– Ты был осужден за свое преступление, но изгнание не принесло мира твоей душе, – Нестор беседовал с Эриком, как врач с пациентом. – В древние времена убийцу заставляли таскать тело жертвы в качестве наказании Рука к руке, нога к ноге с разлагающимся трупом, так убийца постоянно имел перед собой напоминание о том как плохо он поступил. Он носил на себе тело жертвы до полного ее растления. Я не вижу тела брата на твоей спине, Эрик, но, мне кажется, он все время с тобой, О. несчастный, кто снимет его тело с твоих плеч?
Эрику стало не по себе от мысли, что он носит тело своего мертвого брата на спине. Нестор был прав. Тяжесть совершенного преступления лежала на нем мертвым грузом. Он не верил в христианскую идею греха, но в случае со смертью брата испытывал постоянное чувство вины.
– Есть только одна вещь, которую ты можешь сделать, – продолжил Нестор. – Ты должен простить своего брата.
Эрик удивился бы меньше, если бы Нестор его ударил.
– Нет, ты не понимаешь. Олаф мертв. Пути назад нет, – Эрик встал и зашагал по крыше. – Даже если бы это было возможно, прощение потребовалось бы мне.
– Ты прав, – миролюбиво согласился Нестор. – Но все же это принцип, лежащий в основе всего сущего. В той мере, в какой мы прощаем других, мы сами находим себе прощение. Забудь про все то зло, что причинил тебе Олаф, и ты сам обретешь забвение.
Лицо Олафа встало перед глазами Эрика. Он видел его таким, каким он был в детстве. Грудь Эрика разрывалась от просящихся наружу рыданий, и на этот раз не одна слеза, а целый поток слез хлынул из его глаз. Он закрыл руками лицо и расплакался, как потерянный ребенок. От всего сердца он простил Олафа за то, что тот спал с его женой. Он забыл про нанесенное ему оскорбление, как будто его не было. Он похоронил обиду, как собака закапывает кость, и решил никогда не откапывать ее вновь. Камень, который он носил в сердце, распался на мелкие кусочки, а соленая река слез унесла их прочь.
Он почувствовал, как костлявые руки Нестора коснулись его плеча, и ему стало легче.
– Да, брат мой, – произнес маленький монах, – теперь ты узнал сущность настоящей любви. Силу прощать.
Когда его душа успокоилась на обломках старого разрушенного мира, Эрик решил, что, возможно, христианский бог не был таким слабым, каким казался.
Глава 29
Новички в интригах иногда считают шпионское искусство игрой. Это и есть игра, только смертельная.
Из тайного дневники Дамиана Аристархуси
Валдис была слишком потрясена, чтобы протестовать против поцелуя Дамиана. Она видела, как христиане в базилике целовали друг друга так называемым поцелуем мира. Сначала она подумала, что евнух собирается подарить ей этот поцелуй в качестве утешения. Однако когда Дамиан просунул ей язык между зубами, стало ясно, что его намерения не так чисты. Она оттолкнула его от себя обеими руками – Что ты делаешь? – воскликнула она. – Ты ставишь и опасное положение нас обоих. Или ты думаешь, раз ты евнух, то тебе можно не бояться ревности Мохаммеда?
Сказав это, она прикусила язык. Темные брови Дамиана сдвинулись на переносице, а лицо стало как мрамор – Валдис пожалела о сказанных ею словах. В конце концов, ее собственная семья отвернулась от нее, а любимый мужчина погиб в огне, так что Дамиан был единственным, кто хоть чуточку заботился о ней.
Однако разве он сам не призывал ее все время к осторожности? Что на него сегодня нашло?
– Прости меня, – она встала и направилась к розам, цветущим в горшках, чтобы увеличить расстояние между ними. – Я не это хотела сказать… Я имела в виду…
– Нет, ты права, – отмахнулся Дамиан от ее извинения. Его лицо стало непроницаемым. – Я совершил ошибку. Мне показалось, что тебе это нужно, и поддался искушению. Не будем об этом больше говорить.
Валдис кивнула, но почувствовала, как по ее коже поползли мурашки. С самого первого дня, когда Дамиан купил ее на невольничьем рынке, она чувствовала себя с ним в безопасности. Поцелуй навсегда разрушил это ощущение. Эрик был прав. Дамиан испытывал к ней желание, хотя в его поцелуе и не было признаков бурной страсти. Он был больше похож на некую проверку, в которой один из них потерпел неудачу. В гареме ходили сплетни о любовных способностях поздних евнухов. Если она будет сопротивляться Дамиану, захочет ли он выполнить свое обещание и отпустить ее на свободу?
