.. передавали надзирателям. Золото, деньги и другие ценности передавали оперу, закрепленному за данным корпусом. Этот опер снабжал лохмачей чаем и куревом. Утаить чтолибо от опера лохмачи не могли, ибо опер (кум) периодически вызывал каждого в отдельности на беседу и узнавал все..." ("Завтра", N 4, 1997, В. Податев, "Путь к свету").
... Смерть Кравцова, по заключению патологоанатомов, стала результатом заболевания туберкулезом. Это заключение не вызвало бы никаких сомнений, но незадолго до кончины Кравцову был сделан рентгеновский снимок - легкие без отклонений. Откуда же взялся этот скоротечный "туберкулез"?
Была проведена эксгумация трупа, и эксперт, исследовавший останки, обнаружил "скальпированную рану головы, ранения в области крестца, левой голени и левого предплечья; прижизненные переломы ребер и тела грудины... По давности переломов можно высказаться о сроке в 3-12 месяцев до момента смерти..."
А именно этот последний отрезок жизни Кравцов находился в следственном изоляторе городка С., в одной неуютной тюремной камере. Впрочем, вряд ли она внешне как-то выделялась из общего тюремного дискомфорта: те же двухъярусные шконки, обтертый доминошками стол, параша и решетчатое окно с наружным глухим "намордником".
Бывший зек Каменномостский, давая свидетельские показания, сообщил следующее: "Когда меня завели в хату, то находившиеся там люди спросили, знаю ли я, куда попал? Я сказал, что, в общем-то, нет... И сокамерник Шеховцов сообщил, что в эту камеру просто так не сажают..."
Один из контролеров СИЗО поведал следователю, что заключенный Стусов, содержавшийся в этой хате, заявлял: "Наша хата держит весь изолятор..." Один молодой осужденный выламывался как-то из этой камеры, кричал, что вскроет себе вены, если его не уберут оттуда.
Впрочем, стоит почитать явки с повинной, полученные от некоторых жильцов этой камеры.
"Я, Кошик В. Н., после освобождения из мест лишения свободы 25 января совершил несколько краж из квартир в селах Ш, и Г... В районе Садового я облил труп Митнева бензином и поджег его... Выскочил из машины и выстрелил в пассажира, который сидел рядом с водителем..."
Однако следственный эксперимент заставил усомниться в показаниях несчастного Кошика. Он явно оговаривал себя, не имея для этого никакой веской причины.
Семенов (тоже "жилец" спецхаты) сознавался в изнасиловании. Амбросашвили, Подкопаев и Львов рассказывали в письменном виде, как они "грабили, крали, убивали и насильничали". Однако в ходе судебных разбирательств все эпизоды оказывались непрочными, как песочные замки. Одно было общее: большинство "признаний" было написано именно в камере N19.
Эта камера являлась особой зоной даже для контролеров СИЗО. Увиденное ими в тюремный "глазок" отражено на страницах дела N23005:
"Заключенный Онойко прыгал на Кошкина со второго яруса кроватей. Он же поджигал на Сезко одежду... Шеховцов разбил голову цыгану.
У одного молодого парня нагретой ложкой вместе с зубами вырывали коронки - били чем-то по ложке. Парень умолял не делать этого и кричал от боли.
Заключенного Халиса с силой резко сажали на ягодицы, опускали на пол.
Б, избивали ежедневно в течение двух месяцев... С ним же насильственно совершали акты мужеложства, заставляли мазать на хлеб испражнения и есть их.
Подкопаева избивали скамейкой и сломали ему обе руки".
С какой же целью совершались эти "действа", скорее похожие на гестаповские пытки, нежели на обычный тюремный беспредел, чаще ограничивающийся грубыми, но в целом безобидными издевками?
Очень просто: "отличник МВД, честный, грамотный и принципиальный" заместитель начальника СИЗО по оперативной работе майор Лазаренко таким образом добивался хорошей общей цифры раскрытия всевозможных преступлений в основном глухих висяков, в раскрытии которых были бессильны следователи и розыскники. Камера N19 снабжалась конфетами и сигаретами, выпивкой и наркотиками и даже зачем-то дорогими духами. Обкурившись, обколовшись или опившись, добровольные помощники органов принимались вышибать показания из очередной жертвы.
По заданию Лазаренко камерой руководил некто Долгополов, барин хаты. Он же собирал явки с повинной и относил пытливому майору.
