не повела бровью.
- Ключи я тебе дам, - заверила бабуля Шурочку. Та рассеянно покивала, - заодно полюбуешься на эту дикую штуку.
Короче - ничего я не поняла, а времени спросить не было, потому что нас ждали великие дела - надо было еще умягчить сердца бандитов, найти Яичкина и освободить Пашку, Евгения Карловича и Димку из неволи. Уже почти бегом мы загрузились к бабуле в машину и она вдавила педаль газа в пол до упора. Быстро удаляющиеся, пропадающие из виду Шурочка с Лариской, позолоченные зимним солнцем, катящимся к закату, неистово махали нам в след. Шурочка достала из рукава маленький платочек и украдкой промокнула глаза. Мне стало пронзительно жаль наших молодых жизней, я тоже чуть не всплакнула. Но тут бабуля резко свернула за угол, я шарахнулась головой об дверь и плотно приклеилась рукой к скотчу, оставшемуся от наследника Зямочкиной империи Гены.
Ехать оказалось недалеко - встречу нам назначили в офисе на Чистых Прудах. Всю дорогу Женя с Катериной, взявшись за руки на заднем сиденье бабулиной «Волги», ворковали о чем-то в высшей степени утонченном и недоступном простым смертным. Некоторое время я пыталась отодраться от скотча, а потом плюнула, прикрыла глаза и попыталась думать о хорошем. Минуты за три в моей голове сложился гениальный план. Вкратце выглядел он так.
Приложение №28. План, который сложился в моей голове по дороге к бандитам
Мизансцена. Страшный бандитский притон. Ободранные стены, развратные женщины вповалку спят на заднем плане, в углу в кучку свалены наворованные вещи. Где-то неподалеку прогуливается павлин. Бандиты сидят в кружок, в центре сидит Александр Александрович - жирный мужик, голый по пояс. На его теле нет живого места, он весь покрыт татуировками: колокола, купола церквей, на груди огромная надпись «не забуду мать родную», на шее у него золотая цепь толщиной в палец. Все прочие товарищи ему подстать. Громко играет «Владимирский централ». Рывком открывается дверь, на пороге появляюсь я. Глаза мои горят неистовым огнем мщения.
Бандиты: Это кого к нам занесло такого красивого?
Я: Молитесь, ибо пришла ваша погибель. (Замявшись) Да. Погибель ваша… э-э-э… пришла… (в сторону зрительного зала) Мама-мама, зачем же я суда приперлась?
Бандиты: А принесла ли ты нам «Автопортрет» художника Яичкина?
Я (подумав немного): Э-э-э… Нет.
Бандиты (кровожадно хохоча): тогда прощайся со своим супругом! (с тихим щелчком открывается какая-то дверца, показывается каморка, в которой сидят связанные Пашка, Евгений Карлович и Димка).
Я: Стойте! Я добуду вам ваш «Автопортрет»!
Бандиты: Когда?
Я: Через двадцать минут, но вы должны срочно отпустить наших людей (наши люди мычат что-то нечленораздельное и пытаются развязаться, бандиты страшно хохочут).
Бандиты: Хорошая попытка, но… м-м-м… нет.
Я: Тогда защищайтесь! Я с детских лет изучаю ушу! (несколькими отточенными приемами я валю на пол самых раскормленных бандитов, потом пинком сгоняю со стола павлина, прыгаю туда и метким ударом ноги вырубаю Александра Александровича).
Бандиты (трепещут и падают ниц): не надо, пощади нас, о прекрасная!
Я (вырубаю еще пару бандитов)
Бандиты: Нет! О, нет! Забери все!
Одним движением я разрезаю путы, которыми связаны наши мужчины и вместе мы драпаем куда-нибудь поближе к Канадской границе. Бандиты слабо трепыхаются на полу.
Глава двадцать восьмая, в которой я вишу на Пашке, а мясной король интересуется Рембрандтом (окончание)
Бабуле с Катериной свой план я озвучивать не стала. Решила, что он слишком великолепен, чтобы кто-то пускался его критиковать.
- Фига себе, - присвистнула Катерина, на секунду позабыв о дорогом сердцу Жене, когда бабуля подрулила к офису Александра Александровича, и мы толпой завалили в фойе дома, где нам назначили встречу. И, скажу прямо, было чему удивиться.
