Им, никогда не сдававшим "ленинский зачет", а стало быть и понятия не имеющим, как в тонкой желтой книжечке можно подробно изложить план собственного интеллектуального мужания, местами даже роста. Мне всего лишь нужно подняться на третий этаж и наконец поставить точку и водрузить флажок памяти Анны Семеновны. Хоть бы этот сынок был жив... Надеюсь, за полчаса таблетки, если таковые имелись ещё не у спели сделать свое черное дело, а марганец у меня с собой. Спасу! Спасу обязательно. Хотя бы и для выравнивания счета погибших и оставшихся в живых.
Только вот зачем Татьяна Ивановна кидала мне в окно кирпич. Как-то это не по-женски, впрочем, наслышанная о моих дедуктивных способностях, она могла желать, чтобы я просто самоустранилась. Не вмешивалась. Или это просто обыкновенная ревность? Застаревшая, гноящаяся, рождающая болезненные поступки? Пожалуй так. Красиво я стала мыслить. Закачаешься. Если честно, то преступницу мне было жалко. Прямо до слез. И Анну Семеновну тоже, но силой страстей Заболотная, пожалуй не уступала самой леди Макбет. А с извилинами у нас все в порядке. Такое время, такая жизнь - эстетика убийства стала одной из составляющих существования. Стоит признать это, мы с чистой совестью прилепляемся к телевизору во время криминальных новостей, которые по совместительству являются ликбезом для начинающих.
Стоп. А что я скажу Игорьку: "Это вы вдова Рабиновича? То есть сын убийцы? Есть другой вариант: краснознаменно улыбаясь провозгласить: "Твой папа приехал!" И - толку? Если человек, считающийся его отцом, действительно может приехать из командировки? Пожалуй, для установления контакта модно предложить услуги знакомого адвоката. Игорек - не красна девица, нервы, думаю выдержат... 0й! раз ступенька, два ступенька, - будет лестница и дверь, ведущая к спасению мальчика от материнской любви.
А ещё я плохо в выгляжу: косметика не выдержала полигонных испытаний на дождь и мягко растеклась по лицу, волосы поникли и местами даже опали, колготки забрызганы грязью. В таком виде - и к молодому человеку! Впрочем, если он уже не жив, то ему должно быть все равно. А мне - нет. Я присела на подоконник в пролете и достала пудреницу: умытая, немолодая и неинтересная девица смотрела на меня вызывающе. Тремя движениями я привела её в божеский вид и подписала рекомендацию на конкурс фотомоделей. Гордость города не может походить на нищенку, даже если у неё кончились деньги силы и мужчины. Дверь, в которую я только что собиралась звонить, распахнулась сама. Чертовски приятно, когда тебя ждут так преданно и красиво. Я почувствовала прилив крови к лицу и попыталась унять нервную дрожь в коленях. Мой папа, конечно, был бы против этого двусмысленного визита к молодому человеку, он, пожалуй, даже прочел бы лекцию о свирепствовании СПИда в нашем регионе, но как врач, как хирург он должен был меня понять. Не корысти ради, а что мальчик хорошенький - так только по официально изложенной биографии у меня их было семь. Правда, по другим, очень желтым источникам - выходило девять. Не хватало для ровного счета, на котором можно было бы и остановиться. На время, пока не выдам Аньку замуж, потому что зал регистрации торжественных событий не рассчитан на слишком большое количество лиц, считающихся отцами моей дочери. Впрочем, дверь распахнулась, для того чтобы явить моему слуху какую-то не вполне приличную возню. Неужели Игорек пытается выползти из ловушки? О ужас, я опоздала.
- Обязательно, обязательно сделай что-нибудь. Удержи, помоги. Ты, должна, - раздался сексуально - взволнованный шепот. - И сразу перезвони. От этого зависит наша жизнь. Прошу...
На площадку, вместо ожидаемого трупа Игорька весело выпорхнула девчушка, представленная мне ранее, как Ирочка, племянница Инны Константиновны.
- Я все сделаю, - томно и немного нервно сказала она, поправляя спиралеобразные волосы, модные в тысяча девятьсот затертом году у выпускниц профессионально - технических училищ. - Не волнуйся, - на площадке картинно чмокнулись и быстро подобрали слюни. - Твое горе - мое горе, - сказала она.