В частности, вначале Лазаренко зачитал заключенному Сезко длинный перечень нераскрытых преступлений (изнасилование у вагончика, кража из магазина и т.д.), и Сезко, попав под "молотки" прессовщиков из страшной хаты, сразу "вспомнил", что именно он все это и совершил.
Заключенного Кошика избивали месяца полтора, и все это время он писал явки с повинной.
Смерть Кравцова осталась неразгаданной. В постановлении о производстве эксгумации лишь записали, что "возникает сомнение в том, что причина смерти установлена правильно". Прижизненные увечья Кравцова появились у него в то время, когда он находился в прессхате. Однако в медкарте никаких записей о переломах нет; медчасть СИЗО, состоявшая в сговоре с администрацией, тщательно все скрывала... Поэтому команда истязателей постоянно перемещалась по изолятору, подобно пришельцам-призракам: то 19-я, то 53-я, то 67-я камеры...
Система МВД щедро расплачивалась с опером Лазаренко: 70 рублей - за раскрытие преступления, 100 рублей - за оперативные мероприятия, позволившие обезвредить опасного преступника. (Кого?)
Заключенный Алымов, например, не выдержав пыток, покончил жизнь самоубийством. А майор Лазаренко был награжден медалью "За безупречную службу" всех трех степеней.
"Вынужден был признать преступления своими после того, как сломали 7 ребер и отбили почку. А поскольку бить продолжали, то я сознался еще и в том, что работал на американскую разведку", - говорит один из свидетелей.
На скамью подсудимых бывший майор уселся в одиночестве, чтобы выслушать о своей "службе" мнения 57 свидетелей. К ним присоединились судья и прокурор...
Впрочем, сидение было недолгим. В приговоре по делу вказано: "Майор Лазаренко с целью создания видимости благополучия в проводимой под его контролем среди подследственных и осужденных оперативной работе, в погоне за высокими показателями раскрываемости создал группу доверенных лиц из числа осужденных для применения физического насилия к арестованным и получения от них явок с повинной..."
Итог: три года лишения свободы (условно).
Остается надеяться, что майора, а также его сотрудников постигнет Божья кара в виде какого-нибудь паралича или СПИДа или человеческая десница обрушится наконец на головы этих подонков.
Но если майор Лазаренко, устраивая пресс-хату, руководствовался все же "по-ментовски" благими намерениями: добиться хорошей раскрываемости и продвинуться по служебной лестнице, то оперативники из Липецкой области ни о чем таком не помышляли. Их интересовали деньги, деньги и только деньги.
В следственном изоляторе стараниями оперов была организована пресс-хата, держатели которой с помощью всевозможных подлянок и шулерской игры в карты заставляли первоходочников вступать с ними в гомосексуальную связь и писать по этому поводу расписки типа: "Я, имярек, проигрался в карты, то есть подставил фуфло, и поэтому мне пришлось трахнуться как девке по собственному желанию".
Держали хату двое: бывший майор ВВС мошенник Зуев и рецидивист-картежник Граф.
"Наезд" проходил, в отличие от тотальных лазаренковских ужасов, мягко: вновь прибывший приглашался в игру на отжимания; начиналось с пятидесяти за каждый кон (вполне можно отжаться), а заканчивалось тысячей (на это способен разве что цирковой акробат или заядлый протеиновый качок). За каждое невыполненное отжимание была установлена такса: десять штук...
"Да ты фуфлыжник! - сказали держатели Гарику Л., когда он не смог перейти сотенный рубеж при долге в тысячу отжиманий. - Тебя трахнуть надо!" Постановили, что Гарик должен добыть с воли восемь миллионов (пусть мамка шлет, а не то...). Гарик тут же сел строчить письмо мамке: "Скорее пришли, а не то мне..."
За полтора года через хату деловые оперативники пропустили более ста человек: в их число попал даже известнейший организатор финансовой пирамиды - его нагрели на несколько миллионов рублей. Граф записывал долги в тетрадочку: ему были должны несколько квартир, машины и даже ордена. На свидание к жене выходил подобием капусты: надевал на себя несколько комплектов выигранной верхней одежды, свитера, брюки и прочее.
Того, кто не мог расплатиться, ждала страшная участь: его забивали прямо в камере, а оперативники отправля - ли калеку по этапу в другую тюрьму, умирать...
