По тому, как воздух был насыщен влагой, Адель догадалась, что скоро пойдет дождь.
Предстоящая поездка в Кэрет, поместье лорда Джемисона, нимало не беспокоила графиню. Она бывала там не раз, ей хорошо был знаком сам хозяин и уклад его жизни. Граф собирался сопровождать ее на званый обед, но как раз сегодня это оказалось невозможно, поскольку Генри серьезно простудился. Конечно же, Анри с радостью согласился поехать с Аделью.
После завтрака молодая графиня вошла в спальню мужа. В комнате были задернуты все шторы, и зыбкий свет ночника мягко ложился на атласные складки покрывала и подушки. Пахло лекарствами. Адель поморщилась и взглянула на мужа. Его руки лежали вдоль тела, крупная грудь тяжело вздымалась.
– Здравствуй, милый, – сказала Адель. Граф приветствовал жену, силясь подняться, потом устало откинулся на подушки. Он смотрел на нее сквозь ресницы, поэтому ее фигура и все вокруг казалось слегка расплывчатым. Никогда еще дивная красота молодой женщины не казалась ему столь полной, столь совершенной и непререкаемой, и взгляд графа загорелся любовью, когда Адель приблизилась и села к нему на постель. Она была в узком черном платье с низким вырезом, шею украшала тончайшая золотая цепочка с подвеской в виде льва. Искусный макияж подчеркивал все достоинства ее совершенного лица. Она с улыбкой взглянула на мужа.
– Так что с твоим платьем, Адель? – спросил он, беря ее руку.
– Все решено, милый. Это будет костюм. Сегодня его привезут. Приталенный жакет и сборчатая юбка.
– Разве это сейчас носят?
– Мне все равно. Я ношу то, что мне нравится. С какой стати я буду оглядываться на кумушек?
– Тем лучше, – кивнул граф со смехом. – А какой цвет ты выбрала?
– Металлик. И зеленая отделка по подолу и на манжетах. Украшений – минимум. Только нить жемчуга и несколько жемчужин в прическе.
– Милая, у тебя врожденное чувство меры и тонкий вкус. Ты сделаешь многих молодых людей несчастными на этом приеме.
– Сожалею, что тебя не будет рядом, – ответила она.
Тонкий серп месяца всходил над парком, когда Адель и молодой граф уселись в машину. Автомобиль плавно выехал за ворота. Анри молчал, но Адель чувствовала его напряжение. Поместье осталось позади, и зазмеилась полоса асфальта. Молодой граф предвидел триумф своей мачехи и мучился ревностью. Как истинный эстет, Анри был экзальтирован; демоническая красота Адели помрачила его рассудок. Было уже одиннадцать часов, когда они подъехали к Кэрет, чудесному поместью, жемчужине Англии, с обширным парком и висячими садами. Шум моря не доносился сюда, но в ночном воздухе явственно чувствовался запах соли. У ворот и на подъездной площадке стояло множество автомобилей, в основном английских и американских марок. Все было залито огнями. Швейцар распахнул перед ними дверь, и молодые люди вошли в дом.
Лорд Джемисон, в дверях зала, с радостной улыбкой приветствовал прибывших гостей.
– Адель! – воскликнул он, раскрывая объятья. – Вы совсем не изменились. Только еще больше похорошели. Волшебница!
Это был толстый приземистый господин шестидесяти с лишним лет, крупный делец и финансист. Вернувшись три недели назад из Америки, он посетил лорда Генри в его родовом замке и был приятно удивлен тем, что его встретила прекрасная хозяйка.
Здороваясь с лордом Джемисоном, леди Генри одарила его такой улыбкой, что тот схватился за сердце и воскликнул:
– Ах, Адель! Вы обворожительны!
Он тут же повернулся к гостям и громко объявил о прибытии виновницы торжества.
Лорд Джемисон и Генри были акционерами крупнейшей золотодобывающей компании «Голден Крипл-Крик корпорэйшн», которая вела разработки месторождения в Колорадо. Это месторождение открыли в девяностых годах прошлого века, и сейчас работа там шла полным ходом, принося акционерам нешуточные прибыли. Джемисон был возбужден, смолил дорогую сигару и делился с графом впечатлениями от поездки за океан.
