Харстед Дональд
Одиннадцать дней
Дональд Харстед
Одиннадцать дней
Дональд Харстед -- прослужил двадцать шесть лет в департаменте шерифа округа Клейтон северо-восточной Айовы. Бывший заместитель шерифа Харстед живет со своей женой Мери в Элкадере, штат Айова. "Одиннадцать дней" - его первый роман, за которым в 1999 году последовал "Известный мертвец".
Моей матери
------------------------------------------------------------Благодарности
Написание этого романа было проектом, включающим множество людей многим образом. Чтобы процесс завершился, мне понадобились все.
Но особенно я хочу поблагодарить Мери и Эрику, которые вытерпели столь многое и не в последнюю очередь меня. Я также благодарю Джерри З., моего агента, который верил в проект; Дана В., который тоже в него верил и обеспечил весьма нужную моральную поддержку; Рея и Ника, которые вели мяч; и Шоуна, который помогал так, как может помочь только превосходный редактор. Я хочу также выразить свою благодарность мужчинам и женщинам в правоохранительных подразделениях северо-восточной Айовы, с которыми я работал более двадцати пяти лет, деля с ними незабываемый опыт.
------------------------------------------------------------
На основе реальных событий 1
Пятница, 19 апреля 1996
23:52
Звонок пришел в комнату коммуникаций округа от не назвавшегося источника, по-видимому женщины, возрастом, вероятно не более пятидесяти лет. Не был дан номер для перезвона и не был отмечен дальнейший контакт.
"Департамент шерифа."
"Боже мой, боже мой, помогите, помогите нам, пожалуйста..."
"Кто говорит и что у вас случилось?" Диспетчером была Салли Уэллс -никакой лишней болтовни и абсолютное спокойствие. Она была новичок, работала неполный рабочий день, но училась быстро.
"Помогите, они убивают всех! Помогите!"
"Где вы находитесь и кто говорит?"
"Просто помогите"- неразборчиво -- "убил Френсиса, он убил его, помогите нам!"
"Где вы находитесь?"
"Ферма Френсиса МакГвайра! Помогите!"
"Где находится ферма?"
"Боже мой, помогите..." - неразборчиво -- "...не знаю. О боже, о боже, я не знаю, пожалуйста, помогите. Пожалуйста ..."
"Оставайтесь на линии!" Салли быстро переключилась и с трубкой возле уха вышла на контакт с доступными патрульными машинами.
"Комм, третий и пятый... 10-33... возможно смертный случай, Френсис МакГвайр, я думаю это ферма вблизи Уильямс-Холлоу, мне, э-э, кажется, дело продолжается, субъект на линии. Повторяю, это 10-33."
"Комм. Третий. Какая сторона Холлоу, север или юг?", сказал я таким успокаивающим тоном, каким удалось.
"Третий, подождите", с облегчением сказала Салли. "Мэм, вы к югу или северу от Холлоу?"
"Боже мой, я не знаю. Я не знаю! Помогите!"
"Одну секунду. Не вешайте трубку. Третий: невозможно определить".
Включился пятый, Майк Коннерс: "Мне кажется, это на южной стороне, прямо перед мостом -- около пяти миль от Мейтленда, вторая или третья гравийная справа."
"10-4, пятый. Комм, проверьте у звонившей." Я развернулся на Холлоу.
Салли вернулась к телефону, и стало очевидно, что жалобщица слышала радиопереговоры.
"Это второй поворот, второй поворот, о боже, торопитесь!"
"Она говорит, это второй поворот, третий."
"Скажите им, пусть торопятся!" (Неразборчиво.) "...скажите мне..." неразборчиво -- "...снова! Он просто мертвый. Не могу..." и на этом линия сдохла. Я был примерно в десяти милях от Уильямс-Холлоу, в то время как Майку было ехать около двадцати шести миль. К несчастью я был на севере, а указания давались с юга.
"Комм, третий. Я приближаюсь с севера. Найди, где с этого направления будет вторая и третья гравийная, или какая гравийная после того, как я пересеку мост, двигаясь на юг."
"10-4, третий"
"И найди-ка ферму в телефонной книге и перезвони."
"Я уже это делаю", огрызнулась Салли.
Пока она расспрашивала у Майка в пятой машине ориентиры получше, я продолжал двигаться на юг по окружной мощенке. Дороги в нашей части Айовы всего двадцать футов шириной, исключительно петлисты и холмисты. В 750 квадратных миль округа ухитрились упаковать 13 миль с гаком таких дорог, и так как до сих пор не видно ни следа весенней оттепели, я всю дорогу могу рассчитывать на соскальзывание и заносы.
