Замужество.
Зуки тупо кивнула.
– А откуда ты знаешь, что он не хочет именно этого? – настаивала Керсти.
Зуки вспомнила, о чем Паскуале говорил в зоопарке. О типе женщин, который его привлекает. О том, что пока не встретил той, с кем хотел бы провести остаток дней. Яснее выразить свои чувства и мысли было просто невозможно!
– Он мне сам признался, – ответила она прямо.
Каким-то образом ей удалось вырваться от Керсти, не расплакавшись, но, вернувшись домой, она решила доставить себе удовольствие и весь вечер попеременно то обзывала Паскуале Калиандро всеми мыслимыми ругательствами, то пыталась не разрыдаться, чувствуя себя жутко несчастной. А плакать ей было никак нельзя, потому что на утро была назначена съемка в отеле «Гранчестер» и Боже упаси, чтобы у нее распухли глаза.
Впервые за последнее время она заснула с мыслью о том, какое это безумие – делать свою карьеру на таком зыбком материале, как красота.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На следующее утро Зуки, одетая в голубые шорты и голубую футболку, на которой золотыми буквами было начертано «Это Формидабль!», вошла в огромный зеркальный бальный зал отеля «Гранчестер», где должна была состояться съемка.
Паскуале был первым – и единственным – человеком, которого она увидела.
Нет, зал, конечно, был полон народа, но в поле зрения Зуки, как будто по предопределению судьбы, попала только его гордо поднятая голова.
Их взгляды встретились. В его глазах был вопрос, а в ее?.. Господи, что он прочел в ее глазах? Выдана ли она себя этим взглядом? Знал ли он, что один его вид вызвал волнение в ее сердце? Понял ли, что при виде приближавшейся к нему Стейси Ломас ее переполнило первобытное чувство ревности, накатившее на нее такой волной, что она готова была закричать?
Улыбаясь и кивая головой, он что-то ответил Стейси и направился к Зуки.
– Привет, bella! – тихо сказал он.
– Паскуале, – вежливо склонила она голову.
– Спала? – внезапно спросил он.
– Конечно, спала, – солгала она. – Почему ты спрашиваешь?
– Из-за этого. – Он слегка коснулся пальцем ее нежной кожи под глазами. – Даже косметика не может скрыть небольшой синевы.
О Боже! Вся ее красота летит к черту! Что толку разглагольствовать о своей карьере – если и дальше так пойдет, она вообще может оказаться без работы.
– А как же фотографии?
– Не беспокойся. При ярком свете ничего не заметно. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание. Кроме меня, – тихо добавил он и одарил ее откровенно чувственной многообещающей улыбкой.
Мурашки пробежали по телу Зуки. У нее кружилась голова от самого его присутствия. Она чувствовала, что надо поскорее отойти от него, прежде чем она скажет что-либо непоправимо глупое, вроде того, что хочет, чтобы он на ней женился.
– Извини, Паскуале, по-моему, они готовы начать съемку.
– Погоди. – Он взял ее за локоть. – Давай сходим куда-нибудь после съемки.
– Нет, – не задумываясь, ответила она.
– Почему? Боишься?
Не просто боюсь – я в ужасе. Она хотела что-то ответить, но он прервал ее:
– Давай больше не будем играть в эти игры, Зуки. Мне нужно многое тебе сказать.
Его взгляд был прикован к ее глазам, и даже более волевая женщина вряд ли устояла бы, настолько он был завораживающим.
– О чем? – прошептала Зуки.
– Не сейчас. Тебя ждут. Сходим пообедать, ничего больше.
– Назови хотя бы одну причину, Паскуале, – тихо сказала Зуки.
– Мы оба этого хотим, – просто отозвался он, улыбнувшись. – И нам надо поговорить. К тому же обещаю быть образцовым джентльменом.
– Хотела бы я на это посмотреть, – съязвила она.
– Вот и увидишь. Пойдем, сюда идет Стейси. Начнем фотографировать.
Когда наступил перерыв, Зуки уже пожалела, что согласилась на ланч с Паскуале, но он отмел ее возражения и повел к лифту.
– Где мы будем есть?
– У меня в номере.
По части оскорблений он и впрямь был большим мастером!
– Я и близко не подойду к твоему…
– Зуки! – укоризненно прервал ее Паскуале. – Разве я не дал слово? Вместо того чтобы делать поспешные выводы, согласись – это идеальное место для ланча. Не говоря уже о том, что из окна открывается прекрасный вид на Лондон, я хочу, чтобы нам никто не помешал. – Оглядев мельком ее наряд, он добавил: – Не думаю, что ты захочешь пойти в ресторан в таком виде.