"Заработок" оперов и их агентов составлял в среднем от трех до пяти миллионов в месяц (денежки делились аккуратно). Сам шантаж осуществляли именно оперативники, потрясая якобы найденными при обысках расписками: "Знаешь, что с тобой в зоне будет, если я эти малявы туда зашлю?"
Эта хата, как и лазаренковская, "гуляла" по всей тюрьме. По мнению следователей, тотальные переводы камеры вместе с жильцами могли осуществляться только по указанию начальника Управления исполнения наказаний, а оперативники Лапин и Окунев - были лишь обыкновенные "шестерки".
Записки подставленных зеков оперативники передавали родственникам, а те, по запискам, передавали деньги курьерше, сестре Зуева. Она-то и была едва ли не основной свидетельницей обвинения. "Мы изобличали преступников!" кричали на суде опера. Однако, как выяснилось, ни одна "явка с повинной" до следователей так и не дошла. Все они служили лишь способом выколачивания денег.
"Прессовщики" получили сроки в семь и восемь лет; оперативники - три и семь...
ЕГО ПОЙМАЛИ, АРЕСТОВАЛИ...
Летом 94-го года заместитель начальника одного из РОВД Владимир М, получил пулю в ногу. Стрелка никто не мог опознать - свидетели помнили только, что стрелял человек немалого роста. Через год были арестованы граждане, подозреваемые в организации убийства одного мафиози. Взяли и заказчика - некоего К.
Заодно решили раскрыть висяк - покушение на милицейского начальника. Заказчиком определили того же К., а исполнителем - Александра В., который долгое время работал за границей, а вернувшись - пытался заняться бизнесом. В, не был, "к сожалению", судим, не имел даже приводов в милицию. Подходил только рост - точно как у того стрелка. К тому же В, был знаком со злодеем К.
... Он вернулся домой ночью. Закрывая дверцу автомобиля, увидел темную фигуру. В живот уперся автомат. Защелкнулись наручники... Уже в машине стали бить по голове, в лоб и по затылку. М. (а это был он) сказал, что сейчас повезут убивать за город, в лес.
Вскоре приехали к какой-то речке, там его выволокли за волосы на дорогу и, избивая, потащили куда-то. Били в живот ногами и прикладами, потом притопили в реке. Отдышаться не дали, поволокли к машине. Профессионально кто-то врезал под сердце, надломив ребро...
В РОВД стали допрашивать чуть ли не ласково... допрос вела женщина с добрыми глазами и вкрадчивыми манерами.
Потом - камера в КПЗ.
Качки в масках с прорезями для глаз (на кулаках - мозоли, набитые тренировками) поволокли в машину. Кричать не дали, сбили дыхание мощными ударами под сердце. Возили и били несколько часов: искали безлюдное место. Потом вышвырнули на дорогу, подняли пинками. Избили на земле ногами. Снова пинками погнали к машине...
Рассекли бровь, тут же - удар ладонями по ушам. Били по почкам, ломали ребра. Снова лес, река. Вопросы, удары, голову ботинком вдавили лицом в грязь. Выдернули и продолжили допрос. Толстую ветку - между пальцами, наручники - за середину ладони...
Снова вернулись в кабинет, там все пьяные. Посадили на стул, руки в наручниках за спинкой. Те же вопросы и удары: по голове, по туловищу, по ногам. Опер - каратист - ударил ногой в солнечное сплетение. Потом пошли эксперименты: на голову поставили толстую книгу и били по ней кулаком. Дважды из бороды вырывали клочья волос.
Дошла очередь до прибора с проводами: две короткие медные проволоки поднесли к локтю. Никакого эффекта. Тогда сунули вилку в розетку, а голый провод - к руке.
В, нашел в камере лезвие, вскрыл вены. Мужики застучали в дверь: у нас парень вскрылся!
"Скорая" увезла В, в больницу под конвоем. Хирург зашил разрез. В, успел ему сказать, что сломаны ребра, все отбито. Умолял оставить в больнице...
(Справка из травмпункта: перелом VII ребра справа, ушиб грудной клетки слева, царапины, ссадины, кровоподтеки лица.)
После повторной пытки у реки - новая справка: закрытый перелом нескольких ребер, кровоподтеки поясничной области.
