Он хочет продать ее тому, кто даст больше. И сделать это побыстрее. Какова твоя цена?
— Пусть он подавится своей картиной. Я не собираюсь ее покупать.
— Ты уже вложил в нее две косых, — напомнил ему Шейн, — а кроме них уйму времени и энергии. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду. Можно договориться с Монтроузом на десять тысяч.
— Десять косых? Да это даже не десять процентов...
— Именно поэтому тебе и нельзя упускать шанс. У Монтроуза просто поджилки трясутся от страха. Для смелого парня вроде тебя это буквально золотая жила.
— Каков план действий? — резким голосом спросил Гордон.
— Встретимся в доме Брайтонов. Сделкой займусь я персонально. Ты подъезжай к главному входу к одиннадцати сорока, то есть без двадцати двенадцать. С десятью кусками. Если хочешь, можешь прихватить своего прыщавого с люгером, а также специалиста-искусствоведа. Я буду ждать.
— Если ты приготовил ловушку, — пригрозил Гордон, — я выпущу из тебя кишки.
— А я выпущу твои, — хладнокровно предупредил его Шейн, — если ты подъедешь к особняку Брайтонов хотя бы минуткой раньше или позже, чем в одиннадцать сорок.
— Для чего такая точность? Здесь что-то нечисто!
— Тебе это незачем знать. Ты будешь играть по моим нотам или не играть совсем.
Гордон молчал, и тогда Шейн произнес:
— Послушай ты, мразь. Я разговариваю с тобой только потому, что хочу немного заработать. Но уговаривать тебя я не собираюсь. Ты можешь соглашаться или нет — это твое дело.
— Я согласен, — глухо сказал Гордон.
— Значит, одиннадцать сорок, — повторил Шейн и положил трубку.
Чувствуя усталость и боль во всем теле, он подошел к кровати и прилег. Оставалось еще позвонить Пейнтеру, но прежде чем разговаривать с ним, он решил предварительно подкрепиться изрядной порцией спиртного. С трудом поднявшись, он снова по-
дошел к телефону и попросил принести ему в номер кварту мар-теля. Когда официант принес бутылку, он сел на краешек кровати и стал пить коньяк прямо из горла.
Божественный напиток сделал свое дело. Вскоре он почувствовал себя прежним Шейном и, подняв трубку, набрал номер шефа полицейских сыщиков Майами-Бич.
- Голос Пейнтер.а был нервным и утомленным. Когда Шейн назвал себя, он воскликнул:
—- Уже больше десяти часов!
— Все идет по плану, — успокоил его Шейн. — Но ты, оказывается, большой скупердяй. Пока я не встречал в газетах сообщений, что ты увеличил свою личную премию за поимку преступника.
— Но ведь власти штата предлагают две тысячи!
— А твоя премия — какие-то ничтожные двести пятьдесят. Неужели раскрытие «преступления года» ты оцениваешь жалкими грошами? При этом вся слава достается тебе?
— Вся слава? — голос Пейнтера звучал так, словно его душат.
— Именно. Мне реклама ни к чему, моему бизнесу она даже вредна. Я предпочитаю наличность.
— Сколько? — испуганно спросил Пейнтер.
— Я предлагаю тебе удвоить премию. Дай гарантию, что мне в карман попадет все до последнего цента, и тогда имя Шейна вообще не будет упомянуто.
— Пять сотен? — переспросил полицейский. — Для меня это слишком: много.
— Неужели такое дело не стоит пятисот долларов? — резко спросил Шейн. — Конечно, но...
— Оно не будет стоить тебе и десяти центов, если преступление раскрою я у тебя под носом. Но в этом случае ты даже не будешь назван.
— Это шантаж, — запротестовал Пейнтер.
— Называй как угодно, мне нужны деньги. Подумай над моим предложением, приятель. Соглашаешься или отказываешься?
На раздумье у Пейнтера ушло ровно тридцать секунд. Несчастным голосом он сказал:
— У меня безвыходное положение, Шейн. Говори, что надо делать.
— Так лучше. В доме Брайтонов есть твои люди? -Один человек, следит за порядком.
— Убери его. Пошли туда шесть-восемь человек в гражданской одежде, пусть наблюдают за улицей — в ту и другую сторону. За всеми, кто выходит из дома. Незаметно расставь их и прикажи не выпускать никого с территории после одиннадцати тридцати. Ясно?
Пейнтер ответил, что ему все предельно ясно.
- И не пускай за ворота ни одного корреспондента после этого времени. Прикажи обзвонить все газеты, пусть пришлют своих лучших людей к тебе в офис к двенадцати часам. Обещай, что расскажешь им уникальную историю. Преступление года! Пусть гробовщик стоит наготове.
