Тихо и ненавязчиво они должны были привести меня к Роману. О том, что мое тщедушное тело способно сопротивляться с таким размахом, Роман и не предполагал.
- Тебе бы вышибалой работать, - говорит он, - с пацанами ты лихо разделалась.
Мне лестно это слышать, тем более от профессионала. Как здесь не вспомнить вершину самообороны - перевязанную руку лжекавалера.
- Это тоже на моей совести? - уточняю я.
- Чего захотела! - насмешничает Роман. - К руке ты не имеешь никакого отношения, он просто неудачно упал.
- А сумку-то зачем сперли? - вопрошаю я.
Роман божится, что к сумке его ребята не имеют никакого отношения, как, впрочем, и к ссадине на лбу. Мальчики потеряли меня еще на площади. Ну хоть ему я могу верить? На вопрос, почему нельзя было просто, по-человечески, без всяких выкрутасов и шпионских страстей прийти ко мне домой или позвонить по телефону, Роман говорит:
- Если в твоем доме всплыла эта монета, значит, где-то рядом бродит Бибигон, а он не должен видеть нас вместе. Если Бибигон узнает, что мы связаны, мы никогда не найдем ни талер, ни рубль.
От обилия информации и непонятных слов у меня начинает стучать в висках. Мысленно считаю до трех, уговаривая себя успокоиться и систематизировать услышанный каламбур.
- Рома, давай все по порядку, с расстановкой. Начнем с Бибигона, при чем здесь он?
- Если по порядку, тогда едем к нам. - Озираясь, Ромка приоткрывает дверь подъезда.
Поочередно, с разницей в минуту, сначала Рома, за ним - я, выходим из подъезда. За углом дома нас поджидает "Форд".
Рубль Константина я получаю обратно за кухонным столом. Надежда суетится у плиты. Увлеченная пищеварительным трактом своего мужа, она даже не обращает внимания на то, что я пью кофе, не снимая бейсболку. Легким щелчком Роман посылает монету по столешнице ко мне.
- Фуфел, он же фальшак, он же новодел.
- Это плохо? - спрашиваю я, замороченная нумизматическим сленгом.
- Куда хуже, - говорит Роман, заливая творожную запеканку вишневым вареньем. - Твой рубль - подделка. Качественная, но подделка.
Это не по правилам: грабят и бьют всерьез, а в качестве вещдока всякую гадость подкидывают. Совершенно неравноценный обмен.
Подперев голову руками, Надька с таким обожанием лицезрит Ромку, словно он не детское питание по тарелке гоняет, а атомный реактор разбирает по винтикам. Ох, неспроста. Чует мое сердце, что заговоренные мною пирожные Ромка наверняка не один трескал. Надежде половину скормил. Ну не может женщина нормальная быть такой влюбленной, тем более в собственного мужа!
- Ладно, про фуфел проехали, - строго говорю я, мне рассусоливать некогда, впереди еще встреча с генералом. - Какое отношение имеет ко мне Бибигон?
- Любой коллекционер нашего города, да и не только нашего, скажет, что рубль Константина - визитная карточка Чуранова, - говорит Роман, чем окончательно запутывает меня.
Час от часу не легче! Хотя кандидатура генерала кажется более убедительной - уж ему-то есть смысл рыться в моем столе. Неужели, совершая переворот на моей территории, он взял в подельники адмирала?
Оказывается, генерал и адмирал дружили, дружили давно, с тех пор как один из них не был еще генералом, а другой - адмиралом. Откуда это знает Роман? Вместе с ними он был членом областного клуба нумизматов. Роман тогда после окончания института военных физкультурников только пришел служить на Северный флот. После смерти отца, искусствоведа Екатерининского дворца, ему досталась неплохая коллекция монет, и особую гордость составлял талер с Палладой 1623 года. Бибигон благоволил молодому лейтенанту, после нескольких встреч в клубе не только перевел служить в свою часть, но и определил на постой у себя; Бибигонша привечала Романа котлетами. Дня через четыре, когда освободилось место в офицерском общежитии, Роман съехал, а еще через месяц, когда повез коллекцию на выставку в Питер, эксперты нашли его талер поддельным. Из Питера Роман вернулся на взводе и сразу рванул в кабинет к Бибигону.
- Немного придушил Бибигона, - скромно уточнил Роман.
Придушенный Бибигон уволил Романа из рядов вооруженных сил по служебному несоответствию.
- Почему ты решил, что Бибигон смастерил фальшак? Ты жил в общаге, ты снимал квартиру в городе... ты же не в сейфе держал свои монеты... Бибигон не единственный подозреваемый, - говорю я.