В позитивном смысле мне это принцип нравился. Только я предпочитала распространять его на более материальные субстанции: твоя машина - моя машина, твоя квартира - моя квартира, твои деньги - мои деньги. Для всего остального существовала железный занавес со строгой надписью: "Не подходи убьет" Что касается квартиры, то Сливятинское поручение я выполнила как-то плохо. Неужели придется собирать чемоданы. Впрочем, я верну Чаплинскому его ребенка, а он за это сделает для меня невозможное. Нет, на кресло губернатора я не претендую, но если все, что мне рассказывали о еврейских папах - не очередная яшина выдумка, то счет в швейцарском банке мне гарантирован. Очень жаль только, что не я родила этого смазливого Игорька. Сердце зашлось теплой материнской мелодией. В принципе, там, в Израиле он может познакомиться с моей Анькой, и как знать, может через десять лет он все-таки поймет - что наша семья - это его судьба. Очередной космический круг замкнется, и мой редактор Владимир Игнатьевич укусит себя за левое ухо.
- Ты только удержи, - уже громче ,настойчивее проговорил Игорь.
- Сказала уже, - грубо оборвала его Ирочка и легко сбежала по лестнице вниз.
Мне предстояла нелегка миссия - сообщить, что теперь уж собственно, некому помогать. Правосудие не за горами, а возмездие с покаянием практически не заставили себя долго ждать, Игорь зевнул и захлопнул дверь. Странный у него был зевок. Право слово, отравленный - ну кто из молодых спит во второй половине дня, если в первой они все сидят на амфетаминах, а ночью тоже сидят на них же. Интересно, а как сочетается общее полусмертельное отравление организма с его сексуальной активностью. Тема для интервью - супер. Хай класс! Но за Ирочкой я побегу в следующий раз. Я решительно не желала больше оставаться незамеченной. Приготовила улыбку для торжественных случаев, типа приема в пионеры, я уверенно нажала на кнопку звонка
- Это тетя Надя, - негромко кашлянув, представилась я мелькнувшей в глазке тени.
- Я только что звонила. По делу.
- Проходите, - Игорь стоял на пороге и блестел обнаженным торсом. Плечики могли бы быть и пошире, и пупок ему завязали где-то в подворотне он топорщился и был похож на грыжу, но кожа казалась свежей - не синей, не подпаленной, такой - в принципе здоровой. Хотя, кто из нас при таких скоростях может похвастаться здоровьем
- Чем обязаны? - он чуть отошел в сторону, приглашая меня войти. На старости лет я с удовольствием напишу дизайнерский труд на тему: "Как живут настоящие убийцы", полагаю, что при ближайшем рассмотрении, его даже можно будет выдвинуть на Нобелевскую премию. Ведь не исключено, что человек может так насмотреться на эстамп: "Одуванчики в плену", что начнет создавать какое-нибудь экологическое общество. А ежедневно сталкиваясь со шапчиком, подаренным бабушке мужа к крестинам, вполне можно выйти на большую дорогу с топором. В квартире у Заболотных ничего экстремального, навязчивого не было. Все, как у людей - стенка, два кресла, диван и журнальный столик. Книги, купленные по подписке, хрусталь, цветной корейский телевизор, видеомагнитофон, коврик, который в нашем городе все поголовно именуют "паласом", линолеум типа - новогодняя елка в детском саду, синие шторы, балкон и запах ванили с нафталином. Вот так и живут те самые средние слои, которые вымылись из собственной группы, попав в критическую ассоциацию риска.
- Хорошо, - похвалила я, - уютно. Со вкусом. Игорь кивнул, продолжая демонстрировать мне вяло кустящуюся шерсть на груди. Я деликатно зажмурилась и даже отвернулась. По правде говоря, волосяные луковицы, рассаженные в полутора сантиметрах друг от друга вызывали у меня законное чувство брезгливости, основанное на эстетическом максимализме: или все, или ничего. Вот у моего яши, например...
- Чем обязан, - настойчиво повторил Игорь, не желая заканчивать стриптиз и снова подозрительно зевая.
- Вы когда в последний раз опорожняли кишечник? - скромно спросила я
- Позавчера, - ответил Игорь, немного смутившись.
- Запор? - провозгласила я, цитируя тетку из рекламы. - Многие страдают молча!
- Вы занимаетесь многоуровневым маркетингом, - обрадовался Игорь.
- Нет, мы просто сделаем клизму, а потом аккуратненько вырвем, в смысле - рвоты. Не стесняйтесь, так надо, - я полезла в сумку и достала оттуда перманганат калия. Жаль, что многие сестринские навыки я как-то подзабыла, но для того, чтобы уложить два пальца в рот много опыта не надо. - Вы кушали давно?
