Косому, там, или Феде такому-то. Зэчье их ловит, а там уже сами делят. Половину пузырей, конечно, мимо проносит, но их ведь десятками посылают. А на зоне потом грандиозная пьянка. Перепьются и начинают разборки - отряд на отряд, барак на барак, кодла на кодлу. Три недели назад устроили похохотать - два трупа и штук пятнадцать покалеченных. Понаехало потом начальство из области, давай разбираться. Поставили задачу - искоренить. Я говорю, заставьте заводское начальство зарплату платить, тогда и спирт таскать перестанут. А водку так самоплавом не пошлешь, сразу утонет.
- А сам чего пьешь? - спросил Олег.
- Что люди, то и мы, - не стал отпираться участковый. - Нас ведь тоже зарплатой не шибко балуют. За май ещё не все отдали.
- А бутылки, которые мимо уплыли, так и с концом, река уносит? обеспокоенно спросил Вахид.
- Нет, ни одна не пропадает. - Участковый докурил сигарету до фильтра и с сожалением затоптал. - Напарники обычно в лодке плавают и подбирают. Да там полно желающих. Рыбаки, мужики, все кому не лень. Плохо только, когда пацаны подбирают. Двое мальчишек упились в июне до потери сознания, выпендривались один перед другим. Аж из Горнозаводска санитарный вертолет гоняли, чтобы в токсикологию отвезти. Одного так и не довезли... Эх, сколько тут народу из-за этого "шила" гибнет. Прямо, гражданская война. А пацаны эти, тоже вот, что видят с детства? Ладно, пойдем, что ли? Паспорта не забудьте.
* * *
В переулке стоял маленький автобуз "пазик", народное название "скотовоз". Самым мерзким качеством автобуса была его способность часть выхлопных газов всасывать в пассажирский салон, что роднило его с гиммлеровскими душегубками. Появление его здесь не вызывало особых подозрений, поскольку на лбу автобус нес маршрутное обозначение "Автостанция - п. Авангард". Но вместо обычных пассажиров сегодня он привез опергруппу.
На окнах автобуса имелись свежеотглаженные сиреневые шторки. Поскольку все они были задернуты, с улицы никто не мог увидеть расположившихся внутри милиционеров и двух понятых - Вахида и Олега. В ожидании дела вся компания покуривала и травила байки на тему алкогольных суррогатов, поддельной водки и связанных с этой темой преступлений.
- Вот, стали жалобы поступать на качество фабричной водки, рассказывал молодой опер в тесноватом пиджаке. - Торгинспекция, то да се, лаборатория качества. Короче, крепость вдвое ниже нормы. Оказывается, Каменский ликеро-водочный. Претензии выставили, арбитраж, штрафанули там кое-кого. Толку никакого. Главное, партия приходит, в ней ящиков десять-пятнадцать низкого качества, остальное нормальное. А на заводе все в ажуре, ОТК бдит. Ну, собрали бригаду по области, отправили разбираться, коли свои не могут ничего понять. Нам уже ясно, что по пути с завода в магазин кто-то подменку делает. Стали наблюдать. Вечером мы с напарником вышли, сидим под забором, под придурков косим. Открываются ворота, и аккуратненько тепловоз выкатывает сцепку - четыре вагона. А там ветка километра два от завода до станции. Мы встали и пошли следом. Идем, от комаров отмахиваемся. Вдруг, замелькало что-то у вагонов. Подходим ближе: мужики какие-то тюки от насыпи волокут. Достаю рацию, докладываю, так, мол, и так. А там дорога неподалеку. Наряд подлетает - стоит "москвичок-каблучок", грузится. Руки на капот! Ноги шире плеч! Хопа кислородные подушки с водкой, полный кузов. Через полчаса раскрутили всю шайку. Короче, грузчики с ликеро-водочного. Когда вагон грузят, загружают до кучи резиновые кислородные подушки, воду и одного из своих.
- Ну, это старый способ, - перебил рассказчика один из молодых ментов, - шприцами отсасывают...
- Заманаешься сосать! - поставил его на место опер. - Тогда бы сразу это дело размотали. На бескозырке дырка от шприца обязательно останется. В том-то и дело, что они бутылки раскупоривали, сливали половину, воду добавляли и снова запечатывали. У них даже такие специальные закатники ручные были сделаны, что укупорку от заводской экспертиза не отличит. Целое производство, фонарики с собой брали, воронки. За час успевали по сто-сто пятьдесят литров отмахнуть на каждого работника. А потом тепловоз приходил, за территорией подушки с водкой из вагонов выбрасывали и сами спрыгивали. Потом все это снова по бутылкам и в киоск. А сто литров - это десять ящиков, двести бутылок. Умножь на двадцать пять рублей.