"Комм, третий. Передай, пусть подходят 10-78." 10-78 это код подкрепления. Если происходят многочисленные смертные случаи, два офицера шоссейного патруля справятся лишь так сяк.
"10-4, третий. На твой 10-43, дом МакГвайра не отвечает."
Майку предстоит пропутешествовать около девяти миль по гравийным дорогам, которые состоят в основном из давленного льда, прежде чем он вообще выберется на замерзшую мощенку. Я опережу его на сцене на пятнадцать минут или больше. Подкрепление в этом случае означает единственного городского офицера на посту в Мейтленде, который находится между Майком и мной. Я положил еще минут пятнадцать на реакцию с его стороны. Все остальные находятся в постели. Я понадеялся, что нам они не понадобятся.
Майк и я мчались с фарами включенными на полную мощность и с трубящими сиренами, чтобы предупредить любого на сцене, что мы на пути, и одновременно спугнуть оленей с дороги впереди нас. Столкновение с двухсотфунтовым оленем на скорости больше ста миль в час, возможно, не убьет, но застрянешь на месте столкновения. В инструкциях говорится, что прибывать на серьезное преступление надо "по возможности быстро в соответствии с ситуацией", что означает: если поломаешь машину, то твои деньги на бочку, приятель, а не округа. Если в данном случае я ехал бы по инструкции, то прибыл бы на ферму МакГвайра после дождичка в четверг. Я сделал первые десять миль чуть меньше чем за шесть минут.
"Комм, третья за мостом. Подтвердите, что это третья гравийная от меня слева."
"10-4, третий. Третья слева после моста. Еще, третий, больница тоже получила звонок вроде вашего и они направили скорую."
"10-4, комм. Убедись, что медикам сказали подождать, пока мы для них расчистим."
"10-4, третий. Как только они окажутся в машине."
Я хотел подтвердить, но в данный момент проскальзывал мимо третьего поворота влево. Я мягко подтолкнул сугроб, сдал задом около двадцати ярдов, и повернул на слякотную гравийную дорогу.
"Комм, как далеко по этой дороге?"
В округе 2200 ферм. Я же не могу точно знать, где они все находятся.
"Третий, это пятый, вторая ферма справа, по длинному проезду. Не думаю, что будет имя на почтовом ящике, и тебе надо проехать маленький холмик, пока увидишь ферму с дороги. Я был рядом, э-э, раза три... кажется, дом справа от дорожки, группа других домов слева, они все стоят довольно кучно."
Мое "10-4" было несколько сдавленным. Я как раз пересекал пригорок закрывавший вид с дороги.
"Комм, третий 10-23." На самом деле я был еще примерно в сотне ярдов от дома, но не знал, будет ли у меня время что-либо сказать, начиная с этого момента. В эти последние сто ярдов я включил мой уоки-токи, выключил сирену, отстегнул ремень на сидении и сбросил его с моей личной оснастки, и расстегнул кобуру. К этому моменту я юзом скользил к останову. Схватил фонарик и выбрался из машины по возможности быстрее. Дом находился справа.
Каркасный дом. Два этажа. Весьма сильно нуждается в покраске. Есть передняя веранда и, похоже, задняя, и почти все огни в доме горят. Никаких следов движения внутри.
В академии говорят, что если вы нуждаетесь в оружии, единственно правильное место для пистолета -- у вас в руке. Я вытащил свой револьвер, Магнум .44, и, когда приближался к дому, держал его стволом вниз и вправо. Во дворе горел голубоватый свет, похожий на уличный, освещавший двор неправильным кругом. Моя машина была сзади и я, даже не вспомнив, что это надо сделать, правильно поставил ее фарами к сцене. Лучи рисовали мою тень на передней веранде, отвлекая мое внимание. Сердце прыгало всякий раз, когда я реагировал на собственные движения, поэтому я начал слева, с амбара и пары внешних пристроек. Внутренний свет в амбаре. В других темно. Нет движений. Ни хорошо, ни плохо. Если никого нет, то нет и движений. Если кто-то из дробовика целится в тебя из укрытия, то, вероятно, он тоже не станет шевелиться. Я выбросил из мыслей такую возможность и пошел в сторону дома, стараясь не поскользнуться на неровных пластах льда, ведущих к передней веранде.
"25, комм".
По моему уоки-токи. Со страху, чуть кишки не выпали, ибо динамик сразу за левым ухом. Я его выключил. Двадцать пятым был запасной офицер из Мейтленда, Дан Смит, и так как я слышал его по портативному, он, вероятно, находился в пределах двух миль от моей позиции.