- Не единственный, - согласился он, - но ты знаешь, у меня нюх. Я чувствую. Как-то резко он меня тогда полюбил, сразу, как талер увидел. И еще, нигде я не спал так сладко, так хорошо, как у Бибигона.
- Бибигонша, наверное, котлеты снотворным начиняла? - засмеялась я.
- Может, и так. Но спал как проваливался. Потом, где-то через год после того как меня вытурили из армии, я уже боксировал, в пивнушке встретил Тимофея Георгиевича, пьяного вдрызг, - продолжал Роман. - У генерала случилась нехорошая история с рублем Константина, похожая на мою, как фуфел на оригинал. Он точно так же привез коллекцию на выставку, и так же эксперты определили, что рубль Константина - новодел.
- На все божий промысел, Ромочка, - встревает в разговор Надежда. Женился бы на мне пять лет назад, не мыкался бы по чужим квартирам, глядишь, и талер бы не упустил.
Как два изверга, мы с Надькой дружно закивали: пусть знает - провидение на нашей стороне, будет знать, как не жениться! На ринге при подобных обстоятельствах противнику можно дать в глаз, что значительно облегчает разрешение конфликтной ситуации. В компании же двух слабых, беззащитных особ мастер спорта по боксу от невозможности развернуться свирепеет.
- Гони рубль Константина! - кричит он мне в лицо.
- Хам, - констатирую я.
От такого обращения Роман чуть не падает со стула, потом долго смотрит на меня, наверное, не может решить, что делают в таких случаях с женщинами.
- Да что ты сразу обзываешься, - примирительно говорит он. - Дай денежку, я тебе фокус покажу.
Трогательно до слез. Отдаю. Виной тому - неоправданная чувствительность натуры. В ответ Роман вынимает из внутреннего кармана куртки еще две монеты, присовокупляет к моей. В числе новеньких - рубль Константина, близнец моего рубля. На второй монете красуется какая-то греческая воительница с копьем и щитом. Мы с Надеждой пялимся на них, что есть мочи силясь понять: что бы это значило. Насладившись нашим мыслительным фиаско, Роман указывает на монету с гречанкой, экипированной для войны.
- Талер с Палладой. Остальные вы знаете: рубли Константина. Все три новоделы. А теперь, Варвара, не хлопай ушами: по заключению экспертов, химический состав всех трех монет абсолютно идентичен.
- Что это значит? - спрашиваю я и чувствую, как во мне тетивой на луке звенит и ноет жажда погони, преследования. Когда я совсем немного - человек, а больше - собака, лиса, волчица, когда мой нос опускается к самой земле, когда я вдыхаю ветер и мое нетерпение пьет запах добычи.
- Все три монеты были изготовлены одновременно в одном и том же месте. Сказать, в каком? - смотрит на меня Роман.
- Ближе к телу, - сквозь зубы цежу я.
- Их изготовил Кулибин. Заказчик - Бибигон, - говорит Роман.
- Кто тебе это сказал? - спрашиваю я.
- Кулибин и сказал.
- Так твои пацаны его, видать, придушили, вот у тебя глухонемой и заговорил, - с сомнением выдавливаю я из себя.
- За кого ты меня принимаешь? - сердится Роман. - Я честный бандит, не отморозок. Детей, женщин и инвалидов не трогаю. Отвалил Кулибину кусок, он и кивнул на Бибигона.
Юродствуя, я возвожу руки к потолку.
- Спасибо, боже, что мама родила меня девочкой!
- Не радуйся, - рычит Роман. - Ты идешь в номинации "журналист", а их мы отстреливаем.
Потом он берет в руки один из рублей Константина.
- Этот фуфел был подложен генералу взамен настоящего. Тогда в кафе он просто выкинул его... а я - подобрал. Как знал, что пригодится.
В моей руке - второй Константин.
- И много человек знали о пропаже из генеральской коллекции?
- Трое. Я, эксперт, ну, он в Питере, и еще тот, кто совершил подлог. Если ты успела понять, Чуранов не из болтливых. Он не стал ничего выяснять, доказывать, просто закрыл для себя нумизматику. И Бибигона. Его мы и будем колоть на предмет украденного.
- А мне это зачем надо? Чтобы вернуть генералу его рубль? - У меня совершенно нет желания заниматься благотворительностью в пользу генерала.
Роман берет рубли, с двух рук демонстрирует их.
- Обрати внимание на неровность гурта.
Только тут, справа от профиля, прямо под бородой Константина, я замечаю, что край монет как срезан, не дотягивает до идеального круга. Сложенные одна на другую, монеты идеально повторяют друг друга.