- Пять тысяч, - мгновенно перемножил Олег и выдал результат.
- Вот, поняли? - опер помолчал, как и все, представив такие возможности. - А этим они практически каждый день полгода занимались. Один грузчик иномарку успел купить, другой - целый дом, прочие тоже неплохо подхарчились. А ведь зарплату получали побольше любого из нас и в свой срок.
- Премию хоть вам дали? - спросил кто-то из темноты.
- Скажешь тоже, - усмехнулся опер, - директор "ликерки" вообще-то устроил потом банкет и ящик фирменной в догон на всех выставил. Да начальство почти все расхватало. Нам по пузырю в дорогу досталось. Ну, мы и оприходовали в поезде. Хороша была водочка, для себя директор старался.
Зашипела, затрещала, забормотала неразборчиво милицейская рация. Понятым на задних сиденьях подавно ничего не слышно. Но тут тихонечько зафырчал двигатель, задребезжала мелко какая-то невидимая железка. И опергруппа сразу возбужденно зашевелилась.
- Ага... ага... понял.., - ответил старший в микрофон и подал команду: - Приготовились все. Поехали направо, - это уже шоферу.
Тронулись, покатили по слабо освещенной улице. Лампочки не на всех столбах горят. Олег раздвинул шторки на окне, ткнулся лбом в холодное стекло.
- Так, вот они! - старший стоит рядом с водителем, смотрит вперед. Подъезжай, притормаживай и двери открывай. Селиванов и Шнайдер в переднюю дверь, остальные в заднюю.
Тут Олег разглядел жмущиеся к забору горбатые фигуры. С шипеньем и скрежетом разъехались, складываясь, железные доски дверей. С угрожающим криком просыпалась наружу группа захвата. Луч фонаря ударил в испуганно шарахнувшихся мужиков с мешками. Двое их было, парочка, как и обещал участковый. Можно подумать, картошку тащили на плечах. Но милиционеры рано торжествовали победу.
Один из мужиков, согнувшись ещё больше, швырнул свой мешок через плечо на землю, словно борец соперника. Швырнул - это ещё мягко сказано. Если говорить точнее, он его от души хрястнул. Да так, что мешок ахнул, словно живой, екнул, булькнул и затих, быстро съеживаясь.
Второй мужик свой мешок медленно опустил, поставил на траву. Но когда разогнулся, мешок резко скуксился. В луче фонаря что-то блеснуло и скрылось в крапиве у забора. Милицейский начальник взвыл, остальные заматерились. Мужиков поставили к забору, уперев руками в доски. Парень в штатском ворочал мокрые мешки. Автобус развернулся и посветил фарами.
Олег вышел на улицу и подошел поближе. Не столько ради исполнения функций понятого, присутствующего при задержании и обыске расхитителей, сколько из простого житейского любопытства. Тошнотворно и резко пахло "древесным" спиртом. Мешки и в самом деле были из-под картошки, но внутри каждого находился второй - из толстого полиэтилена. При ударе о землю внутренний мешок лопнул, и содержимое стремительно ушло наружу. Тем более, что матерчатый мешок снизу оказался покрыт надрезами. Наверное, специально для такого случая. В придорожной канаве струился спиртовый ручеек, а трава вокруг была мокрой и быстро скукоживалась. Второй мешок оказался располосован вдоль снизу до верху. В крапиве милиционеры нашли небольшой самодельный резачок, отточенный, как бритва. Раздраженный молоденький следователь пытался хоть что-то спасти из вещественных доказательств, возился с мешками.
Мужики у забора стояли спокойные, можно сказать, покорные судьбе и помалкивали. Одетые в истрепанные до бахромы на обшлагах спецовки, обутые в растоптанные башмаки, самые обычные работяги средних лет. И руки их, упертые в шершавые доски забора, тоже были рабочими, в ссадинах и въевшихся точках заводской грязи.
Где-то впереди вдруг сорвался с места автомобиль. Помчался прочь, не включая габаритников. Только блики редких уличных лампочек на лакированных поверхностях, заднем стекле и бампере доказывали, что это нечто легковое, не крупнее "жигулей". Кто-то из милиционеров выматерился и сказал:
- Эх, надо было дождаться, пока до места донесут. Перегрузили бы спиртягу в багажник, тут бы мы их и прихватили.