— Минутку! Ты обещал, что больше не будет убийств.
Их и не будет! Будет лишь справедливая кара за совершенные притупления, — жизнерадостно продолжал Шейн. -- Л ты получишь медаль: ведь именно благодаря тебе власти штата сэкономят на веревке для повешения, В общем, тебе следует находиться вблизи особняка без четверти двенадцать. И ради бога, не врывайся и дом с дивизией полицейских, пока не начнется стрельба. Иначе испортишь весь спектакль.
— Стрельба? Послушай, Шейн...
— Это только предположение. — Положив трубку, он подкрепил силы очередным глотком из бутылки. Потом, сунув ее в карман, заторопился вниз, снова ощущая себя почти нормальным человеком.
У стойки администратора он рассчитался за принесенное ему в номер спиртное и пешком направился в студию Пелхэма Джойса. Старик встретил его в дверях в состоянии сильного возбуждения.
Наверное, ты к этому делу приложил руку, — заметил он.
— Не понимаю, о чем речь.
- О некоем мистере Гордоне. Десять минут назад он позвонил, сказав, что я рекомендован ему как лучший знаток искусства в городе. Потом попросил, чтобы сегодня в полдень я поехал с ним по какому-то адресу и подтвердил подлинность Рафаэля. Сказал, что собирается приобрести полотно. Среди моих знакомых с фамилией Гордон никого нет.
Сев в кресло, Шейн громко рассмеялся:
— Я предложил ему привести искусствоведа по своему выбору.
— Значит, к этому делу ты псе же причастен?
- Абсолютно нет. Вашего имени я не упоминал. Видимо, он
сам навел справки. Но, клянусь богом, лучшего эксперта для этого Рафаэля он не смог бы найти.
Вновь опустившись в кресло, он продолжал смеяться, пока на лице Джойса не появилась улыбка понимания.
- С картиной ничего не случилось? — спросил Шейн,
Джойс подошел к столу, на котором лежало полотно, свернул его в трубочку и обернул старой коричневой бумагой. Взяв рулон, Шейн поблагодарил, сказав, что они встретятся около одиннадцати сорока.
Потом он вернулся в свой отель. Он невесело усмехнулся, когда, открыв дверь, увидел, что ночью в его отсутствие кто-то устроил в его номере тщательный обыск, не потрудившись скрыть следы своих действий. Дверной замок на этот раз взломан не был. Мистер Рэй Гордон был джентльменом с солидным отнятом в подобных делах.
Открыв холодильник, Шейн вынул баночку с салатом. Ожерелье из жемчуга было на месте. Поставив банку обрагно, он сел среди беспорядочно разбросанных вещей и стал в ожидании одиннадцати часов курить одну сигарету за другой.
Ровно в одиннадцать он встал и, держа подмышкой свернутую в рулон картину, вышел. В вестибюле он сказал дежурному клерку, что в его номере побывали грабители и попросил прислать горничную навести порядок.
Потом он сел в машину и, неловко держа руль левой рукой, повел ее по дамбе через залив Бискейн к дому Брайтонов.
Глава 16
Остановившись возле въездных ворот, Шейн увидел двух прогуливавшихся пешеходов, в одном из которых он узнал полицейского сыщика из Майами-Бич.
На пляже в купальном костюме бесцельно бродил еще один тин, а четвертый стоял за гаражом, прижавшись к пальме. Во избежание случайностей полиция устроила надежную ловушку. Припарковав машину на подъездной дорожке, Шейн поднялся по ступенькам веранды, держа в руках драгоценный сверток.
Открыв дверь, пожилая горничная сказала, что его ожидают в библиотеке. Когда Шейн шел через холл, часы показывали одиннадцать двадцать восемь.
При виде Шейна двое мужчин, один из которых был мистер Монтроуз, а другой, по всей видимости, Д. К. Хендерсон, поднялись с кресел. 8а ними на стуле с прямой спинкой сидел с флегматичным видом шофер Оскар.
— Мистер Шейн, — мистер Монтроуз подался вперед, возбужденно потирая руки. Его глаза были прикованы к обернутому бумагой продолговатому предмету в руке Шейна. —- Она при вас?
Естественно. - Шейн неловко переместил сверток в правую руку, а левую протянул мистеру Монтроузу. Потом движением головы указал на сумрачного шофера:
— Что делает здесь эта обезьяна?
