- Помоги мне, Галя, не уходи.
- Помоги себе сам, а я не могу тебе помочь. Ты мою любовь убил. А значит, ты и меня убил. Женщина разве может жить, когда её любовь убита?
И она пошла к лесу. И я даже не звал её. Хотел просто утонуть и проснуться. Но сдерживал страх, а вдруг всё это не во сне, а на самом деле? Я понимал, что во сне, но вдруг?...
Когда я снова открыл глаза, надо мной опять кто-то стоял. Это были моя сестра и сын Славка.
- Алёна! Сынок! - обрадовался я. - Помогите мне скорее, вытащите меня отсюда, меня никто не хочет спасать.
Они стояли какие-то странные, прямые как палки, молчаливые. Сестра всегда была железной женщиной с безукоризненно прямой спиной. Но вот сын, он же был не такой.
- Что с вами случилось? Вы что, уже не живые?
- Мы пока что ещё живые, - как-то странно ответила сестра.
- Почему ты так странно ответила - "пока что".
- Потому, что мы все пока что живые. А разве нет?
- Вы мне не поможете?
- Ты всегда был догадлив, - даже не глядя на меня, ответила опять же сестра.
Славка стоял, молча прислонясь к ней.
- Вы все будете ко мне приходить? А почему отца не было?
- Очень ты ему нужен, - опять нехорошо улыбнулась Алёна. - Ему никто никогда не нужен был. Как же, душа общества, рубаха парень. Ему только и нужны были это всеобщее обожание и восхищение, а быт, семья - нет, он был выше этого. И вообще, вся наша семейка дерьмо, может быть, кроме мамы, которая всё это тащила на себе.
- А ты что, лучше меня?
- Я не лучше, - пожала она плечами. - Я такая же, а возможно и хуже. Хотя нет, вряд ли. Если только сейчас. А до этого ты был хуже всех.
- Это почему же?
- Ну как же! Красавчик, любимчик, надежда семьи. А я - гадкий утёнок, золушка, замарашка.
- Я всегда к тебе хорошо относился.
- Ты всегда ко мне никак не относился. Я была для тебя пустое место, как и твоя жена, мать, отец. Самая несчастная это Галя. Мало того, что ей отец выродок достался, так ещё и муж эгоист.
- Так это ты Славу против нас настроила за то время, что он у тебя полгода пожил? Мы его к тебе отпустили потому, что у тебя травма была, кто-то должен был помогать по мелочи всё время. И вот как ты нас отблагодарила.
- Это ты против себя сына настраивал столько лет, сколько он соображать начал.
- Да помогите же мне, наконец!
Слава сделал шаг ко мне, и тут я проснулся. Было уже достаточно светло, вокруг меня происходило какое-то движение. Бесшумно двигались люди в камуфляже, я вылез из машины, и среди них в своем штатском костюме, белой рубашке с галстуком, в модном пальто, выглядел белой вороной. На меня все оглядывались в недоумении. Хотя полковник тоже был в штатском, и офицеры, которые уехали с нами, тоже были все в штатском. Что-то было во мне ещё, что отличало от всех них, что-то незаметное, кроме костюма. Я горько усмехнулся, в голове пронеслась мысль, что, наверное, я не соответствую им внутренним содержанием, не тот разлив.
Полковник стоял возле машины, готовясь куда-то идти. Я решительно направился к нему.
- Я пойду с вами, - заявил я.
- Хорошо, только сидеть будете там, где я вам укажу, и что бы ни случилось, ни звука, ни движения. Ясно?
- Так точно! - неожиданно для себя ответил я.
Все улыбнулись, хмурые лица слегка разгладились. Мы пошли через лес. Идти пришлось довольно долго, внешнее оцепление было отодвинуто на значительное расстояние, полковник принимал все меры предосторожности. Я в глубине души проникся невольным уважением к Соколику, человеку, с которым так считаются. У меня вообще было к нему двойственное чувство, как, похоже, и у всех участников операции. Ему сочувствовали, его опасались, его ненавидели.
И я прекрасно понимал, что сейчас мы идём не просто посмотреть, что там и как, мы идём, чтобы убить Соколика, который, возможно, сам жертва обстоятельств, но сейчас всем на это наплевать, потому что у него в плену мой сын. И Соколика убьют просто потому, что иначе он может убить и моего сына, и ещё много людей. Он сам сказал, что был не последний ученик.
И я иду с людьми, которые будут убивать Соколика, и я тоже буду убивать его, пускай косвенно, только присутствуя при этом, но я должен разделить с этими людьми их моральную ответственность, я должен взять на себя часть их вины, их сомнений в справедливости совершённого ими.
