Мало того, сам стал объектом наблюдения. Так вышло, что из абстрактного злодея, безликого врага общества преступник, существование которого уже не вызывало у меня сомнений, превратился в живого человека, угрожавшего мне лично, а дело, которым занимался по службе, - в личное мое дело. Да и могло ли быть иначе, если все происходящее - часть моей собственной жизни, часть, которую не проживешь заново, не выбросишь, не заменишь, не перечеркнешь крестом, как рекомендовал мне мой советчик...
Тип, сидевший внутри, помалкивал, и, ободренный его молчанием, я впервые за последние несколько часов открыто подумал о Нине.
Я познакомился с ней потому, что того требовали интересы дела. Те же интересы требуют от меня полной беспристрастности. Значит ли это, что я не имею права на личные симпатии и антипатии?
Все так, все правильно, и все же?..
Нет, придется, как видно, распрощаться с Приморской. Сейчас же пойду, попрощаюсь, заберу зубную щетку, и все - баста!
"А дальше что? - ехидно поинтересовался мой злопыхатель. - Ведь дорога в розыск для тебя закрыта".
"Ничего, переберусь б гостиницу. Там видно будет".
"Ну-ну, счастливого пути", - ядовито пожелал он и замолк, теперь уже надолго.
Подразумевалось, что надеяться на свободные места в гостинице может только такой ненормальный, как я, и что в конечном счете мне придется выбирать между жестким лежаком на городском пляже и не менее жесткой скамьей в зале ожидания на железнодорожном вокзале.
Оставаться у Нины нежелательно. О том, чтобы переночевать на бывшей квартире, тоже не могло быть и речи - я давно рассчитался с хозяйкой, и на моей койке наверняка уже блаженствует какой-нибудь счастливчик - здешние домовладельцы не любят простоев. Как же быть? Других вариантов не предвиделось. Разве что напроситься на ночлег к своему попутчику?
Как раз в этот момент его удлиненная светом фонаря тень упала на проезжую часть дороги.
Я продолжал топать по лужам, стараясь не замечать, как противно чавкают промокшие насквозь сандалии.
Шел и думал, что все мои рассуждения на поверку не стоят и выеденного яйца: как бы там ни было, сложившаяся ситуация требовала моего присутствия на Приморской. Другого выхода попросту нет.
Перемена местожительства и впрямь была чревата дополнительными осложнениями, а то и полным провалом. Связь со Стасом, разумеется, сохранится. Сообщить ему новый адрес пара пустяков: шепну Витьку, и вся недолга. А вот как объяснить ему свой уход? Под каким подать соусом? При его патологической подозрительности любой, самый убедительный предлог может не сработать, вызвать недоверие. Как ни крути, а пребывание на Приморской говорило в мою пользу, оно, пусть косвенно, подтверждало мою версию о близких отношениях с Кузнецовым, создавало видимость причастности к его делам и делишкам. Стоит уйти, и легенда о мнимой дружбе с Сергеем лопнет как мыльный пузырь.
Имелась еще одна, быть может, самая важная причина: я боялся оставлять Нину одну. Чутье подсказывало, что ей угрожает опасность и что с каждым днем, если не часом, она возрастает. Это ощущение возникло еще вчера, во время утреннего визита, и с тех пор не исчезало, а после сегодняшней аудиенции у "Интуриста" у меня появились вполне реальные основания для беспокойства. Прав я или нет - покажет время...
Откуда-то издали донеслись позывные "Маяка".
Половина двенадцатого.
Миновав освещенный холл гостиницы, у которого под гитару резвилась компания подростков, я не спеша перешел через дорогу, протиснулся между припаркованными к обочине автомашинами и нырнул во двор.
Место для обзора оказалось идеальным. Из-за кустов просматривался значительный отрезок улицы, вход в гостиницу и газоны по обе стороны от входа.
Кроме предававшихся веселью полуночников, у "Лотоса" не было ни души. Вскоре удалились и они.
Мы остались вдвоем: я и мой провожатый, не считая, конечно, обитателей гостиницы, большинство которых, судя по погашенным окнам, давно покоились в объятиях Морфея.
Я не сомневался, что мой спутник не ограничится провожанием от вокзала к дому. Скорей всего он затаился где-то поблизости: проверяет, останусь ли я здесь или мой визит на Приморскую только ловкий финт, имеющий целью сбить его со следа. Что ж, наберемся терпения, спешить мне некуда.
Прошло не менее четверти часа, прежде чем от торцевой стены "Лотоса" отделился темный силуэт.