— Вы имеете в виду Оскара? Ха-ха! — В смехе мистера Монтроуза веселья заметно не было. — Я чувствовал понятное беспокойство, находясь в одиночестве с такой большой суммой денег. Поэтому, учитывая трагические события последних нескольких дней, попросил Оскара быть моим телохранителем, пока сделка не завершится.
— Деньги у вас при себе? — нетерпеливо спросил Шейн.
- О да, конечно. - Мистер Монтроу.? похлопал себя по нагрудному карману пиджака. - А у вас эта... эта...
— Рафаэль, — подсказал Шейн. Подойдя к столу, он положил на него рулон.
Хендерсон сделал шаг вперед, и тогда мистер Монтроуз воскликнул:
- Ах, боже мой, я забыл представить вам мистера Хендер-сона!
Кивнув искусствоведу, Шейн сказал:
— Проверьте картину и давайте кончать.
Облизав губы, мистер Монтроуз встал рядом с Хеидерсоном, наблюдая, как эксперт разворачивает сверток. Он весь дрожал от возбуждения, а глаза его лихорадочно блестели. Даже Оскар, казалось, почувствовал драматизм момента. Подойдя к столу, он оперся обеими руками о его край и с открытым ртом уставился на невыразительное сочетание тусклых тонов на холсте.
Быстрое дыхание Хендерсона сопровождалось странным немелодичным присвистом, исходившим из его ноздрей. Посмотрев несколько секунд на картину, он повернулся и кивнул мистеру Монтроузу:
- Она.
- Итак, я свои обязательства выполнил, -— обратился к Монтроузу Шейн. — Разрешите получить деньги.
— Вы уверены в ее подлинности? — спросил мистер Монтроуз искусствоведа. При виде этой невыразительной картины на его лице отразилось легкое разочарование.
Д. К. Хендерсон высокомерно заявил:
— Я не собираюсь рисковать своей репутацией, выдавая фаль шивки за шедевры.
Дрожащими пальцами мистер Монтроу.з ткнул в правый нижний угол:
- Но здесь стоит другая подпись.
Хендерсон снисходительно улыбнулся:
- Естественно, другая. Шедевру никто не позволил бы покинуть Европу. А если бы и позволили, таможенная пошлина равнялась бы целому состоянию. Я лично присутствовал при том, как поверх оригинальной подписи писали фамилию Робертсона. Если соскоблить ее, вы сразу увидите фамилию гениального мастера,
— Проклятие! грубо прервал его Шейн. - Вы, кажется, собираетесь дать задний ход, Монтроуз? — Он сделал жест, словно хотел забрать полотно.
— Нет, что вы, что вы! — взволнованно воскликнул мистер Монтроуз.
— Тогда давайте деньги, — проворчал Шейн
Вздохнув, мистер Монтроуз сунул руку во внутренний карман пиджака. Его пальцы ласково погладили толстею пачку купюр
Пересчитав их под внимательным взглядом Шейна, он снова no-ложил деньги в конверт.
— Я беру на себя огромную ответственность перед мистером Брайтоном. - произнес он. -- Естественно, я хочу принять все меры предосторожности.
- Что вам нужно еще, кроме слова Хендерсона?
Мистер Монтроуз продолжал крепко сжимать конверт обеими руками. Оскар отступил на два шага назад и не отрывал взгляда своих маленьких поросячьих глаз от неповрежденной левой руки Шейна.
— Я хочу, — извиняющимся тоном сказал мистер Монтроуз, — увидеть сам, как будет удалена ложная подпись и появится оригинальная.
- А почему бы и нет? — Шейн подался вперед и ухватился за конверт с деньгами в руках Монтроуза. Оскар тоже выдвинулся вперед, но на него никто не обратил внимания.
Начинайте, — распорядился Шейн, обращаясь к Хендерсону.
- Соскоблите краску и докажите ему подлинность картины.
А я тем временем буду вместе с Монтроузом держать конверт. Бросив вопросительный взгляд на мистера Монтроуза, Хендерсон спросил:
- Как полномочный представитель мистера Брайтона вы береге на себя всю ответственность?
Да, конечно. Принимаю полностью. — Мистер Монтроуз трясся, как в лихорадке.
- Отлично — Д. К. Хендерсон говорил подобающим случаю торжественным голосом. Достав из кармана перочинный нож, он раскрыл его.
Джентльмены, вы присутствуете при событии, равное которому посчастливилось наблюдать в этом столетии немногим.
Наклонившись над холстом, он с величайшей осторожностью начал соскабливать сухую краску. Медленно, очень медленно под лезвием ножа стал обнажаться другой слой краски.
В комнате слышалось лишь хриплое дыхание мистера Монтроуза. наблюдавшего за движением ножа. Миллиметр за миллиметром под фамилией Робертсона стала проглядываться подпись Рафаэля.