Мне дали каску, заставили надеть тяжёлый бронежилет и плащ-палатку. Полковник и Капранов, да и все остальные, кто был с ними, тоже имели на себе жилеты, только более лёгкие, почему-то синего цвета, все были с короткими автоматами. Отдельно стояла группа бойцов со снайперскими винтовками с оптическим прицелом. Их было шестеро. У четверых были в руках винтовки, сделанные на заказ, спортивные, такие винтовки делают в Германии, и стоят они очень большие деньги, я-то знаю. Почему-то эта деталь внушила мне уверенность.
Полковник дал приказ, и все двинулись, расходясь как бы веером. Меня потянул за рукав человек в камуфляже, с автоматом, без знаков различия.
- Вам приказано быть со мной, пошли, только идти шаг в шаг, и ни слова, пока я не разрешу. Ни одного вопроса, ни одного звука.
Я молча кивнул и пошёл за широкой спиной моего сопровождающего. Вышли мы на край полянки, посреди которой стояла крохотная избушка, словно игрушечная.
От мысли, что там, в нескольких шагах мой сын, у меня перехватило дыхание. Мой молчаливый спутник залёг в кусты, на уже вытоптанное, заранее приготовленное место, дав знак мне опуститься. Я последовал его команде. Сквозь кусты была видна вся поляна. Мы были сбоку от входа.
- Полковник вон там, прямо напротив двери, рядом со снайпером, - не ожидая моего вопроса, сказал провожатый и замолчал надолго, забыв разрешить мне задавать вопросы.
А может и не забыв.
Лежать так пришлось долго, двери избушки открылись только в одиннадцать утра. Я весь напрягся, до боли всматриваясь в двери. Но оттуда никто не выходил. Двери так и были приоткрыты, но из них так никто и не вышел. Я посмотрел на своего сопровождающего. Тот сам весь превратился в слух и зрение, прижимая к плечу автомат, прикусив до побеления губы.
И тут двери стали тихо закрываться. Что там дальше произошло, сначала я так и не понял, это уже после рассказали, что долго смотрели в двери, ожидая Соколика, но он, вероятно, что-то увидел, или почувствовал, возможно, какие-то его тайные знаки были нарушены, потому что он никак не решался выйти.
И когда он хотел то ли совсем закрыть двери, то ли проверить окончательно, наблюдают ли за ним, он на секунду появился в дверном проёме. Полковник, понимая, что ещё мгновение, и он запрётся в этой бронированной коробке, дал команду снайперу.
Я даже не понял, что прозвучал выстрел, настолько всё случилось неожиданно. Я думал, что треснула где-то ветка. Это я-то, который с детства привык к стрельбе.
Соколик замешкался в дверях, и тут же выстрелы посыпались как горох, со всех сторон. Стрелял короткими очередями даже мой провожатый. Я не сразу понял и догадался, зачем эта бессмысленная стрельба, но тут же заметил бегущих через поляну бойцов, с тяжёлыми прямоугольными щитами.
Их-то и прикрывали стрельбой. Они выбежали на край поляны, и тут из избушки раздалось несколько выстрелов. Одни из бойцов упал, опрокинутый ударом пули в щит, ещё один покатился по траве, держась за ногу, он громко кричал, как видно рана была болезненной. Из кустов выскочили ещё бойцы, но двери тут же захлопнулись, и откуда-то со стороны избушки раздалось ещё несколько выстрелов. Пули ударили в землю прямо перед носом бегущих, заставив их залечь и отползти Бойцы со щитами тоже отступили, забрав раненого.
Всё сразу пришло в движение. По краю поляны разбегались подходившие бойцы оцепления, ложились, занимали позиции. Группа бойцов со щитами опять появилась на поляне, на этот раз они шли низко присев, укрывшись забором из щитов, следом за ними шли, согнувшись в три погибели, ещё несколько бойцов, они несли кувалды и какую-то железяку, вроде толстой железной трубы с набалдашником на конце.
Я догадался, что будут пробовать выломать двери. Но у них ничего не получилось, Соколик подпустил их к дверям, бойцы принялись долбить по ним кувалдами, полетели щепки, и тут же раздался глухой звон, словно в колокол ударили. Это обнажилась металлическая основа дверей. Удары тяжёлых молотов не оставляли на ней даже вмятин. Позволив бойцам убедиться в непробиваемости дверей, Соколик тут же отогнал их несколькими выстрелами почти в упор, но не причинив заметного вреда. Он только опять опрокинул одного из бойцов на спину, влепив две пули из карабина в упор в щит. Бойцы бросили набалдашник и отступили, пытаясь сохранить порядок.