В конце концов В, перестал понимать вопросы, исчезло ощущение реального мира, времени и пространства. Снова его избили подсаженные в камеру якобы "зеки", сломали два нижних ребра и душили бинтом... Инсценировали самоубийство - вешали на решетку, но полузадушенного сняли.
Во время пыток В, получал массу информации: место, время, мотивы, оружие. Чистосердечное признание написать нетрудно. Можно даже провести следственный эксперимент, что и было сделано - и удачно...
Дело о побоях и пытках перспективы не имело.
В, дал весьма путаные показания, не смог толком объяснить, кто его бил и когда.
А может, его били уголовники... Ведь увечья - медицинский факт! Тогда почему не возбудят уголовное дело по этому факту? Или побои, увечья и смерть за решеткой не идут в счет преступлений? А если кто-то избивал его до ареста до полусмерти? Впрочем, хоть и сказано по иному поводу "претерпевший до конца - спасется", но этот страшный сценарий выбивания признаний не укладывается в рамки этой притчи...
... Мир становится все более цивилизованным и все менее культурным. Да и странно было бы употреблять слово "культура" в адрес гигантской химеры, возлегающей на земных пространствах в виде порношоу, фекальной прозы, поэзии даунов, ангажированной живописи и купленных на корню театра и кино.
Сильные мира сего, пользующиеся в полном объеме благами цивилизации, одинаково высоко ценят как подлинники великих мастеров, так и всевозможные бытовые принадлежности - например, золотые унитазы или толстые цепи из того же металла (похожие на собачьи ошейники). Вдоль подмосковных шоссе, на небольших участках, жмутся друг к другу огороженные тюремными заборами массивные особняки. Жмутся - не потому, что у владельца не хватило бы средств расширить участок, а из-за страха быть ограбленным, похищенным, изнасилованным. Вместе - пусть как сельди в бочке, все-таки веселей...
Детей сопровождают в школы и детские сады тренированные охранники; их отцы выходят из лимузинов под прикрытием широких спин; говорят, один банкир чуть не наложил в штаны, когда увидел в окне кабинета люльку с малярами (принял за хитроумных киллеров). Многие присутственные места, славившиеся свободным входом даже в самые застойные времена, ныне перекрыты двойными и тройными заслонами - охрана, телекамеры, датчики, лазерные контролеры. Узнать чейлибо адрес практически невозможно - проще, имея компьютер, проникнуть в электронные закрома американских или европейских банков...
Чиновная бюрократическая команда растет на глазах, собирая пенки на волне всеобщего страха и тяги к обогащению. Они же обогащаются и сами, иногда превосходя капиталами тех, кто скрепя сердце вкладывает все же свои кровные в отечественный бизнес...
Итак, сильные мира сего нуждаются в защите своих ценностей. И если в средние века сильные охраняли себя и себе принадлежащее с помощью собственного меча, то нынешние - купили меч и вручили его нанятому охраннику. По большому счету это так называемые органы охраны правопорядка. Именно они охраняют - в первую очередь право сильного (богатого), а во вторую (по возможности) - порядок в обществе, государстве. (В частности, к этому располагает и новый Уголовный кодекс, предлагающий по огромному количеству статей систему штрафов: мол, есть деньги - гуляй; нет денег сиди...)
Речь в данном случае идет отнюдь не только об отечественной милиции (в частности), а в общем смысле - и о полиции т, н. Запада, Азии, Африки (мент и в Африке мент). Естественно, что милиция в России имеет свои специфические особенности и национальный характер. Например, вряд ли в какой-либо другой стране жаргонное прозвище "менты" (фараоны, копы, ажаны) обозначает не только милицию или полицию в узком смысле, но и прокуратуру, службу безопасности (КГБ, ФСБ), таможню, а также суд, лесничество, рыбинспекцию, не говоря уже о тех, кто носит погоны внутренних войск. Человек, столкнувшийся с охраной правопорядка в полной мере (вплоть до отбытия срока за решеткой и колючкой), не раздумывая употребляет слово "менты" в адрес всех вышеперечисленных институтов насилия, законности и государственности. Впрочем, сами работники милиции так себя называют - иронически, а иногда вполне серьезно. Слово это давно уже отрывочно мелькает в названиях фильмов и романов ("Авария - дочь мента", "Мент поганый" и т, д.). Конечно, оно не имеет того оскорбительно-ругательного смысла, которое вкладывалось в "мусоров" и "легавых", ведущих свое происхождение от старого названия МУС (Московский уголовный сыск) и от петличек с бегущими борзыми псами на форменных кителях послереволюционных ментов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
... Смерть Кравцова, по заключению патологоанатомов, стала результатом заболевания туберкулезом. Это заключение не вызвало бы никаких сомнений, но незадолго до кончины Кравцову был сделан рентгеновский снимок - легкие без отклонений. Откуда же взялся этот скоротечный "туберкулез"?