Отступив на шаг, Шейн опустил конверт с деньгами себе в карман.
- Теперь вы должны быть полностью удовлетворены, Монтроуз. -сказал он.
В раскрывшуюся дверь просунулась голова горничной:
- Некий мистер Гордон и два других джентльмена, — объявила она.
Мистер Монтроуз повернул голову в сторону горничной, а Шейн воскликнул
- Мой клиент! Он немного задержался, но он должен привести своего эксперта. Тот подтвердит подлинность картины, чтобы вы были абсолютно уверены в отсутствии обмана. Пригласите его, — приказал он горничной.
Он подошел к двери и, увидев входящего Гордона, усмехнулся. Молодой гангстер по имени Дик не отступал от него ни на шаг. Последним вошел Пелхэм Джойс. На его усохшем теле болтался костюм, оставшийся, по-видимому, еще от дней юности.
— Мистер Монтроуз и мистер Хендерсон. Мой клиент мистер Гордон, —- представил Шейн.
Гордон шагнул к столу и подозрительно глянул на картину.
— А это, — продолжал Шейн, беря за руку Джойса, - известный художник и критик-искусствовед мистер Пелхэм Джойс.
Джойс чопорно поклонился. Хендерсон протянул руку и улыбнулся теплой, искренней улыбкой:
— Пелхэм Джойс? Рад видеть вас, сэр. Я счастлив познакомиться со столь известным знатоком искусства.
— Вы льстите мне, — коротко сказал Джойс. — Что здесь за суета с неизвестным Рафаэлем?
— Взгляните, сэр. — Хендерсон отошел на шаг в сторону, чтобы дать возможность Джойсу приблизиться к картине. Дик оставался позади, обмениваясь враждебными взглядами с Оскаром.
Стоя возле стола, Джойс разглядывал картину так, словно видел ее впервые. Его губы шевелились, но вслух он молитвенно произнес лишь одно слово: «Рафаэль!»
— Мне удалось ввезти полотно в страну, поставив фамилию Робертсона поверх подписи маэстро, — с важным видом объяснил Хендерсон. — Я только что соскоблил фальшивое имя.
Голос Джойса переполняли эмоции, когда, обратившись к Гордону, он заверил его:
— Подлинный Рафаэль. Гордон хрипло спросил:
- Вы гарантируете подлинность?
В подлинности картины нет ни тени сомнения. — Джойс говорил искренне и уверенно.
— Хорошо. — Губы Гордона искривились, придав его лицу злобное выражение. Обращаясь к Шейну, он сказал:—Хотя я предпочитал бы не иметь с тобой никаких дел...
Шейн прервал его, подняв руку и многозначительным кивком головы указав на дверь. После некоторого колебания Гордон вслед за ним вышел в холл.
Когда Шейн протянул руку за деньгами, лицо его покрылось потом. Наступил решающий момент. Если Гордон передаст деньги незаметно от Монтроуза...
Все обошлось без осложнений. Полагая, что Шейн хочет урвать от сделки долю лично для себя, Гордон с угрюмым видом отсчитал в протянутую руку сыщика десять тысячедолларовых купюр.
Положив их в карман, Шейн вернулся в библиотеку и стал через плечо Джойса вместе с остальными рассматривать картину. В присутствии двух экспертов он негромко произнес:
— Конечно, я не утверждаю, что разбираюсь в искусстве, но в связи с этой фальшивой подписью, поставленной над подлинной, мне пришла в голову интересная мысль. Откуда вам известно, что подпись Рафаэля подлинная? Разве можно исключить, что кто-то хитроумно написал «Рафаэль» над подписью подражателя?
Надувшись, как индюк, Д. К. Хендерсон начал пространно рассказывать о том, как его соколиный глаз узрел этот шедевр среди руин французского замка. Какие-либо сомнения относительно подлинности исключались.
Пелхэм Джойс тем не менее склонился над картиной и стал внимательно разглядывать подпись. Потом он воскликнул:
Хендерсон, и все же я полагаю, что это неумелая подделка оригинальной подписи Рафаэля. Боже мой! Вы позволили вашему воображению оторвать вас от реальности. Признаюсь, я гоже не был достаточно внимательным, допустил скороспелое суждение. Но, дорогой мой, - продолжал он покровительственно, -
ведь вы-то хорошо знакомы с почерком маэстро, чтобы распознать подделку. — При этом он указал на некоторые несоответствия в написании букв, в то время как Хендерсон, задыхаясь от возбуждения, брызгал слюной, протирал глаза, а мистер Монтроуз неистово хватал его руками, бессмысленно повторяя:
— Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Пусть он подавится своей картиной. Я не собираюсь ее покупать.