- Ишь, как шустро смотался, - сердито откомментировал ситуацию следователь, плотно сворачивая мокрые мешки с хрустящим внутри полиэтиленом. - Хотел бы я на этого покупателя взглянуть. Вот, голову даю на отсечение, какой-нибудь прапорщик.
- Почему думаешь, что прапорщик? - спросил подошедший майор, старший опергруппы, уже успокоившийся и разминавший на ходу сигарету с фильтром.
- Наверняка прапорщик, контролер с зоны. - В голосе следователя чувствовалась убежденность. - То он и свалил на полной скорости, чтобы документы ненароком не проверили. Бояться-то вроде нечего, раз багажник пустой, а опасается, что им в оперчасть кто-нибудь из наших стукнет. Шакал! Заметь, любые барыги спокойно днем приезжают "шило" закупать, а этому темнота понадобилась.
- Что уж прапорщику и выпить нельзя? - с усмешкой спросил Олег, подначивая.
- Будет он эту парашу хлебать! - следователь, похоже, терпеть не мог таких прапорщиков. - Зэкам своим подконвойным сдаст рубликов по пятьдесят за литру, а то и втрое круче. Десятикратный навар как пить дать. Ладно, надо этими заняться. - Следователь подошел к мужикам. - Ну, рассказывайте, кто первый додумался спирт воровать.
- Шутишь? - повернул к нему голову один из мужиков. - В жизни чужого без спроса не брали. А ежели про мешки спрашиваете, так мы их у дороги нашли. Так они и лежали, свернутые и мокрые. Не пропадать же добру.
- А чего? - включился второй мужик. - Мы же не знали, что они дырявые. Вот и взяли. В хозяйстве все сгодится. - Чего делать будем? - спросил майор следователя.
- А что с ними сделаешь? - уныло отозвался тот. - Улики-то тю-тю, того, испарились. К утру уже высохнет все, не докажешь, что тут спирт таскали полными мешками. Про количество я уж и не говорю. Составлю сейчас акт, что на обочине продырявленную упаковку нашли, а этих задержали по подозрению. По крайней мере, будут у нас на заметке. Потом заедем на гидролизный, перепишу, кто из охраны на посту стоит и кто в ночную смену на готовой продукции сидит. Все же повязаны, ясно море. Этим-то, небось, только за переноску и обещали заплатить. Может, ещё и компенсацию с них срубят за потерю товара. Эй, орлы, - обратился к мужикам, - за вылитое платить не придется?
- А кто чего вылил? Куда? - мужик лупал круглыми глазами, состроив глупую рожу.
Следователь, похоже, злился не столько на вывернувшихся несунов, сколько просто оказался разочарован результатами операции. Участковый невозмутимо стоял в сторонке, покуривал дареный "Демидов". Когда Олег к нему подошел, тут же протянул пачку, угощая. Тот тоже закурил, хмыкнул:
- Облом получился?
- Раз на раз не приходится, - философски отметил участковый. - Нашим легче, а то бы пришлось часов до двух ночи протоколы писать. А следователь прав, эти мужики самые крайние. С мешка выходит пятьсот рублей, по двести получают те, кто спирт наливает и входные ворота открывает, а этим сотня перепадает.
- А вы откуда знаете? - усомнился Олег.
- Я на своем участке все знать обязан. Иначе я не участковый, а пугало огородное, только ворон шугать.
- А чего ж тогда не пресечете это воровство, если все прекрасно знаете?
- Не хочу лишнего горя. Ни им, ни себе. От того, что они спирт таскают, даже сам завод не страдает, по документам, небось, ещё и излишки остаются. Да и не воруют они, а невыплаченную зарплату компенсируют. Жить-то надо. Можно, конечно, сменить охрану, перекрыть все каналы, но тут такое начнется! Все провода посрезают, сараюшки друг у друга вышерстят, а там, глядишь, квартиры взламывать начнут.
- А покупатель, который сбежал, как считаете, - прапорщик? - спросил Олег.
- Может, и офицер. Хотя, скорей всего, прапор. У них там есть такие, уже собакам своим золотые зубы скоро вставлять начнут. Но их пусть свое начальство ловит, пока ЧП не случилось. А то ведь начинают со спирта, потом в зону за деньги наркотики таскать, а коготок увяз - вся птичка накрылась. Глядишь, и побег случился, а прапор валяется с пикой в ребрах. Так-то. Ладно, извините, что с места сдернул, отдохнуть не дал.
- Какие проблемы! - улыбнулся Олег. - С милицией вообще лучше дружить.