Она совершенно забыла о том, что на ней было надето. Утонченным такой наряд не назовешь!
– Если ты никак не можешь заставить себя доверять мне, давай зайдем в гостиничный бутик и оденем тебя во что-нибудь подходящее для ресторана. Или мы можем поехать на моей машине к тебе домой, и я подожду, пока ты переоденешься. Но на все это уйдет время, и его не останется на ланч. – Он взглянул на часы. – По-моему, ланч тебе не помешает. Если не ошибаюсь, ты похудела за эту неделю.
– Ты удивлен?
– Нисколько. Я тоже потерял аппетит. – Увидев ее саркастический взгляд, он добавил: – Ты мне не веришь? Погляди. – Смуглой рукой он погладил свой плоский живот.
Зуки судорожно сглотнула. Меньше всего ей сейчас нужен был урок анатомии, да еще с Паскуале в качестве наглядного пособия!
– Верю на слово, – пробормотала она поспешно.
Оказалось, что в номер Паскуале ведет отдельный лифт, который остановился на восемнадцатом этаже. Дверь лифта открывалась прямо в просторный, покрытый белым ковром холл.
Он заметил ее ошеломленный взгляд.
– Впечатляет, не так ли? – сказал он без тени хвастовства и последовал за нею в соседнюю комнату, где был накрыт роскошный стол. – Обратила внимание, какой из окна вид?
Обратила. Вид был действительно великолепным.
– Дух захватывает, – выдохнула она едва слышно, отметив про себя, что даже цифры на часах Биг Бена были отчетливо видны.
– Иди сюда. Я сделаю тебе коктейль. Зуки взглянула на сервированный серебром и хрусталем стол. В центре стоял благоухающий букет красных роз и несколько длинных свечек.
– Вижу, ты хорошо подготовился к этому ланчу, – заметила она, прищурившись.
– Я старался.
– Значит, был уверен, что соглашусь?
Обвинение, казалось, не слишком его расстроило.
– Как правило, я не заключаю пари, Зуки, – улыбнулся Паскуале. – Скажем, я быль почти уверен.
– Ну и самомнение у тебя!
– Знаю. И что будем с этим делать?
– Абсолютно ничего, – обозлилась она. – Я передумала и не буду…
– Зуки, – мягко прервал он ее, – извини меня за дерзость. Останься, пожалуйста.
Она приказала своим ногам идти, но они упорно ее не слушались. Вместо этого с доверчивостью ягненка, которого ведут на заклание, она опустилась на пододвинутый стул.
– Хочешь вина? – спросил он, сев напротив.
Она было отказалась – от вина, выпитого днем, ей всегда хотелось спать, – но сегодня ей это было нужно, как никогда, и она изменила своей привычке.
– Да, спасибо.
Он наполнил бокалы шабли из стоявшей в ведерке со льдом бутылки. Отпив несколько глотков этого ароматного вина, Зуки сразу почувствовала себя менее напряженной.
Она поставила бокал и посмотрела на Паскуале вопросительным взглядом.
– Итак, Паскуале, о чем ты хотел со мной поговорить?
Но он только покачал головой.
– Сначала поешь, – приказал он.
У нее совсем не было аппетита, и ей казалось, что она не сможет проглотить ни кусочка. Но при виде громадных очищенных креветок, тонких ломтиков копченой лососины и восхитительных салатов она в первый раз за последнее время почувствовала, что голодна.
Во время еды Паскуале рассказывал ей о делах «Франклин моторз», о сделке, которую он только что заключил в Нью-Йорке. Вообще-то она не очень разбиралась в подобных вещах, но он так терпеливо все объяснял и настолько простыми словами, что ей показалось – выйди она сейчас отсюда, она могла бы с успехом разобраться в сложностях работы на фондовой бирже.
Расправляясь с клубникой в малиновом желе, она вдруг подняла глаза и обнаружила, что Паскуале внимательно за ней наблюдает. Клубника вдруг потеряла свою привлекательность, и Зуки отложила ложку.
– Давай пойдем пить кофе в гостиную, – предложил он. – Там нам будет удобнее.
Расслабившись под действием вина и хорошей еды, Зуки вдруг обнаружила себя сидящей на громадной, мягкой, белой софе. Перед ней на столике стояла чашечка дымящегося кофе. Паскуале с грацией тигра, обхаживающего свою жертву, вышагивал взад-вперед по комнате.
– Я должен перед тобой извиниться, – совершенно неожиданно заявил он.
Вот уж чего она никак от него не ожидала!
– О! – воскликнула она, застигнутая врасплох. – За что?
– За свое поведение. За то, что оскорблял тебя, запугивал, не верил тебе, когда ты говорила правду.