И вот теперь он давал прием в честь одной из красивейших женщин Англии, леди Генри, в изумительном Кэрет-холле, где могла разместиться по меньшей мере сотня гостей. В огромном зале для танцев уже толпились, блистая туалетами и драгоценностями, приглашенные знаменитости, государственные мужи и их жены, другие представители высшего света. Стены и окна зала были искусно декорированы тканями и цветами, а гигантская серебряная люстра отражалась в натертом полу как в зеркале. Леди Генри, вошедшая под руку с красавцем Анри, произвела среди гостей, фурор, кое-кто в зале просто пришел в замешательство. Ее простой костюм, стянутый в талии, похожий на амазонку, так шел ей, а высокая прическа, украшенная жемчугом и белой орхидеей так выгодно оттеняла красоту узкого лица: высокий чистый лоб, тонкие брови, схожие с надломленными крыльями чайки, удлиненные африканские глаза с хищным блеском, тонкий влажный рот, – мужчины бессознательно потянулись к этому идолу.
Объявили, что подан ужин; гости отдали должное прекрасным винам, способным удовлетворить вкус требовательных ценителей; за столом завязалась непринужденная беседа, со всех сторон слышался смех и мягко лилась музыка. Анри оказался далеко от графини, и она то и дело ловила на себе его пламенный взгляд, исполненный страсти и бешеной ревности. Сердце Адели предательски забилось, тонкие ноздри побелели и затрепетали, она рассеянно ощипывала цветок и скручивала в пальцах оранжевые лепестки. На этот раз Анри показался ей особенно красивым в белой рубашке с расстегнутым воротом, с прядями черных волос на высоком лбу, поперек которого пролегли глубокие морщины, он мрачно смотрел на нее. Адель пришла в сильное возбуждение, и, стараясь успокоиться, заговорила со своим соседом справа, с графом Беккетом, приятным молодым человеком в очках, который умолял ее отдать ему третий танец. Музыка слышалась, словно шум отдаленного прибоя, и Адель решила не пить сегодня больше. Когда хозяин бала пригласил гостей пройти в зал для танцев, и Анри подошел к графине и подал руку, она была бледна, но совершенно спокойна.
Бал затягивался. Было уже далеко за полночь, когда Адели удалось незаметно выскользнуть на балкон, выходивший в сад, больше похожий на галерею. Сам балкон представлял собой своеобразный сад, где в кадках росли апельсиновые и лимонные деревья, а каменную балюстраду оплетали лианы. Графиня укрылась под сенью декоративных растений и оглянулась по сторонам. Она была одна. Небо затянуло облаками, месяц скрылся за тучами, и его магический свет не серебрил листву сада. Балкон освещался только светом, падавшим из окон танцевального зала, правильные желтые квадраты лежали на мраморных плитах пола. Из зеленой сумочки со стразами Адель вынула крохотную табакерку. Внутри лежал белый порошок. Она снова оглянулась, сорвала с лимонного дерева продолговатый лист и, щепотью взяв из табакерки порошок, высыпала его в самую середину. Пальцы ее дрожали.
– Сейчас, сейчас, – шептала она.
Торопливо достав тонкую стеклянную трубочку, Адель осторожно втянула порошок сначала одной ноздрей, затем другой, с шумом вздохнула и закинула голову. Когда она открыла глаза, ей показалось, что балюстрада куда-то отодвинулась и все вокруг покачивается и готово опрокинуться в сад.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – шептала она, улыбаясь.
Вдруг Адель ощутила на плече чью-то руку – руку Анри. В ужасе глядел он на молодую женщину, но к этому примешивалась еще и жалость, сожаление, безграничная любовь.
– Что вы делаете, графиня? – тихо сказал он.
– Что? Как вы смеете, граф Генри! Вы преследуете меня! – зашипела Адель, дрожа от злости. – Теперь вы станете меня шантажировать?
– О Боже! Адель! Что вы говорите, – зашептал несчастный Анри. – Я сожалею, что невольно узнал вашу… вашу тайну, и клянусь, что дальше меня это не пойдет.
Он вдруг схватил ее руки и стал покрывать поцелуями.
– Простите меня, графиня, я стал свидетелем вашего несчастья.
– Что вы называете несчастьем, глупый мальчик? – гордо сказала Адель. – Эту невинную забаву? Боже мой! Да это просто для успокоения нервов.
– Но это же…
Она приложила ладонь к его губам, не давая говорить.
– И что? Анри, милый, вы ничего не видели. Ничего не было. Да?
Он наклонил голову.
– Да. Если вы того хотите графиня…
– Я надеюсь на вас, мой друг. Тайны должны оставаться тайнами.
Адель спокойно направилась в зал для танцев, а молодой граф остался один, усталый, вконец расстроенный.