Я до рези напряг глаза. Это был не Герась. Фигура показалась мне знакомой, хотя полной уверенности не было. И лишь когда он вышел на освещенную часть улицы, я его узнал и чуть не присвистнул от удивления.
Он постоял в раздумье, словно специально, чтобы я успел хорошенько его рассмотреть, направился было в мою сторону, однако на полпути остановился, нерешительно потоптался на месте, потом развернулся и прямо по газону зашагал прочь.
Я выбрался из кустов на дорожку. Очистил налипшую на подошвы грязь и пошел к дому, гадая, что заставило Тофика Шахмамедова сменить свою благородную должность таксиста на малопочтенное амплуа соглядатая.
За мной следил Тофик. Это было так же верно, как и то, что я понятия не имел, зачем он это делал.
2
По комнате, опираясь на костыли, расхаживал плотный, среднего роста парень лет двадцати пяти.
Не исключено, что он был немного старше или чуть моложе, - более точному определению его возраст не поддавался: рыжеватая, короткоостриженная борода и спадавшие на лоб волосы оставляли открытыми только нос и живые, чайного цвета глаза. Само собой, цвет глаз я различил несколько позже, когда успел к нему приглядеться, но узнал гостя сразу, едва приоткрыл дверь.
Своеобразная посадка плеч, полное отсутствие шеи, не говоря уже об остальных, не менее броских приметах, делали его внешность слишком запоминающейся. Это был тот самый человек, с которым мы столкнулись вчера под струнный квартет Бетховена и чье внезапное исчезновение привело меня в замешательство. "А ведь он вчера на машине уехал, - подумал я с опозданием на сутки, - не иначе как на машине, оттого я за ним и не угнался". Почему столь простая мысль не пришла в голову раньше, а возникла именно сейчас, когда это не имело уже ровно никакого значения, - непонятно.
И еще я подумал, переступая через порог: "Мир тесен, и, к счастью, не все в нем необъяснимо".
Увидев меня, бородач остановился.
- Володя? - спросил он обрадованно, точно мое появление было чудом, на которое он уже перестал надеяться.
- Володя, - подтвердил я. Встреча с Тофиком, кажется, начисто лишила меня способности удивляться.
Убедившись, что я - это я, бородач развернулся и, обращаясь к Нине, радостно возвестил:
- Ну вот, я же говорил! Цел и невредим твой квартирант. - Он в два скачка приблизился ко мне и протянул руку: - Давай знакомиться - Вадим.
- Очень приятно, - ответил я на пожатие.
- Ты где пропадал? Мы уже волноваться начали, не случилось ли чего...
- А что со мной могло случиться?
- Вот и я говорю, что с ним сделается, а она...
Я, а за мной и бородач посмотрели на Нину, но она демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая, что мое отсутствие волновало кого угодно, только не ее.
- Что ж ты молчишь?! - воскликнул Вадим. - Сама себе места не находила, а теперь... Да вы что, поссорились?
Нина не ответила, я тоже, и он понимающе улыбнулся и окинул меня критическим взглядом.
- Между прочим, для тебя приготовлено. - Он показал на стопку одежды, поверх которой лежали толстые шерстяные носки. - Переоденься. С тебя вон вода течет.
Что правда, то правда - количество выпавших на меня осадков явно превышало годовую норму. Одежда промокла насквозь, и меня бил озноб. Поэтому я не стал вникать, в какой мере волен распоряжаться в доме этот самый Вадим: прихватил вещи и удалился в соседнюю комнату.
В сравнении с моим собственным новый наряд имел лишь одно, но весьма ценное преимущество - он был сухим. Брюки оказались малы и насилу сошлись в поясе, рубашка потрескивала на швах, а плотный, ручной вязки свитер еле-еле прикрывал локти. Но выбирать было не из чего. Я переоделся и вернулся к гостю.
Вадим расположился на самом краешке дивана, деликатно подвернув край постели, и вытянул перед собой негнущиеся ноги в ортопедических ботинках.
- Да, старик, это не Диор, - прокомментировал он мой выход. - Но на пожарный случай сойдет.
- Сойдет, - согласился я.
- Согрелся?
- Вроде бы. - Я был не прочь узнать, кто он и зачем пожаловал, но спрашивать впрямую было неудобно. К тому же, судя по активности Вадима, дежурными репликами дело не ограничится, а значит, рано или поздно все выяснится само собой.
Однако уже следующий вопрос показал, что интерес друг к другу у нас взаимный.
- Я слышал, новоселье скоро справлять будешь? - спросил он. Квартиру меняешь?