- Нет, - Игорь покрутил головой и отошел на безопасное, по его мнению расстояние.
- То есть да, у меня нет аппетита. Осеннее обострение гастрита.
- Да вы не бойтесь - это просто профилактика, похоже, что ничего серьезного у вас пока нет. Так, аптечка в ванной? - деловито спросила я.
- Почему? - насторожился Игорь - в коробке из под фена. Но клизмы там нет, - он нахально усмехнулся, являя мне все признаки приближающейся неадекватности. Я бы на его месте не стала с такой легкостью относиться к вопросам жизни и смерти. Надо же думать! Впрочем, мужчины не умеют составлять логические цепочки. А надо бы - если после работы в дом приходит сотрудница матери, наверное, ей есть чем заняться, кроме того, чтобы чистить кому-то желудок. А если она не сразу, говорит о истинных причинах своего визита, то только из деликатности, чтобы не нервировать ребенка.
- Ничего, можно использовать гусачка, - приободрилась я, радуясь своему умению находить выход в сложных жизненных ситуациях.
- У нас котлеты, - объявил Игорь, наконец-то вспомнив, что я - живой человек и осенним обострившемся гастритом не страдаю. - И борщ.
- Это после! Сейчас быстро в ванную - сделаем процедуры и все! Кушать и спать.
- Надя, - прошептал Игорь, упуская обидное слово "тетя". - Что случилось? В чем дело. Я не хочу ни кушать. Ни спать. Ни гусачка, ни рвоты, - он забеспокоился и стал нервно сжимать и разжимать пальцы. Ну, точно судорога. Меньше бы красилась на лестнице. - С другой стороны - меньше бы красилась, он бы так и называл меня тетей. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Я подбежала к жертве материнской любви и попыталась насильно всунуть ей раствор марганца в рот. От неожиданности Игорь даже сделал два глотка, но сплюнул и закричал не человеческим голосом: "мама, спасай".
- Поздно, - трагически, но спокойно сказал я. - Яд уже действует. Думаю, что это какое-нибудь сибирское бешенство. Это нельзя понять, но можно простить. идемте чистить желудок, потому что капельницы для перегона крови я с собой не захватила.
- Я здоров, - с глупым бахвальством заявил Игорь.
- Казалось бы, - процедила я, повторяя эту фразу нудным Рубином, которого зараннее же по поводу и без, готова была удушить. Например, прихожу я за деньгами, о чем ему и сообщаю, а он мне: "казалось бы" или: "Я хочу видеть Владимира Игнатьевича", он мне: "Казалось бы" Ну, не придурок? 3ато - лаконично. Я подошла к двери ванной и начала делать оттуда пригласительные жесты.
- Это стриптиз? - поинтересовался Игорь
Если я кажусь ему голой, то значит, начались галлюцинации. Причем, не только зрительные, но и тактильные, потому что Игорек стал резко ощупывать качество шерсти надетого на мне свитера и приговаривать: "Да, голеньких я люблю" Единственным средством спасения отравленного мальчика могло стать его бессознательное состояние. Памятуя о том, что самое отключательное место находится у мужчин между ног, я направила туда свой кулак с зажатым в нем стаканом с марганцем. Игорь согнулся пополам. но сознания не потерял. Видимо яд был уже так глубоко, что организм собрал для борьбы с ним все силы. Хриплым и болезненным шепотом он произнес фразу, достойную лучшего применения: "Может, чайку попьем"
Папа рассказывал, что при отравлениях организм нужно наводнять, тогда почки будут работать лучше и начнут выводить из пострадавшего всякие неприятности через мочу. Иного выхода у меня не было и я согласилась. Все ещё согнувшийся пополам Игорь потащился на кухню, и уныло кряхтя, набрал полный чайник воды. Судя по всему, это было не бешенство, что-то другое. Но чайник - трехлитровый, никелированный - обнадеживал. Пусть я лопну вместе со своим пузырем. но сделаю все, чтобы он выпил не менее половины. В крайнем случае, я сыпану перманганат прямо в чашку!
- М-да, слухи о вас ничуть не преувеличены, - прихлебывая из большой чашки, сообщил Игорь. - Я чуть не умер!
Глупец, у него ещё все впереди. И это тоже. Ладно, чувствую, что без объяснений я его все-таки не спасу.
- Бомба на кафедре, бомба под дверью, и сама - вы - бомба, продолжал разглагольствовать Игорь, но я сочла нужным его перебить.