— Ты уже вложил в нее две косых, — напомнил ему Шейн, — а кроме них уйму времени и энергии. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду. Можно договориться с Монтроузом на десять тысяч.
— Десять косых? Да это даже не десять процентов...
— Именно поэтому тебе и нельзя упускать шанс. У Монтроуза просто поджилки трясутся от страха. Для смелого парня вроде тебя это буквально золотая жила.
— Каков план действий? — резким голосом спросил Гордон.
— Встретимся в доме Брайтонов. Сделкой займусь я персонально. Ты подъезжай к главному входу к одиннадцати сорока, то есть без двадцати двенадцать. С десятью кусками. Если хочешь, можешь прихватить своего прыщавого с люгером, а также специалиста-искусствоведа. Я буду ждать.
— Если ты приготовил ловушку, — пригрозил Гордон, — я выпущу из тебя кишки.
— А я выпущу твои, — хладнокровно предупредил его Шейн, — если ты подъедешь к особняку Брайтонов хотя бы минуткой раньше или позже, чем в одиннадцать сорок.
— Для чего такая точность? Здесь что-то нечисто!
— Тебе это незачем знать. Ты будешь играть по моим нотам или не играть совсем.
Гордон молчал, и тогда Шейн произнес:
— Послушай ты, мразь. Я разговариваю с тобой только потому, что хочу немного заработать. Но уговаривать тебя я не собираюсь. Ты можешь соглашаться или нет — это твое дело.
— Я согласен, — глухо сказал Гордон.
— Значит, одиннадцать сорок, — повторил Шейн и положил трубку.
Чувствуя усталость и боль во всем теле, он подошел к кровати и прилег. Оставалось еще позвонить Пейнтеру, но прежде чем разговаривать с ним, он решил предварительно подкрепиться изрядной порцией спиртного. С трудом поднявшись, он снова по-
дошел к телефону и попросил принести ему в номер кварту мар-теля. Когда официант принес бутылку, он сел на краешек кровати и стал пить коньяк прямо из горла.
Божественный напиток сделал свое дело. Вскоре он почувствовал себя прежним Шейном и, подняв трубку, набрал номер шефа полицейских сыщиков Майами-Бич.
- Голос Пейнтер.а был нервным и утомленным. Когда Шейн назвал себя, он воскликнул:
—- Уже больше десяти часов!
— Все идет по плану, — успокоил его Шейн. — Но ты, оказывается, большой скупердяй. Пока я не встречал в газетах сообщений, что ты увеличил свою личную премию за поимку преступника.
— Но ведь власти штата предлагают две тысячи!
— А твоя премия — какие-то ничтожные двести пятьдесят. Неужели раскрытие «преступления года» ты оцениваешь жалкими грошами? При этом вся слава достается тебе?
— Вся слава? — голос Пейнтера звучал так, словно его душат.
— Именно. Мне реклама ни к чему, моему бизнесу она даже вредна. Я предпочитаю наличность.
— Сколько? — испуганно спросил Пейнтер.
— Я предлагаю тебе удвоить премию. Дай гарантию, что мне в карман попадет все до последнего цента, и тогда имя Шейна вообще не будет упомянуто.
— Пять сотен? — переспросил полицейский. — Для меня это слишком: много.
— Неужели такое дело не стоит пятисот долларов? — резко спросил Шейн. — Конечно, но...
— Оно не будет стоить тебе и десяти центов, если преступление раскрою я у тебя под носом. Но в этом случае ты даже не будешь назван.
— Это шантаж, — запротестовал Пейнтер.
— Называй как угодно, мне нужны деньги. Подумай над моим предложением, приятель. Соглашаешься или отказываешься?
На раздумье у Пейнтера ушло ровно тридцать секунд. Несчастным голосом он сказал:
— У меня безвыходное положение, Шейн. Говори, что надо делать.
— Так лучше. В доме Брайтонов есть твои люди? -Один человек, следит за порядком.
— Убери его. Пошли туда шесть-восемь человек в гражданской одежде, пусть наблюдают за улицей — в ту и другую сторону. За всеми, кто выходит из дома. Незаметно расставь их и прикажи не выпускать никого с территории после одиннадцати тридцати. Ясно?
Пейнтер ответил, что ему все предельно ясно.
- И не пускай за ворота ни одного корреспондента после этого времени. Прикажи обзвонить все газеты, пусть пришлют своих лучших людей к тебе в офис к двенадцати часам. Обещай, что расскажешь им уникальную историю. Преступление года! Пусть гробовщик стоит наготове.