Они покинули чудесный Кэрет одними из первых. Графиня тепло прощалась с лордом Джемисоном, возбужденным и красным от выпитого шампанского и танцев, кивнула кое-кому из гостей, и, взяв Анри под руку, направилась к выходу. Ночь была на удивление теплая. Оставляя после себя белые клубы дыма, зеленый «Оксфорд» выехал за литую решетку. Небо уже пересекла бледно-зеленая полоса, отчего мрак еще более сгустился, на горизонте, далеко, потянулась гряда гор. Они ехали молча, каждый думал о своем. Вдруг Анри вывернул руль, и машина резко вильнула в сторону, на грунтовую дорогу, которую Адель не заметила в темноте. Машина остановилась, погасли фары. Они сидели как два изваяния. Приходилось напрягать зрение, чтобы различить силуэты друг друга.
– Что все это значит? – наконец спросила графиня.
– Адель, – ответил Анри тихо. – Адель, простите мне, но длить эту пытку я не в силах. Завтра я уеду. У меня есть имение на севере… мне ничего не остается, как бежать.
Кровь бросилась в голову графини.
– Ну так бегите! – насмешливо отозвалась она.
– Вот как! – произнес он с дрожью в голосе.
Разрезая воздух, по дороге сзади с шумом промчался автомобиль. Вскоре загудел клаксон, и пронеслась следующая машина.
– Адель, – беспомощно сказал он.
Она ничего не ответила, только долгим взглядом всматривалась в Анри. Лицо было плохо видно, мрак стирал все очертания. Адель вытянула руку и осторожно прикоснулась к молодому человеку. Анри губами поймал ее пальцы.
– Бедный мальчик, – сказала Адель с грустью. Все остальное произошло быстро.
Во мраке кабины Анри, словно подброшенный пружиной, резко повернулся к Адели и, схватив ее тонкие запястья, крепко прижал к сиденью. Свободной рукой потянулся к юбке и, теряя ощущение реальности, запустил под нее ладонь.
Адель тихонько охнула, напряглась, и от этого еле заметного движения молодой мужчина окончательно потерял голову. В следующее мгновение он рывком дернул подол юбки вверх. Ткань чуть-чуть подалась, и во мраке забелела нежная кожа обнаженных женских бедер.
– Нет, нет, сумасшедший! – Торопливо зашептала Адель, пугаясь того, что сейчас должно было случиться, и одновременно ожидая этого. – Что ты делаешь? Анри! Анри!
Она попыталась оттолкнуть молодого графа, но ее горячечный шепот, слабые попытки сопротивления теперь только распаляли его. Не думая ни о чем больше, забыв, что может причинить ей боль, он взбил узкую юбку вверх, нащупал тончайшую ткань трусиков и одним рывком разорвал их.
Не давая, Адели опомниться, чувствуя, что погиб, погиб навеки, Анри навалился на нее, прильнул к ее губам, а его пальцы стремительно метались по нежному телу, с наслаждением узнавая тепло бедер, упругую нежность обнаженного живота.
Анри не помнил, сам ли он освободился от одежды, или Адель помогала ему… Он с силой раздвинул ее ноги… В памяти остались лишь скрип кожаного сиденья, громкие, похожие на рыдание стоны Адели, ее пальцы, впивающиеся ему в спину, и ослепительный взрыв, один на двоих, вслед за которым пришло опустошение…
Потом она прижала его голову к груди и запустила в волосы пальцы. Плечи ее вздрагивали.
Он вырвался и повернулся, пытаясь разглядеть ее лицо.
– Вы плачете?
– Нет, мой милый. Все хорошо. Оставьте, Анри! Голос Адели как-то изменился, она сама была иная, она была – его.
Промчалась еще одна машина, на секунду ослепив их светом фар.
– Поедемте в замок, – сказала Адель.
Анри завел машину. Зеленая полоса небес стала шире, в лощинах клубился туман…
Проснулась Адель поздно, и первое, что она увидела – был дождь. Струи лились отвесно, и, лениво поднявшись, она открыла окно. Она любила шум дождя, барабанную дробь по жестяному карнизу и длинные прозрачные потеки на стекле. Дождь был такой сильный, что ей вспомнились летние ливни, раскаты грома, похожие на звук разрываемой ткани, и тишина после ливня; старые дубы в нирване и вдруг – бешеный поток солнца и блеск!