- Когда у нас будет оригинал, сразу станет ясно, с него ли Кулибин отлил штемпель для чеканки. А тебе, Варвара, станет ясно, кто навещал тебя в твое отсутствие.
- Интересно, каким образом ты собираешься колоть Бибигона? Раскаленный утюг на живот адмирала? - интересуюсь я.
- Если бы так легко можно было расколоть высший офицерский чин, давно бы включил утюг. А как можно, это тебе, Варвара, решать, - говорит Роман, ты у нас титан мысли.
- А Ромочка у нас просто титан, - говорит Надежда, ласково гладя его бицепсы.
- Могу только подсказать: через час Бибигон приедет в штаб флота на Военный Совет, - говорит Роман. - И учти, за Бибигоном - армия, колоть надо аккуратно, незаметно для постороннего глаза.
Что интересно, независимо от меня в моей голове тут же, прямо на глазах, будто опара от свежих дрожжей, зреет план. Как, оказывается, полезно в детстве читать Конан Дойла. План, как все гениальное, прост на словах и сложен в исполнении: Роману надо успеть заблокировать лифт в штабе флота и кинуть дымовую шашку в квартиру Бибигона. И если первый объект, штаб флота, в двух кварталах от нас, то дом Бибигона - на расстоянии тридцати километров, в гарнизоне подводников. Последнее значительно усложняет задачу, в гарнизон без пропуска и прописки не проехать.
- Делов-то!
Роман тут же посредством мобильной связи ставит на уши своих пацанов, один из них живет в гарнизоне.
Длинная рука мафии дотянулась и до гарнизона - оазиса мира и порядка. Тема для моей следующей статьи.
Из "Форда", затормозившего на спуске с сопки, мы наблюдаем за расположенной чуть ниже высоткой штаба флота. Там уже полно машин, военных чинов в черных кителях. Отражаясь на золоте погон, слепит солнце, так бьет в глаза, что я щурюсь. В зоне видимости на противоположной стороне дороги появляется черная "Волга".
- Пора. - Дотянувшись через меня рукой, Роман распахивает дверь.
Я выскакиваю из машины, бросаю через плечо:
- К черту.
Прямо по курсу - значительный, как корабль на гребне волны, штаб флота. На высоких каблуках не очень-то удобно бежать, но я бегу. Бибигон черным колобом выкатывается из черной "Волги" и двигается к широкой парадной лестнице. Стараясь не афишировать свое появление, я лавирую за спинами. Мои каблуки уравновешены адмиральским весом, поэтому к огромной дубовой двери, в проеме которой - дежурный по штабу, мы с Бибигоном подходим одновременно. На этом идентичность наших восхождений заканчивается. Капитан, экипированный блямбой дежурного, козыряет Бибигону, мне же преграждает путь.
- Ваши документы.
Удостоверение давно у меня в руке, но как назло капитан долго и недоверчиво изучает его от корки до корки. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Бибигон уже у лифта, вот-вот распахнется дверь. Я вижу его широкую фигуру из-за спин офицеров, ожидающих лифт.
- Головной убор снимите, - требует капитан, пытаясь рассмотреть мое лицо.
Двери лифта распахиваются, Бибигон, а за ним и все остальные, заполняют кабину.
- Товарищ Би... товарищ адмирал! - нарушая все конспиративные законы, кричу я. И даже машу рукой. А что еще прикажете делать, когда чья-то меткая рука уже нацелилась дымовой шашкой на Бибигоново окно?
Все из лифта оборачиваются в мою сторону, Бибигон узнает меня, кивает.
- Пропустите.
Схватив удостоверение, бегу в лифт. В прятки уже не играем, расступившись, военный люд дисциплинированно освобождает мне место возле адмирала.
- Спасибо, - говорю я.
Но Бибигону плевать на мою благодарность, его волнует причина моего появления. Меня же волнует, когда заглохнет лифт; если верить толчкам, второй этаж мы уже миновали. Военный Совет, по моим сведениям, проходит на шестом этаже.
- По заданию редакции, - плету я первое, что пришло на ум.
- И что задали? Опять про Чуранова? - допытывается Бибигон, неудовлетворенный услышанным.
Едва я успеваю открыть рот, чтобы выпалить очередную дозу фантазии, которую сегодня нельзя назвать искрометной, как лифт дергается в конвульсиях и останавливается. Майор в черном мундире одной рукой жмет на все кнопки, другой стучит в дверь, хором они орут:
- Лифт застрял! Позовите лифтера!
Из-за их криков, гулко разносившихся в шахте, звонок в портфеле, который Бибигон прижимает рукой к бедру, едва слышен. Его улавливаю одна я, и только потому, что хочу услышать. Увлеченный же вызволением из заточения, адмирал не реагирует на мелодичную трель. Приходится наступить ему на ногу.