Была проведена эксгумация трупа, и эксперт, исследовавший останки, обнаружил "скальпированную рану головы, ранения в области крестца, левой голени и левого предплечья; прижизненные переломы ребер и тела грудины... По давности переломов можно высказаться о сроке в 3-12 месяцев до момента смерти..."
А именно этот последний отрезок жизни Кравцов находился в следственном изоляторе городка С., в одной неуютной тюремной камере. Впрочем, вряд ли она внешне как-то выделялась из общего тюремного дискомфорта: те же двухъярусные шконки, обтертый доминошками стол, параша и решетчатое окно с наружным глухим "намордником".
Бывший зек Каменномостский, давая свидетельские показания, сообщил следующее: "Когда меня завели в хату, то находившиеся там люди спросили, знаю ли я, куда попал? Я сказал, что, в общем-то, нет... И сокамерник Шеховцов сообщил, что в эту камеру просто так не сажают..."
Один из контролеров СИЗО поведал следователю, что заключенный Стусов, содержавшийся в этой хате, заявлял: "Наша хата держит весь изолятор..." Один молодой осужденный выламывался как-то из этой камеры, кричал, что вскроет себе вены, если его не уберут оттуда.
Впрочем, стоит почитать явки с повинной, полученные от некоторых жильцов этой камеры.
"Я, Кошик В. Н., после освобождения из мест лишения свободы 25 января совершил несколько краж из квартир в селах Ш, и Г... В районе Садового я облил труп Митнева бензином и поджег его... Выскочил из машины и выстрелил в пассажира, который сидел рядом с водителем..."
Однако следственный эксперимент заставил усомниться в показаниях несчастного Кошика. Он явно оговаривал себя, не имея для этого никакой веской причины.
Семенов (тоже "жилец" спецхаты) сознавался в изнасиловании. Амбросашвили, Подкопаев и Львов рассказывали в письменном виде, как они "грабили, крали, убивали и насильничали". Однако в ходе судебных разбирательств все эпизоды оказывались непрочными, как песочные замки. Одно было общее: большинство "признаний" было написано именно в камере N19.
Эта камера являлась особой зоной даже для контролеров СИЗО. Увиденное ими в тюремный "глазок" отражено на страницах дела N23005:
"Заключенный Онойко прыгал на Кошкина со второго яруса кроватей. Он же поджигал на Сезко одежду... Шеховцов разбил голову цыгану.
У одного молодого парня нагретой ложкой вместе с зубами вырывали коронки - били чем-то по ложке. Парень умолял не делать этого и кричал от боли.
Заключенного Халиса с силой резко сажали на ягодицы, опускали на пол.
Б, избивали ежедневно в течение двух месяцев... С ним же насильственно совершали акты мужеложства, заставляли мазать на хлеб испражнения и есть их.
Подкопаева избивали скамейкой и сломали ему обе руки".
С какой же целью совершались эти "действа", скорее похожие на гестаповские пытки, нежели на обычный тюремный беспредел, чаще ограничивающийся грубыми, но в целом безобидными издевками?
Очень просто: "отличник МВД, честный, грамотный и принципиальный" заместитель начальника СИЗО по оперативной работе майор Лазаренко таким образом добивался хорошей общей цифры раскрытия всевозможных преступлений в основном глухих висяков, в раскрытии которых были бессильны следователи и розыскники. Камера N19 снабжалась конфетами и сигаретами, выпивкой и наркотиками и даже зачем-то дорогими духами. Обкурившись, обколовшись или опившись, добровольные помощники органов принимались вышибать показания из очередной жертвы.
По заданию Лазаренко камерой руководил некто Долгополов, барин хаты. Он же собирал явки с повинной и относил пытливому майору.
