Он смотрел на Васю. Тот нервничал, хотя старался вида не подавать. Курил, делая скучное лицо. Но напрягались желваки за толстыми щеками, слишком крепко закусывал он фильтр сигареты и смотрел сквозь Олега, словно не хотел никого замечать. Олег не навязывался с разговором. Зачем? Пусть события идут, как им положено, а там видно будет.
НЕ ПОДТРУНИВАЙ НАД ТРУНЕЙ
События в этот день развивались с опережением. Не только Рая пришла раньше, но и сам хозяин Труня прискакал в восемь часов, а не в девять, как обычно. Подрулил на сверкающем "Форде", прямо на тротуар въехал к забору рынка, остановился чуть сбоку от киоска. Бычьим затылком вперед сунулся наружу, выволок свою жирную тушу из машины, встал, широко расставив ноги в высоких белых кроссовках. Мобильник в левой руке, мизинец оттопырен. На морде блуждает дебильноватая ухмылочка, словно с утра стакан водки хлопнул. Посмотрел в упор вопрошающе на Васю. Тот заюлил глазами, запереминался, втянул голову в плечи.
- Ну, чо, блин? - Труня пошел, как слон, прямо на Олега, словно не заметил его присутствия. Тот едва успел отстраниться, чтоб не попасть под этот каток. - Где она там, думает бабки отдавать?
- Здесь, короче, - замямлил Вася.
Труня неожиданно подмигнул своему работнику, тряхнув толстой щекой, расплылся в довольной улыбке. Он стал похож на огромного откормленного кота, который обнаружил, что дверца клетки с канарейкой не заперта, и собирается запустить внутрь свою когтистую лапу. Клеткой был киоск. Несчастная канарейка упавшим голосом продолжала чирикать список товаров, передаваемых сменщице.
Довольно улыбаясь, Труня продолжал стоять, не доходя одного шага до распахнутых дверей. Наверное, ждал, когда закончится процедура передачи материальных ценностей. Он вытащил из кармана мешковатой серой куртки, сплошь в застежках-молниях и медных кнопках с гербами, пачку "Мальборо", вставил в сырые толстые губы сигарету. Вася, подобострастно изогнувшись, сунулся с зажигалкой.
- Сегодня ты меня уважил, - сказал Труня со значением и покачал сигаретной пачкой, оттопырив мизинец, на котором сверкнул зеленой искрой перстенек, - завтра я тебе добро сделаю. Без балды, в натуре.
- Здорово, шеф! - раздалось сзади.
Это появился Васькин сменщик, охранник Бока. То ли это была его кличка, то ли каким-то образом трансформированное собственное имя, Олег не знал. Он просто кивнул долговязому Боке, ничего не говоря, тот кивнул в ответ. Осторожно протиснулся мимо босса, пожав руку Васе. Заглянул внутрь, поздоровался с реализаторшами. Заметно нервничающий Вася отошел от дверей киоска, как бы освобождая место сменщику. Тот пост принял, прислонившись к железному косяку распахнутой двери, тут же полез в карман за сигаретой. В отличие от Вася, Бока не был таким накачанным, да и постарше выглядел лет на пять. После ночи в киоске от него иногда ощутимо попахивало спиртным. Да и сейчас он выглядел помято, так же, как и надетый на него потасканный спортивный костюм - поддельный китайский "Адидас".
- Ну, ты можешь уже идти, - Труня повернулся к Васе, - тут есть, кому порядок навести. Давай иди, не толпись без дела.
И Вася быстро пошел прочь. Он явно торопился поскорей покинуть свою подругу и оказаться как можно дальше от места предстоящего разбирательства. Тем временем Люба закончила товарную перекличку. Она робко выглянула наружу, держа в одной руке раскрытую общую тетрадь с записями, а в другой пачку денег. Взглянув на Труню, как кролик на удава, она потупила глаза и виновато сказала:
- Вот, Александр Михайлович, ночная выручка.
Труня молча сгреб деньги, сунул в карман куртки, застегнул молнию на кармане. Поиграл мобильником, чертя в воздухе оттопыренным мизинцем.
- Ну, что, Любаня, пора рассчитаться, - сказал многозначительно.
- Вот, - Люба протянула согнутую пополам тощую пачечку, - тут шестьсот рублей. Остальные тысячу триста немного позже отдам. Они у Васи...
Она поискала глазами своего друга, но не нашла. Вышла из киоска и огляделась ещё раз. Васи поблизости не было. На глазах у Любы выступили слезы обиды.