- Извините, - опустив голову, еле шепчу я.
Переключившись на тихую волну моего голоса, Бибигон наклоняется ко мне и... наконец-то слышит то, что ему давно пора услышать.
- Тихо! - орет Бибигон, прижимая трубку мобильника к уху.
Не достучавшиеся до лифтера столбенеют. В предвкушении главной тайны дня я превращаюсь в одно большое ухо. Перед глазами картина: квартира в дыму, Бибигонша спасает самое ценное. После первого шока она звонит мужу.
- Я не могу, застрял в лифте! - кричит Бибигон и тут же жестко и внятно приказывает: - Прекрати истерику!
Развернувшись, он утыкается лицом в угол и переходит на самый низкий голосовой регистр.
- В спальне, в крайнем правом углу, прямо под пальмой, поднимешь паркет, достанешь сверток. Потом вызывай пожарных. Поняла?
Хотя какая в тесном лифте конспирация? Тем более главный слушатель дышит в затылок и все-все мотает на ус - и про пальму, и про паркет в крайнем правом углу.
На его последних словах лифт вздрагивает и как-то неуверенно ползет вверх. Меня охватывает чувство парения, но, возможно, не поехавший лифт тому причина, а эйфория от разгадки большой Бибигоновой тайны. Пока адмирал грузно поворачивается из своего угла, я успеваю протиснуться к выходу. Матерясь, все вываливаются на площадку.
- У меня пожар, - бросает на ходу Бибигон и, игнорируя лифт, вышедший из доверия, несется вниз по лестнице.
Но мелодичная трель мобильника не оставляет его и здесь.
- Але-е, - орет Бибигон, - уже еду! Как не надо? Что тебе показалось? Ладно, приеду, разберусь, - намного спокойнее говорит он.
Сверху, перегнувшись через перила, я вижу, как он вытирает ладонью вспотевшее лицо, как долго смотрит в окно.
- Свяжись с дурой, сам дураком станешь. - Бибигон выразительно стучит кулаком по лбу, затем измотанно начинает восхождение в обратную сторону вверх по лестнице.
Избегая повторной встречи, я залетаю в лифт и, нажав кнопку первого этажа, уезжаю подальше от выпотрошенного Бибигона. Что дальше по плану? Муза Пегасовна - ей я доверю облагородить свою внешность для встречи с генералом. О Бибигоне, ворующем антиквариат и разбрасывающем его где ни попадя, я подумаю потом. Боже, как я плагиатарно мыслю! И тем не менее, зачем рубль Константина лежал под моим столом? Если для того, чтобы я думала, будто в моем доме побывал генерал, так это излишняя забота, я и без всяких наводок так думаю.
Верно говорят: коготок увяз, птичке - труба.
- Только ты, Варвара, сможешь без шума и пыли проникнуть к нему в дом, - говорит Роман.
Ведя "Форд" по центральному проспекту, тесному от машин в этот обеденный час, он возвращает меня туда, откуда взял, - к дому Музы Пегасовны.
- Тебе даже и проникать не надо, - уговаривает меня Роман, - просто придешь к Бибигонше в гости, бутылочку вместе раздавите.
- А пальму двигать? Тоже не надо? - спрашиваю я.
- Надо, и пальму двигать, и паркет вскрывать, - говорит он, газуя на четвертой скорости по пешеходному переходу. - А как по-другому ты узнаешь, что я ничего не придумал и твой рубль - подарок от Бибигона? Ведь я же бандит, разве мне можно верить на слово?
- Спасибо, что предупредил, - говорю я, скорбно вздыхая. - С такими друзьями, как ты, еще неизвестно, останусь ли я в журналистике, а вот воровать точно научусь.
Смеясь, Роман шлепает меня по плечу.
- Не дрейфь, Варька, везде люди.
Машина тормозит у подъезда дома моей подружки-старушки, и тут я вспоминаю:
- А что значит Б.М. на рубле Константина?
- Божьей милостью, - говорит Роман.
- Ну, если так...
Роман принимает мои слова за согласие и крепко жмет мне руку.
КАРМЕН НА ПЕНСИИ
Я знала, что Муза Пегасовна натура впечатлительная, но что она будет так кричать... Конечно, даме ее возраста и фактуры орать неприлично, но у Музы Пегасовны в вопросах этикета один цензор - она сама. Любопытно, что при всей эпатажности натуры окружающие находят Музу Пегасовну дамой, добровольно и безоговорочно признают ее авторитет и жизненное кредо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26