Я направился к ступенькам занавешенной веранды и мог видеть до уровня груди любого стоящего там. Никого. Мне следовало зайти на террасу и заглянуть в дом. Я очень не хотел этого делать. Однако, сделал. Шагнул на вторую из четырех ступенек и открыл дверь-экран. Внутри веранды настоящий кавардак, хаотичный настолько, что я не был уверен, что смогу пройти. Мусор -- пустые коробки, разбитые бутылки, инструменты, покрышки, цепная пила -окружал щенка слева от меня, который просто сидел и смотрел. Он не шевелился и не тявкал. Это первое, что меня по-настоящему встревожило.
"Офицер полиции. Кто-нибудь есть?"
Нет ответа. Я говорил громко как мог, чтобы только не вопить. Снова попробовал. Ничего. Направился к двери, ступая по этому месиву очень осторожно. Через окно справа заглянул в кухню. Тоже разгром, стол отброшен в угол, поломанная ножка под ним сложилась вдвое. Несколько стульев перевернуты, в холодильнике вмятина, он накренен, дверца верхней морозилки открыта. Но людей нет.
Я встал сбоку от входной двери, прицепил фонарик на ремень, и постучал как мог сильно.
"Офицер полиции! Кто-нибудь дома?"
Снова нет ответа, а потом передние огни приближаются по проезду. Двадцать пятый. Мне пришлось снова включить портативный и левой рукой врубить микрофон.
"Двадцать пятый, это ты?"
"10-4."
"Окей, я на веранде. Запаркуйся за моей машиной и оставайся там, пока я в доме."
"10-4."
Дан Смит -- опытный офицер. Я почувствовал себя гораздо лучше. Через несколько секунд я услышал, как он вставляет патрон в дробовик, и уверенность несколько завяла. Надеюсь, он поставил его на предохранитель.
Я пробрался через веранду и попробовал дверь на кухню. Она открылась примерно на дюйм и застряла. Толкнул сильнее и она чуть подалась с легким царапающим звуком изнутри, а потом довольно громким глухим ударом, словно ее загораживал упавший стофунтовый мешок картошки. Я толкнул еще чуть сильнее и она открылась примерно на два фута, обнаружив открытый рот и неподвижные глаза мужчины, который был очевидно мертв. Я отступил.
"Двадцать пятый, хочу попробовать другой вход, этот блокирован телом."
"10-9?"
10-9 означает, что надо повторить, так как сообщение не понято. Или, как в этом случае, в него не поверено.
"Здесь тело, блокирующее дверь. Хочу обойти дом слева."
"10-4."
"Третий? Пятый."
"Пятый подходит."
Майк был уже близко. Еще лучше.
"Не подождешь, пока я подойду? Минута-две."
Это искушение, но я был слишком на виду, чтобы стоять спокойно.
"Нет, просто прикрой правую сторону дома, когда появишься. Я обхожу слева и иду направо, пока не найду вход."
Я настороже сошел спиной по ступенькам и пошел влево в тыл дома к тому, что походило на заднюю веранду. Щенок так и не пошевелился. Держа голову ниже уровня окна, я проделал всю дорогу и обнаружил, что задняя веранда в действительности является пристройкой к дому с отдельным входом. Верхняя половина двери была стеклянной.
Дверь оказалась заперта, но сквозь нее я видел тело в кухне. Что-то торчало из его груди или живота, не разобрал что. Сломанный стол загораживал обзор. Потом я услышал звук.
"Третий, движение внутри!"
Нет ответа. Справа я услышал звуки шагов бегущего человека. Майк пробежал мимо меня и прижался спиной к стене па другую сторону дверного проема.
Секунду мы стояли очень тихо и снова услышали звук. Словно что-то тащили, а потом уронили. Мы взглянули друг на друга и одновременно кивнули.
Я пнул дверь. Она не пошевелилась. Я пнул еще раз и панель треснула. От третьего пинка дверь хлопнула по внутренней стене и стекло разбилось с чертовским звоном. Майк последовал в дом и остановился на пороге гостиной. Я шел за ним, но он застыл, поэтому я отпихнул его, сунул револьвер за угол дверного проема и нацелил туда, куда он смотрел.
"Боже."
По полу в нашу сторону, подтаскивая задние ноги, ползла немецкая овчарка. Ее рот кровоточил, на голове зияла кровавая рана. Глаза стеклянные. Слева включенный без звука телевизор показывал повтор боевика. Присутствовали, как говорят, следы борьбы -- всюду разбросаны журналы, перевернутые лампы, один стереодинамик повален, на полу разбитый цветочный горшок.