- За вами приехал ваш папа. А ваша почти мама призналась в серии убийств. Бедненький.
- Что? - из-за того, что жидкость были чересчур горячей, Игорь поперхнулся, хорошо, что я всегда (с некоторых пор) предварительно дую на всякую жидкость.
- Папа - приехал, мама - призналась, - я понизила голос до шепота: вдруг любопытные соседи? - Она уже, наверное, в прокуратуре! А может быть, ещё вернется сюда, чтобы доделать свое последнее дело. Убить вас! - я сделала страшные глаза, которые должны были подтвердить реальность рассказанного - Поймите её, если можете, - ах: как жаль, что я не умею плакать по заказу. Слеза на щеке была бы очень убедительным аргументом того, что клизму все-таки сделать надо.
- Значит, в прокуратуре? - глухо спросил Игорь, являя мне свой абсолютно семитский профиль. Если бы он накинул на себя рубашку, то выглядел бы на все сто.
- Или едет сюда. Не бойтесь, рядом со мной вы в безопасности. Если что - будете звонить в милицию, я прикрою! Игорь, мама ничего такого из таблеток вам не давала? Позвольте я все же взгляну на вашу аптечку, чтобы понять, с чем бороться в первую очередь.
- Вы считаете ,что она хранит яды в аптечке?
- А - где? - искренне удивилась я. Ведь никто же не убивает, чтобы попасться, так зачем лишняя головная боль с заначками по всей квартире. Так и забыть можно. Яды - не деньги, я иногда так спрячу свои сигареты, что месяц курю чужие.
- Ну я не знаю, в прикроватной тумбочке, - пожал плечами, Игорь, - там удобнее. Простите, - в коридоре раздался телефонный звонок и мальчик покинул меня для продуктивного одиночества В кухонном пенале, среди гнезд, залежей столярных инструментов и остатков мыла, зубной пасты и кремов я обнаружила коробку из-под фена, доверху набитую лекарствами. Так доверху, что первым попавшимся мне в руки препаратом оказался флакон инсулина. Неужели диабет - заразная болезнь? Пока Игорь разговаривал в коридоре и явно бредил о мусорном ведре, которое когда-то выносила его мама, я совершила кражу - для экспертизы и во имя закона спрятала флакон в сумку.
- Похоже, она уже в прокуратуре, - устало выдохнул он и присел за стол. - Что же делать?
Предложение о сушении сухарей прозвучало бы в данной ситуации издевательством. я промолчала, потому что адвокат как повод для знакомства уже был мною использован, а повторяться не хотелось. Молчание стало таким траурным, что мне пришлось выйти в туалет. Как сказал один из великих мочеиспускание - это единственный вид удовольствия без раскаяния. Как жаль, что я первой начала очищать организм от скверны.
- Ну и что вы нашли в лекарствах - спросил нетерпеливый Игорек, встречая меня в ванной. От чего спасаться будем?
- Пока не знаю, - я тщательно вытерла руки полотенцем и поздравила себя с обострением идиотии. Если мальчик знал об инсулине, то мог ведь догадаться и обо всем остальном? Если не дурак, конечно. Но где-то в душе я была с ним даже солидарна, если бы моей мамочке пришло в голову отравить директора школы я, пожалуй, сделала вид, что ослепла, оглохла и так и надо. Обидно, но я принесла в этот дом старые новости.
- Вы должны все отрицать. Иначе пришьют статью о соучастии, прошептала я и предложила допить чай. - В конце концов - это их отношения. Ты не вправе судить, а тем более вмешиваться. Может выпьем чего покрепче? мое чудное предложение было сурово проигнорировано. - А с папой надо бы встретиться. Несмотря ни на что, - устало сказала я, считая свою миссию выполненной. - Хотя я лично теперь уже предпочитая рожать без всяких претензий к отцу дитяти. Пусть это будет только мое решение, - я лихо стукнула по столу, стремясь показаться этому несчастному мужчинке большой либералкой. Слышал бы меня мой папа.
- От кого? - грозно спросил Игорек, проявляя недюжинный интерес к моей персоне. Он даже привстал, чтобы поподробнее рассмотреть смелую женщину конца века, решившуюся, наконец, избавиться от мужского участия в детородном процессе. Не хватало, чтобы он воспользовался моим импровизмом для того, чтобы меня позорно изнасиловать. - От Чаплинского? Какая прелесть, - он залился смехом немножко местечкового Мефистофеля.
Мне стоило бы разуться и получше подготовиться к разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37