- Каких, блин, тыща триста! - рявкнул Труня, тыча в девушку мизинцем с обломанным желтым ногтем. - Ты что, в натуре, с дуба упала? Бабки, считай, ты на кредит брала. Они вертеться должны, навар приносить. Бабки задаром только пенсионный фонд дает. Ты типа отсрочки попросила, я пошел навстречу, дал десять дней. Все, хорош. Срок настал - гони сумму. А процент, само собой, самый обычный, пятьдесят процентов. Чисто по-дружески, как своей.
- Это ещё девятьсот пятьдесят рублей, да? - со страхом и надеждой спросила Люба.
Наверное, она боялась услышать более масштабное число. Но её надежды не сбылись.
- Это за первые сутки, а за вторые уже пятьдесят процентов ко всему. Труня не собирался её щадить. - Сейчас посчитаем, сколько за десять дней набралось. Где у нас куркулятор? - Взглянул на Боку, тот тут же нырнул в киоск, через секунду вынес калькулятор.
- Но вы же ничего не говорили про пятьдесят процентов, запротестовала Люба. - Вообще ничего о процентах не говорили.
- А ты спрашивала? - удивился Труня, даже руками развел. - Не спрашивала, значит, знала. Кого сейчас скребет, что ты там думала, что придумала, чего не говорила, да не спросила. У нас правила для всех одинаковые. Расплатилась бы сразу, и никаких проблем.
- Конечно, я бы расплатилась, если б знала, что так будет, всхлипнула Люба.
- Значит, было четыре коробки "Трояна", - невозмутимо принялся тыкать в клавиши калькулятора Труня. Чужие слезы его не трогали. - В каждой по шестьдесят флаконов. Итого - двести сорок. Так, по восемь рубчиков за чекушку, будет тыщу девятьсот двадцать. Правильно?
- Не было этих коробок, - заплакала Люба. - Вернее, были, да в них только пустые бутылки. Это кто-то вам подсунул вместо нормального товара. Я тут вообще не при чем.
- Ты, короче, лапшу мне не вешай, у меня уши не вешалки. - Тут Труня был абсолютно прав. Уши у него напоминали мухобойки. - Надо было сразу смотреть, чего берешь. А то расписалась, ответственность приняла, а сейчас типа не при делах. Так любой товару закосит на полмиллиона, а потом скажет: "Пустые коробки, ничего не знаю." Короче, тут знаешь, сколь набежало за десять дней? - Он сноровисто тыкал в калькулятор мизинцем, не выпуская из кулака мобильник. - Ну, вот я всякую мелочь закругляю, остается сто десять тысяч.
- Сто десять? - ахнула Люба. - Да у нас за месяц такой оборот не выходит.
- А кого скребет? У меня че, одна что ли эта лавочка? Да у меня полно всяких контор, и везде бабки нужны. Ты две тыщи закосила, за десять дней вон какие убытки выкатили. Покрывай.
- Это вы специально все подстроили, - Люба снова заплакала.
- Ты, когда базаришь, думай маленько, - угрожающе произнес Труня. - А то ведь так недолго и по ушам схлопотать. Не посмотрю, что баба. Ты давай соображай, как расплачиваться станешь. Денег у тебя нет. Может, машина у тебя есть? Тогда машину смотреть будем.
Люба отрицательно помотала головой. В глубине киоска притихла Рая. Там же прятался Бока. Олег, ошарашенный происходящим, стоял рядом. Его потрясла бандитская наглость.
- Так, машины у тебя нет, - удовлетворенно констатировал Труня. Значит, квартира у тебя есть. Что, и квартиры нету? - Люба снова отрицательно помотала головой. - Ай-яй, как нехорошо. Тогда, наверное, дача есть хорошая? Тогда чего ты материальную ответственность принимаешь, если расплатиться за недостачу нечем? Родственники богатые хотя бы есть?
Ему мало было ограбить, взвалить на беззащитную девушку абсурдный, немыслимо огромный долг. Ему ещё нужно было её унизить, морально растоптать, натешиться своей властью и силой.
- Короче, на - подписывай. - Труня вытащил из кармана свернутые бумаги, бросил на капот своего "Форда". - Иди сюда. Где птички стоят, ставь подпись.
Он протянул ручку. Люба, всхлипывая, подошла, развернула бумаги, наклонилась к ним. Олег со своего места мог видеть только, что это какие-то бланки с печатями внизу. И их довольно много. Утирая слезы тыльной стороной ладони, Люба подписала все бланки. Довольный Труня тут же вырвал у неё из руки свою ручку и сгреб бумаги. Быстро пролистал, удостоверился, что все подписи на местах.
- Вот так, - сказал он пряча бланки в карман. - Теперь рассказывай, как возвращать будешь.
- Я отработаю, - еле промямлила Люба.
И ей, и всем остальным было понятно, что отработать в киоске такие деньги невозможно.
- А мне через сто лет не надо, - заявил Труня. - Мне эти сто десять тысяч надо прямо сейчас. Или как-то так, чтобы скоро. Ты что, главный бухгалтер банка?