Теперь ей надо будет держаться с ним настороже.
– Ты обычно приходишь на рассвете, – попыталась она сменить тему. – Что привело тебя в сумерки?
Прежде чем Дамиан смог ответить, со двора послушался какой-то шум. Валдис наклонилась над перилами и посмотрела вниз. Она увидела, как стражи волокли двух людей по направлению к арке в центре сада.
Это были мужчина и женщина, жестоко высеченные. Их одежда кровавыми клочьями свисала со спин. Поставив их на колени, стражи связали им руки. Женщина подняла вверх свое треугольное лицо.
Ландина и Бернард, с ужасом поняла Валдис.
– Всем собраться во дворе! – закричал Публиус. Его тонкий голос стал еще пронзительнее из-за возбуждения, охватившего его. – Вы будете свидетелями гнева и справедливости хозяина!
Валдис сбежала вниз по лестнице, расталкивая визжащих женщин. С того самого дня, когда ее и Ландину продали на невольничьем рынке, она пыталась оказывать ей молчаливую поддержку. И вот опять, в последний раз, она должна быть со своей подругой.
Взгляд Ландины метался по собирающейся толпе, ища Валдис. Увидев ее, франкская девушка грустно улыбнулась. Это было единственное прощание, которое она могла себе позволить, чтобы не поставить Валдис в опасное положение. Но эта улыбка означала многое – извинение за обман, благодарность за дружбу Валдис и, наконец, прощание.
Затем франкская девушка обратила свой взгляд на любимого и, не обращая внимания на беспощадную плетку, уже более не отрывала от него своих глаз.
– Это я во всем виноват, – выдохнул Бернард в паузе между жгучими ударами. – Прости меня, любимая.
– Нет, – с горячностью возразила Ландина. – Мы познали любовь, ты и я. Я не променяла бы одно мгновение с тобой на сотни жизней.
– Тихо! – Мохаммед важно вышел вперед, положив руки на бедра. Его темные глаза метали громы и молнии, а белые зубы блеснули, как у волка, готового наброситься на беспомощного ягненка. Он был поистине страшен в гневе. – Вы заставили моих посыльных поохотиться за собой. Пожалуй, я отдам вас им, чтобы они восполнили потерянное время. Мне доставит удовольствие посмотреть, как из вас живьем вытащат внутренности и обмотают вокруг горла.
Палач бросил плетку на землю и вытащил острый нож.
– Тысяча извинений, хозяин, но позвольте мне сказать, – прервал его Публиус с раболепным поклоном. – Женщинам гарема не полагается видеть такие вещи по крайней мере, пятеро из них сейчас находятся в положении. Мы не можем рисковать здоровьем детей.
Когда Мохаммед поднял руку, чтобы остановить палача, у Валдис мелькнула слабая надежда. Возможно, ее хозяин был способен на жалость?
– Ты прав, Публиус, – он наконец опустил руку. – Принеси мой меч.
В толпе воцарилось молчание. Валдис почувствовала, что ей стало трудно дышать. Наконец Публиус взгромоздился на постамент, на котором стоял Мохаммед, и подал ему кривую турецкую саблю, украшенную камнями.
– Не двигайся, франк, – обратился он к Бернарду, – и я дарую тебе более чистую смерть, чем та, которую ты заслуживаешь.
Валдис видела, как губы Бернарда раскрылись, но не смогла разобрать слов. Ландина не отвернулась, когда лезвие сверкнуло в воздухе, отсекая голову Бернарду. Его кровь брызнула на ее одежду.
– Жди меня, любовь моя, – обратилась Ландина к его голове. Когда Мохаммед занес меч снова, она даже ответила ему трепетной улыбкой.
Маленькая голова Ландины покатилась по траве и остановилась у ног Валдис. Ее глаза смотрели на Валдис несколько секунд. Затем ее взгляд погас, и улыбка исчезла с губ.
– Славьте нашего хозяина и покровителя, – начал монотонно выводить Публиус. Его слова были поддержаны многими женщинами, стоящими вокруг нее.
Валдис не присоединилась к ним.
Когда она подняла глаза, то увидела, что Мохаммед стоит рядом с ней. Он отбросил в сторону голову франкской девушки и внимательно изучал Валдис.
– Сегодня ты будешь ужинать со мной, – объявил он. Валдис проглотила ком в горле и чуть растянула губы, надеясь, что он примет это за улыбку.
Казалось, он остался доволен и двинулся прочь.