- Откуда такие данные? - осведомился я с наигранным удивлением. То есть удивление было самое что ни на есть настоящее - напрасно я зарекался, - но светский характер беседы не предполагал проявления открытых эмоций.
- Нина рассказала, - сообщил Вадим.
- Вот как?
- Мы ведь с ней старые друзья, - объяснил он. - У нас секретов нет. Так что я теперь о тебе много чего знаю, товарищ Сопрыкин.
Внутри у меня что-то оборвалось. Из всех пилюль, которыми потчевала меня Нина, это была самая горькая.
- Да-да, конечно, - промямлил я, стараясь вообразить, насколько далеко простираются пределы их откровенности и что еще могла рассказать обо мне Нина.
Вадим поспешил просветить меня и на этот счет:
- Оказывается, ты тоже приезжал сюда каждый год. Странно, что мы не познакомились раньше.
На секунду я потерял дар речи. Приезжал? Каждый год? Разыгрывают они меня, что ли?
- Прости, что ты сказал?
- Странно, говорю, что мы до сих пор незнакомы, - повторил он. Лицо его при этом оставалось по-прежнему спокойным и доброжелательным.
- Ах да, не познакомились... Действительно странно.
"Еще бы не странно!" - подумал я, когда ко мне наконец вернулась способность рассуждать здраво. Подумал и снова посмотрел на Нину. На этот раз наши взгляды встретились, и я заметил, как в глубине ее глаз загорелись и тотчас погасли лукавые искорки.
Она взяла у меня мокрую одежду и понесла ее на кухню, а я смотрел ей вслед и гадал, в чьих интересах появилась на свет эта небылица: в моих, Вадима или в ее собственных? Нет, видно, не дано мне понять женщин, как не дано разобраться в пружинах, управляющих их поступками.
Оставалось принять к сведению ежегодные поездки, которых никогда не совершал, и поражаться феноменальной точности, с какой было угадано мое сокровенное желание.
- Раньше я здесь чаще бывал, - продолжал тем временем Вадим. Человек я холостой, свободный. Кстати, ты женат?
- Нет.
- Вот и я тоже. Транспорт у меня свой. Никаких проблем: сел за баранку, выехал за кольцевую и знай жми на педаль - через пару дней дорога сама на юг приведет. Бывало, по нескольку раз в год приезжал: когда на недельку, когда и больше, старика своего проведать.
- Старика? - рассеянно переспросил я.
- Ну да, отца, - уточнил он. - Я ведь родился здесь, только не прижился, как видишь.
- Почему? - Я все еще с трудом улавливал, о чем он толкует.
- Учиться уехал. У нас с учебными заведениями напряженка, сам понимаешь, курортная зона, не до того. Ну а выучился, работу предложили, так и застрял в столице. Пока в общаге кантуюсь, а недавно в кооператив записался. Последние годы уже и не тянет сюда. Это для вас, северян, море в диковинку, а меня, знаешь, от переполненных пляжей с души воротит.
- На побывку, значит, приехал?
- Не совсем. Фестиваль послезавтра начинается, слышал, наверно?
- Музыкой увлекаешься?
- Увлекаюсь - не то слово. Это моя работа. Флейтист я в оркестре. Три фестиваля отыграл, этот четвертый. Можно сказать, бессменный участник.
- Да-да, припоминаю: мне Сергей о тебе что-то рассказывал, - рискнул вставить я, пользуясь Нининым отсутствием. Отныне я защищал уже не свою, а нашу с ней общую выдумку, и надо было подкрепить ее хоть каким-то подобием доказательств.
При упоминании о Сергее Вадим помрачнел.
- Идиотская история. Дичь какая-то. - Он нахмурился. - Я в понедельник приехал, хотел сразу зайти, ребят проведать, да репетиции все время съедают. Программа у нас очень плотная. А вчера газета под руку попалась, вот эта. - Он ткнул в лежавшую на столе "Вечерку" с заметкой под рубрикой "Происшествия". - Прочел и глазам не поверил. Ошибка, думаю, или опечатка. Не может, думаю, быть, чтоб Сергей... Он же крепкий, здоровый мужик был... Заехал вчера вечером, никого не застал. Весь день сам не свой ходил, не верю, и все тут... Мы ведь с Сережкой с детства знакомы... Заметив появившуюся в дверях Нину, Вадим тактично перевел разговор: - А в этом году в Карпаты хочу податься. Мотор у меня в порядке, резину только что новую поставил. И отпуск как раз подоспел. Вот закончим выступления, в тот же день и отчалю...
- Садитесь чай пить, - пригласила Нина.