Адель прикоснулась тонкими пальцами к стеклу. Скучала ли она об Анри? Пожалуй, она не могла бы ответить определенно. Она не испытывала чувства вины ни перед мужем, ни перед своим пасынком. Мужчины… Это приключение в жизни женщины, тайна, сотворчество с природой. Как легко выпить мужчину до дна! И ведь он будет еще благодарен. Даже страдая, он будет благодарен женщине, которую любит. А Адель? Что она может дать, кроме своей потрясающей красоты? Она часто увлекалась, вызывая бурю ответной страсти, но сама любила лишь однажды. И потеряла любовь по своей же вине. Она часто думала, справедливо ли это, понимая, что лучше ей забыть, не заглядывать за ту сторону, остудить свое сердце. И вдруг этот Джон Готфрид, в ее доме! Непостижимо!
Адель стояла у окна, и совершенно ясно вспомнила утро, когда вот так же, проснувшись, она глядела на дождь и с замиранием сердца призналась себе, что любит этого человека.
После той ночи, ночи страсти и отчаяния, молодой граф уехал. Он отправился в поместье Кеот в надежде, что одиночество, шквальные морские ветра и скачки по вересковым пустошам излечат его, и он станет прежним. Он хотел забыть Адель. Преступление против отца, ужас совершенного, чувство вины терзали его душу. Порой он готов был бросить все, забыть мораль, честь и лететь к этой женщине, чтобы пасть к ее ногам. Усилием воли Анри удерживал себя. Однажды он сидел в малой гостиной. Был вечер. Граф немного выпил. В мрачном раздумье вперил он взор в пламя камина. На нем были штаны, какие носят грумы, и свитер из грубой шерсти, на коленях лежал стек. Анри наполнил фужер вином, посмотрел на свет. Отблески пламени плясали в темно-красной жидкости. Граф стиснул зубы, ему казалось, что грудь набухает от гнева, в жилах закипает кровь, хотелось кричать и причинять себе боль. В ярости вскочил он и запустил фужер в холст, изображавший обнаженную женщину, лежащую на песке. Тот ударился о раму, разлетевшись десятками осколков. Следом полетели бутылки, бронзовый подсвечник, статуэтки. Но этого ему показалось мало. Анри ухватил за ножку стул и стал колотить им по стенкам, креслам, старинным секретерам, находя удовольствие в грохоте и звоне. Джульетта, молодая сука добермана, лежавшая у камина, вскочила и злобно залаяла. На шум сбежались слуги, но, не решаясь войти, столпились за дверью. Анри и не думал прекращать погром, ослепленный яростью. В конце концов, силы его иссякли, и, окинув взглядом обезображенную гостиную, белый от бешенства, он вышел, сильно хлопнув дверью.
В холодных и сырых потемках граф шел вдоль моря, ведя в поводу белую кобылу. Ее копыта глухо ударялись о камни и мертвую землю. Волны во мраке с грохотом разбивались о берег. Анри чувствовал на шее теплое дыхание лошади и мысленно разговаривал с Ад елью, умоляя ее сжалиться над ним.
Прошло две недели, как Готфрид отбыл в Лондон. Дни Адели были однообразны. Тягостно однообразны. Бесконечно лил дождь. Истопник проверял камины. Адель проводила вечера в библиотеке за чтением Гая Саллюстия Криспа или Тита Ливия. Ее привлекала история Римской империи, победоносные войны, любовь и вероломство цезарей. Готфрид должен был приехать в воскресенье, и вдруг этот телефонный звонок, и Адель совсем пала духом. Ему пришлось отложить свое возвращение на неопределенный срок, поэтому он просит лорда Генри простить его. Вот и все, что ей удалось узнать от слуг. С мужем на эту тему она говорить не решалась. Ричард писал ей трогательные письма, и иногда на ее глаза наворачивались слезы умиления.
Адель никого у себя не принимала и сама не делала визитов, хотя предложения сыпались со всех сторон. Это озадачивало лорда Генри, но он не слишком ломал над этим голову, зная капризы и непредсказуемость своей жены. Его вполне устраивало, что прекрасная Адель всегда рядом. Правда, у нее появился настойчивый поклонник, юный граф Стэйн, ухаживания которого леди Генри благосклонно принимала. Лорда смешили юношеский пыл и настырность Стэйна. Теперь покои Адели напоминали цветочную лавку. Габриэль писала маслом изысканные букеты.