— Минутку! Ты обещал, что больше не будет убийств.
Их и не будет! Будет лишь справедливая кара за совершенные притупления, — жизнерадостно продолжал Шейн. -- Л ты получишь медаль: ведь именно благодаря тебе власти штата сэкономят на веревке для повешения, В общем, тебе следует находиться вблизи особняка без четверти двенадцать. И ради бога, не врывайся и дом с дивизией полицейских, пока не начнется стрельба. Иначе испортишь весь спектакль.
— Стрельба? Послушай, Шейн...
— Это только предположение. — Положив трубку, он подкрепил силы очередным глотком из бутылки. Потом, сунув ее в карман, заторопился вниз, снова ощущая себя почти нормальным человеком.
У стойки администратора он рассчитался за принесенное ему в номер спиртное и пешком направился в студию Пелхэма Джойса. Старик встретил его в дверях в состоянии сильного возбуждения.
Наверное, ты к этому делу приложил руку, — заметил он.
— Не понимаю, о чем речь.
- О некоем мистере Гордоне. Десять минут назад он позвонил, сказав, что я рекомендован ему как лучший знаток искусства в городе. Потом попросил, чтобы сегодня в полдень я поехал с ним по какому-то адресу и подтвердил подлинность Рафаэля. Сказал, что собирается приобрести полотно. Среди моих знакомых с фамилией Гордон никого нет.
Сев в кресло, Шейн громко рассмеялся:
— Я предложил ему привести искусствоведа по своему выбору.
— Значит, к этому делу ты псе же причастен?
- Абсолютно нет. Вашего имени я не упоминал. Видимо, он
сам навел справки. Но, клянусь богом, лучшего эксперта для этого Рафаэля он не смог бы найти.
Вновь опустившись в кресло, он продолжал смеяться, пока на лице Джойса не появилась улыбка понимания.
- С картиной ничего не случилось? — спросил Шейн,
Джойс подошел к столу, на котором лежало полотно, свернул его в трубочку и обернул старой коричневой бумагой. Взяв рулон, Шейн поблагодарил, сказав, что они встретятся около одиннадцати сорока.
Потом он вернулся в свой отель. Он невесело усмехнулся, когда, открыв дверь, увидел, что ночью в его отсутствие кто-то устроил в его номере тщательный обыск, не потрудившись скрыть следы своих действий. Дверной замок на этот раз взломан не был. Мистер Рэй Гордон был джентльменом с солидным отнятом в подобных делах.
Открыв холодильник, Шейн вынул баночку с салатом. Ожерелье из жемчуга было на месте. Поставив банку обрагно, он сел среди беспорядочно разбросанных вещей и стал в ожидании одиннадцати часов курить одну сигарету за другой.
Ровно в одиннадцать он встал и, держа подмышкой свернутую в рулон картину, вышел. В вестибюле он сказал дежурному клерку, что в его номере побывали грабители и попросил прислать горничную навести порядок.
Потом он сел в машину и, неловко держа руль левой рукой, повел ее по дамбе через залив Бискейн к дому Брайтонов.
Глава 16
Остановившись возле въездных ворот, Шейн увидел двух прогуливавшихся пешеходов, в одном из которых он узнал полицейского сыщика из Майами-Бич.
На пляже в купальном костюме бесцельно бродил еще один тин, а четвертый стоял за гаражом, прижавшись к пальме. Во избежание случайностей полиция устроила надежную ловушку. Припарковав машину на подъездной дорожке, Шейн поднялся по ступенькам веранды, держа в руках драгоценный сверток.
Открыв дверь, пожилая горничная сказала, что его ожидают в библиотеке. Когда Шейн шел через холл, часы показывали одиннадцать двадцать восемь.
При виде Шейна двое мужчин, один из которых был мистер Монтроуз, а другой, по всей видимости, Д. К. Хендерсон, поднялись с кресел. 8а ними на стуле с прямой спинкой сидел с флегматичным видом шофер Оскар.
— Мистер Шейн, — мистер Монтроуз подался вперед, возбужденно потирая руки. Его глаза были прикованы к обернутому бумагой продолговатому предмету в руке Шейна. —- Она при вас?
Естественно. - Шейн неловко переместил сверток в правую руку, а левую протянул мистеру Монтроузу. Потом движением головы указал на сумрачного шофера:
— Что делает здесь эта обезьяна?
— Вы имеете в виду Оскара? Ха-ха! — В смехе мистера Монтроуза веселья заметно не было. — Я чувствовал понятное беспокойство, находясь в одиночестве с такой большой суммой денег. Поэтому, учитывая трагические события последних нескольких дней, попросил Оскара быть моим телохранителем, пока сделка не завершится.