Когда они с Вахидом вернулись в дом, хозяйка сразу принялась расспрашивать, кого арестовали. Очень обрадовалась, что никого. Потом долго уговаривала Олега, чтобы ложился на кровать, а не на пол. Но тот на уговоры не поддался, многочисленное семейство утеснять не стал, а скромно раскинул свой матрас с одеялом на полу кухни. Анна Сергеевна с этим примирилась, но принесла подушку и простыню. Пришлось принять. Потом она вдруг спросила шепотом:
- А вы спирт купить не хотите? По двадцать рублей за литр. Оптом можно подешевле.
"Господи! - подумал Олег. - И это учительница! До чего довели народ, паскуды."
ОТЕЦ И ДЕТИ
Глупо и стыдно пробираться к собственному дому украдкой. Особенно при свете дня, стараясь не попадаться на глаза соседкам. А что он им может сказать? Это любая из них запросто спросит, не скрывая ехидства: "А что это за дядечка такой солидный к вам в гости захаживает?" А могут ещё хуже посочувствовать, пожалеть. Что может быть унизительней?
Олег бы, наверное, вовсе не показался возле своего дома, но очень хотелось увидеть детей. Он никогда о них не забывал, просто старался не думать слишком много, чтобы душу не травить. Саша и Леночка, по его расчетам, уже дня два как должны были приехать из летнего лагеря. Если только... Если только Зойка не увезла их в обещанный Евродиснейленд.
Войдя в телефонную будку и воровато оглядевшись, Олег вставил в прорезь аппарата пластиковую телефонную карточку и подрагивающим пальцем набрал домашний номер. На душе было муторно. Ему казалось, что его больше никогда в жизни не допустят к собственным детям. Что их увезли куда-то на край земли, за границу, и там они останутся навсегда. И Олег с замиранием сердца слушал долгие гудки. Но трубку сняли, и он услышал знакомый голос дочери:
- Але, это кто?
- Леночка! Здравствуй, милая! Это я - твой папа!
От сердца отлегло. Они дома, и сейчас он их увидит.
- А-а, папа.., - разочарованно протянула дочь.
И сердце Олега снова болезненно сжалось. Дочь с ним даже не поздоровалась. Неужели Зойка и детей настроила против него? Но Олег преодолел эту боль и, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, спросил:
- Вы одни дома?
- Одни. А что?
- Ничего. Соскучился очень. Я сейчас зайду.
Он повесил трубку на рычаг, некоторое время постоял, не отпуская её. Обида душила его. Родная дочь разговаривала с ним неприязненно и, похоже, вовсе не обрадовалась появлению отца, которого не видела полтора месяца. А ведь перед отъездом в лагерь Лена висела у него на шее, сжимая её до боли своими рученками, и шептала в ухо, что будет очень скучать.
Олег поднялся по лестнице к своей квартире. В двери блестел никелированый кружочек ещё одного замка. Видно, Зойка добавила, чтобы защитить квартиру от несанкционированного вторжения выброшенного за порог мужа. Олегу было страшно нажимать кнопку звонка. Если дети решительно и однозначно настроены против него, он не представлял, как это переживет. Тронув пальцем кнопку, услышал короткую приглушенную трель. Дверь долго не открывали, и Олег собрался ещё раз позвонить. Но тут защелкали запоры, И тяжелая дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель выглянула Леночка, лицо её было недовольным, даже сердитым. Враждебно посмотрев на отца, она все же отстранилась от щели и толнула дверь, впуская его внутрь.
Как она вытянулась за эти полтора месяца. Двенадцать лет всего девчонке, а уже отцу до плеча достает. А сын явно отстает в росте от сестры, так ему ещё только десять. Саша вбежал в коридор и остановился. Чувствовалось, что он рад видеть отца, только не знает, как себя вести. То ли броситься на шею, то ли, как сестра, продемонстрировать враждебность.
- Нас, между прочим, - язвительно сказала Лена, - по твоей милости во Францию не пустили.
И она подчеркнуто громко захлопнула наружную дверь.
- Да, - с обидой подхватил Саша, выбрал, наконец, линию поведения, из-за тебя тут остались.
- Явился - не запылился! - В голосе Лены явственно звучали Зойкины интонации. - Мог бы и вовсе не приходить!
Олег зажмурился, словно получил от дочери пощечину. Закрыл глаза рукой. Такой горечи и обиды он не испытывал никогда в жизни. Земля уходила из-под ног. Дыхание перехватило. И жить просто не стоило. Он почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, прожигая стиснутые веки. Не было сил их сдержать.
- Значит, правда, - прошептал он севшим голосом, дыхания не хватало, значит, правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44