- Нет...
- Во, значит и оклада крутого нет. Натурой, значит, будешь отрабатывать, - подвел итог Труня. - Собирайся, садись в машину. Ничего, в "Багире" быстро бабки заколачивают.
"Багирой" назвалась самая известная в городе фирма интимных услуг, предоставлявшая девочек по вызову. Когда-то её объявления с номерами диспетчерских телефонов висели на каждом столбе. Потом милиция спохватилась, начала борьбу с проституцией, и название "Багира" исчезло с заборов. Хотя появились десятки других. Но с тех пор это слово так и осталось нарицательным названием подпольных предприятий местной секс-индустрии.
- Нет! - взвизгнула Люба.
ПОЧЕМ ДЕВОЧКА?
Она рванулась было прочь, но Труня цепко поймал её за руку, притянул к себе. Олег сам не понял, как шагнул вперед и громко сказал:
- Я заплачу. - Он испугался сам своих слов, аж мурашки побежали по спине, но повторил: - Я за неё заплачу.
Труня повернулся к нему всем корпусом так резко, что Олег отступил. Ему показалось, что хозяин киоска сейчас ударит его. Но тот уставился круглыми поросячьими глазами, засопел недовольно, потом сказал:
- Я тебя за язык не тянул, мужик. Перевел чисто на себя, теперь отвечай. - Он смотрел уже другими глазами, злыми и внимательными. - Клади прямо сейчас все бабки. И учти - к вечеру ещё пятьдесят процентов набежит.
- Не набежит. - Олег запустил в сумку руку и принялся выбрасывать на капот "Форда" денежные пачки. - Считай. Десять, двадцать... Еще пять... И ещё - тридцать уже. Еще десять...
- Стой! - притормозил его Труня. Теперь он был ошарашен таким неожиданным поворотом событий. - В киоск заходи. Эй, - заорал в раскрытую дверь, - закрылись на учет и ушли все на хрен.
Изнутри торопливо выбежал Бока. Следом вышла Рая, щурясь от яркого солнечного света. Труня втолкнул внутрь Любу. Та уже не плакала, а смотрела удивленно вытаращенными глазищами на Олега. Тот сгреб деньги с капота обратно в сумку и вошел внутрь. Труня ввалился следом и тут же запер дверь. Пинком вбросил на середину киоска картонную коробку, внутри которой что-то забренчало. Скомандовал, указывая мизинцем на коробку:
- Считать будем, мужик.
Олег присел на корточки, не сводя глаз с Труни, достал из сумки пачку сотенных, сдернул с неё резинку. Труня потянулся раскоряченной ладонью, но Олег отвел пачку в сторону и отрицательно покачал головой:
- Будут твои, пересчитаешь. А пока так смотри.
Он принялся выкладывать на коробку купюру за купюрой и считать вслух. Труня недовольно ерзал на высоком табурете, низко наклонясь, чтобы все видеть. Люба стояла, прижавшись спиной к стеллажу, и нервно ломала пальцы. Она с тревогой глядела на Олега, похоже, не до конца веря, что её миновала горькая участь проститутки по принуждению.
Сотенные купюры ложились неровной стопочкой, и Труня периодически порывался их пересчитать лично. Но Олег был наслышан о его мошеннических навыках, а потому сразу прижимал деньги пальцем. Когда пачка была сосчитана и Труня нехотя согласился, что в пачке ровно сто бумажек, Олег, держа пачку на виду, перехватил её резинкой. Положил на угол коробки и достал вторую пачку. Спешить ему было некуда.
Труня сердито сопел. С одной стороны, ему не хотелось выпускать такую лакомую добычу, как Люба, а, с другой стороны, по мере того, как росла горка денег, сто десять тысяч становились все реальней и осязаемей. А Люба стояла затаив дыхание, боясь спугнуть свое счастье, свое спасение.
- Восемьдесят семь тысяч, - подвел, наконец, итог Олег. - Сколько ещё надо?
- Двадцать три тысячи, - воспрянул Труня. - Что, мужик, бабки кончились? А я тебя предупреждал. Ты, конечно, можешь сбегать, только там уже новые проценты набегут. А бабульки эти я прямо сейчас заберу.
- А если в доллары перевести? - спросил Олег. - Это сколько надо по нынешнему курсу? Где-то баксов восемьсот?
- Чего это восемьсот? - вроде бы даже обиделся Труня. - Тысяча. По тому курсу, который здесь действует, - тысяча. Ты, мужик, понял, сказал, прямо сейчас рассчитаешься. Гони бабки! Или вали отсюда, а это все мне останется за твой гнилой базар.