- Я - пас, - Вадим отрицательно мотнул головой. - И так засиделся. Завтра генеральная. - Он поднялся с дивана. - Отправляюсь я. Извините, если что не так... Еще увидимся.
Он кивнул Нине, махнул мне рукой.
- Пойду провожу, - сказал я и вслед за ним вышел в чернильную темноту двора.
Вопреки ожиданиям Вадим двигался быстро, уверенно и прекрасно ориентировался на узкой, почти неразличимой в темноте дорожке. Меня же у самого порога угораздило влезть в лужу, и носок мгновенно пропитался водой.
- Давно приехал? - не оборачиваясь, спросил Вадим.
- Недавно.
- Это с тобой мы здесь вчера встретились?
- Да.
- Неловко получилось.
- Неловко, - согласился я.
Мы вышли на улицу и остановились у белого приткнувшегося багажником к тротуару "Жигуленка".
- Твой?
- Моя, - поправил Вадим, - она у меня женского рода. "Каравелла". Он любовно похлопал по блестящей крыше. - Посудина хоть куда. Правда, в экипаже один капитан, да и тот, - он хмыкнул, - Джон Сильвер, хоть флаг с костями вывешивай... Давай, старик, сядем, если не против. Мне тяжело стоять.
Я не возражал: обошел вокруг машины, подождал, пока он отопрет дверцу, и сел на покрытое искусственным мехом сиденье.
- Забрось мои ходули, - попросил Вадим.
Я помог ему уложить костыли.
- Ручное управление?
- Ручное. Хочешь, прокатимся? - предложил он. - Потом я тебя обратно доставлю.
- В другой раз, - отказался я, - настроения нет.
Мы опустили стекла: внутри было душно, не продохнуть. Вадим вынул кассету, вставил ее в магнитофон и надавил клавишу.
- Шопен? - спросил я, услышав легкие, как шелест листьев, звуки.
- Нет, Филд. Джон Филд. Два моих любимых ноктюрна. - Прежде чем произнести следующую фразу, он долго колебался, а в результате сказал то, что и без слов было очевидно: - Мне поговорить с тобой надо. - Он протянул мне сигареты. - Будешь?
- Спасибо, не курю.
Вадим сунул в рот сигарету, прикурил ее от электрозажигалки. Потом сложил руки на рулевом колесе и надолго застыл в этой позе...
Сладкие грезы Филда в сочетании с мягким удобным сиденьем навевали дремоту. Меня начало клонить в сон. Голова отяжелела, а между веками и роговицей вовсю царапал песок.
- Напрасно, старик, вы меня обманываете, - произнес Вадим глухо. - И ты и Нина. Не приезжал ты к ним в гости - это и слепому видно. И вообще, вряд ли был знаком с Сергеем. Думаю, что Сергея ты и в глаза не видел...
"Ну вот, сейчас он тоже потащит меня в милицию", - вяло подумал я, вспомнив, чем закончилась перебранка с Тофиком на ту же скользкую тему.
Но Вадим в отличие от Шахмамедова к обострению не стремился.
- Я это не к тому, чтобы спорить. Наверно, у вас с Ниной не оставалось выхода. Надо же было как-то объяснить мне твое присутствие. Он говорил подчеркнуто бесстрастно, и чувствовалось, что вступление продумано им еще до того, как мы сели в машину. - Ты не думай, ни во что вмешиваться не собираюсь, да и права такого не имею. Ездил ты или не ездил, неважно. Просто неприятно, когда тебя за дурачка принимают.
Уличив нас во лжи, он, как видно, изложил лишь часть того целого, что намеревался сказать, причем часть наименее сложную. Дальше его речь потекла не так свободно и напоминала скорее неряшливо составленный конспект или партитуру с пропущенными нотными знаками:
- Просто я хочу предупредить... Это, если хочешь, мой долг... Конечно, ты можешь не слушать, послать меня ко всем чертям... И вообще, если б ты не вышел провожать, но раз так... - Он помялся и сделал еще одну попытку перейти к сути. - Тебя, я понимаю, интересует настоящее, тебе нет дела до Сергея, только будь он жив... Не то я говорю, не то...
Во время очередной продолжительной паузы его мысль проделала извилистый путь и приняла неожиданное направление:
- Они не ладили, это не секрет. Слишком были разные. Он попроще на жизнь смотрел, знал, чего хочет от жизни. Жена, музыка, одежда - в сущности, очень скромные желания. А она... Ты не подумай, я не в упрек, только трудно им приходилось, адски трудно... Да что говорить: ты сам знаешь это лучше меня...
"Хотел бы знать", - уточнил я про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28