— Деньги у вас при себе? — нетерпеливо спросил Шейн.
- О да, конечно. - Мистер Монтроу.? похлопал себя по нагрудному карману пиджака. - А у вас эта... эта...
— Рафаэль, — подсказал Шейн. Подойдя к столу, он положил на него рулон.
Хендерсон сделал шаг вперед, и тогда мистер Монтроуз воскликнул:
- Ах, боже мой, я забыл представить вам мистера Хендер-сона!
Кивнув искусствоведу, Шейн сказал:
— Проверьте картину и давайте кончать.
Облизав губы, мистер Монтроуз встал рядом с Хеидерсоном, наблюдая, как эксперт разворачивает сверток. Он весь дрожал от возбуждения, а глаза его лихорадочно блестели. Даже Оскар, казалось, почувствовал драматизм момента. Подойдя к столу, он оперся обеими руками о его край и с открытым ртом уставился на невыразительное сочетание тусклых тонов на холсте.
Быстрое дыхание Хендерсона сопровождалось странным немелодичным присвистом, исходившим из его ноздрей. Посмотрев несколько секунд на картину, он повернулся и кивнул мистеру Монтроузу:
- Она.
- Итак, я свои обязательства выполнил, -— обратился к Монтроузу Шейн. — Разрешите получить деньги.
— Вы уверены в ее подлинности? — спросил мистер Монтроуз искусствоведа. При виде этой невыразительной картины на его лице отразилось легкое разочарование.
Д. К. Хендерсон высокомерно заявил:
— Я не собираюсь рисковать своей репутацией, выдавая фаль шивки за шедевры.
Дрожащими пальцами мистер Монтроу.з ткнул в правый нижний угол:
- Но здесь стоит другая подпись.
Хендерсон снисходительно улыбнулся:
- Естественно, другая. Шедевру никто не позволил бы покинуть Европу. А если бы и позволили, таможенная пошлина равнялась бы целому состоянию. Я лично присутствовал при том, как поверх оригинальной подписи писали фамилию Робертсона. Если соскоблить ее, вы сразу увидите фамилию гениального мастера,
— Проклятие! грубо прервал его Шейн. - Вы, кажется, собираетесь дать задний ход, Монтроуз? — Он сделал жест, словно хотел забрать полотно.
— Нет, что вы, что вы! — взволнованно воскликнул мистер Монтроуз.
— Тогда давайте деньги, — проворчал Шейн
Вздохнув, мистер Монтроуз сунул руку во внутренний карман пиджака. Его пальцы ласково погладили толстею пачку купюр
Пересчитав их под внимательным взглядом Шейна, он снова no-ложил деньги в конверт.
— Я беру на себя огромную ответственность перед мистером Брайтоном. - произнес он. -- Естественно, я хочу принять все меры предосторожности.
- Что вам нужно еще, кроме слова Хендерсона?
Мистер Монтроуз продолжал крепко сжимать конверт обеими руками. Оскар отступил на два шага назад и не отрывал взгляда своих маленьких поросячьих глаз от неповрежденной левой руки Шейна.
— Я хочу, — извиняющимся тоном сказал мистер Монтроуз, — увидеть сам, как будет удалена ложная подпись и появится оригинальная.
- А почему бы и нет? — Шейн подался вперед и ухватился за конверт с деньгами в руках Монтроуза. Оскар тоже выдвинулся вперед, но на него никто не обратил внимания.
Начинайте, — распорядился Шейн, обращаясь к Хендерсону.
- Соскоблите краску и докажите ему подлинность картины.
А я тем временем буду вместе с Монтроузом держать конверт. Бросив вопросительный взгляд на мистера Монтроуза, Хендерсон спросил:
- Как полномочный представитель мистера Брайтона вы береге на себя всю ответственность?
Да, конечно. Принимаю полностью. — Мистер Монтроуз трясся, как в лихорадке.
- Отлично — Д. К. Хендерсон говорил подобающим случаю торжественным голосом. Достав из кармана перочинный нож, он раскрыл его.
Джентльмены, вы присутствуете при событии, равное которому посчастливилось наблюдать в этом столетии немногим.
Наклонившись над холстом, он с величайшей осторожностью начал соскабливать сухую краску. Медленно, очень медленно под лезвием ножа стал обнажаться другой слой краски.
В комнате слышалось лишь хриплое дыхание мистера Монтроуза. наблюдавшего за движением ножа. Миллиметр за миллиметром под фамилией Робертсона стала проглядываться подпись Рафаэля.