В частности, вначале Лазаренко зачитал заключенному Сезко длинный перечень нераскрытых преступлений (изнасилование у вагончика, кража из магазина и т.д.), и Сезко, попав под "молотки" прессовщиков из страшной хаты, сразу "вспомнил", что именно он все это и совершил.
Заключенного Кошика избивали месяца полтора, и все это время он писал явки с повинной.
Смерть Кравцова осталась неразгаданной. В постановлении о производстве эксгумации лишь записали, что "возникает сомнение в том, что причина смерти установлена правильно". Прижизненные увечья Кравцова появились у него в то время, когда он находился в прессхате. Однако в медкарте никаких записей о переломах нет; медчасть СИЗО, состоявшая в сговоре с администрацией, тщательно все скрывала... Поэтому команда истязателей постоянно перемещалась по изолятору, подобно пришельцам-призракам: то 19-я, то 53-я, то 67-я камеры...
Система МВД щедро расплачивалась с опером Лазаренко: 70 рублей - за раскрытие преступления, 100 рублей - за оперативные мероприятия, позволившие обезвредить опасного преступника. (Кого?)
Заключенный Алымов, например, не выдержав пыток, покончил жизнь самоубийством. А майор Лазаренко был награжден медалью "За безупречную службу" всех трех степеней.
"Вынужден был признать преступления своими после того, как сломали 7 ребер и отбили почку. А поскольку бить продолжали, то я сознался еще и в том, что работал на американскую разведку", - говорит один из свидетелей.
На скамью подсудимых бывший майор уселся в одиночестве, чтобы выслушать о своей "службе" мнения 57 свидетелей. К ним присоединились судья и прокурор...
Впрочем, сидение было недолгим. В приговоре по делу вказано: "Майор Лазаренко с целью создания видимости благополучия в проводимой под его контролем среди подследственных и осужденных оперативной работе, в погоне за высокими показателями раскрываемости создал группу доверенных лиц из числа осужденных для применения физического насилия к арестованным и получения от них явок с повинной..."
Итог: три года лишения свободы (условно).
Остается надеяться, что майора, а также его сотрудников постигнет Божья кара в виде какого-нибудь паралича или СПИДа или человеческая десница обрушится наконец на головы этих подонков.
Но если майор Лазаренко, устраивая пресс-хату, руководствовался все же "по-ментовски" благими намерениями: добиться хорошей раскрываемости и продвинуться по служебной лестнице, то оперативники из Липецкой области ни о чем таком не помышляли. Их интересовали деньги, деньги и только деньги.
В следственном изоляторе стараниями оперов была организована пресс-хата, держатели которой с помощью всевозможных подлянок и шулерской игры в карты заставляли первоходочников вступать с ними в гомосексуальную связь и писать по этому поводу расписки типа: "Я, имярек, проигрался в карты, то есть подставил фуфло, и поэтому мне пришлось трахнуться как девке по собственному желанию".
Держали хату двое: бывший майор ВВС мошенник Зуев и рецидивист-картежник Граф.
"Наезд" проходил, в отличие от тотальных лазаренковских ужасов, мягко: вновь прибывший приглашался в игру на отжимания; начиналось с пятидесяти за каждый кон (вполне можно отжаться), а заканчивалось тысячей (на это способен разве что цирковой акробат или заядлый протеиновый качок). За каждое невыполненное отжимание была установлена такса: десять штук...
"Да ты фуфлыжник! - сказали держатели Гарику Л., когда он не смог перейти сотенный рубеж при долге в тысячу отжиманий. - Тебя трахнуть надо!" Постановили, что Гарик должен добыть с воли восемь миллионов (пусть мамка шлет, а не то...). Гарик тут же сел строчить письмо мамке: "Скорее пришли, а не то мне..."
За полтора года через хату деловые оперативники пропустили более ста человек: в их число попал даже известнейший организатор финансовой пирамиды - его нагрели на несколько миллионов рублей. Граф записывал долги в тетрадочку: ему были должны несколько квартир, машины и даже ордена. На свидание к жене выходил подобием капусты: надевал на себя несколько комплектов выигранной верхней одежды, свитера, брюки и прочее.
Того, кто не мог расплатиться, ждала страшная участь: его забивали прямо в камере, а оперативники отправля - ли калеку по этапу в другую тюрьму, умирать...
"Заработок" оперов и их агентов составлял в среднем от трех до пяти миллионов в месяц (денежки делились аккуратно). Сам шантаж осуществляли именно оперативники, потрясая якобы найденными при обысках расписками: "Знаешь, что с тобой в зоне будет, если я эти малявы туда зашлю?"