Интересно, какую именно правду он имел в виду, подумала она, глядя на него в изумлении.
– И чему я обязана такой переменой?
– Я поговорил с Сальваторе, когда был в Нью-Йорке.
– И что?
– Он убедил меня в том, что ваши отношения были чисто профессиональными. Что ты всего-навсего взялась зашить ему джинсы.
– Но ведь и я говорила тебе то же самое. Ты же мне не поверил!
– Я был не прав, – ответил Паскуале, стиснув зубы.
– И это все? – недоумевала она. – Только ради этого и ланч, и прекрасный вид из окна?
– Не только. Это для начала, дорогая.
– Да? – пристально посмотрела на него Зуки.
– Что ты скажешь о том, что было вчера?
– Вчера?
– В зоопарке, – подсказал он, внимательно глядя на нее. – Тебе не кажется, что вчера мы с тобой неплохо поладили?
Зуки смутилась.
– Скажи правду, – потребовал он.
– Ну, в общем… – Этого никак нельзя отрицать. – Да, думаю, что так.
Паскуале усмехнулся, и черты его лица смягчились.
– Конечно, поладили. Я и сам так думаю. Я давно не чувствовал себя так хорошо.
– Боюсь, я не совсем тебя понимаю. – По правде говоря, она слишком хорошо поняла, что он имел в виду, и это, по всей вероятности, отразилось на ее лице.
– Я хочу, чтобы ты спросила себя, кто выигрывает от того, что ты пытаешься отрицать наше взаимное притяжение? Почему ты сопротивляешься мне? Нашим отношениям? – спросил он хрипло.
– Между нами нет отношений, – отрезала она.
– Разве? Скажи, что ты не думаешь все время обо мне, и я назову тебя лгуньей, – сказал он, подняв руку и не давая ей возразить. – В этом нет ничего постыдного. Я в этом признаюсь, хотя это наваждение – нечто для меня совершенно новое. Ты мне веришь?
– Разумеется, верю, – холодно ответила Зуки. – Потому, что я не сдалась. Ты из тех, кто привык получать то, что хочет и когда захочет. И чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее твое желание меня заполучить. Если бы я сейчас легла с тобой в постель, завтра ты забыл бы о моем существовании.
– Нет! – стал он яростно отрицать. – Это не так! Ведь я не мог тебя забыть все эти долгие семь лет.
Зуки замотала головой, стараясь не слишком вникать в смысл его слов.
– Я все еще хочу тебя, Зуки, – просто сказал он. – Больше, чем какую-либо женщину в своей жизни!
– Полагаю, я должна благодарить тебя за такое поразительное заявление?
– Я не жду от тебя никакой благодарности, – хмуро сказал он.
– Чего же ты ждешь?
Паскуале пожал плечами. Когда он заговорил, его итальянский акцент стал заметнее, это всегда случалось, когда он хотел выразить словами свои чувства.
– Я наделал кучу ошибок. Я вел себя грубо, даже бестактно, когда предлагал тебе стать моей любовницей. Даже слова «любимая женщина» прозвучали для тебя оскорбительно. Но какими другими словами это выразить? Вступить в связь? Как говорят ваши мужчины?
Зуки сцепила пальцы, чтобы он не заметил, что они дрожат от злости. По какой-то причине тот факт, что свое желание затащить ее в постель он прикрывает словом «связь», разозлил ее больше, чем все сказанное им раньше. Когда он предлагал ей стать его любовницей, он, по крайней мере, заявил об этом открыто.
Какой лицемер!
– Связь, – откликнулась она. – Не знаю, что ты под этим подразумеваешь. Может, немного разовьешь тему? Как часто мы будем встречаться?
Зуки увидела, как заблестели его глаза в предвкушении победы.
– Как нам позволят наши деловые расписания! Ты же знаешь, я часто бываю в отъезде, так что у нас не будет определенных дней. Однако теперь, когда ты работаешь по контракту с моей компанией, будет легче составлять расписание. Представляешь, с какими трудностями пришлось бы столкнуться, если бы ты все еще разъезжала по разным странам?
Ну и хладнокровие, в ярости подумала она. Кровь закипела у нее в жилах. И тут он улыбнулся. У него хватает наглости улыбаться! Более того, это была жестокая, самодовольная улыбка человека, убежденного в том, что, наконец, он получил то, что хотел.
Ее!
– Скажи мне, – сказала Зуки, тщательно подбирая слова, – у тебя во всех больших городах есть по женщине? – Как бы удивленный ее словами, Паскуале нахмурился. – Я буду твоей лондонской девушкой? А если так, будет ли у меня эксклюзивный доступ к тебе, или мне придется с кем-нибудь тебя делить? Боюсь, Стейси это не понравится.