Это вам не странное смешение стилей в Зямочкином муравейнике, и не Шурочкин свет, радость и стекло с извилистыми ножками, тут всего было очень много и очень дорого. Казалось, тучные коровы с полей Александра Александровича, минуя колбасную стадию, в то же мгновение перерабатывались во все это великолепие: позолоту, мрамор, хрусталь, дерево ценных пород и бархат. Так обычно выглядят залы, где президенты дружественных держав подписывают какие-нибудь соглашения, а потом сидят в неудобных красных креслах с золочеными ножками и на камеру изображают оживленную беседу.
В фойе нас встретил тихий раскачанный дядечка в темном костюме и жестом предложил следовать за ним. Мы не стали возражать и быстро почесали туда, куда нам указывали, пока дядечке не пришло в голову ловким приемом джиу-джицу повалить нас на пол или начать выкручивать нам руки.
В царстве Александра Александровича ничего не петляло и не змеилось. Как в ЗАГСе, мы поднялись по широкой лестнице и с места в карьер оказались в огромном зале. Причем, когда я говорю, что зал был огромным, то имею ввиду, что он и правда поражал своими размерами. Со всеми прилагающимися прелестями: красными коврами, золотой лепниной, торжественным освещением, зеркалами, начинающимися от пола и уходящими в далекий потолок… Правда, в отличие от ЗАГСа, тут нам никто не предложил узаконить свои отношения (а, судя по жарким взглядам Катерины и Жени такая необходимость уже присутствовала). Встречали нас Леня и Аполлон.
- Галя, - выдохнул второй, - мы тебя помним, - их голоса гулко заметались под сводами зала.
- Еще бы, - фыркнула бабуля, - такую умницу не помнить.
Я обрадовалась Лене с Аполлоном, как родным, потому что на все это уже нервов никаких не хватало. Конечно, открывшееся нам помещение слабо смахивало на пристанище страшных бандитов, но все равно было очень неуютно. Старые знакомцы, судя по всему, тоже мне обрадовались.
Пока мы топтались у входа в зал, Аполлон схватил меня за руку, мол, ну что, нашли «Автопортрет»? Я покачала головой и чиркнула себя ногтем большого пальца по горлу, мол, все плохо. Аполлон помрачнел, но ободряюще оскалился и похлопал меня по плечу, мол, не робей, прорвемся, дорогая.
- Алексан Алексаныч, - обратился куда-то вглубь Леня, наблюдая за нашим содержательным диалогом, - они здесь.
Я вжала голову в плечи: эхо тут все-таки было чудовищным. Потом меня поочередно побросало то в жар, то в холод, я дернулась и уставилась в ту сторону, в которую смотрел Леня.
Никакого Александра Александровича я там не увидела. Вместо него за навороченным компьютерным столом, пристроенным между мраморным камином и несколькими рядами красных бархатных диванов, сидел худой парень лет тридцати пяти в яркой майке с зеленым слоном, весело поднявшим хобот, застиранных джинсах и шерстяной кофре на молнии. Из-под стола торчали его ноги в зеленых полосатых носках. Парень что-то напевал себе под нос и шевелил пальцами на ногах. Рядом с его клавиатурой стоял бумажный пакет из Макдональдса, из которого он извлекал жареную картошку и с аппетитом жевал ее. Любопытно, как его сюда занесло. Таких ребят полным-полно в каких-нибудь рекламных агентствах и предательски не хватает среди бандитов. Наверное, чей-нибудь сынок.
- Прсживайтесь, - приветливо покивал нам парень, проглотив все возможные гласные, и снова скрылся за монитором.
Робея, мы пристроились рядком на жестком позолоченном бархатном диване, а парень взлохматил свои, и без того торчащие во все стороны вихры, и быстро застучал по клавишам. Где шлялся их хваленый Александр Александрович - неизвестно.
Вообще, по правде сказать, бандиты - чудовищно невоспитанные люди. Это все сказки, что, подняв чуток денег, они устремляются нанимать себе учителей хорошего тона и старательно выписывают в книжечку умные слова. На самом же деле они бегут набивать свои офисы вот такой вот тошнотворной лепниной, обматывают все, до чего смогут дотянуться, пурпурным бархатом, ставят при входе чучело медведя (здесь его, на удивление, не было) и с маниакальным упорством продолжают произносить слово «звонит» с ударением на первом слоге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28