"Я не хочу ее убивать", высказал Майк то, что я про себя подумал.
"Надо."
"Кто бросил в таком состоянии невинное животное?", пробормотал Майк.
"Двадцать пятый", сказал я в портативный. "Сейчас будет выстрел. Нам надо пристрелить собаку."
"Собаку?"
"Ага."
Я снял предохранитель, тщательно прицелился и очень мягко нажал спуск. Мы выждали несколько секунд, ошеломленные выстрелом и странностью ситуации, в ушах звенело. Потом медленно проделали путь до кухни.
"Двадцать пятый?"
"Прием."
"Мы внутри."
"Прикрыть тебя в доме?"
"Ага, нас обоих."
"Окей. Второй в пути."
"Хорошо." Второй -- это заместитель шерифа округа. Он, хотя и отвечал за ночную смену, вечером отвалил. Наверное, Салли ему позвонила, когда Дан доложил о теле. Мой портативный работал в одноканальном режиме и другой радиотраффик я не слышал, однако Дан находился возле своей машины и мог передавать наши рапорты тем, кто в пути.
Мы тщательно осмотрелись в кухне. Тело у двери лежало навзничь, ноги согнуты почти под полным прямым углом. Объект в его груди оказался ножом из серебра или мельхиора, с витиеватой рукояткой. Правая кисть отсутствовала, культя смотрела в сторону накрененного холодильника. Крови, однако, очень мало. Он был голый, если не считать пары белых носок с желтыми передними концами. Наполовину спущенные и грязные. Я повернулся к Майку.
"Вроде диспетчер говорил, что звонила женщина?"
"Ага." Мы и раньше бывали на смертных случаях, но здесь присутствовало что-то такое, от чего обоих поеживало.
"Что ж, давай поглядим."
Ненавижу топтаться по месту преступления, но надо же посмотреть, не находятся ли женщина или убийца в доме. Мы перешли в спальню, единственную другую комнату на первом этаже. Никого. Кавардак, но мне показалось, что в нем скорее жили и что он не был результатом борьбы или вторжения грабителей. Огни горят и над постелью очень большая картина без рамы. Звезда в круге острием вниз с красным глазом вблизи центра. Не слишком хорошая работа. Примитив.
Я взглянул на Майка: "Давай сначала вверх, потом в подвал. Если кто-то выйдет из подвала, у двадцать пятого хороший шанс засечь его на выходе."
Майк направился к лестнице. Я пропустил его вперед примерно на пять ступенек, потом последовал за ним. Лестница всего около тридцати шести дюймов шириной и ступеньки такие узкие, что пришлось ставить ступни поперек. Они скрипели, усиливая наше напряжение, которое в моем случае уже достигало критической массы. Я рассчитывал, что мы найдем звонившую, но она окажется мертвой или умирающей. Я также думал, что у нас есть шанс наткнуться на преступника или ему наткнуться на нас. На этой лестнице из дробовика он мог бы уложить нас обоих.
Майк ступил на верхнюю ступеньку и начал сдвигаться влево. "Окей, Карл, двери по обеим сторонам, все открыты", прошептал он.
"Хорошо." Поднявшись по ступенькам, я взял на себя правую сторону узкого коридора -- три маленькие комнаты, две слева, одна справа. Нигде никого. Каждая комната казалась более захламленной, чем предыдущая. Каждая была пыльной, грязной и холодной, и доверху забитой коробками с хламом. Я изумился: сколько же мусора этот парень хранил, не выбрасывая.
Потом мы по еще одной маленькой, шаткой лестнице осторожно спустились в подвал. На это раз первым шел я, подставляя свое тело всему, что его могло ждать. Подвал был таким же запущенным, как и весь дом, но я обратил внимание на небольшой отдельный уголок с так подвешенным одеялом, чтобы отгородить его от остального бедлама. Пока Майк прикрывал меня, я своим Магнумом осторожно отодвинул одеяло в сторону.
Никого. Однако, на стене висят четыре ножа, сходные с тем, что воткнут в тело наверху. Рядом с ножами картина Иисуса на кресте, оскверненная наклейкой со смеющейся рожицей, наляпанной на лицо. На другой стороне рисунок чернилами -- небольшой сердце, которое выглядело анатомически правильно, с вонзенным кинжалом. Ниже -- небольшой столик с несколькими сгоревшими черными свечами. Там же календарь и весьма потертая черная мантия, висящая на боковой стене. Мы повернулись и увидели напротив картины распятия перевернутый крест.
"Что здесь, черт побери, происходит, Карл?"
"Не знаю", это все, что я смог придумать в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30