ГЛАВА 12
Была середина октября. Ночи стояли холодные. По утрам все затягивал такой туман, что уже в нескольких футах ничего нельзя было разглядеть. Где-то за этой пеленой шумело море, и вскрикивали корабли. Анри вышел из ванны с уже готовым решением. К чему этот мнимый побег? Куда бы он не пошел, ему кажется, Адель рядом, любому своему поступку он ждет ее оценки, в каждой женщине ищет ее черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Предстоящая поездка в Кэрет, поместье лорда Джемисона, нимало не беспокоила графиню. Она бывала там не раз, ей хорошо был знаком сам хозяин и уклад его жизни. Граф собирался сопровождать ее на званый обед, но как раз сегодня это оказалось невозможно, поскольку Генри серьезно простудился. Конечно же, Анри с радостью согласился поехать с Аделью.
После завтрака молодая графиня вошла в спальню мужа. В комнате были задернуты все шторы, и зыбкий свет ночника мягко ложился на атласные складки покрывала и подушки. Пахло лекарствами. Адель поморщилась и взглянула на мужа. Его руки лежали вдоль тела, крупная грудь тяжело вздымалась.
– Здравствуй, милый, – сказала Адель. Граф приветствовал жену, силясь подняться, потом устало откинулся на подушки. Он смотрел на нее сквозь ресницы, поэтому ее фигура и все вокруг казалось слегка расплывчатым. Никогда еще дивная красота молодой женщины не казалась ему столь полной, столь совершенной и непререкаемой, и взгляд графа загорелся любовью, когда Адель приблизилась и села к нему на постель. Она была в узком черном платье с низким вырезом, шею украшала тончайшая золотая цепочка с подвеской в виде льва. Искусный макияж подчеркивал все достоинства ее совершенного лица. Она с улыбкой взглянула на мужа.
– Так что с твоим платьем, Адель? – спросил он, беря ее руку.
– Все решено, милый. Это будет костюм. Сегодня его привезут. Приталенный жакет и сборчатая юбка.
– Разве это сейчас носят?
– Мне все равно. Я ношу то, что мне нравится. С какой стати я буду оглядываться на кумушек?
– Тем лучше, – кивнул граф со смехом. – А какой цвет ты выбрала?
– Металлик. И зеленая отделка по подолу и на манжетах. Украшений – минимум. Только нить жемчуга и несколько жемчужин в прическе.
– Милая, у тебя врожденное чувство меры и тонкий вкус. Ты сделаешь многих молодых людей несчастными на этом приеме.
– Сожалею, что тебя не будет рядом, – ответила она.
Тонкий серп месяца всходил над парком, когда Адель и молодой граф уселись в машину. Автомобиль плавно выехал за ворота. Анри молчал, но Адель чувствовала его напряжение. Поместье осталось позади, и зазмеилась полоса асфальта. Молодой граф предвидел триумф своей мачехи и мучился ревностью. Как истинный эстет, Анри был экзальтирован; демоническая красота Адели помрачила его рассудок. Было уже одиннадцать часов, когда они подъехали к Кэрет, чудесному поместью, жемчужине Англии, с обширным парком и висячими садами. Шум моря не доносился сюда, но в ночном воздухе явственно чувствовался запах соли. У ворот и на подъездной площадке стояло множество автомобилей, в основном английских и американских марок. Все было залито огнями. Швейцар распахнул перед ними дверь, и молодые люди вошли в дом.
Лорд Джемисон, в дверях зала, с радостной улыбкой приветствовал прибывших гостей.
– Адель! – воскликнул он, раскрывая объятья. – Вы совсем не изменились. Только еще больше похорошели. Волшебница!
Это был толстый приземистый господин шестидесяти с лишним лет, крупный делец и финансист. Вернувшись три недели назад из Америки, он посетил лорда Генри в его родовом замке и был приятно удивлен тем, что его встретила прекрасная хозяйка.
Здороваясь с лордом Джемисоном, леди Генри одарила его такой улыбкой, что тот схватился за сердце и воскликнул:
– Ах, Адель! Вы обворожительны!
Он тут же повернулся к гостям и громко объявил о прибытии виновницы торжества.
Лорд Джемисон и Генри были акционерами крупнейшей золотодобывающей компании «Голден Крипл-Крик корпорэйшн», которая вела разработки месторождения в Колорадо. Это месторождение открыли в девяностых годах прошлого века, и сейчас работа там шла полным ходом, принося акционерам нешуточные прибыли. Джемисон был возбужден, смолил дорогую сигару и делился с графом впечатлениями от поездки за океан.