Олег молча засунул два пальца в дырку на подкладке курточки. Там за подкладкой хранилась у него тысяча долларов. Та самая, что вырвал из Юсуфа якобы в окончательную оплату поточной линии. Это был его неприкосновенный запас на самый черный непредвиденный случай. И вот сейчас он выудил кончиками пальцев сверточек стодолларовых бумажек. Разворачивая их одну за другой, Олег разложил их на коробке. Теперь у него не осталось запаса плавучести на случай очередного крушения в житейском море.
- Поддельные, что ли? - потянулся к ним Труня.
- Самые натуральные. - Олег приблизил одну бумажку к его глазам. Семь степеней защиты и гарантия казначейства. А теперь выкладывай все бумаги.
Подвигав щеками и кожей на лбу, очевидно, так отражался на его лице процесс мышления, Труня выбросил на коробку скрученные бланки. Олег их развернул, скользнул глазами: договора, накладные, обязательства. Лихо, вроде как девушка набрала товара на реализацию в разных фирмах. Олег снова свернул бумаги, но гораздо аккуратней, и сунул во внутренний карман куртки. Кивнул:
- Все нормально. Открывай дверь.
Сердито сопя, Труня не глядя протянул руку назад, нащупал ключ в замке, повернул. Встал с табурета и так же не глядя лягнул ногой. Дверь распахнулась. Люба взяла со стеллажа свою сумочку, прижала к груди и вдоль стенки робко просочилась в дверь. Олег тоже поднялся, с трудом распрямляя затекшие колени. направился к дверям. Труня вдруг резко схватил его за отвороты куртки, и мизинца уже не оттопыривал.
- А поговорить? Бабки кинул и слинял, что ли?
- А чего еще, банкет устраивать? - удивился Олег, хотя его буквально трясло от предчувствия скорой драки, где сила была не на его стороне. - Или пресс-конференцию?
- Не, ты скажи, на кой хрен за неё расплатился? Деньги некуда девать?
- Я за неё не расплачивался. Я её у тебя купил. А ты продал.
От таких слов Труня выпустил куртку Олега из своей широкой лапищи. Это он понимал - купил-продал, это было вполне доступно его разуму.
- А зачем ты её купил? - удивился тем не менее. - Все же шлюхи под нами ходят, под турбомашевскими. Без нашей крыши сутенерить без понту.
- Перепродам, чего тут непонятного, - пожал плечами Олег. Он уже понял, что угроза миновала и импровизировал на ходу. - Свезу в Эмираты, там знакомому шейху сдам за сорок верблюдов. А то и за пятьдесят.
И он вышел из киоска. А разжиревший бывший неизвестный спортсмен Труня, стоя на карачках, как свинья над корытом, сгребал деньги в полиэтиленовый мешок и бормотал:
- Сорок, блин, верблюдов за одну телку.
Он никак не мог вспомнить, что это за эмиратская валюта такая верблюды, и каков их курс к рублю и доллару.
С ВЕЩАМИ НА ВЫХОД!
Прямо возле киоска у ворот рынка стояло такси. Какие-то азиаты, не то китайцы, не то вьетнамцы выволакивали из багажника огромные клетчатые баулы. Маленькая смуглая женщина в узких брючках и огромном свитере перла на себе один такой раздувшийся баул, раскачиваясь под его весом из стороны в сторону, словно пьяная. Ее беличье личико сморщилось от напряжения, а из-под вздернутой верхней губы сверкали два узких зубика.
Люба стояла растерянная, с окаменевшим лицом. Олег дернул её за локоть и подбежал к такси. Таксист как раз захлопнул опустевший багажник и собирался занять свое место.
- Свободен? - крикнул Олег, дергая заднюю дверцу.
- Садись, - кивнул шофер, усаживаясь.
- Давай быстрей. - Олег раздраженно впихнул по-прежнему растерянную и ничего не понимающую девушку внутрь "волги". - Куда ехать?
Та непонимающе смотрела на него покрасневшими глазами, темные круги под ними стали ещё четче. Водитель с треском покрутил какую-то рукоятку на счетчике, сбросив прежние цифры, но в окошечке тут же выскочила десятка. Он повернулся и задал тот же вопрос:
- Куда ехать?
- Пока прямо, - махнул рукой Олег.
Он втиснулся внутрь, боком оттеснив Любу в глубь, захлопнул дверцу. Облегченно вздохнул, когда машина выехала на проезжую часть. Оглянулся тревожно. Ему все ещё было не по себе. Рая стояла у киоска, скрестив руки и сунув ладони себе под мышки. Нахохлилась, видно, озябла. Плащ-то у неё в киоске остался. Потом угол здания закрыл её и киоск.
- Где живешь? - спросил Олег уже более спокойно.
- На Электромаше, - пролепетала Люба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44