При нормальных обстоятельствах она могла бы испугаться угрожающего выражения его лица, но данные обстоятельства были явно ненормальными.
– Повтори, что ты сказала? – грозно потребовал он тихим голосом.
Но Зуки была не менее рассержена. Злость делала ее безрассудной, пьянила ее.
– Я подумала, что Стейси будет недовольна, – повторила она.
– Стейси? – отозвался он так, словно это имя было ему незнакомо.
– Да, Стейси! Может, ты и не закомплексован, но лично мне любовь втроем…
– Втроем! Ты считаешь, что я способен на такое? – разбушевался Паскуале. Никогда еще Зуки не видела, чтобы он приходил в такую ярость, как сейчас. – Что я – извращенец?
– А я, значит, именно такая женщина? – с горячностью возразила Зуки. – Мне, значит, можно хладнокровно предлагать такое? Удивляюсь, что твой чертов адвокат не составил контракт, предусматривающий все твои условия. – Зуки встала. – Мне жаль, но ответ будет «нет». И я лучше пойду, пока мы не наговорили друг другу такого, о чем потом будем жалеть.
Паскуале вскочил. Лицо его стало непроницаемой маской.
– Хорошо, – сказал он, – я тебя провожу.
Это было совершенно неоправданно и, конечно, глупо, но она чувствовала себя страшно обиженной, что он с такой легкостью отпускает ее. Сердце Зуки сжалось при мысли, что он не попросил ее остаться. Для этого Паскуале был слишком горд.
– Не беспокойся…
– Я сказал, что провожу тебя, – с угрозой в голосе повторил он.
В молчании, которое с каждой секундой становилось все более тягостным, они пересекли холл, и подошли к лифту. Паскуале все время сверлил ее своим взглядом.
– До свидания, Паскуале, – дрожащим голосом произнесла Зуки. В этих словах была какая-то окончательность. Инстинкт подсказывал ей, что, как только она переступит порог лифта, Паскуале никогда больше к ней не подойдет.
– До свидания, Зуки, – тихо отозвался он.
Было что-то горькое и одновременно мучительно притягательное в том, как он это сказал. Зуки, разрываемая противоречивыми чувствами, понимая, что ей следует уйти и, пугаясь того момента, когда она это сделает, вдруг остановилась.
Он стоял неподвижно, словно тоже хотел продлить момент расставания. Оба были напряжены, даже воздух, казалось, звенел от напряжения. Зуки видела, как бьется жилка у Паскуале на виске, и не могла оторвать глаз от его лица.
Глядя на смягчившиеся черты, она увидела – или ей почудилось? – что в глазах его мелькнула нежность. Зуки поняла, что гибнет. И когда он скомандовал: «Поцелуй меня, Зуки! Всего один поцелуй!.. На прощание», она не смогла воспротивиться.
Всего один поцелуй, подумала она про себя. Паскуале обнял ее так крепко, как будто был намерен больше никогда не выпускать из своих объятий.
– Dio mio, – пробормотал он хриплым шепотом. Взяв в руки ее лицо, он посмотрел ей в глаза долгим взглядом, прежде чем опустить голову и прижаться к ее губам. Зуки сразу поняла, что значит этот поцелуй. Когда Паскуале, наконец, поднял голову, она увидела: на его губах играет легкая улыбка.
– Это было нечестно, – сказала она дрожащим голосом.
– Что нечестно?
– Что ты меня так поцеловал.
– Как именно? Так? – Он снова ее поцеловал. От этого поцелуя у нее перехватило дыхание, и вся она задрожала. – Так? – насмешливо спросил он.
– Да, – беспомощно призналась Зуки.
– При чем здесь нечестность? – спросил он, крепко прижимая ее к себе.
– Ты же обещал, – запротестовала она, уткнувшись ему в плечо и прислушиваясь к ровному биению его сердца.
– А я скрестил пальцы. И зачем давать обещание не бороться за то, за что стоит бороться? – Паскуале посмотрел на нее горящими глазами и продолжил: – Зуки, если не хочешь, так и скажи. Я ничего не вырываю силой.
Зуки знала, чего он хочет: уверений в том, что именно ей нужно это, что это ее собственное желание, и он не принудил ее.
– Ты знаешь, что я хочу тебя, черт бы тебя побрал, – сказала она дрожащим голосом и увидела, как торжествующе вспыхнули его глаза, когда он снова прильнул к ее губам. С этим поцелуем улетучились все сомнения Зуки.
Паскуале повел себя совсем не так, как она ожидала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13