Почти тут же они предприняли вторую попытку, но Соколик подстрелил в ногу ещё одного, и контузил, попав в каску, другого. Как я понял, он старался никого не убивать, и делал это подчёркнуто, очевидно надеясь на взаимность. Стрельба действительно несколько поутихла. С Соколиком пытались вести переговоры, но он не отзывался.
К нам подполз кто-то из бойцов и велел мне следовать за ним, вызывал полковник Михайлов. Я неумело пополз следом, безнадёжно пачкая весенней зеленью костюм. Когда мы добрались до полковника, то оказались в дурацком виде.
Вокруг него все стояли, и только мы, как два идиота, выползли из кустов, словно две пьяные ящерицы. На нас уставились с недоумением и не уместными к случаю улыбками. Впрочем, они тут же погасли. Я встал, все сделали вид, что ничего не произошло, только полковник исподтишка показал кулак моему сопровождающему, и сделал знак, чтобы тот убирался с глаз долой, что он охотно и выполнил.
- Побудьте здесь, никуда не уходите, - обратился ко мне полковник, мы пытаемся вызвать на переговоры Соколика, возможно, потребуетесь вы, чтобы поговорить с сыном и воздействовать на Соколика психологически.
- Если он станет с нами разговаривать, - вздохнул скептически кто-то из окружения.
- Станет, - зло усмехнулся Капранов. - Куда он денется? Ему только и остаётся, что разговаривать и тянуть время.
- Он же профессионал, он будет искать выход, а выход у него, как ни крути, теперь только один - в двери, значит он просто обязан попытаться как-то договориться с нами. Он просто обдумывает план, формирует требования.
- И что же он может в лесу потребовать? - удивился я. - Самолёт до Ливии?
- Может и ракету до Марса, - вполне серьёзно ответил Капранов. - Он сейчас диктует условия. По крайней мере - пока. Заговорит - узнаем, что он хочет и что придумал.
- Но вы уверены, что он заговорит?
- Он заговорит, - ещё раз убеждённо ответил Капранов.
И Соколик заговорил. Правда, случилось это в районе двенадцати, прошло уже много времени, и все начали обсуждать план ещё одной попытки штурма, тем более, что подошёл небольшой танк странной конструкции, у которого вместо ствола орудия из башни торчал металлический штырь с толстым квадратом на конце. Я тут же вспомнил железяку с набалдашником и сообразил, что таким способом будут выбивать двери. Ещё привезли какие-то ящики, которые сгружали за кустами, за бронетранспортёром. Взрывчатка.
Дело принимало трагический оборот. К тому же выкатили два безоткатных орудия.
Вот тут он и заговорил, сперва под аккомпанемент редких выстрелов, которыми на него оказывали постоянное психологическое давление, потом в тишине. Ему грозили, его уговаривали, он на всё отвечал ленивой бранью и угрозами взорвать избу, если начнут ещё один штурм, но никаких предложений и требований он не выдвигал.
Чтобы припугнуть его, на поляну выкатили безоткатное орудие, поставив его напротив дверей избушки. Только тогда он нехотя согласился, чтобы подал голос Славка.
Славка прокричал, что у Соколика карабин, пистолет, куча патронов и взрывчатка. Это усугубило дело. С ним пробовал говорить Капранов, но так же бесполезно. Попросили поговорить со Славкой меня. Я прокричал Славке, что я тут, чтобы он держался. Славка почему-то спросил у меня, настоящая ли вокруг милиция, я подтвердил это. Больше Соколик разговаривать ему не позволил.
Только теперь можно было с уверенностью сказать, что мальчик жив. До этого были только заверения бандитов в этом.
С обеих сторон повисла напряжённая тишина. С одной стороны Соколик непонятно чего выжидал, а с другой не решались начать очередной штурм.
- Да блефует он, товарищ полковник! - горячился один из офицеров, окружавших Михайлова. - Нет у него никакой взрывчатки, откуда у него взрывчатка?
- А если не блефует? - возразил Капранов. - Мальчик же подтвердил наличие взрывчатки.
- Мальчика он мог ввести в заблуждение, обмануть, запугать, наконец. Мальчик вообще мог говорить только то, что велел ему этот Соколик.
- Хорошо, время ещё есть, спешить не будем, подождём, - принял решение Михайлов.