Валдис смотрела ему в спину с презрением. Она поняла, почему Ландина улыбнулась, прежде чем меч опустился на нее. Она познала любовь, и это знание избавило ее от страха, даже от страха смерти.
Валдис тоже познала любовь. Любовь, которая лишает человека разума и заглушает все остальные чувства. Ей было нечего терять, поэтому она не боялась Мохаммеда. Она была неуязвима. Ее хозяин не мог причинить ей большую боль, чем потеря Эрика. Если смерть придет к ней, она примет ее с благодарностью. «Но прежде чем я покину срединный мир, – пообещала она себе, – я убью Хабиба ибн Мохаммеда».
Глава 30
Говорят, что Бог щедро раздает радость людям. Мне кажется, что Всевышний забыл про меня.
Из тайного дневника Дамиана Аристархуса
Валдис медленно бродила по галерее Святой Софии. Парящий под куполом Христос загадочно смотрел на нее. Возможно, бог этого величественного города сочувствовал ей в ее горе. Прошлой ночью ей опять удалось избежать постели своего хозяина.
Оказалось, Мохаммед пригласил также на ужин Дамиана. Благодаря его незаметным подсказкам Валдис предсказала купцу удачу в торговых делах и гонках колесниц. Ее дар одержал победу над его похотью.
Ее хозяин был так доволен прогнозами, что позвал другую одалиску в свою спальную. Валдис была благодарна ему за это.
Она продолжала находить утешение в каждодневных прогулках в собор Святой Софии. Ей было больно смотреть на руны Эрика в галерее церкви, но только это еще удерживало ее в этом мире.
Она замедлила шаги, взбираясь на мраморную лестницу. Ей нравилось это время дня, когда из окон струился мягкий золотистый свет. Валдис старалась приходить в собор между двумя службами, когда меньше народу. В базилике было настолько тихо, что ей иногда слышались шепчущиеся голоса, пронизывающие потоки воздуха высоко под куполом. Она не могла разобрать слов, но звук успокаивал ее израненное сердце.
Обычно на верхней галерее никого не было, но сегодня она увидела человека в капюшоне наверху лестницы. Когда она приблизилась, он отвернулся и исчез в темноте. Она обрадовалась его уходу. Она предпочитала одиночество.
Валдис села на свое обычное место и погрузилась в свой ритуал скорби. Она откинула бурку, чтобы рассмотреть руны. Из ее губ вырвался вздох изумления.
Кто-то закончил имя Эрика. А рядом она увидела самое удивительное слово.
«Жив». Валдис закрыла себе рот обеими руками, чтобы не закричать. Ей хотелось истерично смеяться, танцевать, бегать что есть мочи и выкрикивать его имя во весь голос. Эрик жив.
Она прошептала свою благодарность молчаливой мозаике на куполе. Затем упала на колени и прижала губы к рунам. Если Эрик был жив, то мир снова пришел в равновесие. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь окна, окаймлявшие купол, стал ярче, цвета мозаики на стенах – отчетливее. Запах ладана в первый раз показался приятным, и ей представилось, что тихие голоса, перекликающиеся в сводах, тихо смеются вместе с ней.
Она поднялась и столкнулась с человеком в капюшоне.
– Извините, – она попыталась пройти мимо него.
– Валдис, – произнес он так тихо, что она едва услышала его.
Она остановилась как вкопанная. Ошибки быть не могло. Это был голос Эрика. Она повернулась к нему, но лицо было скрыто. Ее рука поднялась к груди, чтобы убедиться, что ее сердце все еще бьется. Она подошла к нему поближе.
Его серые глаза светились в темноте.
Это ты? – она все еще не верила в чудо. – Почти, – последовал загадочный ответ. Мужчина отбросил капюшон.
Глаза Валдис раскрылись. Эрик был чисто выбрит, и левая часть его лица оставалась такой же, как раньше– четко очерченные линии подбородка и скул, высокий широкий лоб. Она никогда не видела его без бороды и усов. Он казался намного моложе.
Но правая часть лица была выжжена огнем. Кожа на его щеке и шее имела ярко-красный цвет. Как далеко под его одеждой простиралась эта огненная река? На месте его уха виднелась только черная шишка, а от его волос на правой стороне остались только неровные пучки.
Это был двуликий Янус. В профиль Эрика можно было принять либо за прекрасного юного бога, либо за ужасного монстра.
По все же это был ее Эрик. И она любила его больше жизни.
Она робко подняла руку и дотронулась до его щеки. Его подбородок напрягся, и она отпрянула назад, испугавшись, что причинила ему боль.