Эта хата, как и лазаренковская, "гуляла" по всей тюрьме. По мнению следователей, тотальные переводы камеры вместе с жильцами могли осуществляться только по указанию начальника Управления исполнения наказаний, а оперативники Лапин и Окунев - были лишь обыкновенные "шестерки".
Записки подставленных зеков оперативники передавали родственникам, а те, по запискам, передавали деньги курьерше, сестре Зуева. Она-то и была едва ли не основной свидетельницей обвинения. "Мы изобличали преступников!" кричали на суде опера. Однако, как выяснилось, ни одна "явка с повинной" до следователей так и не дошла. Все они служили лишь способом выколачивания денег.
"Прессовщики" получили сроки в семь и восемь лет; оперативники - три и семь...
ЕГО ПОЙМАЛИ, АРЕСТОВАЛИ...
Летом 94-го года заместитель начальника одного из РОВД Владимир М, получил пулю в ногу. Стрелка никто не мог опознать - свидетели помнили только, что стрелял человек немалого роста. Через год были арестованы граждане, подозреваемые в организации убийства одного мафиози. Взяли и заказчика - некоего К.
Заодно решили раскрыть висяк - покушение на милицейского начальника. Заказчиком определили того же К., а исполнителем - Александра В., который долгое время работал за границей, а вернувшись - пытался заняться бизнесом. В, не был, "к сожалению", судим, не имел даже приводов в милицию. Подходил только рост - точно как у того стрелка. К тому же В, был знаком со злодеем К.
... Он вернулся домой ночью. Закрывая дверцу автомобиля, увидел темную фигуру. В живот уперся автомат. Защелкнулись наручники... Уже в машине стали бить по голове, в лоб и по затылку. М. (а это был он) сказал, что сейчас повезут убивать за город, в лес.
Вскоре приехали к какой-то речке, там его выволокли за волосы на дорогу и, избивая, потащили куда-то. Били в живот ногами и прикладами, потом притопили в реке. Отдышаться не дали, поволокли к машине. Профессионально кто-то врезал под сердце, надломив ребро...
В РОВД стали допрашивать чуть ли не ласково... допрос вела женщина с добрыми глазами и вкрадчивыми манерами.
Потом - камера в КПЗ.
Качки в масках с прорезями для глаз (на кулаках - мозоли, набитые тренировками) поволокли в машину. Кричать не дали, сбили дыхание мощными ударами под сердце. Возили и били несколько часов: искали безлюдное место. Потом вышвырнули на дорогу, подняли пинками. Избили на земле ногами. Снова пинками погнали к машине...
Рассекли бровь, тут же - удар ладонями по ушам. Били по почкам, ломали ребра. Снова лес, река. Вопросы, удары, голову ботинком вдавили лицом в грязь. Выдернули и продолжили допрос. Толстую ветку - между пальцами, наручники - за середину ладони...
Снова вернулись в кабинет, там все пьяные. Посадили на стул, руки в наручниках за спинкой. Те же вопросы и удары: по голове, по туловищу, по ногам. Опер - каратист - ударил ногой в солнечное сплетение. Потом пошли эксперименты: на голову поставили толстую книгу и били по ней кулаком. Дважды из бороды вырывали клочья волос.
Дошла очередь до прибора с проводами: две короткие медные проволоки поднесли к локтю. Никакого эффекта. Тогда сунули вилку в розетку, а голый провод - к руке.
В, нашел в камере лезвие, вскрыл вены. Мужики застучали в дверь: у нас парень вскрылся!
"Скорая" увезла В, в больницу под конвоем. Хирург зашил разрез. В, успел ему сказать, что сломаны ребра, все отбито. Умолял оставить в больнице...
(Справка из травмпункта: перелом VII ребра справа, ушиб грудной клетки слева, царапины, ссадины, кровоподтеки лица.)
После повторной пытки у реки - новая справка: закрытый перелом нескольких ребер, кровоподтеки поясничной области.
В конце концов В, перестал понимать вопросы, исчезло ощущение реального мира, времени и пространства. Снова его избили подсаженные в камеру якобы "зеки", сломали два нижних ребра и душили бинтом... Инсценировали самоубийство - вешали на решетку, но полузадушенного сняли.