И вот теперь он давал прием в честь одной из красивейших женщин Англии, леди Генри, в изумительном Кэрет-холле, где могла разместиться по меньшей мере сотня гостей. В огромном зале для танцев уже толпились, блистая туалетами и драгоценностями, приглашенные знаменитости, государственные мужи и их жены, другие представители высшего света. Стены и окна зала были искусно декорированы тканями и цветами, а гигантская серебряная люстра отражалась в натертом полу как в зеркале. Леди Генри, вошедшая под руку с красавцем Анри, произвела среди гостей, фурор, кое-кто в зале просто пришел в замешательство. Ее простой костюм, стянутый в талии, похожий на амазонку, так шел ей, а высокая прическа, украшенная жемчугом и белой орхидеей так выгодно оттеняла красоту узкого лица: высокий чистый лоб, тонкие брови, схожие с надломленными крыльями чайки, удлиненные африканские глаза с хищным блеском, тонкий влажный рот, – мужчины бессознательно потянулись к этому идолу.
Объявили, что подан ужин; гости отдали должное прекрасным винам, способным удовлетворить вкус требовательных ценителей; за столом завязалась непринужденная беседа, со всех сторон слышался смех и мягко лилась музыка. Анри оказался далеко от графини, и она то и дело ловила на себе его пламенный взгляд, исполненный страсти и бешеной ревности. Сердце Адели предательски забилось, тонкие ноздри побелели и затрепетали, она рассеянно ощипывала цветок и скручивала в пальцах оранжевые лепестки. На этот раз Анри показался ей особенно красивым в белой рубашке с расстегнутым воротом, с прядями черных волос на высоком лбу, поперек которого пролегли глубокие морщины, он мрачно смотрел на нее. Адель пришла в сильное возбуждение, и, стараясь успокоиться, заговорила со своим соседом справа, с графом Беккетом, приятным молодым человеком в очках, который умолял ее отдать ему третий танец. Музыка слышалась, словно шум отдаленного прибоя, и Адель решила не пить сегодня больше. Когда хозяин бала пригласил гостей пройти в зал для танцев, и Анри подошел к графине и подал руку, она была бледна, но совершенно спокойна.
Бал затягивался. Было уже далеко за полночь, когда Адели удалось незаметно выскользнуть на балкон, выходивший в сад, больше похожий на галерею. Сам балкон представлял собой своеобразный сад, где в кадках росли апельсиновые и лимонные деревья, а каменную балюстраду оплетали лианы. Графиня укрылась под сенью декоративных растений и оглянулась по сторонам. Она была одна. Небо затянуло облаками, месяц скрылся за тучами, и его магический свет не серебрил листву сада. Балкон освещался только светом, падавшим из окон танцевального зала, правильные желтые квадраты лежали на мраморных плитах пола. Из зеленой сумочки со стразами Адель вынула крохотную табакерку. Внутри лежал белый порошок. Она снова оглянулась, сорвала с лимонного дерева продолговатый лист и, щепотью взяв из табакерки порошок, высыпала его в самую середину. Пальцы ее дрожали.
– Сейчас, сейчас, – шептала она.
Торопливо достав тонкую стеклянную трубочку, Адель осторожно втянула порошок сначала одной ноздрей, затем другой, с шумом вздохнула и закинула голову. Когда она открыла глаза, ей показалось, что балюстрада куда-то отодвинулась и все вокруг покачивается и готово опрокинуться в сад.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – шептала она, улыбаясь.
Вдруг Адель ощутила на плече чью-то руку – руку Анри. В ужасе глядел он на молодую женщину, но к этому примешивалась еще и жалость, сожаление, безграничная любовь.
– Что вы делаете, графиня? – тихо сказал он.
– Что? Как вы смеете, граф Генри! Вы преследуете меня! – зашипела Адель, дрожа от злости. – Теперь вы станете меня шантажировать?
– О Боже! Адель! Что вы говорите, – зашептал несчастный Анри. – Я сожалею, что невольно узнал вашу… вашу тайну, и клянусь, что дальше меня это не пойдет.
Он вдруг схватил ее руки и стал покрывать поцелуями.
– Простите меня, графиня, я стал свидетелем вашего несчастья.
– Что вы называете несчастьем, глупый мальчик? – гордо сказала Адель. – Эту невинную забаву? Боже мой! Да это просто для успокоения нервов.
– Но это же…
Она приложила ладонь к его губам, не давая говорить.
– И что? Анри, милый, вы ничего не видели. Ничего не было. Да?
Он наклонил голову.
– Да. Если вы того хотите графиня…
– Я надеюсь на вас, мой друг. Тайны должны оставаться тайнами.
Адель спокойно направилась в зал для танцев, а молодой граф остался один, усталый, вконец расстроенный.