Но затянуться ожиданию не дали. Примчался какой-то посыльный и передал Михайлову приказ высокого начальства закончить операцию до темноты.
Михайлов куда-то перезвонил, и отдал всё же приказ начать движение странному танку. Тот зарычал мотором, выбросил целую тучу едкого дыма, и попёр через поляну со скоростью хромой черепахи. Все смотрели ему вслед, морщась от выхлопов. Танк шёл, словно под дымовой завесой. Вот он дохромал до избушки, мы затаили дыхание, но вместо мощного удара танк слабо тюкнул в двери, как воробей носом клюнул. Секунду он постоял, словно набирая воздуху, потом фыркнул, выбросил в чистое небо грязный выхлоп, и подался обратно, чтобы с разгона ударить посильнее. Даже на расстоянии было слышно, как скрипит коробка передач, но всё же вторая попытка была более солидной, чем первая. Двери загудели, задрожали, избушка пошевелилась.
Вокруг поляны произошло оживление, танк опять отъехал, и опять пополз к дверям, выставив впереди себя тяжёлый хобот. Но тут двери избушки приоткрылись на мгновение, и тут же захлопнулись. Оттуда что-то вылетело прямо под гусеницы ползущего танка.
Со всех сторон раздались крики, чтобы танк поворачивал обратно, но всё что тот успел сделать - это остановиться на месте. Люк открылся в сторону избушки, из-за него, как из-за щита выглянул чумазый, как и его машина, танкист, он вопросительно смотрел в сторону начальства, которое изо всех сил махало ему руками.
Соображал танкист ещё медленнее, чем ездил его танк, поэтому когда под танком рвануло, на лице его сначала ровным счётом ничего, кроме лёгкого любопытства, не отразилось.
- Вали оттуда, мать твою! - орали ему со всех сторон.
У танка повисла гусеница, и из его недр потянулся чёрный дымок. Танкист глянул себе под ноги, выругался и выскочил, наконец, из танка, припустив через всю поляну, даже не пригибаясь. Мы только за головы схватились. Но то ли Соколик берёг патроны, то ли не входило в его планы убивать и злить людей из оцепления, но он проигнорировал этот бег.
Полковник глянул на часы, покачал головой:
- Придётся рвать двери.
- Но там же мальчик, мой сын! - всполошился я.
- Он явно тянет время, он не выдвигает никаких условий и требований. Это может значить только одно: он решил выходить в темноте, с боем. Значит, погибнут люди. У него взрывчатка и полно боеприпасов.
- Что-то тут не то. Не может он решиться на такое, - помотал головой Капранов. - Не станет рисковать мальчиком. Он не бандит, в этом мы все убедились, и явно не хочет лишней крови.
- Почему он тогда просто не сдастся?
- Да потому, что ему ещё жить хочется, - буркнул Михайлов. - Его же пристрелят.
- Он не сдаётся потому, что у него есть какой-то выход, - возразил ему Капранов.
- И что же это за выход по твоему?
- Я догадался! Он, действительно, ждёт темноты. Давай, полковник, атакуй и вызывай вертолёты.
- А это ещё зачем? На крышу, что ли прыгать?
- Нет, полковник. Выход у него, скорее всего, в самой избушке.
- Подземный ход? - задохнулся полковник.
- Вот именно, - ответил Капранов. - Других вариантов просто нет. Не такой это человек чтобы делать что-то с кондачка, наобум. Если он ждёт, значит - знает чего. А если он ничего не требует, машину, или отвести бойцов, или ещё чего-то, значит то, что ему надо для спасения, у него уже есть.
В это время в избе раздался выстрел, все недоумённо оглянулись, куда и откуда стрелял Соколик. Но тут ещё раз выстрелили, и стало ясно, что стреляют внутри, в самой избе. Грохнуло подряд ещё два выстрела, очень глухо.
- Давайте сапёров! - скомандовал полковник.
Я бросился к нему, чтобы вмешаться, но раздался страшный грохот. Кто-то присел на корточки, кто-то попадал на землю. Меня толкнуло в грудь и бросило на сосну, избушку перекосило, двери вылетели, сломав "клюв" подбитому ранее танку, из самой избы валил чёрный густой дым.
- Пожарных давай, быстро! - закричали истошно у меня за спиной.
Я уже бежал к избушке, а впереди, обгоняя меня, неслись бойцы, начисто забыв об опасности. Вот первые уже подбежали к двери, но только они ворвались внутрь, как тут же выскочили, на одном горела одежда, он упал на землю и покатился, его друзья стали сбивать пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44