Во время пыток В, получал массу информации: место, время, мотивы, оружие. Чистосердечное признание написать нетрудно. Можно даже провести следственный эксперимент, что и было сделано - и удачно...
Дело о побоях и пытках перспективы не имело.
В, дал весьма путаные показания, не смог толком объяснить, кто его бил и когда.
А может, его били уголовники... Ведь увечья - медицинский факт! Тогда почему не возбудят уголовное дело по этому факту? Или побои, увечья и смерть за решеткой не идут в счет преступлений? А если кто-то избивал его до ареста до полусмерти? Впрочем, хоть и сказано по иному поводу "претерпевший до конца - спасется", но этот страшный сценарий выбивания признаний не укладывается в рамки этой притчи...
... Мир становится все более цивилизованным и все менее культурным. Да и странно было бы употреблять слово "культура" в адрес гигантской химеры, возлегающей на земных пространствах в виде порношоу, фекальной прозы, поэзии даунов, ангажированной живописи и купленных на корню театра и кино.
Сильные мира сего, пользующиеся в полном объеме благами цивилизации, одинаково высоко ценят как подлинники великих мастеров, так и всевозможные бытовые принадлежности - например, золотые унитазы или толстые цепи из того же металла (похожие на собачьи ошейники). Вдоль подмосковных шоссе, на небольших участках, жмутся друг к другу огороженные тюремными заборами массивные особняки. Жмутся - не потому, что у владельца не хватило бы средств расширить участок, а из-за страха быть ограбленным, похищенным, изнасилованным. Вместе - пусть как сельди в бочке, все-таки веселей...
Детей сопровождают в школы и детские сады тренированные охранники; их отцы выходят из лимузинов под прикрытием широких спин; говорят, один банкир чуть не наложил в штаны, когда увидел в окне кабинета люльку с малярами (принял за хитроумных киллеров). Многие присутственные места, славившиеся свободным входом даже в самые застойные времена, ныне перекрыты двойными и тройными заслонами - охрана, телекамеры, датчики, лазерные контролеры. Узнать чейлибо адрес практически невозможно - проще, имея компьютер, проникнуть в электронные закрома американских или европейских банков...
Чиновная бюрократическая команда растет на глазах, собирая пенки на волне всеобщего страха и тяги к обогащению. Они же обогащаются и сами, иногда превосходя капиталами тех, кто скрепя сердце вкладывает все же свои кровные в отечественный бизнес...
Итак, сильные мира сего нуждаются в защите своих ценностей. И если в средние века сильные охраняли себя и себе принадлежащее с помощью собственного меча, то нынешние - купили меч и вручили его нанятому охраннику. По большому счету это так называемые органы охраны правопорядка. Именно они охраняют - в первую очередь право сильного (богатого), а во вторую (по возможности) - порядок в обществе, государстве. (В частности, к этому располагает и новый Уголовный кодекс, предлагающий по огромному количеству статей систему штрафов: мол, есть деньги - гуляй; нет денег сиди...)
Речь в данном случае идет отнюдь не только об отечественной милиции (в частности), а в общем смысле - и о полиции т, н. Запада, Азии, Африки (мент и в Африке мент). Естественно, что милиция в России имеет свои специфические особенности и национальный характер. Например, вряд ли в какой-либо другой стране жаргонное прозвище "менты" (фараоны, копы, ажаны) обозначает не только милицию или полицию в узком смысле, но и прокуратуру, службу безопасности (КГБ, ФСБ), таможню, а также суд, лесничество, рыбинспекцию, не говоря уже о тех, кто носит погоны внутренних войск. Человек, столкнувшийся с охраной правопорядка в полной мере (вплоть до отбытия срока за решеткой и колючкой), не раздумывая употребляет слово "менты" в адрес всех вышеперечисленных институтов насилия, законности и государственности. Впрочем, сами работники милиции так себя называют - иронически, а иногда вполне серьезно. Слово это давно уже отрывочно мелькает в названиях фильмов и романов ("Авария - дочь мента", "Мент поганый" и т, д.). Конечно, оно не имеет того оскорбительно-ругательного смысла, которое вкладывалось в "мусоров" и "легавых", ведущих свое происхождение от старого названия МУС (Московский уголовный сыск) и от петличек с бегущими борзыми псами на форменных кителях послереволюционных ментов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45