Они покинули чудесный Кэрет одними из первых. Графиня тепло прощалась с лордом Джемисоном, возбужденным и красным от выпитого шампанского и танцев, кивнула кое-кому из гостей, и, взяв Анри под руку, направилась к выходу. Ночь была на удивление теплая. Оставляя после себя белые клубы дыма, зеленый «Оксфорд» выехал за литую решетку. Небо уже пересекла бледно-зеленая полоса, отчего мрак еще более сгустился, на горизонте, далеко, потянулась гряда гор. Они ехали молча, каждый думал о своем. Вдруг Анри вывернул руль, и машина резко вильнула в сторону, на грунтовую дорогу, которую Адель не заметила в темноте. Машина остановилась, погасли фары. Они сидели как два изваяния. Приходилось напрягать зрение, чтобы различить силуэты друг друга.
– Что все это значит? – наконец спросила графиня.
– Адель, – ответил Анри тихо. – Адель, простите мне, но длить эту пытку я не в силах. Завтра я уеду. У меня есть имение на севере… мне ничего не остается, как бежать.
Кровь бросилась в голову графини.
– Ну так бегите! – насмешливо отозвалась она.
– Вот как! – произнес он с дрожью в голосе.
Разрезая воздух, по дороге сзади с шумом промчался автомобиль. Вскоре загудел клаксон, и пронеслась следующая машина.
– Адель, – беспомощно сказал он.
Она ничего не ответила, только долгим взглядом всматривалась в Анри. Лицо было плохо видно, мрак стирал все очертания. Адель вытянула руку и осторожно прикоснулась к молодому человеку. Анри губами поймал ее пальцы.
– Бедный мальчик, – сказала Адель с грустью. Все остальное произошло быстро.
Во мраке кабины Анри, словно подброшенный пружиной, резко повернулся к Адели и, схватив ее тонкие запястья, крепко прижал к сиденью. Свободной рукой потянулся к юбке и, теряя ощущение реальности, запустил под нее ладонь.
Адель тихонько охнула, напряглась, и от этого еле заметного движения молодой мужчина окончательно потерял голову. В следующее мгновение он рывком дернул подол юбки вверх. Ткань чуть-чуть подалась, и во мраке забелела нежная кожа обнаженных женских бедер.
– Нет, нет, сумасшедший! – Торопливо зашептала Адель, пугаясь того, что сейчас должно было случиться, и одновременно ожидая этого. – Что ты делаешь? Анри! Анри!
Она попыталась оттолкнуть молодого графа, но ее горячечный шепот, слабые попытки сопротивления теперь только распаляли его. Не думая ни о чем больше, забыв, что может причинить ей боль, он взбил узкую юбку вверх, нащупал тончайшую ткань трусиков и одним рывком разорвал их.
Не давая, Адели опомниться, чувствуя, что погиб, погиб навеки, Анри навалился на нее, прильнул к ее губам, а его пальцы стремительно метались по нежному телу, с наслаждением узнавая тепло бедер, упругую нежность обнаженного живота.
Анри не помнил, сам ли он освободился от одежды, или Адель помогала ему… Он с силой раздвинул ее ноги… В памяти остались лишь скрип кожаного сиденья, громкие, похожие на рыдание стоны Адели, ее пальцы, впивающиеся ему в спину, и ослепительный взрыв, один на двоих, вслед за которым пришло опустошение…
Потом она прижала его голову к груди и запустила в волосы пальцы. Плечи ее вздрагивали.
Он вырвался и повернулся, пытаясь разглядеть ее лицо.
– Вы плачете?
– Нет, мой милый. Все хорошо. Оставьте, Анри! Голос Адели как-то изменился, она сама была иная, она была – его.
Промчалась еще одна машина, на секунду ослепив их светом фар.
– Поедемте в замок, – сказала Адель.
Анри завел машину. Зеленая полоса небес стала шире, в лощинах клубился туман…
Проснулась Адель поздно, и первое, что она увидела – был дождь. Струи лились отвесно, и, лениво поднявшись, она открыла окно. Она любила шум дождя, барабанную дробь по жестяному карнизу и длинные прозрачные потеки на стекле. Дождь был такой сильный, что ей вспомнились летние ливни, раскаты грома, похожие на звук разрываемой ткани, и тишина после ливня; старые дубы в нирване и вдруг – бешеный поток солнца и блеск!