Отступив на шаг, Шейн опустил конверт с деньгами себе в карман.
- Теперь вы должны быть полностью удовлетворены, Монтроуз. -сказал он.
В раскрывшуюся дверь просунулась голова горничной:
- Некий мистер Гордон и два других джентльмена, — объявила она.
Мистер Монтроуз повернул голову в сторону горничной, а Шейн воскликнул
- Мой клиент! Он немного задержался, но он должен привести своего эксперта. Тот подтвердит подлинность картины, чтобы вы были абсолютно уверены в отсутствии обмана. Пригласите его, — приказал он горничной.
Он подошел к двери и, увидев входящего Гордона, усмехнулся. Молодой гангстер по имени Дик не отступал от него ни на шаг. Последним вошел Пелхэм Джойс. На его усохшем теле болтался костюм, оставшийся, по-видимому, еще от дней юности.
— Мистер Монтроуз и мистер Хендерсон. Мой клиент мистер Гордон, —- представил Шейн.
Гордон шагнул к столу и подозрительно глянул на картину.
— А это, — продолжал Шейн, беря за руку Джойса, - известный художник и критик-искусствовед мистер Пелхэм Джойс.
Джойс чопорно поклонился. Хендерсон протянул руку и улыбнулся теплой, искренней улыбкой:
— Пелхэм Джойс? Рад видеть вас, сэр. Я счастлив познакомиться со столь известным знатоком искусства.
— Вы льстите мне, — коротко сказал Джойс. — Что здесь за суета с неизвестным Рафаэлем?
— Взгляните, сэр. — Хендерсон отошел на шаг в сторону, чтобы дать возможность Джойсу приблизиться к картине. Дик оставался позади, обмениваясь враждебными взглядами с Оскаром.
Стоя возле стола, Джойс разглядывал картину так, словно видел ее впервые. Его губы шевелились, но вслух он молитвенно произнес лишь одно слово: «Рафаэль!»
— Мне удалось ввезти полотно в страну, поставив фамилию Робертсона поверх подписи маэстро, — с важным видом объяснил Хендерсон. — Я только что соскоблил фальшивое имя.
Голос Джойса переполняли эмоции, когда, обратившись к Гордону, он заверил его:
— Подлинный Рафаэль. Гордон хрипло спросил:
- Вы гарантируете подлинность?
В подлинности картины нет ни тени сомнения. — Джойс говорил искренне и уверенно.
— Хорошо. — Губы Гордона искривились, придав его лицу злобное выражение. Обращаясь к Шейну, он сказал:—Хотя я предпочитал бы не иметь с тобой никаких дел...
Шейн прервал его, подняв руку и многозначительным кивком головы указав на дверь. После некоторого колебания Гордон вслед за ним вышел в холл.
Когда Шейн протянул руку за деньгами, лицо его покрылось потом. Наступил решающий момент. Если Гордон передаст деньги незаметно от Монтроуза...
Все обошлось без осложнений. Полагая, что Шейн хочет урвать от сделки долю лично для себя, Гордон с угрюмым видом отсчитал в протянутую руку сыщика десять тысячедолларовых купюр.
Положив их в карман, Шейн вернулся в библиотеку и стал через плечо Джойса вместе с остальными рассматривать картину. В присутствии двух экспертов он негромко произнес:
— Конечно, я не утверждаю, что разбираюсь в искусстве, но в связи с этой фальшивой подписью, поставленной над подлинной, мне пришла в голову интересная мысль. Откуда вам известно, что подпись Рафаэля подлинная? Разве можно исключить, что кто-то хитроумно написал «Рафаэль» над подписью подражателя?
Надувшись, как индюк, Д. К. Хендерсон начал пространно рассказывать о том, как его соколиный глаз узрел этот шедевр среди руин французского замка. Какие-либо сомнения относительно подлинности исключались.
Пелхэм Джойс тем не менее склонился над картиной и стал внимательно разглядывать подпись. Потом он воскликнул:
Хендерсон, и все же я полагаю, что это неумелая подделка оригинальной подписи Рафаэля. Боже мой! Вы позволили вашему воображению оторвать вас от реальности. Признаюсь, я гоже не был достаточно внимательным, допустил скороспелое суждение. Но, дорогой мой, - продолжал он покровительственно, -
ведь вы-то хорошо знакомы с почерком маэстро, чтобы распознать подделку. — При этом он указал на некоторые несоответствия в написании букв, в то время как Хендерсон, задыхаясь от возбуждения, брызгал слюной, протирал глаза, а мистер Монтроуз неистово хватал его руками, бессмысленно повторяя:
— Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17