– О, любовь моя, – воскликнула она со слезами, – что они сделали с тобой?
– Если ты не сможешь вынести меня таким, я не буду тебя винить. Я покину этот город и никогда не потревожу тебя. Варяг Эрик умер. Его клятва императору умерла вместе с ним, – его голос был все еще хриплым от огня и дыма. – Но если я тебе не противен, то я заберу тебя с собой, Валдис.
– И я пойду куда угодно, – ответила она без колебаний.
Он заключил ее в объятия и нежно поцеловал. На какое-то мгновение Валдис почудилось, что она снова провалилась в ужасную темноту своего проклятия и все это ей только кажется. Это не могло быть правдой, но его теплые губы убеждали ее в обратном. Она просунула руки под складки его плаща, прикасаясь к его коже. Его большие руки скользнули вниз, погладили ее по спине и сжали ягодицы.
Нет, это не было простым видением. Эрик вернулся из страны мертвых. Радость и счастье переполняли ее грудь, а тело таяло в объятиях любимого. Он целовал ее, не переставая. Слезы хлынули из ее глаз, унося за собой последние остатки горя. Она положила свою голову на его широкую грудь, вдыхая знакомый мужской запах и слушая быстрое биение его сердца.
– Я заплатил за проезд на корабле, – сказал он. – Он направляется в Италию на следующей неделе. Но я не хочу ждать так долго.
Валдис желала этого всем сердцем, но смерть Ландины и Бернарда была еще свежа в памяти. Теперь, когда Эрик был жив, у нее тоже появилось желание продолжать жить.
Теперь ей было что терять.
– Мы должны соблюдать осторожность. Я не могу отсутствовать до отплытия корабля, иначе Мохаммед пошлет своих гончих по моему следу, – она поцеловала его в основание шеи. – К тому же я должна отдать кое-кому долг, прежде чем покину город.
Она рассказал ему о смерти Ландины и своей клятве уничтожить Мохаммеда. К ее облегчению, Эрик согласился с ней.
– Я помогу тебе. За нападением на корабль императора и мое судно стоят Лео и Мохаммед. Хотя теперь я не связан клятвой императору, но я должен заставить Мохаммеда почувствовать ту боль, которую испытали мои товарищи, борясь с огнем.
– Тогда давай придумаем план, любимый, – предложила она.
– Попробуй узнать, что задумал твой хозяин. Я тоже попытаюсь выяснить это из своих источников, – пообещал он. – А когда покончим с этим проклятым местом, мы будем пить из рога любви все наши оставшиеся дни.
Она снова поцеловала Эрика, с неохотой разрывая их объятия. Она пообещала ему прийти завтра в это же время.
Когда она шла назад, последние слова Эрика не давали ей покоя.
«Мы будем пить из рога любви все наши оставшиеся дни».
Оставалось лишь надеяться, что этих дней будет больше, чем у бедной Ландины и Бернарда.
Глава 31
Люди меняются. Иногда в тот момент, когда вы на них смотрите.
Из тайного дневника Дамиана Аристархуса
– Валдис, мой оракул, наполни вином чашу достопочтенного главного евнуха, – велел Мохаммед. – Эта никудышная девчонка опять куда-то пропала.
Валдис не могла винить маленькую служанку. Ей было не больше двенадцати, и ее женская красота только начинала расцветать, но каждый раз, когда она наливала Мохаммеду гранатовый сок, он пытался приласкать ее. Он даже отпустил шутку, сказав, что неплохо было бы посмотреть, насколько созревшими были ее девичьи ягодки. Дамиан лишь вежливо улыбнулся.
Валдис одобрительно посмотрела на Дамиана.
– Сходи на кухню и поторопи ее, – Мохаммед ехидно улыбнулся, – а то Аристархус выглядит сухим, как палка.
«Сухая палка». На прошлой неделе кто-то сказал ей, что так презрительно называют евнухов. Дамиан слегка поджал губы в ответ на слова Мохаммеда. Валдис поразилась выдержке своего старого хозяина.
– Хорошая шутка, – проговорил он с легким сарказмом в голосе. – Какая жалость, что именно «сухие палки» управляют делами империи.
Зайдя на кухню, Валдис увидела, что девочка-служанка рыдает в углу. Валдис наклонилась и прошептала ей на ухо:
– Иди в постель, дитя мое. Я скажу хозяину, что ты заболела.
Девочка утерла щечки маленькими кулачками.
– Он прикажет меня избить.
– Нет, он терпеть не может, когда кто-то из слуг болеет, – Валдис подмигнула девочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29