Адель прикоснулась тонкими пальцами к стеклу. Скучала ли она об Анри? Пожалуй, она не могла бы ответить определенно. Она не испытывала чувства вины ни перед мужем, ни перед своим пасынком. Мужчины… Это приключение в жизни женщины, тайна, сотворчество с природой. Как легко выпить мужчину до дна! И ведь он будет еще благодарен. Даже страдая, он будет благодарен женщине, которую любит. А Адель? Что она может дать, кроме своей потрясающей красоты? Она часто увлекалась, вызывая бурю ответной страсти, но сама любила лишь однажды. И потеряла любовь по своей же вине. Она часто думала, справедливо ли это, понимая, что лучше ей забыть, не заглядывать за ту сторону, остудить свое сердце. И вдруг этот Джон Готфрид, в ее доме! Непостижимо!
Адель стояла у окна, и совершенно ясно вспомнила утро, когда вот так же, проснувшись, она глядела на дождь и с замиранием сердца призналась себе, что любит этого человека.
После той ночи, ночи страсти и отчаяния, молодой граф уехал. Он отправился в поместье Кеот в надежде, что одиночество, шквальные морские ветра и скачки по вересковым пустошам излечат его, и он станет прежним. Он хотел забыть Адель. Преступление против отца, ужас совершенного, чувство вины терзали его душу. Порой он готов был бросить все, забыть мораль, честь и лететь к этой женщине, чтобы пасть к ее ногам. Усилием воли Анри удерживал себя. Однажды он сидел в малой гостиной. Был вечер. Граф немного выпил. В мрачном раздумье вперил он взор в пламя камина. На нем были штаны, какие носят грумы, и свитер из грубой шерсти, на коленях лежал стек. Анри наполнил фужер вином, посмотрел на свет. Отблески пламени плясали в темно-красной жидкости. Граф стиснул зубы, ему казалось, что грудь набухает от гнева, в жилах закипает кровь, хотелось кричать и причинять себе боль. В ярости вскочил он и запустил фужер в холст, изображавший обнаженную женщину, лежащую на песке. Тот ударился о раму, разлетевшись десятками осколков. Следом полетели бутылки, бронзовый подсвечник, статуэтки. Но этого ему показалось мало. Анри ухватил за ножку стул и стал колотить им по стенкам, креслам, старинным секретерам, находя удовольствие в грохоте и звоне. Джульетта, молодая сука добермана, лежавшая у камина, вскочила и злобно залаяла. На шум сбежались слуги, но, не решаясь войти, столпились за дверью. Анри и не думал прекращать погром, ослепленный яростью. В конце концов, силы его иссякли, и, окинув взглядом обезображенную гостиную, белый от бешенства, он вышел, сильно хлопнув дверью.
В холодных и сырых потемках граф шел вдоль моря, ведя в поводу белую кобылу. Ее копыта глухо ударялись о камни и мертвую землю. Волны во мраке с грохотом разбивались о берег. Анри чувствовал на шее теплое дыхание лошади и мысленно разговаривал с Ад елью, умоляя ее сжалиться над ним.
Прошло две недели, как Готфрид отбыл в Лондон. Дни Адели были однообразны. Тягостно однообразны. Бесконечно лил дождь. Истопник проверял камины. Адель проводила вечера в библиотеке за чтением Гая Саллюстия Криспа или Тита Ливия. Ее привлекала история Римской империи, победоносные войны, любовь и вероломство цезарей. Готфрид должен был приехать в воскресенье, и вдруг этот телефонный звонок, и Адель совсем пала духом. Ему пришлось отложить свое возвращение на неопределенный срок, поэтому он просит лорда Генри простить его. Вот и все, что ей удалось узнать от слуг. С мужем на эту тему она говорить не решалась. Ричард писал ей трогательные письма, и иногда на ее глаза наворачивались слезы умиления.
Адель никого у себя не принимала и сама не делала визитов, хотя предложения сыпались со всех сторон. Это озадачивало лорда Генри, но он не слишком ломал над этим голову, зная капризы и непредсказуемость своей жены. Его вполне устраивало, что прекрасная Адель всегда рядом. Правда, у нее появился настойчивый поклонник, юный граф Стэйн, ухаживания которого леди Генри благосклонно принимала. Лорда смешили юношеский пыл и настырность Стэйна. Теперь покои Адели напоминали цветочную лавку. Габриэль писала маслом изысканные букеты.
ГЛАВА 12
Была середина октября. Ночи стояли холодные. По утрам все затягивал такой туман, что уже в нескольких футах ничего нельзя было разглядеть. Где-то за этой пеленой шумело море, и вскрикивали корабли. Анри вышел из ванны с уже готовым решением. К чему этот мнимый побег? Куда бы он не пошел, ему кажется, Адель рядом, любому своему поступку он ждет ее оценки, в каждой женщине ищет ее черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19